Контроль над Эребом

Глава 15

Лукия узнала личный номер главы отдела телепатии сразу же, как только увидела секретные файлы, связанные с Альдой Мазарин. Не всем капитанам были известны личные номера лучших солдат специального корпуса. А вот Лукии довелось узнать, и, хотя она не думала, что ей эти знания когда-либо пригодятся, идеальная память капитана все сохранила.

И вот она обнаружила, что в бридинг-программу Альды был вовлечен сильнейший из телепатов, работающих на специальный корпус. Про Делию Этерион она тогда еще ничего не слышала, да и интересоваться не собиралась. Зачем? Телепат номер 1 был достаточно яркой фигурой, способной затмить все вокруг.

Яркой – и неоднозначной. Репутация у Валентина Вернона была непростая. С одной стороны, он обладал удивительными телепатическими способностями, равных которым не было. Он никогда не работал с командами постоянно, он отправлялся туда, где нужен. За всю свою жизнь Вернон не провалил ни одной миссии, таким могли похвастаться единицы.

С другой стороны, он не то что смирением – терпением не отличался. Вернон прекрасно осознавал свою ценность для флота, поэтому позволял себе то, за что другие телепаты лишились бы должности и способностей. Он пользовался даром, когда угодно, получал свое любой ценой. Но он очень тонко чувствовал грань дозволенного, этого не отнять. Вернон не совершал серьезных преступлений, никого не убивал и даже не калечил без острой необходимости. Да, он брал людей под контроль, без стеснения читал их память, внушал им свои идеи. Но если его ловили на таком, он не оправдывался, как нашкодивший малолетка, а с царским спокойствием интересовался: «То, что я делаю для флота, перевешивает некие проступки, которые я порой себе позволяю?» Вернон всегда следил за тем, чтобы ответ оставался утвердительным.

Абсолютное большинство представителей флота его на дух не переносило – но терпело. Вернон был не только эффективен в бою, он наладил безупречную сеть разведки, именно он первым приносил специальному корпусу ценнейшие сведения. Он был из тех царей, свержения которых ждут многие, но не могут дождаться, потому что во Вселенной не находится должной силы…

Лукия знала, что сентиментальностью Вернон не отличается, и проявлялось это не только в регулярном нарушении правил и капризной жестокости. Всех первых номеров то и дело приглашали к кадетам – дать напутствие, вдохновить на будущую работу… Многие с готовностью соглашались, им нравилась роль наставников и духовных лидеров. Вернон неизменно отказывался. К нему приставали снова и снова, а новая администратор отдела связей с общественностью была так настойчива, что однажды добилась согласия. Она очень гордилась собой… правда, недолго. Ровно до того момента, как Вернон на кадетском выпускном вечере начал свою речь словами:

– Ну что, будущее наполнение мешков для трупов, вы понимаете, во что ввязались?

Больше его никуда не звали. Вернона это полностью устраивало. Ему даже злоупотреблять своей властью не приходилось. Он не получал удовольствия от насилия или контроля, он просто делал то, что ему удобно.

Узнав, что он отец Альды, Лукия не спешила с ним связываться, сначала она попыталась понять, был ли он вовлечен в другие бридинг-эксперименты, как он к ним отнесся. Вот тогда она и обнаружила кое-что странное: дети, подобные Альде, исчезали без следа.

Не все, конечно, да и отследить их было сложно. Официально научный отдел никакие бридинг-программы за собой не признавал. Но Лукия, раньше этой темой не интересовавшаяся, умела находить даже тайные данные.

Она выяснила, что некоторым детям, рожденным через бридинг-программы, позволили спокойно присоединиться к специальному корпусу – и больше ими не интересовались. А за некоторыми, самыми сильными, продолжали следить. Порой таких детей вызывали куда-нибудь, например, на обследование на медицинскую станцию, которая потом исчезала со всех карт, или переводили якобы на другой корабль, но никто не знал, на какой… Их выводили из игры, и в документах все выглядело идеально, а в реальности означало, что спецкорпус терял солдат.

Но поскольку о бридинг-программах никто толком не знал, да и случалось такое крайне редко, полноценное расследование не проводилось. В личных делах пропавших солдат Лукия нашла лишь отметки о том, что они ушли в добровольную отставку или были отчислены по болезни. Но дальше их след терялся – а спецкорпусу вроде как и не полагалось за ними следить.

Хуже всего было то, что, изучая случаи таких исчезновений, Лукия обнаружила особый интерес к Альде. Откуда-то сверху приходили запросы о ее состоянии, данные о ней постоянно уточнялись… Перед пропажей других детей из бридинг-программ происходило примерно то же самое. Кто-то осторожно прощупывал почву, готовясь забрать результат эксперимента. Альда ведь могла стать чем угодно – оружием против флота, живым образцом для исследования… или даже не живым. Все зависело от того, насколько она была бы склонна к сотрудничеству. В любом случае, дочь двух настолько могущественных представителей спецкорпуса не оставили бы в покое.

Обратить на это внимание официально Лукия не могла. Она не сомневалась в том, что занимается таким не весь научный отдел, тут четко прослеживались интересы третьей стороны. И сторона эта была опасной и непредсказуемой, Лукия понятия не имела, кто работает честно, а кто уже решился на предательство.

Ей пришлось пойти на отчаянный шаг. Лукия подала официальную жалобу на неверный номер Альды, чтобы привлечь к телепатке внимание. Она знала, что это приведет к неприятному разбирательству. Но теперь, когда на девушку с двумя способностями были устремлены все взгляды, Альду уже не могли просто выкрасть с корабля, прикрываясь непонятно кем подписанным приказом.

Своей команде Лукия ничего не сказала не потому, что не доверяла им – она как раз доверяла, даже Римильде, у которой во всем был свой интерес. Просто капитан хотела, чтобы на разбирательстве их неприязнь к ней и сочувствие Альде выглядели искренними, чтобы никто ничего не заподозрил.

Она надеялась, что дело обойдется одной лишь комиссией, но и не была шокирована, когда представитель научного отдела пошел на рискованные меры. Она подозревала, что причин тут две. Первой были нелегальные делишки отдельных представителей научного отдела, которые при более детальном изучении могли вскрыться. Тем, кто связался с предателями, требовалось, чтобы Альду все признали опасным экспериментом, чтобы ее устранили – и предпочли поскорее забыть.

Ну а второй причиной вполне мог оказаться как раз Валентин Вернон. Его опасались не только предатели, но и весь научный отдел. Никто не знал, как отреагирует своенравный телепат, узнав, что его просто использовали для получения живого оружия… возможно, как раз против него? Вернону легко хватило бы наглости влезть в головы всех причастных – и обнаружить там много такого, чем они не хотели бы делиться с миром.

Поэтому им пришлось действовать решительно, порой на грани безумия. Жизнь Альды таила для них куда больше опасностей, чем ее немедленная смерть. На уничтожение телепатки были брошены немыслимые ресурсы – и гибель «Махаллара» служила тому самым ярким подтверждением. Что угодно, лишь бы не узнал Вернон!

Но он уже знал. Лукия сообщила ему, хотя это было непросто. Сначала она отправила телепату письмо и получила ничего не значащий ответ, который мог быть написан кем угодно. Общий смысл ответа сводился к тому, что у Вернона периодически появляются самоназначенные дети, которые не имеют к нему никакого отношения. Позже Лукия отправила ему запись сбора комиссии по делу Альды, и снова с тем же результатом.

Ей пришлось разыскивать Вернона и лететь к нему лично. Но встречи она все-таки добилась, и тогда уже обошлось без разговоров. Номер 1 попросту скопировал ее воспоминания, теперь он знал об Альде то же, что знала Лукия. Он все равно не спешил верить, он запросил образец ДНК, хранившийся в базе данных спецкорпуса.

И вот тогда ему стало интересно, потому что компьютер родство подтвердил. Вернон собирался сразу же встретиться с Альдой, но она как раз пропала. За то время, что потребовалось на поиски телепатки, Лукия убедила его, что не нужно спешить. Обнаружение тех, кто собирался похитить Альду, важно для флота, как и раскрытие их стратегии. Вернон согласился подождать, став свидетелем на суде. Он же был подстраховкой Лукии – на случай, если их неведомый враг сделает очередной неожиданный ход.

И вот теперь подстраховка оправдалась. Никто не смог бы обуздать поддавшегося панике судью так, как это сделал номер 1. Лукия не одобряла его методы, но их эффективность она признавала. Вернон прекрасно знал, что за пару выбитых зубов Бонесса никто не накажет бесценного сотрудника.

Сначала в зал вошел он – спокойный и уверенный, он другим не бывал. Лукия знала, что в этом году Валентину Вернону исполнилось пятьдесят пять лет. Но выглядел он лет на десять-пятнадцать моложе, в его подтянутой фигуре, в его движениях легко считывалась сила, над которой время пока не властно. Вернон рано поседел, однако даже эта седина не делала его старше, она лишь придавала ему благородства. Казалось, что он пришел сюда повеселиться, что избиение судьи – шутка для своих. Однако пронзительно голубые глаза, наблюдавшие за залом, оставались серьезны.

Следом за Верноном в зал скользнула его свита. Лукия уже видела этих людей раньше, когда встречалась с номером 1, потому и не была удивлена. В шаге от Вернона шла очень красивая женщина, выглядевшая лет на тридцать пять, не больше. Обостренный слух капитана уловил, как Римильда шепнула Кигану:

– А я ее знаю, она хилер… Иногда бывает у нас. Номера у нее почему-то нет, но она не слабее меня, готова поспорить!

С уровнем силы Римильда точно угадала – Тимандра Кресс обладала потенциалом, который помог бы ей с легкостью войти в первую пятерку, если бы она захотела. Но она не хотела, она отказалась от номера и неизменно оставалась рядом с Верноном. Чаще всего она представлялась его секретарем, форму не носила, и ее принимали за обычного человека. Однако Лукия даже не сомневалась, что секретарская работа привлекала Тимандру меньше всего. Хилер была единственной, кто держался с Верноном на равных, хотя Лукия так до конца и не поняла природу отношений между ними.

Последними в зал двумя неслышными тенями скользнули мужчина и женщина, очень похожие друга на друга – в первую очередь темно-серыми глазами. У мужчины волосы были черными, вероятнее всего, от рождения. Женщина изменила цвет на красный – не краской, естественно, хилеры легко такое проделывали. О том, что эти двое хилеры, Лукия догадалась без труда, а вот Римильда их не узнала. Они были очень молоды, похоже, в свиту Вернона они направились прямиком из академии. Они не ходили за ним, они пробрались в разные концы зала и насмешливо наблюдали за собравшимися. Лукия подозревала, что это боевые хилеры, обученные прикрывать Вернона, если возникнет необходимость. Когда ты привык бесить всех и сразу, парочка могущественных воинов на твоей стороне лишней не будет!

Но на хилеров сейчас почти никто не смотрел, все внимание было сосредоточено на Верноне. Он же медленно, будто лениво прошел к судейской панели, за которой сжался теперь Бонесс. Судья наверняка ждал нападения, но это он зря. Вернон ввел в компьютер нужный код и отстранился. Пока он брезгливо стирал с пальцев кровь, в которой невольно испачкался, на экране появился приказ, подписанный руководством космического флота.

Полное оправдание Альды Мазарин и ее возвращение на «Северную корону» с номером 11 по телепатии и номером 100 по телекинезу. О том, что такой приказ существует, не знала даже Лукия.

– Но зачем? – всхлипнул судья. – Зачем вы сделали это… со мной… если можно было просто сказать?

– Мне бы хотелось, чтобы ситуацию правильно понимал и ты, и все собравшиеся, – с обманчиво дружеской улыбкой сообщил номер 1. – Я не знаю эту девицу. Я ее вообще впервые вижу. Но она – часть меня. Попытка убить ее – попытка убить меня.

– Я не думал об этом… я не знал! – попытался оправдаться Бонесс.

– А должен был узнать и мог бы, но не стал. Ты прекрасно понимал, что если ее мать была телекинетиком, то телепатию она должна была унаследовать от отца. А телепатов ты действительно не любишь, ты побрезговал мной… и смотри, к чему это привело.

Судья, стараясь унять дрожь, опустил голову.

– Простите… простите меня.

Однако Вернон уже не обращал на него внимания. С момента, когда он продемонстрировал приказ, суд можно было считать оконченным. Как бы ни относились к поступку номера 1 другие телепаты, никому из них не хотелось оказаться на месте Бонесса, и они поспешили уйти. Да и охрана возле Альды не задержалась, и теперь девушка оставалась за столом одна, растерянная, напряженная, наверняка не знающая, как реагировать на отца, которого она никогда не искала… да еще и такого отца!

Вернон же не собирался умиляться ей или заключать в объятия. Он приблизился к ней и посмотрел на свою дочь так, как иные заглядывают в микроскоп.

– У меня к тебе только один вопрос, – сказал он. – Почему ты вообще жива?

Альда боялась его. Раньше она видела сильнейшего из телепатов только в выпусках новостей или учебных пособиях в академии. Ее это полностью устраивало, она не разделяла всеобщего восхищения его мастерством. В этом человеке ей всегда виделось что-то хищное, то, от чего хотелось держаться подальше.

И даже знание о том, что он ее отец, ничего по-настоящему не изменило. Альда видела, что это для него ничего не значит, никакие отцовские инстинкты у Вернона не проснулись. Он даже защищал ее от смерти не как свою дочь, а как элемент своей репутации. Однако он был заинтересован в ней и оставлять в покое не спешил.

Из зала суда они прошли в меньшую по размеру комнату, предназначавшуюся для совещаний. Рядом с Альдой шел Триан – как легионер «Северной короны». Большего он себе не позволял, хотя Вернон наверняка уже проверил мысли окружающих, знал, кто с кем связан.

Еще вместе с ними направились Рале и Лукия, остальным было велено дожидаться в зале, чтобы не ляпнуть лишнего и не разозлить Вернона. Несмотря на всю серьезность ситуации, Рале выглядел как человек, с плеч которого свалилась грандиозная ноша. Похоже, даже он в какой-то момент начал сомневаться в Лукии… А вот Альда чувствовала: наконец-то события выстроились так, как надо. Ее инстинкты ведь изначально твердили, что не могла Лукия попросту предать, прельстившись карьерными высотами, на которые капитану всегда было плевать. Им еще предстояло обсудить все детали произошедшего… Если, конечно, Вернон не планировал ликвидировать свою случайную дочь, решив, что она представляет для него угрозу.

Хотя пока он ничего особенного не делал, он не обращал на Альду внимания без острой необходимости. В переговорную он пришел в сопровождении своего секретаря и двух молодых хилеров, которые выглядели так, будто им очень хотелось оторвать кому-нибудь голову, но они не могли подобрать достойный повод.

Вернон кивнул на одно из кресел, и Альда села туда, напряженная даже больше, чем на суде. Она ждала, что номер 1 скажет ей. А он не сказал ничего, он загрузил в проектор фотографии с личного компьютера и пустил их галереей на большой экран.

Альда увидела младенцев – мертвых младенцев. Изуродованных, чаще всего с аномально большими головами, изредка – наоборот, с крошечными черепами, внутри которых ничего не могло развиться. Иногда их тела оставались нормальными, иногда – непередаваемо искаженными. Для детей это ничего не меняло, они то ли рождались мертвыми, то ли не могли долго протянуть с любой медицинской поддержкой. Альда сильно сомневалась, что даже лучшие из хилеров сумели бы исправить то, что с такой жестокостью исказила природа.

– Что это? – еле слышно прошептала телепатка.

– Это мои дети, – невозмутимо ответил Вернон. – Четырнадцать раз я пытался стать отцом. Как видишь, четырнадцать раз у меня ничего не получалось. Мои способности, которые так полезны флоту, – это генетический дефект, который в следующем поколении выражается вот таким образом. Матерями становились как обычные женщины, так и обладательницы разных способностей. Даже хилер – и телекинетик, как в твоем случае. Но все было напрасно. В девяти случаях родилось то, на что ты сейчас смотришь. Еще пятеро детей внешне были нормальными и даже прожили несколько лет. Но при первой же манифестации телепатии они погибали от того, рядом с чем даже обширный инсульт покажется мелочью. Человеческий мозг не способен выдержать такой уровень телепатических способностей. Это и есть аномалия. Никто не выжил… И вдруг появляешься ты. Однозначно моя дочь. Живая, здоровая и обладающая огромным даром. Я хочу знать, как это возможно.

– Но вы ведь тоже живы, – робко указала Альда. Обращаться к собственному отцу на «ты» почему-то не получалось.

Вернон лишь странно улыбнулся и ничего не сказал. Зато в разговор неожиданно вмешался Триан.

– Он не жив, – заметил легионер. – Не хочу тебя расстраивать, но твой отец – ходячий труп.

– Какая необычная наблюдательность, – хищно прищурился Вернон. – Но разве мог я ожидать меньшего от того, кто столько лет играет с Легионом? Как ты понял?

– Иначе у тебя не было бы причин столько платить ей, – Триан кивнул на секретаря, с любопытством наблюдавшую за ним. – О Тимандре Кресс ходили любопытные слухи еще на этапе обучения, ей пророчили звездное будущее, а она вдруг исчезла со всех радаров. Она не согласилась бы на это ни за какие деньги, если бы ты не представлял для нее профессионального интереса.

– Так ты считаешь, что она – моя личная система жизнеобеспечения? – усмехнулся Вернон.

– В некотором смысле. Думаю, у тебя аномалия выражена не так разрушительно, как у твоих детей. Когда ты используешь телепатию на обычном уровне, ничего особенного с тобой не происходит. Но когда ты применяешь те самые способности, из-за которых считаешь себя королем, начинаются проблемы. Человеческий мозг не рассчитан на такую нагрузку. Это своего рода предохранитель от природы – чтобы настолько могущественные создания не угрожали всему виду. Однако ты нашел способ обмануть смерть. Тимандра восстанавливает твой мозг быстрее, чем он успевает развалиться.

Альда восхищенно слушала его, она даже дышать старалась неслышно, так, чтобы о ней не вспомнили. Триан действительно не боялся… Он наверняка не забыл, что телепатия остается его главной уязвимостью, знал, что Альда не сможет защитить его от Вернона, не сумеет просто. И все равно легионер смотрел номеру 1 в глаза так, словно они были равными.

Хотя почему «словно»? Судя по тому, что Вернон спокойно принимал от него такую дерзость, равными они и были.

– И четырнадцать детей ты себе обеспечил не из-за внезапно проснувшегося отцовского инстинкта, – продолжил Триан. – Ты надеялся, что в следующем поколении природа исправит то, что сотворила с тобой. Твои дети будут приспособлены к жизни с аналогичными способностями – а Тимандра сможет передать этот генетический ответ тебе. Сомнительная стратегия, но утопающий хватается за соломинку, правда? Даже если это означает непередаваемые мучения для твоих детей.

– Я не ожидал, что для них все сложится так, – поморщился Вернон.

– Сначала не ожидал, ну а потом? Впрочем, это не мое дело. В какой-то момент ты сдался – и тут получил Альду. Которая не только повзрослела, но и активно использует свой дар. Судя по тому, что она может, она унаследовала твои способности и живет с ними.

– Да. И я узнаю, почему.

Альда невольно сжалась, хотя это ничего не могло изменить. Так странно… Пока Вернон говорил с Трианом, она украдкой рассматривала своего отца. У него было гораздо больше общих черт с ней, чем у Делии. Пожалуй, можно было даже сказать, что они похожи. И все равно никакой связи с ним она не чувствовала – и уж точно не хотела, чтобы он ее использовал.

Она даже готова была предпринять позорную попытку бегства, когда Триан наконец повел себя непрофессионально. Ничего особенного он не сделал, просто подошел ближе, и Альда почувствовала, как он осторожно касается ее руки. В ту же секунду она услышала его мысли – потому что он хотел, чтобы она услышала.

«Мелкая, не бойся. Пока подыгрывай».

«Он меня убьет, – жалобно подумала Альда. – Решит, что ему нужна моя кровь или еще что-нибудь, и убьет!»

«Не убьет. Я знаю тебя давно – и лучше, чем ты думаешь. У тебя нет той аномалии, которая убивает Вернона. Дай ему понять, почему. Этого не понимаю даже я».

Сам Вернон остался на месте, он по-прежнему наблюдал за Альдой с легкой задумчивостью. Зато к ней подошла Тимандра, улыбнулась, как маленькому ребенку.

– Не бойся, – мягко сказала хилер. – Больно не будет.

Альда нервно кивнула. Когда хилер коснулась пальцами ее висков, она закрыла глаза, ожидая чудовищной головной боли. Но боли не было, от рук Тимандры просто шло тепло, мягко нарастающее, однако никогда не становящееся обжигающим. Оно распространилось по коже, будто проникло в череп… Расслабиться Альда все равно не могла, она просто ждала, что будет дальше. От волнения у нее даже не получалось читать мысли хилера, она ожидала пояснений наравне со всеми…

Но вместо слов она услышала хохот.

Тимандра отстранилась от нее, упала на ближайшее кресло, не прекращая смеяться. Альда уставилась на нее с шоком, Триан – с равнодушием, Вернон – с возмущением.

– Не поделишься анекдотом? – ядовито поинтересовался он. – А то я бы тоже от здорового смеха не отказался!

– Прости, милый, но это внутренняя шутка хилеров… Ничего личного, я понимаю, что тебя это расстроит, и очень извиняюсь… Но как же великолепна природа! Я знаю, что это просто совпадение… И все-таки у меня такое чувство, что метод выживания твоей дочери был придуман специально, чтобы поиздеваться над тобой!

– Можно по делу?

– Нет, тебе придется подождать, – отмахнулась Тимандра, и одно лишь это многое говорило об их истинных отношениях. Да и могло ли быть иначе, если от нее зависела его жизнь? Хилер же снова обратилась к Альде: – Скажи мне, не может ли оказаться так, что твой телекинез очень нестабилен?

– Да, но… Со вторичными способностями часто так бывает!

– А для вторичной способности он слишком велик, ты не находишь?

Альда невольно вспомнила несокрушимый кристалл, который она раздробила уже на второй своей миссии.

– Иногда…

– А еще бывает так, что твои способности резко возрастают, когда ты под влиянием большого стресса, правда? Тебе или твоим близким угрожает опасность, и телекинез вдруг совершенно мистическим образом приходит на помощь. Я угадала?

– Да.

Тимандра наконец повернулась к Вернону, и на этот раз она была серьезна.

– Телекинез ее держит. Она это не контролирует, все происходит инстинктивно. Такое случается с людьми, которые или родились с аномалиями, или в детстве получили инвалидность – они учатся жить в измененных телах. Так и ее способности адаптировались к жизни с измененным мозгом.

– Что значит – держит? – растерялся номер 1.

– В самом буквальном смысле… Это как раз восхитительно! Похоже, эта твоя девочка из тех, кому повезло родиться без уродства. Но при проявлении телепатии она должна была погибнуть, как остальные, если бы не вмешался потрясающе развитый телекинез, унаследованный ею от матери – благо способности пробудились одновременно. – И опять Тимандра повернулась к Альде, заглянула в глаза телепатке. – Всю твою жизнь телекинез спасал тебя. Когда ты брала слишком много силы, сосуды могли лопнуть, но подсознательно ты чувствовала это и окружала их типичным телекинетическим защитным полем. Условно говоря, ты удерживала их от разрыва вручную, пока давление на них не прекращалось. Поскольку твои способности изначально развивались так, это стало для тебя естественным, как дыхание. Ты же не сосредотачиваешься на каждом вздохе, ты просто дышишь!

– Да, но… Как же те скачки телекинеза? Почему он то подчинялся мне, то нет? – спросила Альда. Ей пока сложно было принять это, она заставила себя сосредоточиться на настоящем моменте, а обдумать все можно будет позже.

– Потому что твое подсознание усвоило: от телекинетической поддержки зависит твоя жизнь. Поэтому твой телекинез всегда направлен на защиту мозга, все остальное кажется блажью. И только если возникает угроза для твоей жизни, подсознание позволяет тебе использовать больше силы. Какой смысл спасать твой мозг, если тело будет разорвано? Примерно та же ситуация с угрозой близким: страх за них для тебя был равен страху за себя. Ты всегда будешь такой, твои силы – не два отдельных компонента, они тесно переплелись до твоего рождения.

Еще не понимая все до конца, Альда уже знала, что это правда. Не только потому, что у Тимандры не нашлось бы ни одной причины врать ей. Просто это объясняло, как Альде удалось выжить в Лаврийском Конгломерате… Ее телекинез, привычный к самовосстановлению, удержал позвоночник от полного распада сразу же, как только был удален блок-имплант.

Тимандра между тем поднялась с кресла и прошла к Вернону. Она остановилась позади него, опустив руки телепату на плечи.

– Прости, дорогой, но тебе по-прежнему придется пользоваться моими услугами. Ситуация твоей дочери слишком уникальна, ее выживание – результат соединения двух сильнейших генетических кодов, двух сил, равных друг другу. Нужен не любой телекинез, а телекинез уровня Делии Этерион, чтобы совершить такое… Ты ведь был с ней знаком?

– Немного, – отозвался Вернон, явно обдумывая что-то другое.

– Но тогда ты и предположить не мог, что у вас с ней будет общий ребенок… Чудеса жизни. Разве не ради них мы живем? Впрочем, это лирика. Что ты намерен делать с девочкой? Понятно, что ее создавали как противовес тебе. Ты это допустишь?

Тимандра могла мурлыкать сколько угодно, свою истинную суть она показала лишь теперь. Но суть эта не была сама по себе ни злом, ни добром. Просто Альда не имела для хилера никакого значения – в отличие от Вернона, которого Тимандра наверняка знала и оберегала много лет.

Номер 1 скользнул по Альде взглядом, который она не сумела истолковать, и слабо, одними уголками губ, улыбнулся.

– Ничего я не буду делать. Те, кто ее спроектировал, воспользоваться ею уже не смогут. Я не сторонник убийств ради убийств, как ты знаешь. Это первое. Ну а второе… Дочь Делии Этерион – это отдельный аргумент. Посмотрим, какую выгоду из нее можно извлечь.

Шестой не боялся одиночества, ему было все равно. Он ожидал, что так сложится, и не ошибся. Оценочную комиссию он прошел без труда и был признан вменяемым, ему позволили вернуться к обучению. Группы уже были сформированы, поэтому он присоединялся то к одной, то к другой – и всюду встречал одинаковую неприязнь.

Слухи о нем пошли еще от легионеров из спасательной команды, потом обросли совсем уж шокирующими подробностями – как это часто бывает с любыми слухами. На Шестого не нападали открыто, как прежде, потому что боялись. Но и общаться с ним больше необходимого никто не собирался. Оказываясь рядом с другими кадетами, он все время был окружен их ненавистью, которая телепату виделась сплошным черным коконом.

Это не задевало его, ведь никакая ненависть, на которую были способны их жалкие душонки, не сравнилась бы с той пустотой, что выгрызала его изнутри. Он ни на миг не забывал, какая цена уплачена за его выживание. Шестой не сомневался, что однажды это пройдет, власть Эреба над ним ослабнет. Он по своей сути был настроен на жизнь – а наследие Эви, доставшееся ему, лишь укрепило это. Он способен был двигаться дальше. Но сейчас, в первые месяцы после возвращения с планеты ураганов, ему было куда больнее и страшнее, чем в дни, когда он оставался обреченным на смерть калекой.

На миссии его одного отправить не могли, да и к группе на долгий срок прикреплять не рисковали. Чтобы не потерять форму, ему приходилось постоянно принимать участие в общих тренировках. Вот и теперь его послали на «командное противоборство». Суть этого нехитрого упражнения сводилась к тому, что кадеты добровольно разделялись на две группы и устраивали учебный бой.

Однако на этот раз бою предстояло стать совсем уж неравным. Добровольное распределение означало, что в команды не обязательно было набирать одинаковое количество участников, личные симпатии играли большую роль, чем справедливость. Закончилось все предсказуемо: Шестому предстояло в одиночку сражаться с десятью кадетами.

Он понимал, почему так вышло. Он слышал их злые, испуганные мысли.

«Он всех убил… Всех своих…»

«Почему эту мразь не казнили?!»

«Говорят, что для исцеления травм он жрал плоть собственных товарищей… Такой бы смог…»

И снова он не находил в себе сил ни понять других, ни ответить злостью на их злость. Слишком рано, слишком больно, как будто безнадежно…

А потом все изменилось. Сначала Шестой заметил, как притихла вся ненавидящая его команда. Они больше не смотрели на него, они смотрели ему за спину… Получается, кто-то подошел к нему незаметно! Такого давно уже не случалось – с тех пор, как он получил полный контроль над телепатией. Хотя, если задуматься, подкрасться к нему не так уж сложно: достаточно уметь гасить собственные мысли.

Кадет, стоявший за ним, определенно выучил этот трюк. Шестой толком не знал его, они воспитывались в разных школах, хотя на станции видел пару раз. Он легко запомнил черные глаза, похожие на вечную тьму Эреба, и то, что этот кадет пользовался такой же дурной славой. Поговаривали, что он убил собственного брата. Доказательств никаких не было, но на всякий случай в это верили.

– Думаю, команды сформированы, – заметил темноглазый, глядя на притихшую вторую группу, которую явно не прельщало сражение с двумя непредсказуемыми изгоями. – Можем начинать. Кстати, как тебя зовут?

Пока за ним оставался закреплен все тот же номер – 136-6, это не могло измениться до назначения в новую группу. Ему, как и всем остальным, запрещалось использовать свое имя до конца года, Шестой собирался следовать этому правилу и теперь, как вдруг в памяти зазвучал голос Эви, резанувший острой, непривычной болью. «Имя – это твоя суть. Ну же, назови себя! Обозначь свое место во Вселенной».

Поэтому, протягивая руку своему неожиданному союзнику, он уверенно произнес:

– Стефан Северин.

Вторая команда снова зароптала, удивленно и злорадно. Они ехидничали, прикидывая, сколько штрафных баллов он только что заработал, отчислят его за такое или нет. Они ничего не понимали. А вот темноглазый, похоже, все понял… Он усмехнулся, пожимая протянутую руку, и представился:

– Габриэль Триан. Думаю, мы сработаемся.

Снова свободно ходить по станции было немного странно. После всего, что случилось, всего, что она видела и знала… Как можно вернуться к прежней жизни?

Оказалось – можно. Потому что привычная жизнь исцеляет быстрее любого лекарства. Так что Альда приспосабливалась к этому, хотя с нетерпением ждала следующей миссии «Северной короны», она не отказалась бы от такой перезагрузки.

Пока же все обстояло неплохо. Валентин Вернон со своей свитой покинул станцию сразу же после их разговора. В том, что он продолжит наблюдать за ней, Альда даже не сомневалась. Ну и пускай – это вовсе не означало, что он что-то предпримет.

На корабле снова воцарился мир. Вроде бы, кто-то даже извинился перед Лукией, хотя она этого не требовала и не ждала. Киган радовался возвращению на борт Римильды, стараясь делать вид, что не радуется. Стерлинг был опечален чем-то, но отказывался говорить, чем. Триан отправился на корабль Легиона – узнать судьбу Хайда, хотя по предварительным данным фьюзу ничего не угрожало, его побег сочли компьютерной ошибкой.

Альда же коротала время в общих залах станции. На этот раз, увидев Стефана, она сама направилась к нему. Не похоже, что он намеренно вылавливал ее… Он ее даже не заметил, он сидел у панорамного окна и просто смотрел на звезды.

Она не знала, что номер 3 все еще на станции. Он удивил ее на суде, но потом Альде стало не до него – Вернон определенно умел перетягивать на себя внимание! Теперь же она решила не откладывать этот разговор на неопределенный срок. Она подошла к Стефану, но садиться рядом с ним не стала, остановилась в паре шагов от легионера. Он наверняка почувствовал ее, однако не повернулся в ее сторону.

– Ты ведь попросишь что-нибудь за это, да? – настороженно спросила Альда. – Это будет очередная сделка?

– Заманчивое предложение, но не в этот раз, – отозвался Стефан.

– Серьезно? С каких пор ты такой добрый?

– К тебе? Ни с каких. Но, на твою удачу, к тебе это не имеет отношения.

– Э-э… Мое спасение не имеет ко мне отношения?

Он наконец посмотрел на нее, и светло-серые глаза легионера показались вдруг непривычно печальными. Но, поскольку речь шла о Стефане Северине, Альда решила, что ей просто чудится.

– Те люди, которые хотели использовать тебя как оружие, проявляют себя не первый раз, – пояснил он. – В прошлый раз, много лет назад, они отняли у меня… кое-что важное. Поэтому у меня было больше причин помочь тебе, чем ты думаешь.

– Ладно… Спасибо, наверно… Как бы то ни было, я рада, что все закончилось!

– А вот тут ты не права.

– Ну, скоро закончится, – пожала плечами Альда. – Вернон вытянул воспоминания у всех, кто был в этом замешан, скоро сеть раскроют – и всё, присядут виновные.

– Наказаны будут исполнители, – уточнил Стефан. – Организаторы отсидятся в стороне. Я уже видел такое. Но в тот раз они просто затаились, они были слишком слабы, чтобы нападать. Теперь они готовились лучше, а еще им противостоит Вернон, который может раскрыть их в любой момент… Полагаю, на этот раз они будут не выжидать, а действовать.

– Действовать… делая что?

– А что можно противопоставить космическому флоту? Война будет. Я не знаю, с кем и за что… Догадываюсь, но пока не могу сказать наверняка. Выступая за тебя на суде, я просто хотел показать, на чьей я стороне. Для меня по личным причинам выбор был очевиден. Ну а ты на этой вашей маленькой уютной «Северной короне» найди минутку, чтобы уяснить: однажды такой выбор придется сделать тебе, и он может оказаться намного сложнее, чем ты думаешь.