Конец ток-шоу

Глава 11

Стоять на ногах - это фигурально выражаясь. На самом деле я опустилась рядом с Оксаной на колени и взяла ее безжизненную руку, чтобы нащупать пульс. Как ни странно, я его нашла - слабый, неровный, нитевидный, как его называют профессионалы, но он был.

- Врача! - закричала я. - Она еще жива!

Потом вокруг нас засуетились люди, среди них я узнала медсестру из медпункта. Я пыталась что-то сделать, сознавая, что все бесполезно, пока Марк не оттащил меня в сторону. «Скорая» приехала удивительно быстро - оказывается, Марк вызвал ее через Службу спасения, что значительно ускорило дело. Оксану вынесли на жестких носилках, но белобрысый молодой подручный капитана Филонова не разрешил никому из нас ехать с ней - вернее, с ее телом, в котором жизнь еще держалась на тоненькой ниточке.

- Вам позвонят, - заявил он, уезжая вместе с каретой «Скорой помощи».

Мы все сидели и ждали в нашей монтажной, пока что-нибудь станет известно. Все молчали. Опера в это время уже делали какие-то замеры в этой чертовой студии, даже коридор возле ее двери перегородили, так что это место надо было обходить по другому этажу. Через полтора часа зазвонил мобильник Марка. Сергей Крутиков сообщил брату: только что получил сообщение из «Склифа» - Оксана Верховцева умерла. При падении она получила травмы, несовместимые с жизнью. И тут со мной случилось то, что абсолютно не в моем характере: прижавшись к мужу, я громко зарыдала. Это была почти истерика; перед глазами все время стояла недавняя картина: женщина в безжизненной позе у подножия лестницы, кровь… Только уже невозможно сказать, кто эта женщина: я или Оксана. Это вполне могла быть и я…

Рыдания вскоре перешли в смех, а смех - в мучительную икоту. Мне вспомнился рассказ Сомерсета Моэма о заколдованном знахаркой плантаторе, который умер от икоты, и я заикала еще сильнее. Впрочем, когда с разрешения капитана Филонова Марк увез меня домой, все прошло. Только я никак не могла согреться; это был настоящий шок. Отпаивавший меня горячим чаем, Марк тоже выглядел не слишком блестяще, пребывая в совершеннейшей растерянности. Неожиданная смерть Оксаны, казалось, выбила почву из-под ног у него. Под вечер приехал брат Сергей вместе с Николаем, который считался в «Ксанте» лучшим детективом - впрочем, он и был таковым. Тот был чуть ли не в отчаянии и все время хватался за голову:

- Мы были убеждены, что убийца Оксана, - все повторял к повторял он. - Кажется, и вели мы себя, как идиоты. Мне остается после этого только следить за неверными мужьями и женами.

Сергей Крутиков сокрушенно молчал, и по нему было видно, что он согласен с сыщиком, но вовсе не мечтает зарабатывать на жизнь, поставляя материал для бракоразводных процессов на скулах его играли желваки, а рот был так плотно сжат, что, казалось, ему и говорить трудно.

- Филонов был так убежден, что убийца - Верховцева, что убедил в этом всех нас. Он считал, что у него в руках неопровержимые улики, - произнес он, едва шевеля губами.

- Это письмо, что ли? - фыркнула я презрительно.

- Нет. Нечто гораздо более весомое. Под ногтями правой руки у Котовой были найдены частички синей шерстяной материи, идентичные той, из которой сшита юбка Оксаны, которая была на ней в тот день. Муровцы хранили эти сведения в секрете.

- И что же, вы решили, что Котова, борясь за свою жизнь, хватала убийцу - то есть Оксану - за юбку? - От возмущения я даже вскочила и забегала по комнате. - Конспираторы хреновы! Детективы сопливые! А кого-нибудь спросить, откуда у нее эти синие нити, нельзя было? Меня, например? Когда Котова занималась своими учеными женщинами, то в какой-то момент прервала съемку, потому что поняла, что костюмы большинства дам сливаются с фоном Она потребовала, чтобы заднее полотнище темно-синего цвета было заменено на чуть более светлое. Я как раз в это время стояла в кулисах, мне не было ее слышно - микрофон она отключила - но по жестикуляции я все поняла.

Тем более что она подозвала к себе Оксану и, приподняв полотнище ее широкой, как вы правильно заметили, шерстяной и ярко-сиисй юбки, показала, что именно ей нужно,

Сергей и Николай переглянулись, а Марк выразительно хмыкнул. Наконец сыщик, пожав плечами, стал неубедительно оправдываться:

- Я сам вместе с Филоновым просмотрел все материалы, отснятые в тот день, и там такого эпизода не было…

- Тоже мне криминалисты! Лучше бы провели дактилоскопическую экспертизу - чьи пальчики были на моем конспекте, который Котова зажала в руке?

- Там было все затерто, - совсем смутился Николай.

Они заставили меня еще раз рассказать обо всем, что происходило в Останкино; закрыв глаза и включив свою фотографическую память, я как бы прокрутила этот день, как кинопленку, назад и добросовестно перечислила свои действия и действия всех, кто меня окружал, а также кто, где и когда находился. Увы, мы с Марком приехали на телецентр самые последние, и потому я мало чего могла сообщить. Они внимательно меня выслушали, но, судя по всему, ничего нового для себя не открыли.

Гибель Верховцевой спутала все карты и муровцам. Она, как-никак, была их главной подозреваемой… Наверняка на Петровке в тот день царил траур, а капитан Филонов получил крупный нагоняй. Болес идиотскую смерть трудно было себе представить - перед самым носом у нашей доблестной милиции! Если бы опера чуть поторопились, если бы они задержали ее раньше, то девушка осталась бы жива.

Двадцать восемь лет - это так мало! Это мало, даже если бы Оксана оказалась злодейкой, но я теперь уже вовсе отказывалась в это верить. Скорее мне приходило в голову, что за нами, за всеми женщинами, связанными с телекомпанией «Прикосновение», охотится маньяк-убийца. Тем более что кандидатура на эту роль была под боком - тот же самый Степан Кочетков.

Вообще-то смерть Оксаны оказалась загадочной во всех отношениях. Что ее понесло туда - на эту треклятую, будто заколдованную лестницу? Мне приходило в голову, что ее кто-то туда заманил - как заманили меня жакетом от моего костюма. Я предложила версию о приманке следователям, но они отнеслись к ней без энтузиазма, по крайней мере, явного. Сергей же снизошел до объяснения: настоящий преступник никогда не будет повторять свои действия, как попка, как это утверждается в детективных романах; на это способны, мол, только дегенерировавшие наркоманы в поисках денег и «колес».

Мне сразу же по ассоциации пришла на ум кандидатура Таисии, но смерть Оксаны никак не могла помочь ей раздобыть наркотики. По моим агентурным сведениям, почерпнутым из того же, ныне иссякшего источника, то есть от Оксаны, не так-давно Таисия привела домой к своей тетке целую кодлу наркоманов, которые ограбили ее квартиру; в милицию Синякова не заявляла, но после бурного разговора с племянницей запихнула ее в больницу, откуда та совсем недавно вышла. Так как я слабо верю, что наркомана можно вообще вылечить, особенно если лечить против воли, то у нес наверняка возникли проблемы еще более серьезные, чем прежде.

Впрочем, когда я сказала об этом Сергею, он с важным видом заявил, что версию Никифоровой они тоже «разрабатывают» и что мне совершенно не о чем беспокоиться. Это означало - нам нужна от тебя только информация, свои умозаключения можешь оставить при себе.

Но я не могла успокоиться, не в моем это характере, поэтому продолжала размышлять. Что послужило приманкой в случае с Оксаной? Возможно, это была черная тетрадка, с которой она практически не расставалась, - обычная школьная тетрадь старого образца, 96 листов. Оксана обычно записывала туда указания Синяковой, свои замечания, иногда дополнения, которые мы с ней вносили в сценарий в самый последний момент. Но я знала, что в эту же тетрадь она заносила и собственные мысли, не имевшие никакого отношения к работе. Как-то раз я застала ее за занятием, которого она явно стеснялась: крупным красивым почерком она вписывала туда неровные столбцы слов. Это были стихи, но чьи? Ее ли собственные или просто поправившиеся ей, которые она помнила наизусть - я так и не узнала: она туг же, как только заметила направление моего взгляда, зарделась, захлопала ресницами и закрыла тетрадку. Я допускала, что там же Оксана вела и дневниковые записи - не потому ли тетрадь бесследно исчезла? Ее так и не нашли, хотя сыщики перерыли все. Всех, кто покидал наш этаж, обыскивали - специально для этого откуда-то пригласили лахудру в милицейской форме с погонами сержанта, с поджатыми губами: она обшаривала женщин, в том числе и меня. Но все бесполезно - тетради как не бывало, и если это был ключ, то ключ пропавший. Все помнили, как все утро Оксана держала ее в руках, но когда и куда потом положила, никто не обратил внимания.

Совершенно таинственное исчезновение!

Непонятно было не только, зачем Оксана полезла на вышку, но и то, каким образом так удачно - или, скорее, неудачно для девушки - сломалась, сбросив ее вниз. На первый взгляд это падение выглядело как несчастный случай: когда Оксана забралась почти на самый верх лестницы, то незакрепленная предпоследняя секция упала на пол, вместе с ней полетела вниз и Оксана, так что она грохнулась с высоты не трех метров, как я, а целых шести. Но в несчастный случай, конечно, и теперь никто не верил: не бывает таких совпадений, тем более что с утра на самый верх лазил Майк, которому было поручено привязать эластичной веревкой последнюю секцию к одному из крюков в потолке, и он утверждал, что тогда все было закреплено намертво. Никаких следов злоумышленник не оставил: лестница не была подпилена, следов преступных манипуляций не осталось. Только три больших болта, выпавшие из гнезд, валялись на полу.

В первую очередь трясли всех, кто устанавливал реквизит. Эта идея - выдвинуть лестницу на первый план - пришла в голову Тамаре. Правда, Тамара утверждала, что Оксана тут же подхватила ее и была ее самым большим энтузиастом; именно под ее началом наши мужчины дружно выкатили вышку на середину. Однако, когда допрашивали Горячеву, та заявила, что Оксана лишь выполняла указания начальства, не более того, и никакой самостоятельности не проявляла.

Степан же Кочетков страшно возмутился: обстановку переменили, не то что не считаясь с его мнением как режиссера - даже его не спрашивая.

Он немного запоздал и вошел в студию как раз тогда, когда перестановка мебели была в самом разгаре; круто развернувшись, он направился в наш крошечный офис - монтажную, расположенную двумя дверями ближе к лифтам - там Тамара звонила по телефону. Вскоре оттуда раздались громкие голоса, и через несколько минут Тамара и Кочетков вместе вошли в студию; Степан почти визжал:

- Это безобразие! Нарушается сама концепция передачи! Как можно было менять фон! И зачем вы тащите сюда эту лестницу?

- Потому что так распорядилась Тамара, - ответила Оксана, не прерывая своего занятия.

- Потому что не ты тут распоряжаешься, - ответил Толь Толич; между режиссерами не было особой симпатии.

- Если не со мной, то хотя бы с дизайнером посоветовались бы! - продолжал брызгать слюной Кочетков.

- У меня нет средств на дизайнера, мне приходится кормить стольких дармоедов! - вопила Тамара.

- Но ты ведь, Степа, не дизайнер, - сказал свое веское слово Толь Толич.

После чего Степан заткнулся и стал бормотать что-то себе под нос. Анатолий Анатольевич Крашенинников, несмотря на истинно русские имя, отчество и фамилию и вполне европейскую, без каких-либо особо выраженных семитских черт, внешность, был евреем. Степан Кочетков, как и многие закомплексованные люди, являлся если не ярым юдофобом, то закоренелым русофилом. Думаю, что его антипатия ко мне частично объяснялась и тем, что во мне перемешалось много разных кровей.

Ну а то, что наш продюсер ценила Толь Толича гораздо выше его, Кочетков объяснял «жидовскими происками» - он как-то раз выкрикнул это в запале и потом извинялся.

Про эпизод с дизайнером, которому я, разумеется, не была свидетельницей, мне потом рассказал слово в слово сам Толь Толич. Но почему Кочетков был против того, чтобы двигать лестницу: просто из принципа или он уже тогда знал, что одна из секций держится на честном слове?

В тот день Синякова буквально вытащила Майка из постели, чтобы он привел в порядок вышку, и он возился с ней целый час до того, как на работу пришли остальные сотрудники: стирал ржавчину и, как он утверждал, намертво закрутил каждый болт и каждую гайку. Тащили лестницу все вместе: Толь Толич, Олег, Виталик, Майк, даже Виктор Алексеевич. Георгий Павлович в это время вышел покурить - физическая работа была не по его части - Степан Кочетков неодобрительно смотрел на это со стороны. Потом на вышку взобрался Майк, как самый молодой и ловкий, и привязал верхнюю перекладину к крюку в потолке. Лестница под ним даже не пошатнулась. Естественно, Майка тут же взяли в оборот опера с Петровки; его увезли и допрашивали несколько часов, но ничего от него не добились. На следующий день он снова появился на работе, бледный, напуганный, но не сломленный. Однако большинство сотрудников «Прикосновения» его все-таки сторонилось.

Так что вопрос был не снят: выпали ли винты сами по себе, что было крайне маловероятно, или их выкрутил злоумышленник?

Если так, то когда ему это удалось? Ведь в студии все время крутились люди. Однако один момент, когда это можно было сделать, все-таки был: закончив основную работу по переоборудованию студии, Тамара пригласила всех в нашу монтажную-офис - она не могла отходить далеко от телефона. По нему она давала своим подчиненным последние инструкции. Однако были ли в тесной комнатушке все сотрудники «Прикосновения», а главное, в какой последовательности люди входили и не выходили, никто вспомнить не смог. Это мини-совещание состоялось примерно за двадцать минут до того, как мы с Марком добрались до Останкино, и продолжалось примерно четверть часа. Потом все, кроме Тамары и монтажницы Светы, снова вернулись в студию; Степан тоже поплелся вслед за всеми, ворча что-то себе под нос. Тут как раз появились и мы с Марком, а через несколько минут - и оперативники из МУРа.

Так что произвести манипуляции с лестницей могли многие, тем более, как я уже упоминала, она была устроена практически как детский конструктор, и частично разобрать ее было совсем несложно. Кроме не выходившей из монтажной Светланы, которую и так уже давно исключили из списка подозреваемых, и Тамары: мало того, что она все время была на виду, из-за своей тучности она просто не смогла бы подняться по крутой узкой лестнице, да и старая железная арматура не выдержала бы ее веса. На лестнице остались отпечатки пальцев всех, кто ее перетаскивал и принимал участие в переоборудовании, то есть всех мужчин, кроме второго оператора и второго режиссера, а также Таисии и самой Оксаны. Таким образом, пальчиков тех, кто числился в моем личном списке подозреваемых под номером 1 и 2, Степана Кочеткова и Лены Горячевой, на орудии преступления обнаружено не было!

Хотя преступник мог действовать и в перчатках…

Версия с потерянным и найденным ключом от студии тоже отпадала. Если бы злодей открутил секцию заранее, она упала бы либо при переносе вышки, либо тогда, когда на нее взбирался Майк.

Детективы были сбиты с толку. Основная версия следствия пошла прахом, да и не основные тоже. Оксана оказалась не преступницей, а жертвой. Мотивы преступления - вернее, преступлений - оставались в глубоком тумане, который все более и более сгущался. Одно было ясно: надо было все начинать с самого начала!

Но как это сделать, если в съемочной группе царила самая настоящая паника! В такой обстановке проверяется, что для человека важнее: жизнь или работа, - и большинство, повинуясь инстинкту самосохранения, выбрало, естественно, жизнь. Когда после гибели Оксаны капитан Филонов наконец отпустил всех домой, то первым оповестил о своем дезертирстве осветитель Виктор Алексеевич.

- Все, ребята, я сюда ни ногой, пока убийца не будет сидеть за решеткой, - заявил он громогласно, ничуть не стесняясь. - Мне дорога моя жизнь, к тому же у меня долг перед семьей - он жил вместе со своей престарелой мамочкой.

Остальные бежали с поля боя поодиночке, немного стесняясь своей трусости, и даже не осведомились для приличия о том, когда и где будут хоронить Оксану. Впрочем, погребение было отложено на неопределенный срок из-за того, что криминалисты не желали расставаться с трупом, надеясь провести какие-то дополнительные исследования, к тому же бывший муж, поставленный в известность о трагедии, никак не мог разыскать родителей Оксаны, которые давно разошлись и пребывали теперь в разных городах и весях, чтобы сообщить им печальную весть.

Итак, почти все мои коллеги разлетелись кто куда. Монтажница Светлана попросту взяла бюллетень по поводу «нервного истощения». Георгий Павлович сообщил, что его пригласила на заработки другая компания, и отбыл на три недели в Сочи, где шла полным ходом подготовка к «Кинотавру». Виталик взял две недели отпуска, в котором Синякова не смела ему отказать, и уехал с детьми в подмосковный дом отдыха. Таисии после рокового падения Оксаны никто не видел; впрочем, от капитана Филонова мне стало известно, что эта девица ушла в наркотический кайф к так там и находится. Наконец, Степан Кочетков просто исчез, без всяких объяснений. Муровцы со скрежетом зубовным наблюдали, как подозреваемые и свидетели расползаются по разным углам, но ничего поделать с этим не могли у них не было никаких зацепок.

Остались в строю, кроме меня, только Толь Толич - из уважения к Синяковой, Лена Горячева, деваться которой было просто некуда, Олег Варзин - наверное, просто из солидарности. Впрочем, может быть, так проявлялась их отвага, которую я бы назвала безрассудной, если бы не отчаянное положение нашей телекомпании. Впрочем, остался и юный Майк - уж он-то точно из чувства юношеской бесшабашности, влюбленности в телевидение и любви к риску.

Тамара Синякова была на грани депрессии, но еще барахталась, вернее, пыталась барахтаться. Она не была моей подругой, у меня, конечно, появлялись к ней претензии и творческого, и вполне материального плана, но бросить ее в такой ситуации я не могла. Ведь на последнем совещании с руководством телеканала «1+1» было решено, что мы отснимем как минимум еще восемь передач, в противном случае заплатим крупную неустойку. Синякова согласилась на такие кабальные условия только потому, что «Прикосновение» оказалось на грани банкротства. Более того, Тамара призналась мне, что в качестве гарантии ей пришлось заложить свою пятикомнатную квартиру в престижном районе, в самом конце Ленинского проспекта, так что в любой момент ее могли выбросить на улицу. Так что уйти сейчас было бы предательством.

Когда прошел первый шок, я сказала о своем решении Марку и его брату. Сергей до сих пор жил холостяком - первая и единственная его жена оставила по себе такую память, что он испытывал чуть ли не панический ужас перед повторным браком - и нередко забегал к нам вечером домой, чтобы погреться у чужого, но родственного огонька. Особенно часто в у, последнее время, когда начались трагические события в телекомпании. Я думала, что братья начнут в унисон отговаривать меня, но этого не произошло. Они молча переглянулись, будто обменивались какой-то важной информацией, потом Марк нежно взял меня за руку, а Сергей заговорил ласковым тоном, каким беседуют с тяжелобольными:

- Агнесса, боюсь, ты права и тебе надо продолжать свою работу, хотя, честно говоря, я бы на твоем месте бросил Синякову на произвол судьбы.

Наши бухгалтеры выяснили, что при всех денежных неурядицах, когда она задерживала гонорары своим людям, в том числе и тебе, про свой собственный карман она не забывала. Так что оставим в стороне высокие побуждения. Но ты права в одном: если это маньяк-убийца, то он, скорее всего, охотится за всеми сотрудницами «Прикосновения», независимо от того, появляются они на экране или нет. Так что следующими его жертвами могут, скорее всего, стать либо ты, с которой он не довел дело до конца, либо Горячева.

Я заметила, что он упустил из виду Синякову с племянницей - видимо, ни ту ни другую он не считал достойными внимания гипотетического маньяка.

- Так вот, если это действует серийный убийца, ему уже неважно, снимаешься ты на телевидении или нет: он все равно тебя когда-нибудь попытается достать, даже если ты будешь сидеть дома за крепкими запорами, но ведь тебя невозможно посадить под замок. Пока убийца на свободе… Пока мы не знаем, кто это, нельзя успокаиваться. Поэтому давай сделаем так: ты продолжаешь работу, но под самым пристальным наблюдением.

- Интересно, как это вы представляете себе: приставите охранника, который будет сопровождать меня даже в туалет?

- В таком случае, боюсь, тебе придется ходить под охраной до конца жизни. Нет, внешнее наблюдение будет почти незаметным. Тебя это устраивает?

- В таком случае - устраивает.

- Ты не бойся, мы примем все меры. Мы и ребята с Петровки разделили обязанности, за всеми подозрительными персонами установлена слежка.

- Так кого же вы теперь подозреваете?

Сергей снова переглянулся с Марком и тяжело вздохнул:

- Всех… Теперь надо все начинать сначала.