Когда он получает

ГЛАВА 18

НЕРО

Я лежу в постели и погружаюсь в фантастически откровенный сон с участием моей жены, когда на следующее утро мне звонит Джино.

— Хорошо поработал прошлой ночью.

От звука его голоса мой член мгновенно сдувается. Клянусь, я слышу, как на заднем плане журчат его фонтаны. Не знаю, как он так живет. Мне бы пришлось постоянно ссать.

Я сажусь у изголовья и запускаю пальцы в волосы. — Что случилось?

— Они положили на тебя глаз сегодня утром.

Ха. Он действует быстро. Блейк будет рад услышать, что наши усилия окупились. — У тебя есть подробности?

— За пентхаусом следят. В полуквартале к востоку припаркован черный «Mercedes», и у каждого выхода стоят парни. Они одеты в спортивную форму и кепки.

Отлично. Кому же не нравится, когда на пороге появляется парочка сметливых русских? — Как ты думаешь, Максим действует сам или с благословения Пахана?

— Сомнительно, что он пошел прямо на вершину. Учитывая его положение, он не станет рассказывать о вас пахану, пока не будет абсолютно уверен, что держит тебя на поводке.

Меня охватывает раздражение. Я на чертовом поводке? Я думал, что моя гордость улетучилась в тот момент, когда Джино велел мне встать на колени в его кабинете, но, похоже, она все еще здесь, потому что от этого образа мне хочется впечатать Джино лицом в гребаную стену.

— И как он собирается это сделать? — прорычал я.

— Мы должны подождать и посмотреть. Еще одно случайное столкновение было бы слишком подозрительным. Но если он навел на вас своих парней, вы явно привлекли его внимание.

Неужели?

Или Блейк?

Я не пропустила то, как Максим смотрел на нее вчера вечером. Он практически слюной исходил, глядя на мою жену.

Мою. Мать. Твою. Жену.

— Если угадать, он хочет следить за тем, кто приходит и уходит к тебе. Вита больше не будет заходить. Все разговоры отныне будут вестись по этой защищенной линии. Я прослежу, чтобы Рафаэле тоже получил уведомление. Я вообще не хочу, чтобы он был рядом с вами. Нам нужно продать идею о том, что между вами произошел разрыв.

Я фыркнул. — Хорошо.

Это будет несложно. Рафаэле держится на расстоянии, и я не знаю, потому ли это, что он чувствует себя странно из-за того, что чуть не произошло в офисе Джино, или это что-то другое.

В груди разливается боль. Было время, когда мы были неразлучны.

Но вчера Максим был прав в одном. Все меняется.

— Ты должен заставить его доверять тебе, Неро. Он сделает все, что нужно, чтобы понять, в каком положении ты находишься.

— Да, я понял. Тебе не нужно держать меня за руку.

Честно говоря, если все, что мне нужно сделать, это убедить Максима, что я жажду мести, это будет несложно. Я бы никогда не предал Рафа, но Блейк права. Мое нынешнее положение не очень хорошее. Она заслуживает лучшего, чем муж, у которого меньше власти и влияния, чем у солдата низшего звена.

— Я слышу в твоем тоне неуважение, Де Лука?

Чертов Ферраро. Он доставляет мне массу разочарований, которые я могу направить на ложь, которой буду кормить Максима.

— Просто вхожу в образ, Ваше Величество. Мы будем на связи.

Я бросаю телефон на тумбочку и вздыхаю. Ненавижу, когда мной командует этот придурок. Раф никогда не был таким снисходительным куском дерьма, как он.

Раздражение бурлит под кожей, когда я откидываю одеяло и сажусь на край кровати. За окном город, которым я когда-то управлял, занимается своими обычными делами.

А если серьезно, какого хрена Максим так смотрел на Блейк? В его глазах был какой-то блеск — блеск, которого не должно быть у женатого мужчины, особенно если рядом стоит его жена. Блеск, которого не должно быть у человека, разговаривающего с женой Ангела Смерти. Если, конечно, это прозвище не имеет того веса, что раньше.

Работа с Рафом всегда ощущалась как партнерство. Да, у него было право последнего вето, но до этого редко доходило. Он слушал меня, уважал и ценил.

А Джино — нет.

Если мой босс будет относиться ко мне как к ничтожеству, то очень скоро это поймут и все остальные жители города.

Я тяжело сглатываю. Мои проблемы, кажется, множатся, но они будут решены, если мы с Блейк провернем это дело.

Хотя главная причина, по которой я согласился на этот план, заключается в том, что я думаю, что это сблизит нас с Блейк, будет приятно снова стать капо.

Капо Джино. А со временем и Козимо.

Но это лучше, чем быть лакеем Алессио.

Я откидываю плечи назад и делаю долгий вдох. Я справлюсь с Максимом. Я справлялась с людьми куда более умными и опасными.

Но что-то во всем этом меня не устраивает. Правильно ли я поступил, позволив Блейк ввязаться в это?

Забудь о том, что она сама этого хотела. Она не понимает, как быстро такие вещи могут сойти с рельсов. Моя работа — следить за тем, чтобы этого не происходило, но гораздо легче контролировать ситуацию, когда в твоем распоряжении есть арсенал, а сейчас у меня есть только я.

Возможно, я подвергаю ее опасности. Опять.

Я вздохнул.

Она не согласится отменить все так быстро, не после того, как так упорно боролась за это с самого начала. А разве прошлая ночь не была для нас прекрасной? Разве не было ощущения, что мне удалось достучаться до нее? Я заставил ее улыбнуться. Я заставил ее покраснеть. Я предложил ей поддержку, в которой она нуждалась, даже не спрашивая об этом.

Какая-то эгоистичная часть меня не хочет отказываться от этого, несмотря на мою тревогу.

Следующие несколько дней только еще больше расшатывают мои нервы. Черный «Mercedes» на улице днем и ночью. Блейк не выходит из пентхауса, пока я работаю, но я беспокоюсь о людях, которые следят за зданием. Они не посмеют попытаться войти внутрь. Но Братва дерзки и не всегда логичны. Я прошу Джино поставить машину с тремя парнями в нескольких кварталах от дома, на случай если русские предпримут какие-то действия. Он соглашается.

В среду мой телефон звонит с незнакомого номера как раз в тот момент, когда я заезжаю на парковку пентхауса. Я выключаю зажигание и отвечаю на звонок.

— Мистер Де Лука.

Голос с акцентом на другом конце линии мгновенно узнаваем.

— Гарин. Не помню, чтобы я давал вам свой номер.

— Где есть желание, там есть и способ.

Я закатываю глаза.

— Чем обязан? Если на гала-концерте это не было очевидно, я счастлив в браке, так что если вы звоните, чтобы пригласить меня на свидание, то ответ — нет.

Он усмехается. — Я слышал, что у вас есть чувство юмора.

— От кого?

— От общих друзей.

Я пролистываю свой список. Все в подполье знают о войне за территорию между итальянцами и Братвой, и большинство уже выбрали сторону, кроме…

— В пятницу в «Red Vines» будет игра в покер. Я хотел передать приглашение.

Red Vines — нейтральная территория. Так было уже несколько десятилетий. Это клуб, которым управляет грек по имени Яннис. Я бы не назвал его другом, но бывал на некоторых его игровых вечерах. Должно быть, Максим говорил с ним обо мне.

Я бросаю ключи от машины в ладони. — Эти места обычно быстро занимают.

— Здесь есть место еще для одного. Я подумал, что вам понравится дружеская игра.

То есть он хочет получить возможность рассмотреть меня под микроскопом.

Джино будет счастлив. Ненавижу делать его счастливым.

Я потираю челюсть ладонью. — Давненько я не играл.

— Это будет хорошее время.

— Уверен, что будет, но знаешь, у меня плотный социальный календарь.

— О?

В голосе Максима проскальзывает раздражение. Он знает, что это ложь, ведь я никуда не выходил и никого не навещал с тех пор, как он поставил своих ребят на вахту.

Но я не могу выглядеть слишком нетерпеливым.

— Дай-ка я проверю свой ежедневник. — Я целую минуту листала вкладку «Акции» в своей электронной почте, прежде чем наконец сказала: — Похоже, я свободен в этот вечер.

— Отлично. — В его тоне чувствуется укор. — Моя жена устраивает ужин в тот же вечер с несколькими своими подружками в ресторане недалеко от игры. Ей очень понравилась ваша милая жена на гала-концерте. Не хочет ли Блейк присоединиться к ним?

Нет.

Я ущипнул себя за переносицу. Я должен был сказать «да». Вита потратила две недели на подготовку Блейк, чтобы она могла держать себя в руках с этими женщинами. — Мне придется спросить.

— Ей, наверное, одиноко, она не знает многих людей в городе.

— Откуда вы знаете, что она не знает?

— Она ведь не из Нью-Йорка, верно?

Значит, он к ней присматривался. Меня это не удивляет, но все равно бесит.

— Я поговорю с ней и посмотрю, что она думает. Какой адрес?

Максим называет его. — Надеюсь, она сможет прийти. Ей будет полезно выбраться из дома.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки. — Спасибо за приглашение. Жду с нетерпением.

Наверху Блейк доедает макароны, когда я захожу на кухню.

Она бросает взгляд на часы. Я дома раньше обычного. Увидев мое выражение лица, она хмурится и откладывает вилку. — Что случилось?

Я подхожу к кухонному острову, где она сидит, и откусываю кусочек от ее тарелки. — Мы получили два приглашения. Я — на игру в покер с Максимом, а ты — на ужин с его женой.

— Это ведь хорошо, правда?

В тот момент, когда я сажусь на табурет рядом с ней, она пододвигает ко мне свою недоеденную тарелку и встает на ноги.

Разочарование пульсирует у меня в груди. Она пыталась избегать меня с самого гала-концерта, ложилась спать до того, как я возвращался с работы, а теперь снова убегает от меня.

Моя рука вырывается, чтобы схватить ее за предплечье, и я тяну ее обратно в кресло. — Сядь со мной.

Ее взгляд падает туда, где я прикасаюсь к ней, где ее нежная кожа покрывается мурашками.

Я легонько провожу большим пальцем по внутренней стороне ее запястья. — Блейк, мы провели вместе весь вечер на гала-концерте, а теперь ты как будто не можешь выдержать и пяти минут в моем присутствии. Что случилось?

Медленно ее взгляд поднимается и встречается с моим.

Как так получилось, что раньше я мог читать ее? Понимать ее? А теперь она для меня как черный ящик.

— Мы работали, — тихо говорит она.

Сердце замирает. — Значит, ты будешь проводить со мной время только во время работы?

— Неро, ты провел весь вечер, пользуясь тем, что я не могла сказать тебе, чтобы ты отстал. Мне казалось, я ясно выразился. Мы можем быть друзьями, но не более того.

Мои ноздри вспыхнули. От этого слова, употребленного по отношению ко мне и к ней, мне хочется пробить гребаную стену.

— Если ты не можешь с этим смириться и продолжаешь добиваться большего, у меня нет другого выбора, кроме как держать дистанцию.

Я наклоняюсь к ней, вдыхая ее ванильный аромат. — Помнишь, как ты пыталась стать моим другом в Даркуотер-Холлоу?

На ее щеках появляется розовый румянец. Она поджимает зубами нижнюю губу. — Это старая история.

— Солнышко, история имеет тенденцию повторяться.

Она слабо выдыхает, ее ресницы трепещут. Я так близко, что мог бы пересчитать их все по одной, если бы захотел.

Ее тело выдает ее истинные чувства, наклоняясь ближе ко мне. Когда она перестанет сопротивляться? Что нужно сделать, чтобы она перестала защищаться и снова доверилась мне?

Может быть, это произойдет, когда ты перестанешь подвергать ее опасности.

Моя челюсть сжимается. На этот раз именно я отпускаю ее и отстраняюсь.

Она говорит, слегка задыхаясь, — Расскажи мне об этой игре в покер.

Я рассказываю ей о своем разговоре с Максимом.

Блейк нахмуривает брови.

— А Максим не боится, что его увидят с тобой на публике? Если он уже подумывает о том, чтобы обратить тебя, он бы хотел сохранить ваши встречи в тайне, не так ли?

— Он хорошо выбрал. Если нас двоих увидят на нейтральной территории вроде Red Vines, это не вызовет подозрений. По его мнению, даже если до Джино дойдет, что мы с ним были там вместе, наше присутствие можно будет легко объяснить как случайность. — Я откусываю еще несколько кусочков от ее заброшенной пасты. — Что ты думаешь об этом ужине с Екатериной?

Блейк пожимает плечами. — Я должна пойти. Вита говорила мне, что от нее стоит ждать именно этого.

— Ты будешь там одна. Мне это не нравится.

— Она же не собирается делать со мной что-то на людях. Чего ты боишься?

— Я не знаю.

Что-то неприятное застревает у меня в горле. Должен ли я рассказать ей о своих чувствах?

К черту. Мне нечего терять.

— Я беспокоюсь, что подвергаю тебя опасности. Я обещал тебе, что буду оберегать тебя, но это ни хрена не похоже на то, что я выполняю это обещание. Это похоже на то, что я снова делаю неправильные вещи по эгоистичным причинам.

Ее глаза расширились, как будто это было последнее, что она ожидала от меня услышать.

— О чем ты говоришь? Это я убедила тебя сделать это. Я хочу этого. Ты стал капо… — Она сглатывает. — Это сделает все лучше, не так ли?

Больше никаких двенадцатичасовых дней, когда я едва вижу ее. Не будет больше крови под ногтями, когда я прихожу домой. Больше никаких мужчин, сомневающихся в том, что я могу их выпотрошить за то, что они бросают на нее долгие взгляды.

И в довершение всего… у меня есть интуитивное чувство, что как только мы окажемся по ту сторону этого, она снова будет моей.

— Да, это так. Но какой ценой?

— Я могу справиться с этим. Я не хочу, чтобы ты пострадал, Неро.

— Это не твоя работа — решать мои проблемы, Солнышко.

В ее лице мелькнуло недоверие. — Это так, когда я сама способствовала их возникновению.

Я хмурюсь. — О чем ты говоришь?

— Бретт был моим бывшим. Дядя Лайл был моим крестным отцом.

Она серьезно винит себя в том, что произошло?

— Ты шутишь, да? Только не говори мне, что ты делаешь это из-за неуместного чувства вины.

— Знаешь, вначале я так беспокоилась о том, что люди в моей жизни создают проблемы для тебя. А потом, когда я узнала, что ты мне солгал, меня охватила такая ярость, что я не заметила своей причастности к тому, что с нами произошло. Но если бы не Бретт и дядя Лайл, ты бы так и остался Роуэном Миллером. Ты бы до сих пор управлял «Handy Heroes» вместе с Сэмом, и тебе не пришлось бы рисковать жизнью, возвращаясь сюда. Так что да, я чувствую себя виноватой, и не думаю, что моя вина совсем неуместна.

Мое сердце разрывается снова и снова.

Эта женщина. Как кто-то может быть таким чертовски чистым и хорошим?

Она, конечно же, не права. Она ни в чем не виновата. Если бы я вел себя с Бреттом по-другому, он бы не пошел к Железным Хищникам и не потребовал, чтобы они занялись мной.

Но теперь я вижу, что это тяготит ее.

Я провожу рукой по губам, пытаясь сдержать поток противоречивых эмоций, внезапно нахлынувших на меня. — Ты не должна этого делать.

— Я знаю. Но я хочу. Ты лишил меня многих возможностей, Неро. Не смей пытаться отнять у меня и этот.

Она права. Она чертовски права. Если я хочу когда-нибудь вернуть ее после того, как заставил ее выйти за меня замуж против ее воли, я должен начать позволять ей принимать собственные решения. Она никогда не позволит себе снова полюбить меня, если я буду настаивать на том, чтобы править железным кулаком.

Я беру ее руку в свою, переплетая наши пальцы и удивляясь тому, какая мягкая у нее кожа. — Хорошо. Не буду.

Проходит секунда, и она снова сжимает мою руку. — Все будет хорошо.

Я хочу верить, что она права, но внутри меня все еще бурлят сомнения. Может, мне кажется, но я готов поклясться, что в ее пронзительных голубых глазах есть намек на что-то ложное.