Контракт с Господом

ОКРАИНА ВАШИНГТОНА. Пятница, 14 июля 2006 года. 20.34

Назим глотнул кока-колы и тут же отставил ее в сторону. Там было слишком много сахара, как и во всех напитках из ресторанов, в которых покупаешь один стакан и можешь наполнить его сколько угодно раз. "Маюр кебаб", куда он отправился за ужином, был одним из таких.

- Знаешь, я тут на днях посмотрел документальный фильм. Про одного парня, который целый месяц ел только гамбургеры из "Макдональдса".

- Какая мерзость.

Глаза Харуфа были почти закрыты. Он уже некоторое время безуспешно пытался задремать. Десять минут назад он снова поднял спинку сиденья - всё бесполезно, этот форд слишком неудобный.

- Говорят, что печень превращается в паштет.

- Такое только в Штатах может произойти. Страна с самым большим числом толстяков в мире. Страна, которая сжирает 87% мировых ресурсов.

Назим замолчал. Он родился американцем, хотя и немного другим американцем. Он так и не научился ненавидеть свою родину, хотя его губы произносили всякое. Он считал ненависть Харуфа к Штатам слишком глобальной и предпочитал воображать президента стоящим в Овальном кабинете на коленях лицом к Мекке или представлял охваченный огнем Белый дом. Однажды он рассказал кое-что Харуфу, и тот продемонстрировал ему диск с фотографиями маленькой девочки. Снимки места преступления.

"Израильские солдаты в Наблусе над ней надругались и убили. Нет в мире ненависти, которая была бы достаточной после такого", - так он ему сказал.

При воспоминаниях о тех снимках кровь у Назима тоже вскипала. Но он пытался выкинуть эти мысли из головы.

В отличие от Харуфа, не ненависть придавала ему сил. Его эгоистическая и извращенная мотивация концентрировалась на том, чтобы чего-то достигнуть лично для себя. Получить свою награду.

Когда несколько дней назад они ворвались в штаб-квартиру "Глобалинфо", Назим едва ли осознавал, что они делают. В некотором смысле он даже сожалел об этом, поскольку те две минуты, за которые они истребили кафиров, почти стерлись из его головы. Он пытался вспомнить, что там происходило, но это больше походило на воспоминания постороннего человека, на те абсурдные сны, что показывают в фильмах для девушек, которые так нравятся его сестре, когда героиня видит себя как бы со стороны. Никто во сне не смотрит на себя со стороны.

- Харуф!

- Да?

- Помнишь прошлый вторник?

- Ты имеешь в виду ту операцию?

- Разумеется.

Харуф посмотрел на него, пожал плечами и грустно улыбнулся.

- Помню каждую мелочь.

Назим отвел взгляд, потому что стыдился того, что собирался произнести.

- А я... Ты знаешь, я мало что помню.

- Парень, благодари за это Аллаха, да славится его имя во веки веков. - После того, как я впервые убил человека, я не мог спать целую неделю.

- Ты? - глаза Назима широко открылись и стали похожи на блюдца.

Харуф ласково погладил его по голове.

- Ну, конечно, Назим. Теперь ты стал настоящим воином джихада, и мы с тобой равны. Не удивляйся, в моей жизни тоже были скверные времена. Порой очень трудно взять на себя роль карающей длани Аллаха. Но он к тебе милостив, потому ты и не помнишь таких неприятных подробностей. Так что тебе остается только гордиться тем, что ты совершил.

Молодой человек почувствовал себя гораздо лучше, чем в последние дни. Он немного помолчал, бормоча благодарственную молитву и ощущая, как спина взмокает от пота. Он не осмелился завести машину, чтобы включить кондиционер, и ожидание казалось ему вечностью.

- Уверен, что он там? Я уже начинаю сомневаться, - сказал Назим, показав на окружающую дом стену. - Тебе не кажется, что нам стоит поискать другое место?

Харуф немного поразмыслил а потом отрицательно помотал головой.

- Понятия не имею. Сколько мы уже за ним следим? Месяц? Он приходил сюда только раз, весь увешенный сумками. А вышел без них, при том что дом пуст. Из того, что нам известно, это может быть дом его друга, а он просто выполнял поручения. Но это всё, что у нас есть, скажи спасибо, что хоть это место удалось найти.

Он был прав. В один из тех дней, когда Назим в одиночку следил за Уотсоном, тот начал вести себя как-то странно, часто менял полосы на шоссе, двигаясь в обратном к дому направлении, не имеющим ничего общего с привычным маршрутом. Назим увеличил громкость радио, представив себя персонажем GTA [15]. Он находился в той фазе игры, когда следил за машиной, которая пыталась избежать слежки. Это была одна из его любимых частей, и в этой ситуации очень ему пригодилась.

- Думаешь, он знает о нас?

- Не думаю, что ему много известно о Хакане, но уверен, что у него есть причины желать ему смерти. Подай-ка мне бутылку для мочи.

Назим передал ему двухлитровую бутыль. Харуф расстегнул ширинку и помочился внутрь. Они держали в машине несколько таких пустых бутылок - как раз для этой цели, чтобы можно было справить нужду, не выходя наружу. Оба понимали, что лучше мириться с подобными неудобствами, после чего потихоньку выбросить бутылку в ближайшую урну, чем мочиться прямо на улице, привлекая внимание нежелательных свидетелей, или много раз заходить для этого в ближайший бар.

- Знаешь что? Катись всё к дьяволу, - сказал Харуф с жестом отвращения. Выброшу бутылку в мусорный контейнер в переулке, а потом начнем искать его в Калифорнии, в доме матери. И катись всё пропадом.

- Харуф, подожди.

Назим махнул в сторону двери дома. В нее звонил разносчик. Через несколько секунд дверь открылась.

- Он там. Прекрасно! Видишь, Назим, я же тебе говорил. Поздравляю!

Харуф возбужденно похлопал Назима по спине, а того, в свою очередь, наполнили радость и беспокойство, по телу прошла сначала горячая, а потом холодная волна.

- Ну что ж, превосходно, сынок. А теперь мы должны завершить то, что начали.