Констанца

Глава 27

Констанца ещё не успела толком познакомиться с поместьем, как нагрянула леди Эмилия, а с ней три женщины: портнихи и белошвейка. Под строгим взглядом Её милости они крутили и вертели Констанцу, снимая с неё мерки. Было решено, что свадебное платье сошьют из зелёного, цвета весенней травы, шёлка. Она с затаённым восторгом погладила ладошкой ткань, раскинутую на столе в комнате для шитья. Вкраплённый в неё тонкой золотой нитью узор искрился и переливался на солнце. — Нравится? — леди Эмилия с улыбкой наблюдала за девушкой. Та застенчиво кивнула:

— Очень! Только…Ваша милость, не будет ли такое платье… чересчур роскошным…, - она намекала на свою беременность, и Её милость поняла, нахмурилась:

— даже не думай об этом! Мне кажется, этот цвет будет хорош к твоим волосам и глазам. А теперь посмотрим, что можно сшить из этого шёлка.

В конце концов, они приняли фасон, предложенный портнихами. Перехваченное под грудью и ниспадающее тяжёлыми складками, платье удачно скрывало живот, а глубокий вырез, чуть-чуть приоткрывающий пополневшую грудь и нежную шейку, притягивал взгляд. О чём незамедлительно сообщил Констанце в заалевшее ушко заглянувший в швейную Ален.

Весь день он ездил по деревням, встречаясь со старостами. По его озабоченному виду Констанца поняла, что не всё благополучно на его землях. Она вопросительно подняла брови, глядя на него, но он улыбнулся: — милая, ты будешь самой красивой из невест, когда-либо выходивших замуж! — Она понимала, что это комплимент любящего мужчины, но всё равно слышать было приятно.

Вечером приехал ювелир. Он привёз кольца, которые новобрачные наденут друг другу перед алтарём Всеблагого. У Констанцы захватило дух, таким красивым и изящным было её кольцо. Довольно широкое, но не тяжёлое, потому что состояло из тонкой золотой проволоки с вкраплением сияющих бриллиантов и одного, но крупного, рубина. Кольцо Алена было поскромнее, но тоже красивое, повторяющее узор её кольца.

Вместе с леди Эмилией Констанца вчитывалась в строки предлагаемого поварами свадебного меню. Она призналась себе, что, если бы не будущая свекровь, она ни за что не справилась бы с подготовкой к свадьбе. Ей показалось смешным, что она, простолюдинка и дочь кузнеца, должна будет принимать благородных лордов и леди. Правда, Её милость осторожно сказала, что все их знакомые в столице, приглашённые на свадьбу в «Жемчужный Ручей», под благовидными предлогами отказались, а они с лордом Николсом не стали настаивать. С жалостью глядя на Констанцу, она сказала, что не стоит рассчитывать и на соседей, хотя никто из десятка приглашённых семей пока что не прислал отказа. Та улыбнулась: — Ваша милость, я буду вполне счастлива, если на нашем бракосочетании будете только вы с лордом Николсом и лордом Касилисом! — Про себя она подумала о том, как же сильно она соскучилась по отцу, данне Эдите и её скромном и застенчивом муже, да и ворчливую старую травницу ей тоже хотелось бы увидеть. Она тяжело вздохнула. Может быть, потом, после рождения ребёнка, ей удастся уговорить Алена навестить отца?

Констанца и не представляла, какой поток сплетен и насмешек обрушился на семью дар Бреттонов. Ведь они нарушили все неписаные правила приличия, которым свято следовало общество. Кроме того, бывший Главный королевский дознаватель собирался нарушить закон, запрещающий жениться на девушке низшего сословия! Неважно, что теперь он стал обычным мелкопоместным лордом и жил в захолустье. Те, кто всегда завидовали ему, его влиянию на короля и политику короны, теперь торжествовали. Было совершенно ясно, что лорд Ален больше никогда не появится во дворце.

Однажды, не удержавшись и видя, что Его Величество не вспоминает о лорде Алене, один из придворных, допущенный на большой королевский приём, имел неосторожность в присутствии короля язвительно заметить, что, возможно, «лорд Ален скучает без своих пыточных подвалов». Услыхав это, Его Величество дёрнулся, как будто его укололи иголкой и резко ответил, что Ален дар Бреттон честно и, зачастую, с риском для жизни, выполнял свой долг, «за что мы, Рихард IV, питаем к нему величайшее уважение».

Придворный стушевался, всеми силами пытаясь стать незаметным, но король уже отвернулся и занялся разговором с Её Величеством. А незадачливый лорд более не был допущен на большие королевские приёмы, что послужило уроком всем злопыхателям.

Всё же, во дворце шептались, что Его Величество не одобряет женитьбу лорда Алена, а значит, присутствовать на этой свадьбе нежелательно.

Спустя три месяца Констанца сидела на скамейке парка и с улыбкой вспоминала прошедшие события.

У неё подкашивались ноги, когда она, выйдя из кареты у храма Всеблагого, подала Алену руку, и они двинулись к высоким стрельчатым дверям. Её любимый был очень красив в треконде из винного цвета парчи, в рубашке с белопенным кружевным жабо. Она чувствовала, как он напряжён. Искоса посмотрев ему в лицо, Констанца увидела нахмуренные брови и жёстко смотрящие перед собой глаза. Она вздохнула и незаметно чуть сжала пальцы, затянутые в перчатку и лежащие на сгибе его локтя. Уголок его рта дёрнулся в улыбке, и он слегка прижал к себе её руку.

В храм они вошли одни. Таинство бракосочетания совершалось без присутствия посторонних людей. Лорд и леди дар Бреттон, а также лорд Касилиус, прибывший накануне, остались во дворе храма. Сзади них толпились немногочисленные гости: соседи из трёх близлежащих поместий, именитые горожане с семьями. В настежь распахнутые ворота с любопытством заглядывал простой люд, пришедший поглазеть на свадьбу хозяина «Жемчужного Ручья».

Констанца трепетала, когда шла к алтарю Всеблагого по звонким плитам храма. От алтаря им приветливо улыбался старый сухонький священник. Одетый в белоснежное одеяние, он торжественно простёр руки над их головами. Как во сне она слушала глуховатый голос Алена, обещавший любить её и беречь, быть ей поддержкой и опорой и в горе, и в радости… А затем она сама звенящим от волнения голосом клялась любить мужа и быть ему верной и преданной женой и матерью его детей… Она почувствовала губы Алена на своих губах, а затем он поднял её на руки и вынес из храма. К их ногам бросали цветы, гости окружили их, поздравляя и желая счастья.

Стоя рядом с мужем, Констанца заметила, что он чем-то озабочен. Наклонившись, она с улыбкой заглянула ему в лицо, и он ответил ей таким любящим и открытым взглядом, что она почувствовала себя совершенно счастливой. Она засмеялась: — ты чем-то озабочен, Ален? Скажи мне, ведь я только что поклялась делить с тобой все тревоги и горести!

Среди общего шума, разговоров и смеха он, наклонившись, сказал: — мы с дедом собирались преподнести тебе самый дорогой подарок, но…, - он прервался, взял её за руку и, раздвигая толпу, двинулся навстречу небольшой группе всадников, въезжающей в ворота храма. Сзади них катила карета, запряжённая парой лошадей.

Всадники торопливо спешились, и в самом рослом из них Констанца узнала… лорда Шамила! Радостно вскрикнув, она отпустила руку Алена и бросилась к Его милости. Споткнулась, была поймана мужем, но не заметила этого, а схватила лорда Шамила за обе руки, и, не обращая внимания на осуждающие взгляды благородных леди, вскричала: — о, лорд Шамил! Вы приехали на нашу свадьбу! Действительно, это очень дорогой подарок! Как я рада вас видеть! — Она повернулась к стражникам, с улыбкой глядящим на неё, и узнала тех, кто когда-то сопровождал их с Аленом до столицы. Они поклонились, приветствуя и поздравляя её.

Гости притихли, глядя на них издалека, а лорд Шамил расхохотался: — леди Констанца, — она перебила его:

— Ваша милость, не называйте меня так, прошу вас!

Он упрямо мотнул головой: — леди Констанца, я польщён, что являюсь для вас дорогим подарком, но, всё же, взгляните сюда! — Он отступил и потянул за собой лошадь. За ними, из раскрытой дверцы кареты, задом, неуклюже выбирался крупный широкоплечий мужчина, а высокая сухопарая женщина в платье, висящем как на доске, уже стояла рядом и скептически смотрела на встречу Констанцы и лорда Шамила.

— А-а-ах!! — У Констанцы перехватило дыхание, а в следующую минуту она рванулась к карете и повисла на шее мужчины: — папа!!! Милый, родной, неужели это ты??! — Она, не выпуская отца из объятий, повернулась к женщине: — данна Эдита!! — бросилась в объятия к женщине, смеясь и плача. Потом опомнилась, отступила на шаг, протянула руку мужу: — папа, данна Эдита, познакомьтесь, пожалуйста, с моим мужем, лордом Аленом! — Приехавшие переглянулись. Ален вежливо поклонился, улыбнулся, удержал кузнеца и женщину от поклонов:

— я счастлив видеть вас, данн Даниил и вас, данна Эдита. Прошу вас, садитесь в нашу карету, и едем домой.

Кузнец что-то неловко пробормотал, а данна Эдита с интересом разглядывала Алена.

В карете Констанца не находила себе места от радости. Одной рукой она держалась за руку Алена, а другой — то притрагивалась к отцу, то к данне Эдите, как будто боялась, что они исчезнут. Она засыпала их вопросами, требуя ответить сразу на все. Ей хотелось знать, почему они приехали вместе с лордом Шамилом, как они нашли её, можно ли им пожить в «Жемчужном Ручье» подольше и ещё много других, ответы на которые ей требовалось знать немедленно. Его милость не мешал ей, тихо поглаживая по руке и внимательно вглядываясь в гостей. Его взгляд не смущал данну Эдиту, и она чувствовала себя уверенно, а вот кузнец ёжился, не зная, что сказать и как себя вести. Наконец, он осмелился: — Констанца, ты… такая красивая, нарядная…, и ты здорово поправилась, дочка! Наверно, ты ела гораздо лучше, чем дома?! — Данна Эдита насмешливо фыркнула, Констанца покраснела, ей стало жарко и она беспомощно посмотрела на Алена, не зная, что сказать. Он спокойно обнял её за плечи и притянул к себе, улыбаясь, сказал: — данн Даниил, мы с Констанцей ждём ребёнка, так что совсем скоро вы станете дедом. — Кузнец поперхнулся, покраснел так сильно, что его лицо, опалённое жаром горна, стало бурого цвета. Он растерянно переводил взгляд с дочери на её улыбающегося мужа:

— но… как же… вы ведь только сегодня поженились!

Тут уж заулыбалась Констанца, а Ален сказал: — Мы знали, что обязательно поженимся, данн Даниил. Поверьте, я очень люблю вашу дочь и надеюсь, что вы простите меня. — Кузнец сокрушённо покачал головой, а Ален протянул ему руку, вопросительно глядя на него. Даниил, помедлив, протянул свою, и тонкие длинные пальцы лорда утонули в широкой жёсткой ладони.

Потом было свадебное застолье, и Констанца опять не могла поговорить с отцом и данной Эдитой. Их усадили на почётные места, рядом с Аленом, а около неё сидели лорд Касилис и родители мужа.

Дед был очень оживлён и с любопытством поглядывал на Даниила. В конце концов, когда гости, выпив немало вина и насладившись великолепными блюдами, приготовленными поварами дар Бреттонов, специально привезёнными леди Эмилией, шумно обсуждали последние новости и сплетни королевства, Констанца вдруг увидела, что лорд Касилис сидит рядом с её отцом и внимательно слушает его. Она удивилась: ведь кузнец никогда не отличался разговорчивостью. Её, как громом поразило: отец обращался к Его милости по имени — Касилис! — Она дёрнула Алена за рукав: — ты видишь?? — Он засмеялся, наклонившись, шепнул на ухо:

— кажется, твой отец совсем не глуп, раз ему удалось заинтересовать деда! Посмотри, с каким жаром они о чём-то спорят!

Констанца окончательно потеряла дар речи, когда увидела, как степенно беседуют лорд Николс и данна Эдита. Она подумала, что они даже в чём-то похожи: оба некрасивые, но с благородной осанкой, преисполненные чувства собственного достоинства, холодноватые, не склонные к проявлениям эмоций.

Ален потянул её за руку, и ей пришлось встать. Он громко, перекрывая шум, сказал: — дорогие гости, мы с Констанцей благодарны вам за то, что вы почтили нас своим вниманием. Надеемся и впредь видеть вас в своём доме. Теперь позвольте нам откланяться! — Он предложил ей руку и повёл из парадного столового зала вдоль столов, из-за которых на них смотрели любопытные глаза.

Они торопливо поднялись в большую комнату, которая стала их общей спальней. Констанца устало опустилась на кровать, а Ален бросился в кресло, глядя на неё блестящими чёрными глазами. Ей хотелось поскорее избавиться от тяжёлого платья, целого вороха накрахмаленных нижних юбок, а также тяжёлой диадемы, торжественно врученной ей леди Эмилией. Чуть приподняв юбки, она подрыгала ногой, стараясь скинуть туфли, красивые, украшенные пряжками с драгоценными камнями. Ноги немного отекли, и туфля не снималась. Подскочивший Ален сдёрнул туфлю и медленно повел рукой вверх по ноге, глядя ей в лицо загоревшимися глазами. Констанца наклонилась, обвила его за шею руками, уткнулась лицом в жёсткие чёрные волосы, вдохнула запах его тела, прошептала: — я такая счастливая, Ален! — Он потёрся чуть колючей щекой об её руку: — я тоже счастлив, родная. И я люблю тебя, Констанца! — Он помолчал: — а ты меня любишь? — она засмеялась, потянула его за волосы, а когда его голова запрокинулась, легко поцеловала, а потом куснула за нижнюю губу. Он зарычал, опрокинул её на постель и принялся целовать, постепенно спуская платье с плеч. Она продолжала смеяться: — Ален, ты не сможешь выколупнуть меня из платья, оно очень плотно на мне сидит. Придётся звать служанку.

У неё теперь была новая служанка, молоденькая смешливая девушка, немного безалаберная и рассеянная, но Констанца надеялась, что со временем это пройдёт.

— Ну нет, служанку звать не будем! В конце концов, я могу и разорвать это платье! Зачем оно тебе? Или ты ещё раз собираешься замуж выходить? — Он помог ей избавиться от платья, юбок и корсета и они ещё некоторое время баловались, наслаждаясь своим новым положением, а потом любили друг друга и, несмотря на усталость, долго не могли заснуть. Ребёнок время от времени шевелился, а Ален сказал, что он даже чувствовал маленькую ступню, когда прижимался щекой к животу. Они немного поговорили о родах, и он заявил, что будет рядом, чтобы держать её за руку. Констанца пришла в ужас и сказала, что тогда она отказывается рожать. Он засмеялся, а потом и она присоединилась к нему.

Ей не давало покоя любопытство. Неожиданный приезд дорогих ей людей в сопровождении лорда Шамила — ей хотелось узнать все подробности. И Ален рассказал, что они с дедом давно мечтали порадовать её. Идея приурочить приезд отца и данны Эдиты принадлежит лорду Касилису. Он же оплатил отправку почтового голубя лорду Шамилу с поручением от Алена. В связи с невозможностью отправить большое письмо, пришлось ограничиться несколькими фразами: нанять карету, забрать в деревне Вишняки кузнеца Даниила и жену священника данну Эдиту и срочно, к указанной дате, доставить в поместье «Жемчужный Ручей». Оказывать знаки внимания и уважения. Шамил, замечательный человек, выполнил всё в точности. Так и получилось, что дорогие гости прибыли как раз вовремя.

Констанца повернулась на бок, повозилась, укладываясь головой на его плече: — наверно, они были напуганы, ведь Его милость не мог им ничего объяснить, да? — Ален привычно провёл гибкими пальцами по шрамам на её спине, с удовлетворением отметил, что почти не чувствует их:

— да, наверно, но я не мог ничего написать Шамилу. Сама понимаешь, голубь не унесёт тяжёлое письмо. Правда, Шамил сказал, что потом, уже в Холмске, он узнал, к чему такая спешка и сообщил данну Даниилу и женщине, что их везут на твою свадьбу.

Лорд Шамил со своими стражниками уехал на следующий день, но перед этим Констанца взяла с него честное — расчестное слово, что он будет их навещать. Его милость обещал приехать на имянаречение их ребёнка, и Констанца опять покраснела: вот и для него её беременность — не тайна. Он расхохотался и шепнул в заалевшее ушко: — леди Констанца, моя жена выносила троих ребятишек, поэтому женщину в интересном положении я вижу сразу! — Она хотела то ли обидеться, то ли рассердиться на такое откровение, но не выдержала и сама засмеялась, а он подмигнул ей и сказал: — ну так как? Приглашаете на имянаречение? — Она кивнула и, помедлив, обняла его на прощанье.

Потом она вдосталь наговорилась с отцом и данной Эдитой. Они, действительно, были поражены и напуганы, когда рано утром в Вишняки ворвались всадники, за которыми ехала карета. Лорд Шамил вежливо, но непреклонно приказал им немедленно собираться. Он получил распоряжение в кратчайшие сроки доставить их в столицу. На вопрос, от кого исходит такой приказ, он сообщил, что получил письмо от самого Главы Тайного Совета. Данна Эдита добавила: — тогда мы с твоим папой немного успокоились, ведь мы знали, что ты служишь у Его милости. — Покачав головой, кузнец добавил:

— но, Констанца, всё же было как-то боязно: неужели ты что-то натворила? Но все стражники с нами хорошо обращались, мы ночевали на постоялых дворах, в хороших комнатах. Только очень спешили, выезжали всегда рано утром. А потом, в Холмске, к нам в карету сел лорд Шамил и сказал, что только что ему стало известно: данна Констанца выходит замуж, поэтому ему приказано привезти нас на свадьбу. Знаешь, дочка, мы опять расстроились: неужели ты за Главу Тайного Совета выходишь? Тут, конечно, ничего не поделаешь, может, он принудил тебя, да нам-то с данной Эдитой тебя жалко было. Ты ведь писала, что он старый, а ты молоденькая, красивая. И мужа бы тебе надо молодого, да чтоб любил тебя и ты его тоже. — Такая длинная речь была необычна для кузнеца, и Констанца поняла, как же сильно он был взволнован. Они одни сидели в гостиной, поэтому она вскочила с кресла и пересела к отцу на диван. Крепко обняв, она прижалась к его груди головой: — я так соскучилась, папа! Теперь-то ты успокоился? Ален меня любит, и я его тоже. Он тебе понравился? — Она повернулась к своей наставнице: — а вам, данна Эдита, мой муж нравится?

Та поджала бледные губы, задумчиво кивнула: — да, кажется, лорд Ален — неплохой человек, по крайней мере, лучше многих из тех, кого я знала. Но, Констанца, он ведь, кажется, Главный королевский дознаватель? Не слишком ли высоко ты взлетела, моя милая? Я опасаюсь за твоё будущее…

— А-а… как — королевский дознаватель!?? — Даниил вскинул голову, переводя тревожный взгляд с женщины на Констанцу. Дочь взяла его за руку:

— папа, всё хорошо, Ален ушёл со службы, потому что король не разрешал ему жениться на мне.

Данна Эдита со стоном закатила глаза под лоб: — ах ты, глупышка! Да и муж твой не умнее! Как вы посмели пойти против короля! — Кузнец растерянно моргал глазами, а женщина продолжала: — известно ли тебе, Констанца, что стало с теми лордами, которые пошли против короля? Даже наш лорд Нежин побывал в подвалах Ведомства Дознания и вышел оттуда наполовину седым. Его счастье, что он не участвовал в заговоре, но виноват в том, что не донёс о заговорщиках, хотя и знал. Король пощадил его, но отобрал большую часть земель, в том числе и нашу деревню. Теперь он почти нищий, а мы принадлежим короне.

Констанца не знала, нужно ли рассказывать им о своём участии в освобождении лорда Нежина и о том, что именно расследование Алена привело на плаху заговорщиков. Она замялась, но в это время распахнулась дверь, и весёлый голос Алена спросил: — а о каком нищем идёт разговор? И нельзя ли мне присоединиться к вашей дружной компании?

Констанца радостно бросилась ему навстречу и увидела, как счастьем и лаской вспыхнули чёрные глаза. Она на секунду прильнула к нему и облегчённо вздохнула: Ален обязательно найдёт нужные слова, всё объяснит и успокоит дорогих ей людей. Так оно и вышло.

Спустя две недели они уехали. Все эти дни лорд Касилис жил в поместье, и Констанца с Аленом удивлялись, что общего у него с неграмотным кузнецом. Кажется, обоими ими двигало любопытство. А Констанца подолгу гуляла в парке с данной Эдитой, порой присаживаясь на скамейки, когда уставали ноги. Она откровенно рассказала той обо всём, что довелось ей пережить за этот год. Строгая, выдержанная данна Эдита не раз всплакнула украдкой, слушая о том, что довелось пережить воспитаннице. Теперь она волновалась за будущее молодой семьи, и Констанца, как могла, успокаивала её.

Потом они уехали, и Констанца с мужем провожали их до Холмска. Ален возражал, потому что приближался срок родов, но она настояла на своём.

Воспоминания вызвали на лице Констанцы улыбку, но надо было возвращаться домой. Их с Аленом драгоценное дитя, крохотная Лиззи, наверняка проснулась и требует маму.

Она смущённо вспомнила события, предшествующие рождению малышки.

Констанца чувствовала, что её время вот-вот наступит. Ночами Ален чутко отзывался на любое её движение и тут же поднимал голову с подушки. Ей было жаль его, и она старалась не шевелиться, но ночами становилось особенно тяжело: затекала спина, болели ноги, невозможно было найти удобное положение. Её милый очень уставал. Целые дни он проводил в разъездах, встречался с арендаторами в деревнях, выслушивал их жалобы и просьбы. Много вопросов к нему было у горожан. Ален узнал, что без должного присмотра поместье стало приходить в упадок, старосты и ростовщики разоряли крестьян и ремесленников. В городках, находящихся на его землях, градоправители безнаказанно установили свои, выгодные им, законы. Все требовали его внимания и помощи, но всё же, последние две недели перед долгожданным событием, Ален старался не уезжать далеко и часто наведывался домой или присылал посыльного.

Лучшая городская повитуха, немолодая и не очень опрятная женщина, побывала у Констанцы и заверила её, что всё будет хорошо, она всегда дома и только ждёт гонца из «Жемчужного Ручья».

Ален поморщился при виде её, но ничего не сказал. А через месяц приехала леди Эмилия. Вместе с ней прибыл недовольный и сердитый лорд Викториан. Он осмотрел Констанцу и сухо сообщил, что всё идёт, как надо, и не сегодня-завтра она будет рожать.

Леди Эмилия была весела и довольна, а на хмурый вид знаменитого лекаря посоветовала не обращать внимания.

Вечером к парадному подъезду подкатила ещё одна карета и из неё, нарочито кряхтя и стеная, вылез лорд Касилис.

Констанца была искренне рада ему, а Его милость, укоризненно поглядев на живот, сказал: — ну что же ты, Констанца? Я-то надеялся, что ты встретишь меня с малышом на руках! — Она смутилась, улыбнулась и пожала плечами, а он похлопал её по плечу: — ладно-ладно, это я неудачно пошутил, не обижайся на старика. Сама понимаешь, мы все на нервах. — Она не обижалась, а подхватила его под руку и повела в малую гостиную.

А ночью начались роды.

Боль усиливалась, и Констанца с ужасом, в промежутках между схватками, думала, что скоро не сможет удержаться от крика. Хмурый лорд Викториан, в одной рубашке с засученными рукавами, сидел у окна и, отвернувшись, смотрел на далёкие крыши города.

Около постели Констанцы стояли Ален, леди Эмилия и лорд Касилис и, перебивая друг друга, убеждали её оставить глупые и несвоевременные капризы и разрешить лорду Викториану принять у неё ребёнка. Та, бледная, с разметавшимися по подушке мокрыми от пота волосами, с дорожками слёз по щекам, упрямо смотрела в стену и требовала позвать повитуху. Кажется, только Ален понимал причину её нежелания принять помощь Его милости.

Леди Эмилия была в отчаянии. Ей стоило больших трудов уговорить лорда Викториана приехать в поместье, и вот, пожалуйста! Всегда покладистая и уступчивая Констанца стояла насмерть. Только повитуха. А Его милость потом посмотрит, чтобы с ребёнком было всё благополучно.

Ален склонился над её изголовьем, прошептал: — родная моя, девочка моя ясноглазая, ну что же ты меня мучаешь? — Она повернула голову, взглянула на него, также, шёпотом, ответила:

— я не могу, Ален, как ты не понимаешь?? Я умру от стыда!! Я не могу, нет, ни за что на свете!! — Она опять заплакала.

Лорд Викториан, украдкой отсчитывающий время между схватками, решительно поднялся на ноги, громко сказал: — прошу всех выйти! — К нему повернулись в растерянности, было лишь слышно, как всхлипывает Констанца. — Я сказал, всем выйти! — Повторил лекарь.

Присутствующие нехотя, оглядываясь на Констанцу, двинулись к двери. Его милость громко захлопнул за ними дверь и, мрачнее тучи, повернулся к роженице: — ну? Может быть, ты прекратишь истерику, и мы займёмся, наконец, делом? — Та возмущённо посмотрела на него, дрожащим голосом сказала:

— почему… вы так грубо… разговариваете со мной, Ваша милость?

Склонившись над ней, он резко сказал: — да потому, что ты маленькая идиотка! Из-за глупой стыдливости ты готова погубить и себя, и ребёнка! Муж избаловал тебя, а, на мой взгляд, тебя надо бы на конюшне пороть хотя бы раз в неделю! — Она ошарашенно смотрела на него широко раскрытыми глазами: — решай, — презрительно сказал он, — или мы с тобой сейчас будем рожать, или я немедленно уезжаю, а что будет с тобой — я знать не хочу! Пусть к тебе привезут грязную бестолковую бабу, и, если что-то пойдёт не так, вы с ребёнком погибнете оба! Ну??

Она потупилась, уже сдаваясь: — я… не могу…, вы мужчина… и…и…

— О-о-о!! Да ты, действительно, идиотка!! — Он схватился за голову, — где ты видишь мужчину, дурочка??! Я мужчина лишь в постели с собственной женой, да и то, в последнее время, не всегда из-за таких вот истеричек, которые всю душу вынут!! Уеду из столицы, к нечистикам, и буду спокойно жить в поместье, лишь бы не видеть таких вот избалованных мужьями девчонок! — Он передохнул и уже спокойно спросил: — ну так как? Мне уезжать?

Констанца крепко зажмурила глаза и пробормотала: — останьтесь, пожалуйста, Ваша милость…

Он облегчённо вздохнул, приоткрыл дверь и сказал людям, напряжённо глядящим на него: — пусть принесут много тёплой воды, чистые простыни и полотенца. — Две женщины-служанки, стоящие в отдалении, у открытой двери гостиной, не ожидая распоряжения, устремились к лестнице. Вскоре они несли тазы с водой и стопку чистого белья.

Лорд Викториан хотел уже скрыться за дверью, когда Ален задержал его: — Ваша милость, позвольте мне войти. Я хотел бы быть рядом с Констанцей!

Тот вспыхнул, закричал: — никогда! Вы слышите, лорд Ален, никогда мужчины не будут присутствовать при родах! Я этого не допущу! Это вам не представление в театре, а тяжёлое и кровавое зрелище! Нечего вам нервировать девчонку, ей и так не сладко! — В спальне вскрикнула Констанца, и Его милость с грохотом захлопнул дверь под носом у Алена.

Тот, побелевший, с серыми губами, тяжело опустился на подвернувшийся пуфик. Леди Эмилия, нервно ломая пальцы, быстро ходила по гостиной. Лишь лорд Касилис спокойно сидел на диване у окна.

Схватки слились в одну сплошную боль, разрывающую тело. Констанца пыталась терпеть, но крик так и рвался из груди. В какой-то момент, открыв глаза, она увидела сидящего у постели лорда Викториана. Он аккуратно вытирал салфеткой пот и слёзы на её лице. Встретившись с ней взглядом, улыбнулся: — всё идёт хорошо, Констанца, твой малыш вот-вот увидит свет. Вот, выпей немного вина, оно придаст тебе сил, — он приподнял её голову вместе с подушкой и поднёс к губам бокал с красным сладким вином. Она уже не обращала внимания, что лежит с широко раздвинутыми ногами, с задранной до пояса рубашкой. Краем сознания отметила, что его большие белые, чисто вымытые руки осторожно исследуют её тело. Она почувствовала, как лекарь ввёл два пальца в её лоно, но больно не было.

Крики прекратились, и люди в гостиной напряжённо прислушались. И, вот оно — слабый писк младенца оповестил о рождении новой жизни.

Леди Эмилия без сил упала в кресло, лорд Касилис выпрямился, глядя на закрытую дверь, а Ален решительно потянул за ручку: лорд Викториан спокойно мыл в тазу окровавленные руки, укрытая простынёй бледная обессиленная Констанца, со спутанными, влажными волосами слабо улыбалась ему с кровати, а на небольшом столике у окна служанка пеленала попискивающего младенца.

Лекарь с улыбкой обернулся к Алену: — Ваша милость, поздравляю вас с рождением дочери!

Войдя в дом, Констанца торопливо поднялась в детскую. Лиззи, немного подросшая, с пухлыми ручками и ножками, весело лепетала что-то своё лёжа на диване, под присмотром бдительной няни. Рядом, на корточках, сидел Ален. Девочка крепко держала отца за палец, а он осторожно поглаживал ножки, животик, тонкие волосики на головке, ласково и негромко разговаривая с ней. Они оба были абсолютно счастливы, и Констанца задержалась у дверей, не желая им мешать. Ален поднял голову, мягко улыбнулся: — мама говорит, что Лиззи очень похожа на их с отцом дочь, — Констанца поняла. Он говорил о своей, умершей в младенчестве сестре. Леди Эмилия, тяжело пережившая её смерть, увидела те, родные черты, в крохотной внучке, которую любила без памяти.

Констанца присела на диван, расстёгивая лиф специально сшитого для удобства кормления платья. Няня подала ей дочь, которая нетерпеливо сучила ножками и сразу же припала к груди, торопливо глотая и захлёбываясь. Ален погладил пальцем пухлую, как будто перевитую у запястья ниточкой ручонку. Дочь оторвалась от груди и, повернув голову, беззубо заулыбалась. — Не мешай, Ален! — Строго сказала Констанца, — пусть ест, потом поиграете.