КОМ-2 (Казачий Особый Механизированный, часть 2)

20. СООТВЕТСТВОВАТЬ

СОБСНО, БИТИЁ

Раздался ещё один резкий звонок. Видимо, начало действий нападающих? Я вернулся в комнату, прошёл, посмотрел. Из мебели только сломанный стол. Тоже неплохо.

— Помоги, Андрей! — на его вопросительный взгляд, пояснил: — Загородим лестницу.

Мы довольно быстро приволокли сломанную деревяху и перегородили лестничный пролёт. Не знаю, как там остальные чего думают, я намерен оборонять этот ящик до последнего. Судя по насупленным бровям Демидова, его одолевали подобные же мысли. Стоим, ждём, смотрим. А нападающие чего-то не торопятся. Может у них, как и у нас — разброд и шатания?

Эти соученики, что внизу-то остались, разбрелись по периметру зала, кое-кто в комнатах попрятался, но так всё бестолково, что аж глаз дёргается… И одна дамочка стоит, прям по центру зала — как мишень, блин! Кажись та, что вся в брильянтах была. А нападающих всё нет. Хужее нет, ждать да догонять. Пока суть да дело, прошёлся еще по нескольким комнатам. В одном доска учительская на стене висит, и парта облезлая. У них тут что, классы какие были? Или чего? Впрочем, мне-то это знание без надобности. Главное, что отодрать доску от стены удалось без особых проблем. Правда пыли поднялось, мама моя. На грохот заглянул Демидов.

— Хватай её, устроим хоть какое укрытие.

— Дело, Илья! — мы отволокли и установили доску с партой вдоль перил заграждения. Ну хоть какая-то защита. Да и не видно нас вот так сразу. Андрей оценил баррикаду, одобрительно кивнул: — Вот ты прошаренный, а! У оружие у тебя есть, и укрытие организовал… Главное щас все эти задумки не похерить.

— Это да, прям в точку.

Пока таскали рухлядь, внизу началось движение.

Наконец-то появились противники! И надо отметить, красиво появились. У них-то боевое слаживание явно было на пять. Почти во все окна и двери первого этажа заскочили фигуры в темных комбинезонах и легких шлемах. Вот, по-любому, у них это не первое занятие. Ты смотри, заходят по трое, первый щит держит, а за его спиной двое заклинаниями пуляются.

А наши как бестолочи, ну ей Богу. Нет, оно конечно, и экстерны заклинаниями кидаются. Вот даже и выстрелы зазвучали. Однако, как говаривал наш атаман, «без огонька». Но больше всех удивила меня девица, что в центре зала осталась. По ней-то больше всех лупили, а она стоит себе, улыбается, как блаженная. И искорки такие зеленые вокруг неё вьются.

— Чего она не прячется-то?

— Это Дашка Морозова, сроду она не пряталась, — пояснил Демидов и протянул: — Ой, что щас буде-ет!

Внизу к Морозовой бросилось три тройки. Наверное, с контактными заклинаниями — они ж завсегда самые сильные. И только нападающие подбежали к ней, как Демидов рванул меня за ремень:

— ЛОЖИСЬ!

Я разом упал за доску, решив, что Андрей что-то увидел. Как оказалось, не увидел, а знал. Внизу завыло, зашелестело, и температура разом упала градусов на сорок-пятьдесят. Ни хрена ж себе! Это кто так чем кого?

— Вот же Д-д-дарья-мороженщица… — Демидов, стуча зубами, организовал вокруг нас согревающий барьер. Я сквозь вой бури разобрал только, потому как мы плечо к плечу за баррикадку упали.

— Хочешь сказать, это она одна? — перекрикивая свист и чирканье по доске ледышек, спросил я.

— Она! — проорал Демидов. — Страшной силы магиня, только вот с ёмкостью у ней проблемы. Вот и носит кучу брильянтов-амулетов. Все считают, что для выпендрёжу: как же, она — Морозова! А это — чисто как накопители. Она как-то жаловалась, что только нефрит круче энергию собирает, а не по статусу, семья не одобряет… Ну и этак от души жахнуть-то ей редко когда удаётся. Вот и отводит душу…

— Сильно! Думаешь, из супротивников-то ещё кто «живой» остался?

— Должны. Полагать надо, там тоже не мальчики для битья собрались.

Я осторожно выглянул из-за доски. Мальчиков «не для битья», которые полезли к Морозовой, разметало от стоящей в снежном вихре девушки. Снежная королева, блин! И у шестерых амулеты алым горят! Но вот, кажется, вихрь потерял устойчивость, Морозова словно качнулась в гигантской снежной качели, и раздался взрыв. Температура упала ещё градусов на 20. Вот прям как у нас в Иркутске, в феврале месяце — минус сорок, а может и пятьдесят, не иначе. На первом этаже прям сполохами замелькало красное. Там, вообще, условно живые-то есть? А морозные Морозовские эффекты ещё не закончились. Вихрь сбился с точки привязки и принялся свободно гулять по ангару. Судя по воплям внизу, это никому не понравилось. Окончательно он стих, ударившись в «нашу» лестницу. Скрипнул слегка проволоченный по ступенькам стол. И всё утихло. Мы тихонько, как мыши, сидели укрывшись за доской. Минут пять внизу было всё тихо. Потом кто-то матюгнулся и осипший голос произнёс:

— Дашка точно всё?

— Ага, у неё амулет красный.

— Слава тебе Гос-споди!

— Вы, господа недоросли, почему щиты от температуры не поставили?

— Ну так тут же не только Морозова! Тут и другие могли…

— Экстерн всё?

— Кажись да…

На этих словах с криком: «С-суки-и-и-и!» — Демидов метнул вниз бомбу и лихорадочно принялся стрелять. Вот только верёвку-то он не дёрнул! Бомба бесполезно плюхнулась посреди зала, а ледяной шип завершил красивое выступление Андрюхи.

— Вот теперь всё! — донеслось снизу. — Псих какой-то!

И как меня на этих словах злоба взяла. Прям как в том трансваальском вагоне. Аж до красного в глазах. Не высовываясь из-за доски, я перекинул вниз две своих бомбы и выдернул «кольт». Маны оставалось только на щит, так что обойдёмся огнестрелом.

Внизу глухо бумкнуло два раза, а потом, когда я уже собирался стрелять, рвануло ещё раз. Видимо, демидовская сдетонировала. Ну, мне же легче. Опять тишина.

— Проверить второй этаж!

С-сука, знать не всех зацепило.

— Лестница перекрыта!

— Ко второму входу!

Блин горелый, тут ещё вход есть? Ползком перебрался в комнату с «ценным грузом». Теперь за угол и ти-ихонечко выглянуть. Через стол пытались перелезть трое. Пришлось их угостить выстрелами. Маты. Значит попал. Но пока красным не мигает, а это плохо. В ответ прилетело несколько огоньков, но как-то неубедительно. Мимо и слабо. Перезарядился, а то кончатся не ко времени, и достал саблю. Комнатка маленькая, может, кого успею рубануть. Пока мысли суматошные гонял, прям через перила снизу на галерею запрыгнула фигура в чёрном. Не чинясь, встретил её тремя выстрелами, да ещё и саблей напоследок рубанул.

— Сука!

Прыгун сполз у нашей с Демидовым бывшей позиции. Что приятно, амулет красным сияет. Прям рождественская гирлянда, ага!

С криком:

— Командир! — кандидат на премию вылетел прямо на лезвие сабли и стёк на пол. Оно, конечно, смягчение, все дела, но ежели вы на кусок стали брюхом напарываетесь — приятного мало. Высадил оставшиеся патроны в обойме в тех, кто на лестнице копошился. Но не попал. Словил пару ответных попаданий в щит и понял, что я всё — по энергии практически пустой.

— Ты живой там? — неожиданно прокричал знакомый голос.

— Сокол, ты давай, сам проверь, я ж тебя как родного встречу! — ах ты ж, пень горелый, для кольта-то обойма последняя. Есть ещё в сапоге малыш, но то… такое.

— Давай ты нам ящик отдашь, и все рады будут, а?

— А, может, он тут где-то, внизу? — вполголоса спросил кто-то.

Ну-ну, пусть поищут, ага.

В ответ шикнули и зашептались.

Шушуканье на лестнице. Чуть поскрипывание справа. Крадутся, аспиды.

Рывком высунулся у пола и почти в упор расстрелял двоих. Всё. Патроны у кольта — ёк. Тихонько достал браунинг. Ну, чего? Шесть мелкашек и сабля с ножом.

Внезапно раздался мерзкий звонок.

— Да ну на… — это от лестницы. И в ответ в полный голос:

— Да не может быть, а⁈

— Вот ты везучий, Коршун! — а это уже голос Ивана. — Вылезай, конец зачёту. Продержались вы по времени.

БЫВАЕТ ИШШО ИНДЕЙСКАЯ ХИТРОСТЬ…

Ага, щас! Подождём. А то знаем мы эти военные хитрости. Мало чего он тут говорит… пусть учителя-наставники конец урока объявят.

Но спустя ни пять, ни десять минут в атаку на «ценное имущество» никто не пошёл. Это несколько обнадёживало, тем более, что маны на простенький щит уже успело набежать. Значит, сразу не помру. А в бою это, знаете…

По итогу сидел в комнатушке, пока ко мне Демидов не подошёл. Чуть не пристрелил его на нерве.

— Ты чего тут сидишь? Наши уже давно внизу собрались. Тебя да Морозову ждут. Чего-то её откачать не могут. Перенапряглась опять.

Я встал с пола, отряхнул колени и локти.

— Я смотрю, ты с ней близёхонько знаком. Мож, поцелуешь, как в той сказке, она и очнётся?

— Всё тебе смешочки. А ты вообще в курсе, что мы впервые за пятнадцать лет победили?

— Кто это «мы»?

— Экстерны.

— Победили мы с тобой, да вон та валяющаяся в отключке Морозова. Остальные, так, погулять вышли.

Демидов заметно сконфузился.

— Ну моего-то участия с гулькин х… — он осёкся но поправился, — нос.

— А не скажи! Они как твою невзведённую бонбу, увидели, так от моих и не шарахнулись. С предсказуемым результатом. Разом почти все оставшиеся и полегли. Значит, говоришь, всё? Конец уроку?

— Ну конечно, стан с убитых спал, значит всё. Не волнуйся.

— Да я и не волнуюсь. Я, брат — опасаюсь. Это две большие разницы!

— Пошли уже, — Демидов старался выглядеть серьёзно и ответственно, но на лицо так и вылазила счастливая мальчишеская улыбка. Ещё бы, поучаствовал на первых рядах в таком событии! Экстерны завалили третьяков! Будет о чём рассказать!

— Иду, иду… — я иногда рядом с этими пацанами себя стариком чувствовал. Ну правда, они как гимназисты, эмоции прям на виду. Как крови-то хлебнёшь, стараешься все чуйства вглубь запрятать, ни к чему это, светиться душевными порывами на всю Ивановскую. — Помоги ящик стащить.

Сволоклись по лестнице. Перелезли через обломки парты и спустились в главный зал. А там по правую строну стоит потрёпанная шеренга экстернов, а по левую — ещё более извалянная, что приятно, неровная колонна третьяков. Наше появление встретила негромкая овация. Преподаватели осмотрели «ценное имущество» и не нашли повреждений.

— Сим объявляем о безоговорочной победе курса экстерна, что признаюсь, стало для меня огромной неожиданностью, — наш толстячок почесал голову, но его коллега, жилистый, сухопарый полковник с моноклем в правом глазу, не стал ждать продолжения и, рубанув воздух стеком, продолжил:

— Я категорически и неприятно удивлён, господа студенты! И это удивление я постараюсь со всей мне доступной возможностью донести до господ третьекурсников. Феномен Морозовой-Коршунова вы у меня будете изучать до зубовного скрежета! Это ж надо так меня опозорить! — на этих словах строй третьекурсников мгновенно подсобрался и, судя по помрачневшим лицам, все дружно представили себе «как» они будут изучать данный феномен.

— Ну, не стоит всё же так расстраиваться, любезный Семен Иннокентьевич, — попытался утешить его пухляш. — Вы же сами, только что сказали, что данный совокупный феномен ещё стоит осмыслить. И не только студентам, а и преподавателям.

— Я конечно согласен с вами, но это совершенно не отменяет того факта…

Наш «боёвщик» успокаювающе положил руку на локоть полковника.

— Позже и не при студентах, Семён Иннокентьевич!

— Вы правы, — тот словно бы стряхнул с себя злобу и уже спокойным, доброжелательным взором окинул студентов. — Вы несомненно правы. Это ещё стоит осознать.

Исходя из физиономий третьекурсников, им этот ласковый тон не понравился ещё больше.

— Ладно, на сегодня всё! Занятия закончены, разойтись!

Я тихонько выдохнул про себя. Вот теперь точно виктория! Пока забирал свой арсенал из именного ящичка, ко мне давешний дедок подошёл. И стоит, улыбается.

— Вот! Говорил же я тебе, главное — соответствовать!

— Да чему соответствовать-то?

— Ожиданиям и чаяниям друзей! Ну и не соответствовать надеждам супротивников. — он ещё шире улыбнулся, хотя казалось бы куда ещё-то? — мой племяш в прошлый раз их всех удивил, теперя ты. Правда, он маг, каких поискать. Щас при дворе служит, в охране аж самого! — он ткнул пальцем в небо. — Да и давно это было. Но тоже хорош! — он мелко захихикал. Мы тут наблюдали, значиться. Очень ты нас порадовал.

Он помолчал.

— Но надо сказать Дарья Морозова тоже оченно хороша. Прям оченно! Как мой племяш, можа даже и посильнее будет. Только всё равно, баба, она и есть баба, — он хлопнул меня по плечу, — ты это… главное, жидкие комплименты не забывай.

Я усмехнулся:

— Обижешь, батяня. Всё будет своевременно…

— Или немножечко позже, — закончил он за меня армейскую поговорку. Мы пожали руки и разошлись, довольные друг другом.

ФИГ ТЕБЕ, ЗОЛОТАЯ РЫБКА!

По времени выходило уже почти ужин, так что я даже разоружаться в комнату не пошёл. Так прям весь в оружии в ресторацию академическую и завалился.

Иван сидел за «нашим» столиком и меланхолично макал в сметану сырники. Я уселся и под его осуждающим взглядом заказал себе щщец и картошку мятую с котлетой. Вот так, по-простецки.

Князюшко, пригорюнившись, подпёр щёку кулаком:

— Вот откуда ты тут на мою голову взялся, а?

Я вздёрнул бровь:

— Сокол, тебе, мож, в голову чем прилетело? Ты, брат, чего такой смурной? Вон, запей морсом сырничек, полегчает.

— Я такую дамочку хотел сегодня в театр пригласить…

— Ядрёна твоя колупайка, а я-то тут причём? Тебе кто мешает приглашать?

— Ты, — лаконично ответил Илья.

— Я??? И когда это я у тебя кралю увёл?

— А когда не отдал мне ящичек заветный.

Я задохнулся от негодования.

— Не, ну ты наглей, но меру-то знай! Сроду никому не поддавался. И не буду!

Иван вздохнул, тоскливо покосился в сторону зала:

— Да ты не кипятись. Никто ж тебя и не обвиняет. Сам дурак, поставил билеты в театр, — он немного смутился, — ну там не совсем театр… и даже совсем не театр… на нашу победу. Вот и пролетел, как снегирь над Новгородом — и рябины нет, и пузо пустое.

— Чёт я такой поговорки раньше не слышал.

— А я её сам только что придумал.

— Силён!

— А то! — похоже к Илье возвращалось хорошее настроение. — А знаешь, что?

— Не знаю, но ты мне щас по-любому расскажешь.

Илья заговорщицки наклонился вперёд и понизил голос:

— Так, слушай! Есть человечек полезный в городе, но мне рядом с ним светиться не след, батяня уши оторвёт, и скажет, что так и было.

— Фу-у, ваше высочество, что за простонародный говор! Моветон, не иначе.

— Задолбал! Мне может на пилотский-матерный перейти, чтоб тебе привычно было? Не перебивай, а слушай! Значит, есть тип один, ну такой, из полусвета. На билетах специализируется, может достать любые билеты вообще, куда угодно. Помоги, а? Я тебя почти до места довезу, денег дам, только ты один к нему пойдёшь, вроде как я совсем не при чём…