Констанца

Глава 22

Две недели прошли для Констанцы тихо и незаметно. Она редко видела Алена, да и лорд Касилис появлялся дома лишь к ужину. По обрывкам их с Аленом разговоров она догадывалась, что в Ведомстве Дознания идут допросы, все, кто стоял во главе заговора, арестованы, но никто не знает, что делать с принцем — заговорщиком. Тайный Совет настойчиво предлагает Его Величеству казнить младшего брата, но Рихард IV колебался. Пока что принц Демонд содержался под стражей в своём дворце в Зелёной Долине, в трёх роенах от столицы.

Король пытался обсуждать судьбу брата с Главой Тайного Совета, но лорд Касилис был непреклонен. Он считал, что ничто не сможет помешать принцу вновь попытаться захватить власть. Но в следующий раз заговорщики станут осторожнее.

Сегодня Его Величество приказал передать Главному королевскому дознавателю, что ждёт его с результатами первых допросов.

Лорд Ален приехал под вечер и, скромно ожидая короля в приёмной Тайной комнаты, о чём — то тихо беседовал с секретарём.

На ходу сдирая с себя регалии королевской власти и сунув в руки секретарю корону, довольно громоздкое сооружение из золота и драгоценных камней, — король принимал нового посла Закатного королевства, — Рихард IV быстрым шагом прошёл через приёмную в кабинет, кивнув склонившемуся в поклоне Алену головой.

Войдя следом, тот плотно притворил дверь. Король, с облегчённым вздохом опустившись в кресло, сказал: — налей мне и себе что-нибудь, Ален. Просто сил нет никаких, до того я устал!

Лорд дар Бреттон не спеша открыл резную дверцу шкафа, стоящего за спиной короля, достал хрустальные бокалы и высокий кувшин с прозрачным лёгким вином: — Шанейское искристое будешь?

— О-о, Ален, не томи, наливай, что хочешь! В горле всё пересохло! Ведь два часа говорить ни о чём — это же какой талант нужен!

Ален усмехнулся, подавая королю полный бокал: — на то ты и король, чтобы много говорить и, при этом, ничего не сказать.

— Смейся, смейся над несчастным деспотом и тираном! Вот убили бы меня заговорщики, посмотрел бы я, как ты смеялся!

Тот фыркнул: — боюсь, у меня не осталось бы времени для смеха. Скорее всего, я последовал бы за тобою в ближайшие несколько часов. Слушай, Рихард, давай, я тебе всё расскажу и мы обсудим, что делать дальше?

— Ален, — король был серьёзен, — мне нужен твой совет. Я не хочу казнить брата! Он ведь молод и глуп, ему всего двадцать! Я не могу, понимаешь? А твой дед настаивает на казни, говорит, что это будет для меня постоянная опасность…

— Да, Рихард, я тоже не думаю, что мальчика надо убить. — Ален устроился в соседнем кресле с бокалом в руках и внимательно смотрел на Его Величество, — но что с ним делать? Нет никаких гарантий, что он снова не попадёт под влияние очередных заговорщиков.

— Вот! Для этого я тебя и позвал! Давай, советуй что-нибудь моему величеству. Клянусь, я не выдам тебя деду даже под пыткой!

— Ну, надеюсь, — Ален усмехнулся, — до этого дело не дойдёт. Что же касается Его Высочества принца Демонда, то я думаю, что он связался с заговорщиками от безделья. Мне кажется — извини, Рихард, он довольно легкомысленный и пустой человек…

Король кивнул: — так и есть. Он не способен заниматься чем-то дольше недели. Но что мне делать-то с ним? Ты давай от вопроса не уходи. Излагайте свои соображения, Ваша милость! Я знаю, что они у вас, наверняка, имеются!

Лорд дар Бреттон задумчиво поболтал в бокале золотистое вино, медленно отпил. Его Величество нетерпеливо смотрел на него.

— Я слышал, Рихард, твой начальник городской стражи Орегонии, благородный лорд Владмир уходит в отставку?

Его Величество недовольно скривился: — вот так совет! Ты не мог придумать что-то более нелепое? Поставить капризного взбалмошного мальчишку во главе городской стражи столицы! Все воры и бандиты сопьются, пока будут праздновать столь радостное событие!

— Ну, так это же замечательно! — Ален улыбался, — а чтобы столица, не приведи Всеблагой, не лишилась разом всех преступников, назначь лорда Владмира советником при молодом начальнике стражи Орегонии.

Э-э-э…, послушай, Ален, — король нахмурился, — а в этом что-то есть! Лорд Владмир мужчина суровый, я и сам, порой, робею, когда он эдак неодобрительно на меня взглядывает!

— Ну да, — кивнул собеседник, — только согласится ли он? С Его Высочеством ему придётся нелегко.

Но Рихард уже воодушевился: — я его уговорю! Не настолько он стар, чтобы дома сидеть! Пусть воспитывает себе замену, а то, ишь, на покой собрался! — Внезапно его осенило: — слушай, Ален, а поговори с ним, а? Мне кажется, у тебя это лучше получится!

Но Главный королевский дознаватель наотрез отказался: — нет уж. Ты король, ты и уговаривай, а меня уволь!

Его Величество тяжело вздохнул, но настаивать не стал.

Потом собеседники некоторое время обсуждали показания арестованных заговорщиков. Семь благородных лордов были брошены в мрачные подвалы Ведомства Дознания. Их ждали палачи и камеры пыток. Кроме того продолжались аресты людей, так или иначе участвующих в заговоре: слуги, стражники, градоправители, кое-кто из придворных.

Арестованные неохотно признавались в затеянном преступлении, всё ещё надеясь сохранить жизнь. Дознаватели, которые допрашивали их, были терпеливы и настойчивы, ничего не обещая, но и не угрожая. Но Ален знал, что всех заговорщиков ждут страшные пытки и жуткая казнь. Он не любил это завершение своей многотрудной работы, но понимал, что преступники должны понести наказание.

Лишь одного из них он с удовольствием желал видеть в руках палача. Лорд Нежин! Он не был арестован, и Главный королевский дознаватель пребывал в сомнении, но сегодня главарь заговора, лорд Корт дар Джулем, назвал лорда Нежина одним из участников преступного сговора. Ален торжествовал! Он отомстит за боль, слёзы и унижение Констанцы! О, как он ненавидел этого красавца! Его ясноглазая девочка и вида не подаёт, что ни днём, ни ночью не забывает случившееся, и это мучает и терзает её. Но он, горячо любящий и сострадающий, отомстит за неё, пусть и руками Закона.

Совесть не мучила Алена. Лорд Нежин дар Кремон понесёт заслуженное наказание. Ещё утром он приказал арестовать лорда, и стражники давно скачут во весь опор, чтобы доставить того в столицу.

Уже много дней Ален дневал и ночевал на службе. Он давно не был у деда и ужасно соскучился по Констанце. Встречаясь, временами, с лордом Касилисом в переходах королевского дворца, он торопливо расспрашивал о ней. Дед отвечал, что у них всё хорошо и как-то загадочно поглядывал на него, но Ален спешил. Хотелось поскорее развязаться со всем этим делом и заняться устройством собственной жизни.

А объём работы был велик. Зачастую он поднимал голову от бумаг, разложенных на столе, когда за окном давно уже стемнело. Только тогда он вспоминал, что не обедал и не ужинал. Его секретарь отправлялся в ближайшую таверну и приносил большую миску с тушёным мясом, обильно сдобренным острыми приправами, и кувшин кислого дешёвого вина. Ален съедал всё, не глядя, не задумываясь о том, что ест.

Конечно, Главный королевский дознаватель не допрашивал подозреваемых. Давно ушли те времена, когда он целыми днями просиживал в подвалах Ведомства, записывая показания людей, снова и снова, по его приказу, подвергаемых пыткам.

Теперь его задача была неизмеримо сложнее. Анализируя показания, сопоставляя их, отбрасывая ненужное и выбирая крупицы из нагромождения истинных и ложных фактов, он должен был определить степень участия, а, следовательно, и виновности каждого из заговорщиков.

Иногда Ален, в сердцах оттолкнув гору бумаг на край стола, думал о том, что не должен он, скромный королевский слуга, единолично решать вопросы жизни и смерти множества людей. В конце концов, для этого есть Высокий Суд!

Вздохнув, он снова тянулся за очередным документом. Высокий Суд состоял из семи лордов, настолько древних, что они и сами не помнили, сколько им лет. Их решения уже давно были лишь формальным подтверждением его выводов. Много раз Ален предлагал королю отменить пожизненное назначение судей и определить срок, в течение которого лорды могут заседать в суде. Или установить возрастной ценз, при достижении которого судья должен уйти в отставку. Но нет, Его Величество не хотел что-либо менять в системе справедливого дознания и суда. — Конечно, — уныло думал Ален, — ему-то что, не он не спит ночами, терзаемый мыслями о возможной ошибке, когда невиновный будет отправлен на казнь.

Сейчас Его милость, скрупулёзно вчитываясь в протоколы допросов, зачастую противоречивые, искал доказательства причастности к заговору лорда Нежина. Пока что против него свидетельствовал лишь лорд дар Джулем. Остальные заговорщики о нём ничего не знали. Не желая признаваться самому себе, Ален испытывал сомнения в его виновности. Ему было жаль расстаться с мечтой о жестоком наказании лорда, но он и мысли не допускал о возможности скрыть правду, если дар Кремон невиновен.

Сегодня вечером, решил Ален, он, во что бы то ни стало, выберется к деду. Желание видеть Констанцу стало нестерпимым. Может быть, дед разрешит заночевать у него, а там, чем нечистики не шутят, удастся прокрасться к Констанце.

Поздно ночью, в тишине и темноте спальни, с нежностью прислушиваясь к ровному дыханию спящего Алена, Констанца вспоминала события прошедшего дня.

Она так давно не видела любимого, что, ей казалось, он больше никогда не появится в доме лорда Касилиса. Да и сам хозяин приезжал поздно вечером, устало ужинал в малом обеденном зале, поглядывая на Констанцу живыми чёрными глазами.

Она категорически отказывалась садиться за стол до приезда Его милости. Данна Ольгия, в присутствии девушки, наябедничала ему об этом, и он укоризненно покачал головой. Потом, когда они остались одни, лорд Касилис сказал, серьёзно глядя ей в глаза: — Констанца, не нужно ждать меня, это может плохо отразиться на ребёнке.

От неожиданности та вспыхнула, залилась румянцем, не зная, куда девать глаза, а он продолжил: — я думаю, о своей беременности ты должна поставить в известность Алена. Ведь он ещё не знает, что скоро будет отцом? — Она отрицательно покачала головой, не глядя ему в лицо.

Констанца не ожидала, что её состояние сколь-нибудь заметно. Но оказалось, что тайна скоро станет известна всем.

Прервав её воспоминания, Ален завозился во сне. Повернувшись на бок, крепко обнял Констанцу, прижал к своему телу. Глубоко вздохнул, что-то пробормотал и вновь погрузился в тяжёлый сон. Она ласково провела рукой по его спине, прижалась губами к упрямому подбородку, не целуя, чтобы не разбудить, а лишь слегка прикасаясь. Он уснул обнажённым, перед этим тихо смеясь, когда она стыдливо отводила глаза от его нагого тела. Костанца смущённо призналась себе, что ей нравятся не только его нетерпеливые грубоватые ласки, когда жёсткие настойчивые губы целуют самые потаённые уголки её тела, а нахальные руки, легко преодолевая её слабое сопротивление, трогают, гладят, сжимают то попку, а то грудь, а то раздвигают ноги, и вот уже его язык бесцеремонно вытворяет такое, о чём ей и думать-то стыдно. Ей нравилось прикасаться к нему. Её руки ласково скользили по гладкой коже, она чувствовала, как нежность и любовь переполняют её сердце. Она любила всё его тело. Касаясь ладошками упругого живота и опускаясь ниже, она дразнила Алена. Когда шаловливые пальчики обхватывали тугую плоть, сжимая, поглаживая, он рычал, изображая дикого зверя, и набрасывался на неё, беспорядочно и быстро целуя, слегка прикусывая соски и подминая под себя.

Ален приехал поздно вечером, вместе с дедом. Констанца, всё же, ждала лорда Касилиса и обрадовалась, увидев их вдвоём. Её любимый похудел, под глазами залегли тёмные тени. Она с жалостью устремилась к нему, с трудом удержавшись, чтобы не поцеловать. Он ласково улыбнулся: — Констанца, сегодня мне разрешили переночевать в резиденции Его милости, так что мы сможем поговорить. — При этом подмигнул ей. Лишь позднее он признался, что уговорил деда позволить им провести эту ночь вместе.

Они ужинали втроём, в малом зале, и Ален решительно подвинул к себе её стул и на мгновение обнял, когда помогал сесть за стол. Она чувствовала его нетерпеливое ожидание в том, как он притрагивался к её руке, как наклонялся, касаясь губами волос. Его яркие чёрные глаза блистали страстью и желанием. Тем не менее, предвкушение сладостной ночи любви не мешало ему ужинать со всем присущим ему аппетитом.

Констанца опять, с восторгом и наслаждением наблюдала, как её любимый, высокородный лорд, одетый в лилового цвета треконду, расшитую золотым шитьём и драгоценными камнями, в тончайшей, белейшего шёлка рубашке с пышным кружевным жабо, навалившись грудью на стол уплетает копчёный окорок, одновременно присматриваясь к горке румяных пирожков с грибами и ветчиной.

Лорд Касилис, поймав её взгляд, смешливо фыркнул. Вытерев рот накрахмаленной салфеткой, сказал: — Ален, ты пугаешь Констанцу! Она думает, что ты целый месяц не ел!

Отправив в рот последний кусок окорока и подтянув к себе тарелку с пирожками, Ален засмеялся: — дед, ты ошибаешься! Она видела меня в разной степени оголодалости, так что её ничем не испугаешь!

Констанца тоже рассмеялась и подвинула к Алену блюдо с жареными колбасками, на что он благодарно кивнул ей.

После ужина они немного посидели в кабинете лорда Касилиса, и Констанце было неловко оттого, что Ален, не скрывая своего нетерпения, часто взглядывал на неё и, наконец, предложил ей отправляться спать. Его милость серьёзно покивал и вскользь заметил, что он отпустил данну Ольгию на несколько дней в деревню, навестить сестру.

Торопливо пожелав мужчинам спокойной ночи, Констанца поднялась в свою спальню. Она только вышла из умывальной, едва успев натянуть длинную, в пол, ночную рубашку, как в комнату без стука ворвался Ален. Схватив её в охапку и тяжело дыша, он принялся её целовать. Констанца с удовольствием отвечала ему, и некоторое время они просто целовались.

Он скинул на диванчик расшитую золотом треконду, нетерпеливо затеребил жемчужные пуговицы. Констанца ласково отвела его руки, с улыбкой посмотрела в глаза, провела пальцем по густым нахмуренным бровям: — позволь, я расстегну, Ален! — Он послушно опустил руки, а она медленно расстёгивала пуговки, вглядываясь в его лицо, наслаждаясь любовью и бешеным желанием, горящим во взоре.

Потом она лежала без сил, тело сладко ныло, а Ален, лениво поглаживая её по спине, сказал: — ты поправилась, родная. Я рад, что тебе хорошо у деда. Вот, даже груди побольше стали! — Он со смешком поцеловал сначала один сосок, потом другой, они тут же отвердели. Он снова погладил её по спине. Констанца почувствовала, как от его руки распространяется тепло, шрамы от кнута зачесались. Он немедленно убрал руку. Она сказала: — Ален, я почувствовала, как спине под твоей рукой стало тепло…

Он виновато ответил: — я забылся, милая. Представил, что разглаживаю шрамы, что они постепенно исчезают. Прости, мне нельзя так делать, я боюсь тебе навредить. — Она погладила его по щеке, потом прижалась покрепче:

— ты не можешь навредить мне, Ален, ведь ты любишь меня, да?

— Люблю. Всё моё счастье в тебе, Констанца.

Она немного помялась: — Ален, — решилась и бросилась, как в холодную воду: — Ален, у меня… будет ребёнок!

Он резко приподнялся на локте, вглядываясь в её лицо: — ты… не ошибаешься, Констанца?

— Не-е-ет, я уже точно знаю… Ты расстроился, Ален? — Слёзы тут как тут, вот-вот хлынут ручьём. Он хохотнул:

— я не расстроился, Констанца, просто очень неожиданно. Вот почему ты поправилась! — Он нашёл в темноте её губы и замер, почувствовав солоноватый вкус слёз. Спросил удивлённо: — ты что, моя хорошая? У нас будет ребёнок, радоваться надо, а ты плачешь, глупая!

— Но ты…, тебе он не нужен, наверно, а я-а-а… — она окончательно расплакалась. Он вздохнул, обнял её, прошептал на ухо:

— немедленно прекрати плакать. С чего ты взяла, что он мне не нужен? Вы нужны мне оба. Теперь я думаю, что мне нужно поторапливаться с окончанием расследования. Нам нужно пожениться как можно скорее. Ты согласна? — Она быстро закивала головой, благодарно отвечая на его поцелуи, а он задумчиво проговорил: — собственно, расследование подходит к концу, остался один из преступников, лорд Нежин, между прочим! Констанца, он заплатит за всё! Очень удачно, что он оказался в числе заговорщиков!

Она села на постели, расширенными глазами глядя на мужчину: — но, Ален, он не заговорщик!

— Тот поморщился: — ты не можешь этого знать, Констанца. Я знаю, у тебя доброе сердечко, но он заслужил палача и казнь, так что пусть получит сполна.

— Ален, я знаю! — Констанца взволнованно принялась рассказывать обстоятельства их с лордом Нежином знакомства. Ален слушал её молча. Когда рассказ был окончен, он неохотно сказал:

— ну, посмотрим. Давай, оставим этот разговор на утро. Нехватало ещё, чтобы мы в постели об этом негодяе разговаривали!

Он притянул её к себе, уложил сверху. Она завозилась, устраиваясь поудобнее, а он приподнял бёдра, снова стремясь в тёплую влажную глубину. Дыхание стало прерывистым, тяжёлым, и Констанца тихо хихикнула: — о, Ален, разве ты не устал?

Усаживая её на себя, он пробормотал: — я не успел устать. Я даже ничего не понял за эти два раза. Только вот теперь боюсь, не вредно ли тебе это?

Констанца наклонилась, потёрлась щекой о начавшую отрастать щетину: — я бы почувствовала, наверно, если бы что-то было не так, но мне… очень хорошо с тобой.

— Только и всего, что хорошо? — Протянул он нарочито обиженным голосом, отыскивая в темноте её губы, — а я-то надеялся, что тебе так же сладостно, как и мне?

— Конечно также! — Она куснула его за нижнюю губу и тихо засмеялась, чувствуя, как он начал медленно двигаться, придерживая её за бёдра и направляя, прижимая плотнее к себе.

Потом он быстро уснул, провалился в тяжёлый сон глубоко усталого человека. Констанца боялась пошевелиться, лишь осторожно проверила, плотно ли он укрыт со всех сторон одеялом. Он немного вспотел, но мыться не пошёл, а так и уснул, и теперь она вдыхала слабый запах его пота, слушала мерное дыхание и чувствовала себя совершенно спокойной и умиротворённой. Её мужчина, отец её ребёнка здесь, рядом с ней, его тяжёлая рука по-хозяйски притиснула её к его груди, и она твёрдо знала, что будет счастлива только с ним.

Утром она проснулась оттого, что ночную рубашку осторожно потянули вверх, а горячие руки легко пробежались по спине и животу. Она глубоко вздохнула и потянулась к нему, чувствуя его желание и сладостную истому ожидания в своём теле.

Они не стали вставать сразу, как только вымылись вместе в лохани с несколько остывшей водой, а вернулись в постель и ещё немного полежали, он — на спине, а Констанца — у него на плече, обняв его поперёк груди. Ален рассказал ей, в общих чертах, как продвигается расследование, поинтересовался её учёбой. Констанца важно сообщила, что, пожалуй, займётся с ним правилами этикета, потому что ей стыдно смотреть на его безобразные манеры за столом. Он с удовольствием посмеялся и согласился учиться.

Потом она вспомнила, что за время его отсутствия дважды приезжала леди Эмилия. Она была холодна и спокойна, с Констанцей почти не общалась и беременности, кажется, не заметила. Вот только неизвестно, сказал ей об этом лорд Касилис, или нет?

Ален уверил её, что дед ничего не скажет, но он сам сообщит родителям при первом удобном случае. Констанца поёжилась, но промолчала. Он понял, что она боится, легко поцеловал в волосы, ласково поглаживая по спине. Она опять почувствовала, как чешутся шрамы, а он опомнился и отдёрнул руку.

Повернувшись на бок, он строго посмотрел ей в глаза: — Констанца, я требую, чтобы ты не голодала, хорошо питалась, много гуляла и не расстраивалась по пустякам! Да, ещё тебе надо показаться лекарю. Я скажу деду, чтобы он пригласил лорда Викториана. Это самый лучший лекарь в столице. Характер у него, конечно, тот ещё, но деда он послушает. — Констанца чувствовала себя прекрасно, но спорить с Аленом не решилась, а он продолжил: — ещё тебе, моя хорошая, придётся съездить со мной ко мне, в Ведомство Дознания. Сейчас там идут допросы, в том числе и лорда Нежина. Ты должна будешь рассказать дознавателю то, что рассказала мне, — нахмурившись, он посмотрел ей в глаза, — но, впрочем, если тебе страшно, то можно оставить всё, как есть, и пусть Его милость отправляется за все его преступления на казнь. Топор палача он вполне заслужил, пусть и не в качестве заговорщика.

Содрогнувшись, Констанца обняла Алена за шею. Уткнувшись лицом ему в плечо, прошептала: — нет, пожалуйста, не надо казни! Я простила его, ведь сбежав из замка, я встретила тебя… Я поеду, Ален, и всё расскажу дознавателю.

Разочарованно вздохнув, Ален поднялся с постели и стал одеваться: — ну что ж, тогда я приеду за тобой, как только дознаватель будет готов выслушать тебя.