Кофе по-ирландски

ГЛАВА 15. ВА-БАНК

Половина сегодняшних посетителей «Вегаса» – сотрудники одной компании. Столы сдвинуты, накрыты непривычно по-богатому для желающих просто весело провести вечер. Оказалось, что отмечали годовщину со дня основания фирмы. Было много хвалебных тостов, девушки и молодые люди перекрикивали друг друга, стараясь выслужиться перед начальниками. Потом все успокоились и начали постепенно расходиться по клубу. Кто-то сидел в баре, кто-то танцевал, кто-то вообще ушёл в зал с бильярдом. Друг Паши – очень приятный парень, работает айтишником и, насколько я уже знала, вместе учился с ним в университете. Он довольно редко подходил к нам, постоянно меняя собеседников, при этом мне ни разу не удалось заметить, чтобы Макс хоть раз с кем-нибудь выпил.

– Пойдем, потанцуем? – Паша увидел, что я начинаю чувствовать себя чужой на этом празднике.

– Пойдём.

Этот медленный танец мы танцевали молча, смотря друг другу в глаза и пытаясь разгадать мысли. Прежде всего свои собственные.

Я думала о том, что меня бесконечно тянет к этому до страха непонятному мужчине. У меня нет над ним власти – скорее, он мог влиять на меня. Я отдавала себе отчёт, что никогда не смогу добиться от него того, что хочу. Точнее могу, но он лишь просто позволит мне думать, что всего этого добилась я… Непонятное, непостижимое для разума всегда пугает. Пугает и манит как пропасть, как бездонность океана.

Он же, казалось, читает все мои мысли по глазам, по губам. И самое ужасное, что это явно доставляло ему удовольствие.

Медленный танец длился не больше пяти минут, а мне показалось, что прошла вечность, и за эту вечность он всё про меня понял. Этот туманный мужчина снял с меня всякие условности, освободил от всех предрассудков.

Как будто получив согласие, привстала на цыпочки и потянулась губами к его губам. Он ответил, и с этого момента я вступила на незримую тропу борьбы. Борьбы с собой за своё же счастье…

Вечеринка набирала обороты, а думать было невозможно ни о чём другом, как о своём растущем желании принадлежать ему. Принадлежать полностью, целиком, без малейшего остатка. Я смотрела на него, и абсолютно всё в нём меня завораживало: лицо, губы, плечи… Никогда прежде не понимала полностью значение слова «вожделеть», так вот именно сегодня я прочувствовала это каждой клеточкой тела.

Мы сидели за столом, а мне так хотелось, чтобы он обнял меня, прижал к себе, так хотелось почувствовать себя ограждённой от всего дурного, от всего того, что мне мешало жить. Но он не спешил, он как будто испытывал меня, и тогда я решила идти ва-банк…

Терпеливо дождалась, когда люди начали расходиться по домам, а Макс предложил довезти нас до дома.

Мы сели в старенькую, видавшие виды праворукую «Хонду» и помчались так, что, казалось, мотор уже готов взмолиться о пощаде.

Я посмотрела Паше в глаза и поняла – идти ва-банк и не нужно.

В одну и ту же секунду мы потянулись друг к другу и сплелись, словно веточки во время сильного ветра. Его тепло, его сила и, одновременно с этим, смеющиеся глаза с искорками задора заставили сдать на милость победителю все последние редуты линии защиты. Я словно с ума сошла, все стёрлось из бытия. Всё, кроме его губ, глаз, рук… Макс, его старенькая, но всё ещё резвая машина… Скорость, которую я всегда так боялась… Всё ушло. Проглочено лишь одним желанием.

Поцелуи мучили, объятий казалось катастрофически мало для того, чтобы утолить моё желание, и я, как страждущий от жажды, не могла удовлетвориться лишь стаканом холодной воды: мне требовалось погрузиться в неё с головой, насладиться тем, что я в ней, а она – во мне.

Наконец не смогла больше сдерживать своё тело, села к Паше на колени и торопливо стала стягивать с него одежду. Он, как будто до последнего не веря, что я могу решиться на подобное безумство, обездвижено сидел, а потом и самому себе позволил пойти на это.

Визг тормозов, «Хонда» виртуозно паркуется где-то во дворах, Макс пулей вылетает из машины.

Мы одни… а где именно – уже не важно…

Я никогда не встречала таких мужчин. Каждое его движение знакомило меня с новой краской в неземной палитре чувств, и всё то, что я испытывала раньше, казалось лишь бледными оттенками этих новых, неведомых прежде цветов.

Мы долго не могли сказать друг другу ни слова. Фразы заменяли поцелуи, и это было выше любых, самых красивых слов самого красивого языка.

***

2 АПРЕЛЯ

Впервые в жизни я проснулась позже одиннадцати и совершенно не хотела вставать. Мне даже не нужен был кофе, и а сигареты почти что забыты. Душу разрывало два совершенно противоположных чувства: счастье и страх. Счастье – от бесстыдных воспоминаний. Страх – от того, что моё вчерашнее безумство, возможно, будет расценено, как легкомыслие. Это ещё если очень мягко сказать. А если не очень мягко… то я сильно рисковала больше никогда не увидеть Пашу.

Лежу под одеялом, и чем больше об этом думаю, тем больше дрожу уже даже не от страха, а от дикого ужаса.

Боже! Ну зачем я так? Ну почему дала волю чувствам? Почему именно вчера? Макс… бедный Макс… Такой стресс ему устроили… Наверняка будет теперь Пашу отговаривать со мной какие-то отношения строить…

И вообще – почему он не звонит? А может, и не позвонит больше? Может, стёр прямо вчера ночью мой номер из контактов? Что же я наделала-то… Нет, сама не буду звонить… ни за что не буду. Умру, а звонить сама не стану. Ну куда это годится, если ещё после всего этого сама и позвоню? Буду ждать…

Всё-таки заставила себя встать, позавтракать и даже прибрать в картире. Потом долго ходила, а точнее даже не ходила – металась по комнате совершенно без какой-либо цели. Потом Бог сжалился надо мной и сделал так, чтобы именно сегодня и именно в момент, когда я была уже совсем близка к тому, чтобы всё-таки позвонить Паше самой, мне позвонил сын. Данька плакал и в двадцать пятый раз попросил всё-таки завести дома кошку.

До этого он уже не раз говорил об этом, но мне удавалось ловко съезжать с темы. Кошек я терпеть не могу, а собаку Данька почему-то не хочет, так что этот день его детской мечте суждено было осуществиться. Он позвонил в правильное время, и я была готова заняться чем угодно, лишь бы выкинуть из головы раздирающие душу и сердце мысли.

Быстро оделась, забрала у мамы Данилу, и мы направились на «Птичий рынок». Долго бродили, рассматривая зверушек, но ещё в самом начале рынка Данька заприметил одного подрощенного чёрного котёнка. Он спал в аквариуме со своими братьями и сёстрами. Судя по табличке, все эти милые кошечки были русскими голубыми, а на мой вопрос «Почему все голубые, а этот чёрный», мне дали просто потрясающий ответ: «В любом стаде есть своя паршивая овца».

Несмотря на все мои увещевания, «паршивая овца» нашла своего хозяина.

Накупили разного корма, лотков, игрушек и направились показывать «овце» её новый дом. На удивление, котёнок ничуть не смутился сменой обстановки, обновил когтями диван, сделал лужицу в коридоре и мирно улёгся спать в «домике». На этом Данька успокоился, и мы пошли гулять.

С трудом простояла с сыном на детской площадке пару часов, пока он делил поровну между горкой, качелями и песочницей свою неуёмную энергию, а потом позвонила мама и позвала нас к ней на ужин. Я с радостью согласилась – сил готовить самой просто не было.

Съев всё до последней крошки, Данька ушёл в комнату смотреть мультфильмы, но вскоре затих, заснув прямо перед телевизором.

Домой я ушла одна. Десять минут пешим ходом сократились до трёх – тоска в сердце стала настолько физически ощущаемой, что ноги сами перешли на бег. Вся надежда была только на то, что дома можно будет выплакать свою беду в чёрную шкурку «русской голубой».

Но я ещё и представить себе не могла, что желание выплакаться будет исполнено даже с избытком. Открыв дверь и не включая свет, рванула на кухню, к домику «овцы», пошарила там рукой – пусто. Включила свет, осмотрела все углы, заглянула под диван, стол и вообще подо всё, где мог бы спрятаться маленький котёнок, однако его нигде не было!

Началась паника. Дверь на лоджию закрыта. Но окно… Боже! Ну как же я могла забыть закрыть его? Скорее на лоджию – тоже пусто…

Слёзы ручьём. Неужели упал и разбился? Полёт с восьмого этажа не оставил бы ему никаких шансов.

Перегибаюсь через перила – не видно ничего, но что-то чернеется там, внизу, на козырьке магазина. Концентрируюсь, и мне кажется, что всё-таки это он…

Отчаяние, невероятные муки совести, что это я, я собственными руками, которые забыли закрыть окно, убила живое существо. Существо, которое было готово разделить со мной все мои печали. Существо, которому чужды человеческие заморочки, которому просто хорошо тогда, когда хорошо мне и… Господи! Ну почему ты так жесток ко мне? Почему отнял у меня эту маленькую надежду выдать всё, что так долго копилось в душе? Надежду отдать всю свою любовь и быть уверенной, что эта любовь будет уж точно взаимной…

Что делать? Как забрать его оттуда? Я не смогу… Ждать утра, протянуть смятую купюрку дворнику и попросить его достать? Боже… как же пережить эту ночь?

Пытаюсь хоть немного поспать. Не выходит, становится только хуже от мёртвой тишины…

Не могу больше!

– Алло, Паша?

– А! Привет! Как ты?

– Паша, ты мне нужен…

– Что с тобой? Что-то голос мне твой не нравится…

– Я погибаю, Паш… помоги! Я не смогу это сделать одна…

– Да что с тобой?!

Не могу ответить – рыдания не дают. Просто отключаю телефон.

Залезаю под одеяло и накрываюсь с головой. Не могу смотреть на окно, на лоджию, на игрушечных мышек, разбросанных по полу… Но даже одеяло не спасает. Лежать, не двигаясь, невозможно.

Встаю. Глаза опухли от слёз, их уже нет, есть отупляющее мозг равнодушие. Равнодушие ко всему вообще.

Стук в дверь. Соседи? Да нет у меня чёрного молотого перца! Достали со своим перцем! Сколько можно? Каждую неделю одно и то же…

Постой? Какой перец в два часа ночи?

Бегом к двери – пришёл Паша!

– Паша… ты?..

Ноги становятся ватными, сползаю по стене на пол.

Подхватывает меня, беспокойно смотрит в глаза.

– Что случилось? – Молчу, опять комок в горле. Трясёт меня за плечи. – Да что случилось-то? Говори! – Рыдаю, не могу вымолвить ни слова, а он бежит на кухню, наливает воды, заставляет выпить. – Таня! Скажи, что произошло! Прямо сейчас говори!

– Ко… ко… котёнок умер.

– Котёнок? Какой ещё котёнок? – Показываю на домик, на игрушки, на мисочки с нетронутой едой. – Так. Понятно… Где он?

– Не знаю…

– То есть как это – не знаешь? А откуда знаешь тогда, что он умер?

– Он спрыгнул с лоджии.

Отпускает меня из своих рук, я опять стекаю на пол. Бежит на лоджию.

– Да нет там никого! Если бы он упал, то был бы прямо под лоджией или недалеко совсем.

– Нет, я видела там что-то чёрненькое…

– Слепота! Да это просто чей-то коврик! Слетел, небось, от ветра, вот и всё.

– А где же котёнок тогда?

Тру глаза, заставляю ноги поднять меня.

– А вот это вопрос! Коты – они, знаешь, какие…

– Знаю, ты уже про одного рассказывал…

– Вот именно! Как зовут твоего бедолагу?

– А никак ещё не зовут. Пока просто кот.

Стоит на лоджии, что-то высматривает, крутит головой.

– Ну, что там?

– Тихо!

– Что? Ты что-то видишь?

– Тихо, сказал! Слушай! – Зовёт кошака. Ого! Он ещё и мяукать умеет? Надо же… а у меня так не получается. – Слышишь? Он отвечает!

– Как? Где же он?

– Где-то внизу, но не вижу пока… не совсем внизу, но недалеко где-то…

Подбегаю, всматриваюсь в темноту, однако ничего не вижу.

– Я понял, где он! Он этажом ниже, но наискось. Спрыгнул отсюда на соседнюю лоджию! Вот, стервец, но как он умудрился наискось пролететь? Да-а-а… натерпишься ты с ним, чувствую… Огонь, а не кошак!

И плачу и смеюсь. Слёзы текут, а я хохочу. Форменная психбольница!

– Так, жди нас тут, мы скоро!

Легко после такого сказать «жди»…

Не знаю, сколько прошло времени, но Паша тихонько приоткрыл дверь и вошёл, держа в одной руке за шкирку дико орущего котенка, а в другой – бутылку шампанского и конфеты.

– Держи своё богатство! Дай ему молока попить, и пойдём, отметим чудесное спасение! Соседи снизу меня еле отпустили. Поверить не могли, что котята умеют летать.

Я взяла в руки свою «паршивую овечку» и чуть не замучила, целуя в маленький розовый нос. Не могу сказать, что кот был счастлив таким проявлениям радости относительно его возвращения домой. Он отчаянно сопротивлялся, выпуская острые коготки и норовя царапнуть. Наконец он смирился, видимо, решив, что всё это своего рода наказание за самоволку.

Беглец свернулся комочком у меня на коленях и заурчал. Только теперь я окончательно пришла в себя. Паша крутился на кухне, то и дело спрашивая, где лежат та или иная посуда. Мимолётно бросила взгляд на своё отражение в дверце микроволновки… Боже! Ну разве можно пить шампанское с мужчиной в таком виде? Волосы всклокоченные, лицо опухшее, сижу как клуша – в халате и тапках. Чуть не застонала от досады. Осторожно переложила кота в домик и потихоньку прошмыгнула в ванную.

Да, сегодня с этим лицом уже ничего не поделаешь… Закалываю волосы, умываюсь холодной водой – вот и вся «красота».

Паша всё ещё возится на кухне, охлаждая бутылку с шипучим напитком под струей холодной воды, а я босиком, чтобы он не видел, просачиваюсь в комнату. Ищу, что бы надеть такое…м-м-м… отвлекающее от лица.

Вот оно! Долго копалась в комоде, но не зря! Очень красивый пеньюар, больше напоминающий вечернее платье в бельевом стиле. Тётя Нина, спасибо тебе! Подарила как раз незадолго до моей поездки в Питер. Последней поездки… Но тогда я его не взяла с собой, предпочтя растянутую футболку с надписью на груди: «Вот только не надо завидовать!».

Ноги оставила босыми. Так же тихо выхожу из комнаты и пытаюсь сесть снова за стол, как будто я оттуда и не выходила. Не вышло.

– Ого! – Паша застывает у раковины, машинально вытирая полотенцем и без того сухие руки. – Если бы не твоя неподдельная истерика, я бы подумал, что ты специально кошака к соседям зашвырнула, чтобы меня к себе вытащить и снова соблазнить!

– Нет, у меня не вышло бы, я зачёт по метанию мячика на физкультуре только с третьего раза сдала. А метнуть так ловко кота точно не решилась бы, но вот если…

Не успеваю договорить. Полотенце летит на пол, Паша подходит ко мне и обнимает.

– Всё-таки ты такая дурочка у меня.

У тебя? Хм…

Садится на корточки и целует мои колени.

– Иди ко мне, босой метатель огонь-котов, а то ноги застудишь. – Приподнимает и сажает на стол. Покрывает шею поцелуями, а я буквально таю и уже готова на любое самое обидное прозвище. – Ты очень красивая… Не могу устоять… Прости, прости, нет сил больше ждать…

Ну а у меня нет сил отвечать. Вместо этого просто откидываюсь на столешницу и запускаю пальцы в его вьющиеся волосы.

Моё тело послушно вторит каждому его движению и тут же отзывается на любое прикосновение.

Нежность, бесконечная нежность полностью поглощает меня, сердце стучит всё быстрее, быстрее и ещё быстрее, и, наконец, оно уже готово выпрыгнуть из груди, потому что во мне ему становится слишком тесно…

Я не в силах даже пошевелиться. Он поднимает меня, смотрит прямо в глаза и, найдя ответ на интересующий его вопрос, довольно улыбается, затем несёт в комнату, опускает на диван, накрывает одеялом до самого горла.

– Просто полежи тут пока…

Долго целует в губы и уходит.

Возвращается с подносом, на котором стоят два бокала и конфеты.

Беру бокал и отпиваю глоток. Никогда раньше мне не доставлял особого удовольствия этот напиток, но сейчас мне казалось, что ничего вкуснее просто быть не может.

– Почему ты не позвонил?

– А ты ждала моего звонка? – Смеётся. – Что смешного? Я думала, что ты никогда больше не позвонишь, я думала, что ты подумал, что я просто…

– Просто – кто?

– Ну, эта… лёгкого поведения…

– А разве это не так?

Опять смеётся.

– Не так, конечно! Я хотела тебе объяснить, что я не такая, что просто я не могла с собой справиться…

– Глупая. Да если бы ты была другая, я бы в той машине просто с ума сошёл… – ласково шепчет он, обнимает сзади, целует в спину. – Беда ты моя в ночнушке!

Млею…

– Так, значит, всё-таки твоя?

***

3 АПРЕЛЯ

В эту ночь он остался у меня. И ночь он провЁл не на кухне. Я пустила его к себе, но спали мы втроём: я, Паша и огонь-кот.

Котяра оказался на редкость вредным. Меня он и видеть не хотел, а вот Пашу полюбил сразу же. Есть такие люди, которые притягивают к себе всё живое и не отпускают с первого на них взгляда.

Этот маленький комочек шерсти злился на меня, отбивался как мог, когда рано утром, ещё до полного рассвета, мне захотелось плотнее прижаться к его спасителю. Недолгую борьбу я проиграла – подлая «паршивая овца» цапнула меня за палец так, что я взвизгнула и разбудила Пашу. Он посмотрел на меня, на кота и залился таким задорным смехом, что я забыла про боль и тоже заулыбалась. Кот в результате остался на кровати, всего лишь немного изменив место дислокации, а палец тотчас был залечен поцелуем.

– А где твои чулочки с сердечками? – Бью его в шутку кулаками в грудь. Делаю вид, что злюсь. – Тебе что, жалко показать чулочки с сердечками? Будет шанс меня ими задушить.

– Ну не утром же…

– А почему? Чем плохое время суток? Лично я готов увидеть чулочки в сердечках в любой момент.

– Ты меня смущаешь.

– Я? А тебя ещё можно чем-то смутить?

– Вот теперь ещё больше смущаешь…

– Нет! Ты невозможна! Ты совершенно невозможна! Ты – само противоречие, разве не видишь этого?

– Нет.

– Ну как же ты не видишь? В тебе живёт странная душа… она – маленькая девочка, но она же – искушённая женщина. Она сильная, но абсолютно беззащитная. Никогда не знаешь, с кем сейчас говоришь из них…

– Я никогда не думала о том, какая душа живёт во мне…

– Ты могла бы показаться совершенно сумасшедшей. Это же чистой воды раздвоение личности. Вот кто ты сейчас? Девочка или женщина?

– Я? Я сейчас… не знаю…

– Зато я знаю: сейчас ты девочка, маленькая беззащитная девочка, которая стесняется показать свои красивые чулочки.

– Дураки вы, мужики! Ничего не понимаете в красоте! Это самые пошлые и уродливые чулки, которые я когда-либо видела в своей жизни!

– А с чего ты решила, что знаешь, что для мужиков красиво, а что – нет?

– Не жаловалась на вкус никогда!

– Да плевать мы, мужики, хотели на ваши вкусы…

– Ах, так?

– Ага.

Лежит такой же довольный, как и огонь-кот, и улыбается .

– Ладно! Будут тебе твои чулочки!

Вскакиваю, бегу к комоду, хватаю чудовищные чулки, купленные с «лёгкой» руки Веруни и мчусь в ванную.

Выхожу, деланно прислоняюсь к косяку и стараюсь придать своему телу самую из самых непристойных поз.

– И вот это ты считаешь красивым?

– Да, причём очень даже! Ты думаешь, я правда поверил, что это тебе какая-то глупая секретарша купила? Да ни в жизнь в такое не поверю!

– Почему? Это же правда!

– Ну-ну… конечно правда… И ты совсем не собиралась сделать так, чтобы я сразу голову потерял, да?

– Ты прав: я не собиралась…

– А встала ты так сейчас тоже потому, что тебе секретарша подсказала? Да?

– Нет, встала сама.

– Ну вот, теперь ты снова женщина, а не девочка. – Поднимается и подходит ко мне. – Теперь я вижу ту женщину, которую ждал, и которую хочу.

Вот и пойми их, мужиков…

***

Паша уехал ещё до обеда: ему нужно было встретить на вокзале друга. Как раз того самого – владельца сети магазинов. Это ничуть не расстроило меня, наоборот, лишило необходимости объяснять, почему я пока ещё не готова познакомить с ним сына, ведь если бы Паша не уехал на вокзал, мне пришлось бы выкручиваться.

Остаток воскресенья я винила себя за то, что так и не добилась ответа на вопрос, по какой причине он всё-таки сам не позвонил мне вчера. Решила поставить у себя в голове галочку и, выбрав удобный момент, дожать эту тему.

Огонь-кот мирно спал на диване, никак не реагируя на то, что его спаситель куда-то пропал. Видимо, коты обладают сверхчувствительностью и не переживают по пустякам, заранее зная наперёд, что и когда произойдёт. Вот и сейчас он вёл себя так, как будто знал, что Паша ушёл не навсегда.

Несмотря на то, что полёт кот перенёс хорошо, я решила всё-таки зайти в ветеринарную клинику – пусть посмотрят на всякий случай его, да и по прививкам скажут что-то. Нести котёнка было не в чем, поэтому сначала зашла за Данькой, а потом мы с ним вместе совершили променад по зоомагазинам.

Найдя подходящую переноску, вернулись домой, с трудом запихнули упирающегося всеми четырьмя лапами огонь-кота и отправились к «айболитам». Данила вёл себя как настоящий хозяин. Он переживал за своего питомца, когда его слишком уж, как ему казалось, усердно мяли и гнули. К счастью, доктора подтвердили, что никаких повреждений нет, и долго потом удивлялись моему рассказу. На окно посоветовали поставить сетку. На этом, собственно и закончилось воскресенье.

Паша так и не позвонил, но я не переживала. Полностью доверилась судьбе и решила больше не накручивать саму себя бесполезными и, в сущности, ни к чему не приводящими мыслями. Всё равно всё происходило как-то само собой, и невозможно было лично повлиять ни на одно событие. По крайней мере с тех пор, как впервые встретила его.

***

4 АПРЕЛЯ

Понедельник. Дела шли без надрыва, без отдачи большого количества сил и нервов. Клиенты, как на подбор, были вежливы и понятливы. Один пожилой мужчина, зашедший к нам с просьбой издать альбом, посвящённый Дню победы, долго разговаривал со мной, рассказывал про свой отряд, который до последней капли крови отстаивал подступы к Москве. Я удивилась, что в его годы можно оставаться таким жизнерадостным и даже выглядеть весьма импозантно.

С удовольствием слушала, задавала вопросы. Просматривая альбом, который он сделал сам из листов ватмана с прикленными к нему фотографиями и написанному от руки тексту, я не могла не отметить, насколько грамотно был написан рассказ, как точно описывались не столько события, сколько эмоции бойцов, понимающих, что отступить тогда означало только одно – сдать свою Родину…

Не удержалась и спросила его, кто же помог написать такой прекрасный текст. Оказалось, что его сын работает редактором в одном издании и для него стоило сущих пустяков помочь в этом отцу. Я удивилась, отчего же он не обратился к сыну за помощью в издании. Ответ заставил ещё больше уважать необычного клиента – он просто не хотел надоедать ем. Решил всё сделать сам.

Мне так оказался симпатичен это мужчина, что я пообещала лично заняться этим заказом.

Перед сном успешно поборола своё волнение относительно молчавшего весь день мобильного. Хотя не могу сказать, что это было так уж легко. Поддержал кот – он занял место Паши на кровати и как будто караулил его для своего спасителя, грея теплом пушистой чёрной шкурки.

***

5 АПРЕЛЯ

Вторник. Спокойная жизнь длилась ровно до обеда. Я как раз собиралась выйти в кафе и перекусить с Веруней, но раздался звонок, и один из менеджеров остановил меня прямо в дверях, уверяя, что это очень важно, и что с ситуацией могу разобраться исключительно я и никто другой. Вздохнув, отправила Веру одну в кафе, пообещав присоединиться чуть позже.

– Татьяна у телефона.

– Рад слышать вас, Татьяна!

– Взаимно. Так что у вас случилось?

– У меня? Да ничего, слава Богу…

– Не поняла, простите…

– А чего тут понимать-то? Нормально у меня всё, переговоры прошли удачно, и я намерен пригласить вас отобедать со мной.

– Послушайте, это какое-то недоразумение. Вы точно номером не ошиблись?

– Я? Я никогда не ошибаюсь. Так что? Заехать за вами?

Начинаю не на шутку злиться.

– Знаете, по-моему, вы переходите все границы…

– Да что вы! Я ещё ничего пока не перехожу, я просто хочу познакомиться с вами, Татьяна.

– Так… я всё поняла. Спасибо за внимание к моей скромной персоне и до свидания!

– До свидания, Татьяна!

Вот идиот.

Догоняю Веруню, которая живо интересуется судьбой своего подарка в сердечко. Пытаюсь сделать вид, что злюсь, но не могу. В конце концов, счастливые чулочки ведь оказались! Благодарю её за это. Веруня хитренько улыбается, но подробности не спрашивает.

Вскоре инцидент со звонком был забыт, и я погрузилась с головой в бумажную работу. Договор, акт сверки, просроченные платежи… Всегда копила эту макулатуру, не в силах заставить себя заниматься такой скукотой по мере её поступления. И всегда сама себя ругала потом за это. Разобрать кучу бумажек непросто, учитывая постоянные звонки и другую текучку.

– И снова здравствуйте, Татьяна!

Знакомый голос…

Поднимаю голову и пытаюсь понять по внешности незнакомца, вошедшего в мой кабинет, словно к себе домой. Откуда же мне знаком именно его голос?

С ужасом понимаю, что это как раз тот нахал, который помешал мне спокойно пойти пообедать. Молодой человек среднего роста, довольно плотного телосложения. Круглое лицо с маленькими глазками, но глазки эти такие цепкие, такие колкие, что от них трудно спрятаться и почти невозможно выдержать взгляд, не отведя в сторону своего… Да кто же ты такой и что тебе от меня нужно?

– Не могу сказать, что дико рада нашей новой встрече…

– А вот я рад, даже очень. Хочу сказать, что столик уже заказан, и я не собираюсь выходить из этого кабинета в одиночестве.

– Да вы просто натуральный хам! А если я охранника позову?

– А зовите, кого хотите. Времени у меня много, домой я собираюсь ехать только к выходным поближе. Так что…

– Я вообще ничего не понимаю… Кто вы?

– А я тот, Татьяна, кто из-за вас рискует остаться без ценного сотрудника.

Совсем запуталась… Сотрудник какой-то ценный… А я-то при чём?

– И что? Видимо, сотрудник ваш не настолько уж и ценный, если вы меня за то, что я вас его лишить собираюсь, в ресторацию тащите. – Смеётся в голос. Даже неприлично как-то. – Так, я очень рада, что подняла вам настроение, но вы мне мешаете работать.

– А всё – не будет сегодня у вас больше никакой работы.

Выхожу из себя и прошу позвать охранника – пожилого военного в отставке. Он всегда сидит такой скучный, кроссворды отгадывает, но очень радуется, если приходится тряхнуть стариной и почувствовать себя снова на коне.

– Веруня! А позови, пожалуйста, ко мне Андрея Палыча.

– Ага! Я понял – пора объясниться. А жаль! Очень весело было. Юра! – громко говорит он и протягивает руку. Я машинально тяну свою в ответ. – Пашин друг. Приехал только в это воскресенье по делам, поэтому вот решил с вами познакомиться.

Останавливаю жестом Андрея Палыча, уже успевшего войти в кабинет.

– Спасибо, Андрей Палыч. Это оказалось простым недоразумением. Я сама разберусь. – Андрей Палыч пожимает плечами, вздыхает и уходит. – Пашин друг, значит. Юра. Ага. Ну, теперь мне всё ясно… И все друзья Паши такие… э-э-э… оригиналы?

– Нет. Я самый оригинальный. Можете не беспокоиться.

– И что же мне с вами, Юра, делать теперь? До конца рабочего дня ещё два часа.

– Так отпроситесь – и пойдём, поедим! Столик ждёт!

– Вот так запросто – возьми да отпросись. Так дело пойдёт, придётся вам, Юра, ещё одного ценного сотрудника нанимать. Только теперь уже в моём лице.

Опять смеётся, и его глаза превращаются в щелки, из которых так и разлетаются в разные стороны искорки веселья и задора.

Смешной такой! Ну что с ним, действительно, делать? Не заставлять же сидеть тут и ждать? Пошла отпрашиваться у брата. Он был сильно занят и просто кивнул головой, не отрываясь от компьютера.

Выхожу из кабинета, а гостя и след простыл. Странно… Ах, вот оно что… Боевой товарищ у Паши, ничего не скажешь. Стоит у стола Веруни и вовсю с ней флиртует.

– Ну что? Пойдём, раз уж пригласили!

Прячет листочек в карман. По Веруниным глазам сразу догадываюсь, что на листочке написан её номер телефона.

Делаю вид, что ничего не замечаю.

Ловим такси и едем куда-то. К моему удивлению, Юра отлично знал Москву, и, по всей видимости, довольно часто приезжал. Всю дорогу объяснял таксисту, куда лучше свернуть, и в результате мы минут за двадцать добрались до милого грузинского ресторанчика на Пролетарской.

Интерьер ресторанчика – типичный для подобных заведений. Искусственный водопад, декорированный «старинными» кувшинами… Ничего особенного.

– Это моё любимое местечко для того, чтобы вкусно поесть. Знаешь, какие тут хинкали делают? Закачаешься!

– Ого! Мы уже на «ты»?

– А чего тянуть-то? Из офиса ведь я тебя вытянул, значит, можно уже и на «ты»…

– Логично. Ну, ладно, на «ты» так на «ты»…

Садимся за столик. Юра удивляет снова: официант подбегает к нему, чуть не кланяясь, справляется о здоровье, советует, что сегодня лучше заказать… И Юра перечисляет так много всего, что ни вдвоём, ни даже вчетвером такое количество блюд просто не одолеть. Молчу. Жду, что же будет дальше.

– Ну что, Татьяна, выпьем?

– Так вроде бы будний день сегодня, Юра….

– Это у вас тут сплошные будни! А у нас так: когда есть настроение, тогда и выходной!

– Хорошо живёте!

– Так вот я и Пашке говорю-говорю, что у нас лучше, так нет – вместо того чтобы просто отучиться и вернуться, знакомиться тут начал…

– Это что – в мой огород камушек?

– В твой, в чей же ещё… Дома от баб нос воротит, а они у нас, знаешь, какие… У-у-ух-х-х! А тут – на тебе…

– Даже и не знаю, воспринять это как комплимент или обидеться…

– А мне всё равно. Я как думаю, так и говорю. Вот интересно даже стало, с кем это он закрутил тут.

– И как? Стоило, по-твоему?

– Не-а. У нас баб просто море, и с чего он так на тебя запал, не пойму… Все уши прожужжал.

– Так, может, это потому, что у вас там бабы, а у нас тут женщины?

– А какая разница-то?

– У Паши и спроси, для него – может, и есть разница.

– Ты мне зубы не заговаривай – пей давай!

– А что это за тон такой приказной? Вернёшься в свой Минск – там и будешь бабами командовать.

– Пей. Мне с тобой серьёзно поговорить надо, а скоро сюда народ подтянется.

– Какой народ?

– Ну как какой? Пашка, Макс с девушкой и Веруня…

– Веруня?!

– Ну да, не буду же я один тут веселиться.

– Ты настолько наглый и бесцеремонный, что я даже рассердиться уже не могу, а надо бы…

– Понятно с тобой всё, Татьяна. Слишком уж ты для Пашки нашего… м-м-м… независимая. Попроще ему надо, домовитую, чтоб не лезла, куда не надо…

– А я, по-твоему, недомовитая и лезу постоянно куда не надо, да?

– Да я вас, баб, насквозь вижу!

– Ну и видь своих баб дальше. Ты в женщинах научись разбираться, Юра! А это следующий уровень.

– Ой-ой-ой! Обиделась, да?

– И не думала. На дураков не обижаются, Юра.

– Хорошо. Будем считать, что счёт равный пока. Скажи, зачем тебе Пашка?

– Исключительно для интеллектуального общения в интимной обстановке. Устроит?

– Не язви! Тебе не идёт!

– А некоторым нравится.

– Замуж за него пойдёшь?

– А мне никто не предлагает замуж идти, Юра. Рано беспокоиться начал.

– Ага! Считай, что успокоила. А то я его таким ещё никогда не видел – пропал навсегда.

Я смотрела на него и думала, неужели вот в этом и есть мужская дружба? Какая глупость – знакомиться с девушкой друга, чтобы решить, подойдёт она ему, или нет… Или это только местечковый минский прикол?

Начинаю злиться. Плохой знак.

– Юра, а у тебя шею не сводит?

– Нет. С чего это?

– А у тебя цепочка серьёзная висит, у нас точь-в-точь такие же бандюги в девяностые носили, но они-то накачанные были, а ты….

– Ой! Ловлю, ловлю камушек-то в обратку! – И хохочет. – Детка! У вас девяностые прошли, а у нас только начались, мне без этого… э-э-э… аксессуара не выжить, не солидно смотреться буду. У меня ещё вон какой браслет есть.

Показывает толстенный браслет. Ну, какая рука – таков и браслет.

– Не удивил.

– Ничего – удивлю ещё как-нибудь.

– Надеюсь, на этот раз приятно.

– Не зря я тебя вытащил. Понял теперь, что ты за фрукт такой, Танечка. В опасности дружок мой!

Да неизвестно, кто ещё в большей опасности, Юра! Неизвестно.

***

Мило общаясь с Пашиным другом, я совсем забыла, что нужно хотя бы маму предупредить, чтобы Данилу спать уложила, да и сама у меня осталась. Не хорошо, конечно. Ругаться будет, а что делать?

Ушла от Юры под предлогом, якобы, носик попудрить, а сама за телефон:

– Алло, привет, мамуль! Ну как вы там?

– Привет. Нормально мы там. Когда приедешь?

– Мама… тут такое дело… останься сегодня у меня, ладно?

– Так! Ты совсем обнаглела, да?

– Да, я понимаю, это неправильно, но мне очень-очень надо…

– А я так понимаю, что ты мне просто не оставляешь выбора, да? Ну ладно, вот придешь – мы с тобой поговорим.

Кидает трубку. Это плохо. Не поздоровится мне, чувствую…

Вернувшись к столу, я с удовлетворением отметила, что мой новый знакомый уже не один. Веруня весело щебетала с Юрой, а Макс с весьма симпатичной девушкой забавлялись тем, что слушали начавшееся представление. Паши не было, отчего я вдруг почувствовала себя одинокой и даже, что было бы правдивее, брошенной.

Присела рядом с девушкой Макса. Сам же Макс поприветствовал меня кивком и потом ещё долго бросал на меня заговорщические взгляды, время от времени подмигивая.

Ужас! Сидела как на иголках, вообще не понимая, что здесь делаю. Чтобы хоть как-то расслабиться, решила всё-таки выпить. Как назло, Юра разошёлся не на шутку: анекдоты сыпались из него, будто из рога изобилия, и всё своё внимание он переключил на Веруню. Не стану же я сама себе наливать…

Делать нечего – сижу и жую остывающие хинкали. Вкусно, но если бы рядом находился Паша, то было бы вкуснее во сто крат.

Вера хохотала и под каждый новый анекдот выпивала по стопке водки. Дело принимало серьёзный оборот: по Веруниным глазам сразу стало ясно – она уже пьяна и не на шутку.

Толкнула её и попросила выйти со мной. Та неохотно, но пошла.

– Веруня, я надеюсь, ты не строишь планы на этого молодого человека?

– А почему бы и нет? Он весёлый такой!

– Ага! И ты уже совсем весёлая – прекращай пить!

– Татьяна, ну что я, маленькая, что-ли? Сама разберусь!

– Хорошо, смотри сама, но я тебя предупредила, а там – как знаешь…

Возвращаемся, садимся за стол. Нет, этот Юра точно решил всех споить! Правда, на этот раз и я не отказалась.

– Танюшечка! Неужели и ты решила будни превратить в праздник?

– Нет, Юра! Пьют ведь не только по радостным поводам…

– Ой, красуня! А чего это тебе так взгрустнулось, а? Пашку ждёшь, да?

Смотрит на добротные, отнюдь не дешёвые часы.

– А он вот-вот уже придёт, занятия в его этой… Высшей школе экономики давно закончились…

Понятно. Хорошо, подожду.

На душе просто отвратительно. В конце концов, Паша мог бы и предупредить обо всём этом. Ну, сейчас. Подожди… вот только приди…

Юра просто околдовал Веруню. Казалось, она была готова на всё, лишь бы её супергерой продолжал радовать всех своим красноречием.

Я молчала. И вот, когда моё отчаяние было уже на том пределе, когда оно переходит в слёзы, в зал забежал Паша. Я уже даже не понимала, радуюсь ему или нет. Скорее, сильно злилась, ведь фактически это благодаря ему я оказалась в такой дурацкой ситуации.

– Привет! – Целует в щеку.

– Ну привет…

– Ты что такая грустная?

– Ничего… потом…

Юра говорил долгий тост в честь Паши, расхваливал его способности, выражал надежды на совместную плодотворную деятельность сразу по защите дипломной работы и что-то там ещё говорил… Я уже не слушала.

У меня зрел коварный план мести, и чем яснее этот план становился, тем больше эндорфинов выделялось в мою кровь. Это не могло не повлиять на настроение. Теперь я не отказывалась от рюмки водки, наконец расслабилась и Веруню перерастала одёргивать. Напротив, видя её растущий неподдельный интерес к белорусскому бизнесмену, подталкивала её в его объятия. Бедный Юра просто не знал, на что способна скромная с виду Веруня. Все смеялись над его шутками, а я смеялась над тем, что, вполне возможно, ждёт его в совсем недалёком будущем, а ещё вспоминала, как Веруня напилась на новогодней вечеринке в офисе и решила показать своё умение танцевать стриптиз на столе. Только потом она несколько недель вела себя тише воды и ниже травы, несмотря на то, что никто так и не забыл этого инцидента, то и дело напоминая ей о нём и заставляя мило краснеть.

Стол с закусками начал пустеть, и Юре тотчас захотелось сменить обстановку. Решено было ехать в клуб «Постоянное Место Жительства», который находился не так уж далеко от ресторана, если ехать на машине.

До Марьино добрались быстро. В клубе «ПМЖ» отличная кухня, приятная музыка. Правда, особенности месторасположения накладывали свой отпечаток в виде случайно затесавшихся невнятных личностей, но охранники быстро решали все связанные с ними проблемы. Мы заняли большой стол прямо у танцпола. Надо ли говорить, что стол уже через несколько минут снова ломился от закусок и спиртного.

Веруня мешала абсолютно несовместимые между собой напитки и всем своим видом показывала, что готова к бою. К бою за сердце обладателя как минимум килограмма золота. Я понимала, что всё это нехорошо, и что мне следовало бы всё-таки проявить настойчивость и уберечь её от очередного конфуза, но, в конечном счёте, одну мою попытку она проигнорировала, да и чертёнок, проснувшийся во мне, нашёптывал слишком уж приятные уху вещи.

Медленный танец, заказанный Юрой для Веруни, я использовала для того, чтобы всё-таки выяснить у Паши причину, по которой тот не звонил. Оказалось, что зря я себя накручивала и придумала чуть ли не шекспировскую трагедию из-за этого. Дело всего-навсего было в том, что ограбили кого-то из его знакомых, и тот, позвонив ему, попросил стать свидетелем. Это неприятное происшествие случилось после того, как Макс отвёз меня до дома. Полночи они сидели у этого знакомого и подписывали разные протоколы. А потом, когда они разъехались, Паша банально спал и проснулся только моего телефонного звонка. Если бы он знал, скольких миллионов нервных клеток стоил мне его тогдашний сон…

Я тут же переключилась на созерцание уморительной картины. Юра и Веруня кружились в танце, при том что сама Веруня была как минимум на голову выше Юры. Она пыталась изобразить танго, забрасывая одну ногу ему на поясницу.

Всё! Наш секретарь в образе! А ведь это только начало!

Вернулись к столу. Макс с Ирой начали собираться домой. Юра очень не хотел их отпускать, но они жили в Митино – дорога не близкая – так что уговорить их никто бы не смог. Даже такой фонтан энергии, как Юра. Как только ребята ушли, Веруня прошептала:

– Пойдём в уборную? – и как только в небольшой комнате за нами закрылась дверь, напала с вопросом: – Татьян, а Юра женат?

– Понятия не имею, Верунь. А что?

– Да понравился он мне очень…

– Ну так и спроси его об этом.

– Нет, не буду! А как думаете, я ему нравлюсь?

– Веруня! Ну а как же может быть по-другому, если он тебя пригласил? Вон, весь вечер за тобой ухлёстывает! Давай – вперёд и с песней!

Это было последней каплей. Девушка подбоченилась, тряхнула чёлкой, загадочно заулыбалась и, кокетливо виляя пышными бёдрами, вышла из туалета. Всё – получай, фашист, гранату!

Я не торопилась выходить, чтобы Юра сразу не догадался, откуда и с чьей подачи он эту самую гранату получит. А что? Сам виноват! Нечего было скромницу Веруню спаивать!

Увиденное буквально минутой позже превзошло все мои самые радужные ожидания! Вера взгромоздилась на стол, потеснив салатики и бокалы, и виляла своей филейной частью прямо перед Юриным лицом. Не могу сказать, что Юра был счастлив наблюдать этот приватный танец, потому что он всё же попытался стащить со стола Веруню, но та отчаянно сопротивлялась, отдаваясь всецело борьбе за своё женское счастье.

Дальше – больше. На помощь другу кинулся Паша, однако даже вдвоём им не удалось скрутить «скромницу» – она лишь ещё больше раззадорилась: ловко спрыгнула со стола прямо Юре на колени, держа в одной руке бокал шампанского. Юра рано успокоился, думая, что на этом всё и кончится, а дудки! Веруся была не так проста, чтобы сдаться после первой атаки! Она вылила игристое прямо на лицо Юре и начала всё это слизывать, да так усердно, что тот ничего не мог сделать. Он был насмерть прижат Верусиным весом к стулу, и знатно ограниченная возможность передвижения не позволяла воспротивиться её буйной страсти. Заложник мотал головой, руками, наконец, он уже просто взмолился о пощаде. Но не тут-то было! Веруня почувствовала себя настоящей звездой «ПМЖ» и продолжила свои грязные танцы. Только теперь она танцевала, сидя на Юриных коленях и расстёгивая ворот его рубашки. Вокруг нашего стола столпились восторженные поклонники «секретарского» таланта. Они аплодировали ей, что ещё больше разожгло в Веруниной груди уверенность в том, что она всё делает правильно.

То, что произошло потом, стало отличным финальным аккордом: Вера подняла на руки Юру и хотела было вынести его на танцпол, но неправильно оценила свои силы, подорванные убийственным количеством алкоголя. Ноги силачки не выдержали такой нагрузки и вмиг стали ватными. Вся конструкция, состоящая из могучих тел, рухнула, так и не достигнув цели.

С трудом поднявшись и почёсывая ударенную об пол голову, Юра вернулся за стол. Я же не могла сдержать злорадной улыбки. Просто подняла бокал и показала ему, что на этот раз мне удалось превратить его будний день не просто в праздник, а в настоящую феерию. И в честь его триумфа грех не выпить!

Юра оказался весьма сообразительным и быстро понял, что фрукт я не простой, а такой, на который может запросто случиться серьёзная аллергия. Удивительно, но с этого момента между нами наступило глубочайшее понимание и уважение.