Кофе по-ирландски

ГЛАВА 16. ПОДСТАВА

После падения пыл Веруни заметно поостыл. Она, тихо сидя за столом, икала и лениво пила минералку. Да и Юра что-то устал веселиться.

Решили разъезжаться по домам, тем более что до подъёма на работу мне оставалось спать всего несколько часов. Ещё по пути домой сердце сжималось в плохом предчувствии, я понимала, что разговор с мамой будет не из приятных, и морально готовилась к этому. Правда, теплилась ещё надежда, что когда приеду, мама уже будет спать и разговор отложится хотя бы до утра. Но надежды мои оказались тщетными. Мама всю ночь сохраняла бодрость духа, подготавливая речь и оттачивая своё ораторское мастерство. Она не стала делать усиливающих эффект пауз и начала с места в карьер.

– Ну и с кем ты шлялась всю ночь? Тебе что, и на работу уже не надо?

– Ма, ну брось… я не шлялась, просто к Паше друг приехал, ну и…

– Я так и знала! Вот чуяло моё материнское сердце, что ты катишься по наклонной… всё вниз и вниз… всё вниз и вниз…

– Мамуль, я ценю образность твоих мыслей, но я никуда не качусь, не беспокойся.

– И как мне не беспокоиться, когда моя дочь, которой я дала хорошее образование, в которую вложила всю свою душу и отдала всю свою жизнь, шляется в ночи с алкоголиком, который подцепил её в ночном клубе, и…

– Мам, остановись. Речь прекрасна, спору нет. Только дай открыть секрет – я уже выросла. Если ты ещё не заметила, то напомню – мне скоро двадцать восемь.

– Вот-вот! Уже почти двадцать восемь лет, а ума у тебя меньше, чем у воробья!

– И с чего это ты всё берешь…

– С того и беру! Не хочешь слушать – дело твоё! Раз ты ко мне так, так и я терпеть больше не стану!

– Опять за своё…

На этом беседа завершилась, только в чью пользу – непонятно.

***

7 АПРЕЛЯ

Четверг. Веруня на работу так и не пришла – взяла больничный.

Мама встала на тропу войны и теперь наотрез отказалась сидеть с Данькой, объяснив это тем, что идёт на день рождения к какой-то из своих многочисленных подруг. Подруг у неё было действительно много. Ну идёт мама на день рождения… Почему бы и нет? Имеет же она право хоть иногда куда-то ходить? Я даже искренне за неё рада: может, развеется и, наконец, подобреет. Завтра уйду пораньше с работы и отдам Даньку бабе Кате. Мама даже и не узнает, что я куда-то ходила…

***

8 АПРЕЛЯ

Всё шло по намеченному плану. В полдник поехала домой. Отпустила маму на день рождения и сделала вид, что никуда не собираюсь. Да что там – у меня же голова разболелась… Вру и не краснею…

Как только за мамой захлопнулась дверь, я быстро привела себя в порядок, накормила ужином Даньку, положила в его «походный» рюкзачок краски, альбом, пластилин и его любимых трансформеров. Всё. Скоро я увижусь с Пашей!

Спускаемся на лифте, звоню в звонок бабе Кате. Тишина. Странно… Что бы баба Катя в восемь вечера не была дома? А как же её сериал? Снова звоню… Из квартиры доносится какая-то романтическая музыка. Ну точно – сериал смотрит, не слышит просто.

Трезвоню ещё несколько раз. Шаги за дверью. Ага! Услышала! Открывается дверь и ко мне выходит… какой-то дедушка! Стоит в тапках на босу ногу, в руках бутылка вина и штопор. Вообще не понимаю ничего…

– Э-э-э… здравствуйте! А можно мне с бабой Катей поговорить?

– Можно. А вы кем, простите, ей будете?

– Я-то? Да никем, собственно… А она дома?

– Дома, девушка, дома. А что вы хотели-то?

– Да теперь уже и не знаю… Просто я у неё часто сынишку своего оставляю.

– А! Ну это теперь точно не сегодня – свидание у нас с Катей! Сто лет не виделись! Так что до свидания, милая девушка, нам с Катей сейчас точно не до чужих детей будет.

И хлопнул перед моим носом дверью.

Я стояла как громом поражённая… Баба Катя… Свидание… А вот ведь как бывает-то!

И что же теперь делать? Маме не позвонишь…

Сердце рвётся на части. Не будет у меня, видать, сегодня свидания: сегодня очередь бабы Кати.

Поднимаюсь обратно домой, звоню Паше – надо предупредить, что я не смогу с ним увидеться:

– Привет, Паш!

– О, привет! Ну как ты?

– Да так себе… Ты знаешь, у нас, похоже, не получится сегодня встретиться.

– Почему? Что опять-то не так?

– Да всё так… просто мама сегодня отдыхает, а у бабы Кати мужик с бутылкой вина…

– Какая ещё баба Катя с мужиком?

– Да неважно… В общем, мне ребёнка не на кого оставить, поэтому…

Не успеваю договорить.

– Боже мой! Фух! Отпустило… А я-то думал… Ну и что? Давай я к тебе приеду?

Что? Вот так просто – давай я к тебе приеду? А ничего, что я не очень-то уверена, хочу ли этого.

Не уверена? Да хватит врать себе! Конечно, я хочу, чтобы он приехал. Очень хочу. Будь что будет, раз так звёзды сложились.

– Ну… приезжай…

Начинаю прибирать в квартире. Бардак страшный – куда ни глянь, везде что-то не на месте. Вещи Данилкины, да и мои тоже…

Боже! Дома из еды – только котлетки на пару да пюрешка картофельная… Чем же его угостить? И в магазин бежать поздно – не успею приготовить ничего…

– Алло, Паш?

– Да, солнышко?

– Солнышко не может тебя ничем угостить… вот так вышло. Только детская еда есть и больше ничего.

– Молодец, что сказала! Сколько твоему мальцу?

– Скоро пять будет.

– Я знаю, что ему может понравиться! Я скоро буду!

И всё так просто? Сколько раз я представляла себе, как знакомлюсь с мужчиной, а потом наступает тот тяжкий момент, когда его нужно будет знакомить с Данькой. И мне всегда казалось, что к этому знакомству нужно долго и серьёзно готовиться… А тут вот так…

Звонок в дверь.

– Помоги скорее: сейчас всё упадёт! – Подхватываю несколько пакетов, и ещё одна гора еле-еле держится в Пашиных руках. – Уф! Еле дотащил. Думал: вывалится что-нибудь! Тут, в общем, всё, что могут любить дети… ну и не дети тоже…

Разбираем пакеты. Всякая всячина из «Макдональдса», шоколадки, жвачки, фрукты, конфеты, печенье, ещё что-то вроде шоколадных яиц с сюрпризом… Машинка, воздушные шарики… Господи! Шарики-то зачем? Бутылка вина… Ага, это явно нам! Странный набор, зато в большом ассортименте!

– Паш! Ну зачем ты столько накупил?

– А что, не то всё, да? Я просто вспомнил себя ребёнком и подумал, что я на месте твоего малого был бы просто счастлив!

– Да он будет не то что счастлив, он точно обалдеет от такой роскоши… А бутылку вина ты тоже ему принёс?

Улыбаюсь хитро.

– Нет, это для его мамы и… ну для взрослых, короче… У тебя штопор есть?

Опять хитро улыбаюсь: штопора у меня нет, зато я точно знаю, у кого его можно взять.

– Ты подожди меня здесь – я сейчас, – спешно говорю Паше и скрываюсь за входной дверью.

Меня раздирало любопытство: что же это за дедуля такой шустрый взял мою бабу Катю в оборот? Не вызывая лифта, сбежала на несколько этажей вниз и позвонила в дверь.

– Кто там?

– Это я, баб Кать! Мне штопор нужен. Дадите?

Дверь тихонько приоткрывается, ровно на столько, чтобы можно было протянуть руку со штопором. Беру штопор.

– Спасибо, баб Кать! Я верну скоро…

– Не надо, милочка. Нам с Гришуней хватит уже…

Высовывает голову и подмигивает так молодецки, что я не могу сдержаться – хохочу.

– Ну, баб Кать! Ну, удивили!

– Тише ты! Соседи услышат! А ты что думала: всё вам, что ли, молодым? Мы ещё тоже… того… ого-го!

Смеюсь и убегаю вверх по лестнице, потому что когда мчалась узнать, что за хахаль у бабы Кати, совершенно не подумала о Даньке. Вот мать же! Не мать, а кукушка! Оставила ребёнка одного в квартире с незнакомым ему мужчиной. Не бежала вверх – летела. Врываюсь в квартиру и наблюдаю: оба сидят на полу в комнате и надувают шарики. Не меньше десятка уже висели по углам, на люстре и на карнизе… Так и замерла в дверях, любуясь этой картиной.

Данька увидел меня и даже не дёрнулся в мою сторону. Просто смотрел на меня и дул себе шарики дальше.

– А что это вы тут устроить хотите?

– Мама! Дядя Паша делает какую-то закрытую вечеринку. Я помогаю, а то он сказал, что не даст картошку фри, пока мы все шарики не надуем!

Я слова вымолвить не могла. Улыбалась как дурочка, а из глаз ручьём лились слёзы.

– Ну, ты чего? Ты чего плачешь? Данька – отличный малый! Помощник растет! За картошку фри всё что хочешь сделает! Правда, Даньк?

– Правда, мама! Ты мне почаще картошку фри покупай, а я убираться научусь!

И началась наша закрытая вечеринка. Мы объедались гамбургерами, запивая их колой, пели детские песни под караоке, потом пили чай с конфетами и шоколадками. Это был настоящий праздник живота, точнее, праздник трёх животов.

Данька устал. Он показал дяде Паше все-все свои игрушки, похвастался большим надувным мячиком с усиками, на котором можно прыгать, и уже не знал, чем и похвалиться ещё, но… зевнув, неожиданно завалился на бочок и сладко уснул.

– Мам! Вы только оставьте мне что-нибудь вкусненькое. Дядя Паша вон какой большой: в него столько влезет, что и тебе, мам, тоже может не хватить! – сказал он перед тем, как его веки утомлённо закрылись.

– Спи, малыш! Я тебе обязательно оставлю самое вкусное!

Я пришла на кухню и увидела, как Паша наливает нам по бокалу вина.

– Ну что? За нашу закрытую вечеринку?

– Давай! За такую вечеринку просто необходимо выпить!

– Данила у тебя забавный такой!

– А, это да… он такой у меня…

– Ты так смеялась – почему сейчас грустишь?

– Я не грущу, Паш… Просто я всегда так боялась этого… Никогда бы не подумала, что всё может быть вот так… просто, весело… Спасибо тебе!

– Иди ко мне, дурочка! Ну а как по-другому?

Обнимает и прижимает к себе. Целует как маленького ребёнка – в макушку.

– Может… точнее могло быть и по-другому.

– Так, нечего сырость разводить! Давай, бегом спать. Завтра у нас трудный день.

– Не… не поняла?..

– А что тут понимать? Поедем завтра с вами в парк Горького. Там аттракционы всякие – Данька вообще с ума сойдёт от счастья! Ложись, а я поехал. Заеду рано, часов в одиннадцать – и чтоб оба готовы были!

– Есть, мой капитан!

Я вытягиваюсь в струнку и «козыряю».

Хохочет.

– А Юрка ещё говорил мне, что ты слишком уж непокорная!

– С твоим Юркой я ещё поговорю! Мало ему Веруси было, что ли?

***

9 АПРЕЛЯ

В эту субботу Даньку даже не пришлось будить – он вскочил ни свет ни заря, сам нашёл себе одежду. Умудрился даже отыскать в холодильнике сыр и сделать себе и мне по бутерброду. Мужик! Пришлось тоже встать совсем рано, но зато была масса времени привести себя и заодно квартиру в порядок: после «закрытой вечеринки» повсюду царил настоящий хаос.

Паша приехал, как и обещал, почти ровно в одиннадцать утра. Даньке было обещано наврать в парке про его возраст и прокатить на американских горках.

Тут надо сказать, что в моей жизни есть только две вещи, которые повергают в первобытный ужас: высота и скорость. И их объединяло именно это чудовищное развлечение. Нетрудно себе представить, что я испытывала, когда Паша с Данькой потащили меня от входа в парк прямо к этому аттракциону. Я не шла, а словно поднималась на эшафот. Ладони вспотели, лицо побледнело, что вызывало со стороны лишь задорный мужской смех. С одной стороны, меня так и подмывало перебороть свои страхи, а с другой – сама эта идея мне казалась ну просто каким-то самоубийством. И всё-таки я поддалась на провокацию: ноги не передвигались сами, зато в спину уверенно толкали хохочущие Данька и Паша.

Ну что поделать? Перекрестилась троекратно – и в путь!

Адская машина начала свой разбег, а я уже несколько раз успела с жизнью проститься.

Глаза зажмурила так, что и гидравлическими щипцами, наверное, невозможно было их разлепить! Самое ужасное – то, что и пальцы, которые судорожно сжимали поручень, тоже не разжимались… Даже после полной остановки вагончика. Сначала Паша подумал, что я так шучу, а потом понял – плохо дело. Совсем плохо. Бледная, глаза круглые, слезятся, сама будто прилипла к поручню.

– Танюш, ну ты что? Ты что, правда, так боишься? Я же думал, что ты шутила просто….

– Какие шутки? Я сто раз вам говорила, что боюсь.

– Не, ну я понимаю, но не настолько же!

Данька испугался не аттракциона, а того, что творилось с его мамой. Он расплакался и побежал к конролёру. Вот ведь мой маленький спаситель! Пришел мужчина, посмотрел, махнул на меня рукой с досадой, а потом вдруг как треснет… меня по щеке! Тут пальцы сами и разжались. Опытный работник, видимо…

– С-с-с… спасибо!

Встала и пошла. Как ни в чём не бывало.

Надо отыграться!

В Парке Горького незамысловатая каруселька: машинки расставлены по кругу, в одну из которых садишься, за тобой захлопывается дверь, а потом включается громкая музыка, и все машинки несутся по этому кругу. Всё быстрее и быстрее, как центрифуга. Но и это ещё не всё! Каждая машина при этом дополнительно вращается вокруг своей оси, а сам большой круг, на котором закрепляются машинки, довольно высоко поднимается.

Вскоре Паша почему-то отказался кататься, вышел и рванул в сторону туалетов…

Я злорадно хихикала, видя, что и он начисто лишился румянца. Пока его не было, отправила Даньку в Пещеру ужасов, а сама задумалась. Вот и ведь вся моя жизнь похожа на эти аттракционы. Американские горки… То вниз, то вверх, но в гармонии сама с собой – никогда. Что бы не происходило в моей жизни: хорошее ли, плохое – всё было как-то неуверенно, ни в чём не ощущалось твёрдой почвы. И сейчас я тоже не знала, к чему приведут отношения с Пашей – станут ли они моим бронежилетом, или так… всего лишь газовым баллончиком.

Грустно. Нельзя думать о том, что будет или о том, что могло бы быть…

Мне повезло – из раздумий наконец вывел звонок. Мама.

– Таня, дочь, ты где?

– Я в парке Горького.

– Да ладно! Как это тебя угораздило с Данилой туда поехать?

– А я не только с Данилой, мам… Я ещё алкоголика клубного захватила!

– Ну ты точно совсем с ума сошла! И как он с Данькой?

– Отлично!

– А где он?

– В туалет побежал… плохо ему стало.

– Что? Он даже в парк пьяный поехал?!

– Нет, перекатался на каруселях.

– Да ты что… вот бедненький-то… Ты смотри, мужика беречь надо!

– Так, а что его беречь-то, мам? Он же всего лишь клубный алкаш. Сама же говорила…

– Ну, говорила-говорила… Мамы, знаешь ли, тоже могут иногда ошибаться. Но крайне редко. Поняла? Не каждый мужик повезёт женщину с ребёнком на аттракционах катать.

– Мама! Мамуля, ты просто чудо! Как же тебе мало надо, чтобы кто-то превратился из алкоголика-дебила в хорошего мужика!..

– Ладно тебе! Познакомишь?

– Нет!

– Ну мне же интересно…

– А вот будешь себя вести нормально – познакомлю.

– Так, всё – не буду вам мешать. Пока. Потом позвоню.

Только положила телефон в карман – Паша идёт. Хорошо хоть не слышал… Радостный такой, отпустило, видимо.

– А где Данька?

– Ужасами в пещере наслаждается. Ты как?

– Нормально уже. Больше я с тобой кататься не буду!

– Ой, напугал-то! А мне, думаешь, приятно было оплеуху получить?

Смехом заливается. Точно отошёл.

– Да уж, хороши оба!

– В расчёте теперь.

Мы прокатили Данилку ещё на каких-то чудо-машинах, а потом отправились домой. По дороге снова позвонила мама с вопросом: «А как у вас там дела?».

Я начала злиться: дома и так есть нечего, а Паша явно собирается задержаться, так тут ещё и мама названивает…

Недалеко от дома меня снова остановил её звонок.

Еле сдержалась, чтобы не закричать:

– Да, мам. Что ещё?

– Ну чего ты сразу… грубая такая! Я просто хотела предложить… Там этот твой… рядом?

– Да, мама.

– Слышишь чего… давай-ка я Даньку заберу.

– Мама! Ты чего там себе думаешь?

– Ну как чего? Чего-чего… Ну что я, совсем, что ли, ничего не понимаю… Веди давай!

Ну, значит, веду. Мне-то, если честно, очень хотелось побыть с Пашей наедине.

Сам Данила ни капельки не расстроился тому, что останется у бабушки – малыш устал и очень сильно хотел спать, а мы по пути домой зашли в магазин – надо же было что-то к ужину купить… И тут мой взгляд притянул аквариум. В нём плавали и напрашивались на сковороду… карпы – обычные и зеркальные. Их редкие, но крупные чешуйки так и блестели, маня и отправляя моё сознание в Питер… к Тёме.

«Никогда не ела в жизни такого вкусного карпа»…

– Тебе карпы нравятся?

– Да… очень.

– Фу! Карп – ужасно костлявая рыбёха! Давай лучше форелькой побалуемся. А?

Да, уж лучше форельки, чем весь вечер проводить в воспоминаниях – прямо отлегло от сердца! Вот бы и Паша оказался любителем мяса карпа.

Направляясь к кассам, я всё продолжала оборачиваться туда, где с десяток карпов провожали меня своими огромными круглыми глазами, и это наваждение наконец-то прошло только тогда, когда мы вернулись с пакетами продуктов домой.

Приготовление ужина полностью захватило меня. Мама всегда удивляется, как во мне сочетаются два совершенно противоположных качества – ненависть к уборке квартиры и любовь к кулинарному искусству. А что тут удивительного? В уборке ведь нет никакого творчества, тогда как приготовление пищи сродни трудам живописца. Из самых обычных продуктов можно исполнить массу различных блюд. Возможно, секрет крылся в правильном использовании специй, коих на моей кухне завсегда предостаточно.

От процесса отвлёк телефонный разговор Паши с особой женского пола. Я не любитель подслушивать, но, как и все страдающие близорукостью люди, в не меньшей степени страдала и от обострённого слуха. Хочу или не хочу, а слышу много лишнего.

– Ты чего так кричишь? Успокойся!.. Я не дома, не могу говорить! Позвони позже!.. Да, сама виновата!..

И всё в таком же духе. Он явно с кем-то ругался, этот кто-то явно был женщиной, и, ко всему прочему, с этим «кто-то» женского пола Паша явно почему-то не хотел говорить при мне.

Волнение нарастало, и я уже была совершенно уверена, что рыба безнадёжно пересолена… Ну и пусть! Пусть подавится своей форелью!

Вот скотина! Так это он за моей спиной… Вот оно что…

Сейчас я ему и картошечку сделаю такую, что пальчики оближешь!

Ага! Пальчики оближешь и водичку побежишь пить. Где там мой кайенский перчик?..

Через час «романтический» ужин был готов. Накрыли небольшой столик в комнате, вместо стульчиков использовали подушки от дивана. Паша зажёг свечи, а я для пущей загадочности включила музыку. Сижу, улыбаюсь… Ничего не говорю, потому как в горле стоит такой ком, что и не проглотить.

– Ну что, за твои золотые ручки? Пахло так вкусно, что я уже слюной изошёл.

– Угу.

Паша кладёт себе в тарелку внушительный кусок рыбы и пару картофелин, запечённых под грибным соусом. Для виду накладываю и себе тоже. Выпиваем по бокалу вина и…

– Ты чего?! Это же есть невозможно!

И за сок хватается.

– Да? А что такое? Тебе не нравится остренькое, дорогой? А мне вот нравится. Да и на солёненькое что-то вдруг как-то потянуло…

Жадно пьёт и делает глаза круглыми. Они краснеют, из них текут слёзы, а мне его не жаль, ну ничуточки! Вскоре Паша потихоньку приходит в себя.

– Ну что? Перчинки в жизни захотелось, да? Ну так бери! Ешь полной ложкой! А теперь допивай и сваливай отсюда!

– Да… да… да… ты что? Что с тобой?

– Ничего со мной! Я себя дурить никому не позволяла. И ты не будешь исключением. Понял?

– Ты о чём, Тань? Что я сделал-то?

– Сам знаешь! Будешь в следующий раз, когда познакомишься, конспирацию получше соблюдать. Чтоб тебе жёны в ненужный момент не звонили и скандалы не устраивали! И чтоб ты знал: форель твоя – ерунда по сравнению с карпом!

– А карп-то при чём?

– Тебе не понять!

– Да ты просто с ума сошла! Я все понял! Боже! Да ты бы хоть спросила! Это же мне сестра из Германии звонила, она со своим бойфрендом в очередной раз поссорилась и просто поплакаться хотела!

– Хватит врать!

– Да не вру я! Я вообще не вру никогда – запомни это раз и навсегда!

Весь мой опыт говорил о том, что мужчинам нельзя верить, даже если они утверждают, что говорят правду. Но на этот раз так хотелось, чтобы всё это действительно не оказалось ложью…

– Точно не врёшь?

– Не вру! Ну ты даёшь! Это ты специально всё пересолила и переперчила?

– Да.

– Ну…. И что же нам теперь есть?

Сажусь на подушку и плачу. Нет, не плачу, плач – это что-то тихое. А я рыдаю. Рыдаю так, что сил нет.

Садится рядом и обнимает. Вытирает рукой мои слёзы.

– Вот говорил же, что ты дурочка… Дурочка и есть, да ещё и ревнивая.

– Я не ревнивая! Просто… просто…

Снова плачу.

– Чем же я заслужил такое недоверие?

– Ничем! Но… мог бы хоть сразу сказать про сестру.

– Я не думал, что это важно, да и вообще – как ты услышала?

Всхлипывания стихают – я начинаю улыбаться.

– Секрет!

– Ладно. Секрет так секрет. Эту солёно-перчёную гадость надо выбрасывать, но у нас есть фрукты и вино, а это тоже неплохо. Только пообещай мне, что таких глупостей больше не будет.

– Обещаю, не будет… Ну таких, по крайней мере, точно не будет.

Он качает головой, и пока мы вдвоём валяемся на полу, увлечённые просмотром фильма, мне становится ужасно стыдно. Я вдруг увидела себя со стороны и поняла, что выглядела совершенной идиоткой. И как он ещё не ушёл… Вот терпение-то!

– Па-а-а-аш… прости меня…

Прижимает к себе.

– Да ладно, мне даже приятно, что меня кто-то ревнует.

Улыбаюсь, заглядываю ему в глаза. Они смеются, и в них столько тепла, что становится понятно – я и впрямь круглая дурочка.

Это было, наверное, самым странным свиданием в моей жизни. И самым нежным, самым красивым.