Королева Варваров

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Сегедун — нынешняя резиденция Венуция спешно готовился ко дню Быка. Все, кто отказался от власти Картимандуи, все, кто находился под покровительством богини Бригантин, все от могущественных князей до простых воинов охотников, должны были присутствовать на церемонии посвящения в короли, чтобы собственными глазами убедиться, кого великие боги прочат в вожди одному из самых могущественных народов Британии — бригантам.

Вот почему ежечасно подъезжали к городу повозки, отряды всадников, подходили группы воинов. Вожди, окруженные оруженосцами, при полной амуниции, сверкая на солнце золотыми и серебряными украшениями, въезжали в городские ворота. Их встречали с восторгом простые жители Сегедуна, рассказывали друг другу истории о славных боевых подвигах знатных гостей и с радостью уступали им для пристанища свои, более чем скромные дома. Двенадцать из четырнадцати князей приехали в Сегедун. Это означало, что они принимают власть нового короля. Лишь двое князей остались верными Картимандуе. Также приехали три вождя силуров, два князя сегонтиев, и по одному от пиктов, ордовиков и боргостов.

Простые воины и охотники сильно отличались от своих вождей. Они почти не имели одежды, и в это теплое время года довольствовались короткими штанами или узкими юбками, подставляя солнечным лучам обнаженные тела, которые они в случае войны разрисовывают голубой краской. Зато не отказывают себе британцы в украшениях. Даже самый молодой воин имеет изящные изделия, которыми украшает могучие руки, плечи и грудь, амулеты из бронзы, с изображением богов, браслеты и кольца со вделанными в них янтарем и жемчугом. перья самых красивых птиц украшают оружие бриттов. На щите каждого воина среди изощренного орнамента в центре изображение животного или птицы, в зависимости от того, чьим предком считают себя члены того или иного рода. Здесь волки и медведи, кабаны и олени, туры и вепри, совы и ястребы, тюлени и бобр! По своим нарядам и украшениям любой воин соперничал с самыми кокетливыми женщинами племени..

Цвет британской знати и воинства собрался в Сегедуне. Казалось, не хватало лишь клича, чтобы вести всю эту массу в сражение с главным врагом — римлянами. Но не все вожди хотели этого. Не все племена хотели разрушить хоть не прочный, но все-таки мир. Еще не до конца испита чаша унижений от завоевателей. Поэтому сюда собрались просто на праздник, не думая о мрачном будущем.

Женщины стояли у огромных котлов и готовили пищу для мужчин, девочки подростки помогали им. Мальчики, которые уже стали охотниками, но еще не прошли церемонию вручения боевых копий, чтобы стать воинами, одетые в длинные рубашки с наслаждением общались с бывалыми бойцами, внимали их бесчисленным рассказам о сражениях с римлянами, гибернийцами и соседними народами, чьих вождей принимает у себя сейчас их Венуций, который еще недавно был лишь мужем царицы, а сейчас покрыл себя неувядаемой воинской славой, разбив две римские когорты у стен Эбурака.

С визгом в этой шумной толпе носились дети, на которых не было никакой одежды: лишь бусы, браслеты, да амулеты, отгонявшие злых духов, украшали их тела, уже успевшие до черноты загореть под ярким весенним солнцем.

Предпраздничное волнение, царившее вокруг, передалось и Актис, которая даже понятия не имела, о той участи, что готовили ей Вирка и Мэрлок. Ее в данный момент больше беспокоила судьба девятерых легионеров. Но хотя она могла беспрепятственно ходить по селению, разумеется в сопровождении приставленных к ней женщин, к домику, где находились пленники подойти было невозможно. Их охранял целый отряд бриттов — человек тридцать, и даже своим соплеменниками не давали подойти к зданию более чем на пятнадцать шагов. Два друида постоянно находились здесь, один их вид заставлял Актис вздрагивать и спешить прочь от этого места, с тяжелой мыслью о невозможности хоть как-то помочь несчастным узникам. Она не знала, что их очень хорошо содержат; кормят насколько раз в день, раны им осмотрели и обработали. Очень скоро все легионеры оправились от ран и стали надеяться на лучшее будущее. Кто полагал, что их обменяют, кто думал, что их держат в заложниках, один уверял, что их продадут в рабство, перережут на щиколотках сухожилия, чтобы не сбежали, и заставят выполнят какую-нибудь тяжелую работу до самой смерти. Его старались не слушать Все однако же прекрасно понимали, что бежать из плена невозможно, так как пленников стерегут так, будто они сделаны из драгоценных камней.

И вот на следующий день начался праздник, которого с нетерпением ждали бриганты. День Быка. Первая его часть проходила днем. Она представляла собой грандиозную охоту, в которой принимали участие самые знатные и знаменитые воины и охотники. Естественно главным участником конечно же был Венуций. Именно он должен убить добычу этой охоты — огромного вепря, загнанного сюда с самой зеленой долины. Леса около Сегедуна на всю Британию славятся обилием дичи, поэтому каждый охотник может проявить себя с наилучшей стороны, и конечно, добычей здесь будут не мелкие безобидные зверушки, а самые опасные и крупные животные, такие как: большой бурый волк, который одним движением своих мощных челюстей раскалывает шейные позвонки королю леса — туру. Или черный медведь, которого боится даже вожак волков во главе своей стаи. А гордый Королевский олень, чьих рогов, когда он придет в ярость избегает сам черный медведь? Только такие противники могут удовлетворить кельтских охотников, когда речь идет о жертвоприношениях в день Быка, внутренности только этих животных могут рассказать под священным огнем, что ждет народ Британии, и долго ли боги будут продолжать гневаться на британцев и посылать на них нечестивых римлян, выжигающих священные рощи.

Как только солнечные лучи коснулись соломенных крыш сегедунских домов около сотни человек, сопровождаемых ликующими населением, на лошадях выехали из города. Двадцать вождей мчались впереди, построившись клином, в центре которого был будущий король Венуций. Он восседал на таком прекрасном жеребце, которому позавидовали бы даже базилевсы восточных государств. Король словно олицетворял всем своим видом свободолюбивую Британию. Его длинные, слегка вьющиеся волосы, рассыпавшись по плечам, развевались на ветру. Красивое и гордое лицо, по-королевски устремленное вперед, дышит достоинством и величием. Голубые, словно само небо, глаза смотрят только вперед, туда, где обретает бессмертие душа кельтского воина.

За ним скачут остальные участники этого действа. Они счастливы, что принимают участие в столь грандиозном событии, про которое, уже став глубокими старцами, они будут рассказывать будущим правнукам у горящего зимой домашнего очага. А если кому-то придется погибнуть в смертельном поединке со зверем, то разве это не прекрасная смерть для воина? Его душа, ведомая священным кабаном по священному лесу помчится прямо на пир к богам, и сам Луг встретит его под гигантским дубом, нальет в драгоценный кубок напиток, дарующий вечное блаженство бессмертия, и там, где долины полны добычи и жизнь состоит из нескончаемой охоты с друзьями, на вечные времена поселится его душа.

Стоя в дверном проеме, Актис видела, как британцы отправились охотиться. Она посмотрела вслед исчезающей вдали охоте, и нехорошее предчувствие охватило ее. Тревога усилилась, когда она увидала около своей хижины выросших словно из под земли друидов. Их было пятеро. Они молча, стояли и смотрели на Актис. Увидев их, римлянка затрепетала от ужаса. Она мгновенно убежала обратно в дом и спряталась в нем от этих страшных людей. Девушка чувствовала, что что-то готовится, но что именно понять не могла. Внезапно в хижину вошла молодая британка. Судя по одежде она не была простой женщиной. И действительно, как только она заговорила с Актис на латыни, стало ясно, что перед ней знатная представительница туманного Альбиона, из семьи вождя или царя.

— Я хочу познакомиться с тобой; — сказала она. — Кто ты такая, и как стала пленницей моего брата?

— Я Актис, жена префекта Эллиана, — не теряя достоинства, ответила девушка.

— А я Суль, — сестра Венуция, — представилась британка.

— Чего ты хочешь от меня, Суль?

— Я никогда не видела живую римлянку, хочу посмотреть, — с варварской прямотой сказала Суль.

— Смотри, — помимо воли улыбнулась Актис.

Ты смелая — одобрила Суль, — когда тебя привели сода ты не была такой. Что сейчас делает тебя такой храброй?

Актис молчала.

— Почему ты молчишь? — спросила Суль.

— Что ты хочешь услышать от меня?

— Римские женщины редко попадают к нам в плен. Я знаю, ты была на поле боя. Там захватил тебя мой брат. Скажи, как ты там оказалась?

— Я была там со своим мужем.

— Подумать только, — задумалась Суль, — я думала, что только наши женщины могут идти в бой вместе с мужьями. Расскажи мне, как все это происходило.

Меньше всего на свете Актис хотелось в данную минуту заново пережить весь тот ужас, который она испытала в сражении у Омы. Поэтому она отрицательно мотнула головой и сказала:

— Если тебе так хочется узнать про битву, почему ты не спросишь у своего брата?

— Он не будет мне рассказывать.

— Почему?

— Потому что не пристало храброму воину хвастаться перед женщиной.

— Я тоже не буду тебе ничего рассказывать.

Британка вспыхнула от обиды.

— Ты что считаешь меня недостойной для разговора?

— Мне тяжело вспоминать случившееся, — призналась Актис.

— Я знаю, — Суль немного успокоилась, — ты жена храброго вождя, но мы победили вас, и даже взяли тебя в плен. Муж твой сумел уйти от наших воинов. Он оказался хитрее. Вы римляне очень хитрые. Как же он оставил тебя? Впрочем, он спасал ваших солдат, а воины куда важнее, чем женщина. Ему придется искать новую жену.

Актис от этих слов вздрогнула как от сильного удара.

— Что ты такое говоришь? — Воскликнула она. — Почему мой Клодий должен искать новую жену? Что вы хотите сделать со мною?

— Это решат наши жрецы.

— Друиды? — Актис объял невыносимый ужас.

— Да.

— О, нет!

Суль была удивлена. Она никак не могла понять причину такого волнения.

— Почему ты так перепуталась? — спросила она. — Разве это страшнее, чем идти на битву?

Актис ничего не могла произнести, язык не слушался ее.

— Скажи, меня принесут в жертву вашим жестоким богам? — наконец выдохнула она.

Почему ты называть наших богов жестокими? — Обиделась за своих богов Суль. — Боги они и есть боги. Как они могут быть жестокими?

— Клодий, спаси меня! — вырвалось у Актис.

— Не надо бояться, что ты будешь принесена в жертву. Наоборот, наши войны считают высшей честью, если жрецы укажут одного из них и скажут, что боги требуют его. Ты тоже должна гордиться.

После этих слов Суль уже ничего не могла добиться от потрясенной Актис. Они еще немного побыла в ее обществе, затем покинула ее и ушла по своим делам, оставив римлянку в одиночестве и в полном отчаянии.

Королевская охота была в самом разгаре. Охотники наслаждались погоней за обезумевшими от страха животными. Двадцать самых ловких бригантов гнали гигантского вепря в овраг, где зверя уже ждал Венуций со своим братом Пролимехом. Король был спокоен и величествен, молча стоял он у старого дуба и сжимал в руке тяжелое копье с блестящим бронзовым наконечником. Пролимех с восторгом и завистью смотрел на брата, готовящего совершить удар, который сделает его повелителем бригантов.

— О, великий Езус, помоги мне, не дай дрогнуть руке моей во время удара, — творил охотничью молитву Венуций, — пусть зверь, убитый мной, будет убит во славу твою, и кровь его наполнит твою чашу, дабы смог ты напиться крови зверя, коего посвящаю я тебе и только тебе. Да покажи мне свою милость, и я завалю алтарь твой обильными жертвами!

Вот послышались первые звуки приближающегося зверя, которого гнали прямо на Венуция. Крепче сжала рука копье, напряглись до предела мускулы. Словно копье Луга, ломая на своем пути мелкие деревья и кусты из-за рощицы, что находилась поблизости, выскочила добыча. С пеной на губах, с горящими от ярости глазами, так что земля летела я из-под его копыт, вепрь выскочил прямо на тех, кто ждал его. Зверь подобно молнии летел на короля и его брата. Венуций не мог согласно обычаю, уклониться от прямого удара, да и не желал этого. Король прищурился и приготовился к удару. Тут была важна каждая доля секунды. До кабана оставалось несколько шагов. Венуций так неожиданно метнул копье, что Пролимех не успел заметить, как оно пролетело над землей и впилось животному прямо в глаз. Вепрь остановился как вкопанный, и мгновение стоял неподвижно, затем он издал громкое рычание, смешанное с хрипами, и ринулся на Венуция. Пролимех едва успел подать королю новое копье как тот уже вступил в битву с разъяренным животным.

Кабан самое выносливое животное на свете. Чтобы убить этого великана, нужно не только поразить его в самое уязвимое место — сердце, но еще суметь уйти от его клыков, которые разят с молниеносной быстротой. Венуций своим первым ударом лишь разозлил зверя, а раненый ослепленный кабан становится вдвое опасней, если а ему не нанесешь сразу смертельно раны, К сожалению, рана, нанесенная Венуцием была не смертельной, и король был вынужден вступить с вепрем в поединок. В неуловимое для глаза мгновение, он отпрыгнул в сторону, и уже второе копье вонзилось под левую лопатку хищника, но недостаточно глубоко и, застряв в ребрах, тут же сломалось, зверь повернулся резко вправо и уцелевшим глазом увидел Пролимеха. Юноша зачарованный зрелищем боя, не двигался с места, и кабан с размаху обрушился на королевского оруженосца. Случайность спасла ему жизнь. Нога зверя видимо, поскользнувшись в залитой кровью траве, направила его немного в сторону, и тот ударил в бок молодому варвару. Юноша отлетел на несколько шагов в сторону и, ударившись о дерево, потерял сознание. Он медленно сполз на землю, правый бок его был весь в крови. Вепрь развернулся и снова кинулся на Пролимеха. Еще секунда и смелый охотник будет убит. За долю секунды Венуций успел подбежать к брату и оттащить его на пол шага в сторону как раз в тот момент, когда клыки зверя готовы были распороть Пролимеху внутренности. Венуций успел выхватить из-за пояса кинжал и вонзить его в сердце несущемуся стрелой хищнику. Вепрь захрипел и бросился на короля/в последнюю атаку. Венуций встретил врага грудью. Теперь началось самое страшное — поединок смертельно раненого зверя с королем, для которого эта победа означала все. Или победа или смерть. Свой кинжал он оставил в теле противника, но у лежащего без сознания Пролимеха было оружие, и Венуций успел схватить его. Острый охотничий нож, с которым идут на медведя. Но кабан не медведь, его шкура гораздо толще и прочнее и почти непробиваема. Только если ударить туда, где находится артерия, а это прямо под подбородком, то зверь моментально умрет. Поэтому Венуций дождался, когда кабан снова кинется на него, и когда тот мчался на него похожий на смерь, король резко отскочил в сторону, одновременно с этим полоснул зверя ножом по горлу. Кровь фонтаном хлынула на траву, и вепрь быстро стал терять силы. Он уже не был таким стремительным, как раньше. Ноги подкашивались, воздух свистел, вырываясь наружу через рану, не доходя до легких.

Венуций бросился на животное сзади, сел на него верхом, что было проявлением невероятной храбрости, схватил кабана за могучий клык, проявив необычайное усилие, задрал ему окровавленную морду вверх и вонзил нож прямо в свежую рану по самую рукоятку. С вепрем было покончено. Зверь упал на землю, бездыханный. Король наклонился над поверженным обитателем леса.

— Прости меня, — сказал он умирающему животному, — пусть твоя душа не гневается на меня. Так распорядились боги. Ступай к ним.

Сказав так, он коснулся груди зверя, и некоторое время не шевелился, не осмеливаясь нарушить торжественность момента. Он словно хотел забрать силу умирающего себе. Наконец он встал с колен и направился к брату. Тот уже пришел в себя и даже видел все последние мгновения боя. Он был восхищен и горд победой брата и тем, что сам принял участие в победе. Даже полученная в бою рана доставляла ему наслаждение. Пытаясь превозмочь боль, он встал и пошел к королю. Когда братья встретились, младший упал перед старшим на колени и склонил перед ним голову.

— Ты спас меня, — сказал он.

Венуций поднял брата, обнял его и тожественным голосом произнес:

— Мы победили.

Он взял свой охотничий рог и затрубил на все окрестности, объявляя о своей победе.

Бриганты радовались как дети. Мысль о том, что они не ошиблись в своем вожде, окрыляла их на новые подвиги. Огромное количество зверей было убито в этот день. Но впереди были новые испытания воли богов.

Ближе к вечеру, когда солнце преодолевало последнюю треть небесного пути, началась вторая церемония — брак с конем. Она заключалась в следующем: перед королем пускают вскачь бешено несущихся лошадей, одна из которых принадлежит ему. Задача Венуция состоит в том, что он должен безошибочно определить своего коня и на полном скаку вскочить на него. Главная трудность в том, что королю завязывали глаза. Слух, вот что было главным оружием в этом испытании. Венуцию нужно было по звуку определить среди двадцати лошадей свою, не попасть под копыта чужих, и оказаться на ней верхом. Затем останется на покоренном коне, с закрытыми глазами, проехать через весь город и поставить жеребца на колени перед племенным алтарем, а дальше уже жрецы завершат церемонию.

Все от мала до велика, вышли посмотреть на замечательное зрелище. В городе не осталось даже младенцев. Их взяли с собой матери, чтобы их детей коснулось дыхание славы и величия их короля, которого посылают боги. Даже Актис вывели из города в ставшем для нее привычном сопровождении. В этот раз сопровождала еще и сестра Венуция Суль.

В том положении, в котором была Актис, ей совсем не хотелось смотреть на варварский праздник. Тем более она знала, какую роль готовили ей в этом торжестве. Она ничего не знала о решении Вирки и была твердо уверена, что ее принесут в жертву не сегодня, так завтра. О том, что ей готовится участь королевы этих самых людей, она естественно не догадывалась.

Актис, молча наблюдала за происходящим. Она видела, как Венуций подобно мифическому герою стоял перед скачущими на него лошадьми, конечно, такое зрелище не могло не потрясти ее религиозного чувства. Боги могут называться по-разному; но они останутся богами.

Как распорядятся боги с королем бриттов? От этого зависела и судьба Актис.

Венуций, стоял и слушал, момент был решающим. С детства, когда отец в первый раз посадил его на коня, он не расставался с лошадьми. Сейчас он должен доказать что он действительно избран небом, ибо только небесного избранника может послушать конь в такой ситуации. Кабан, собака и конь — вот священные животные британцев. Кабан убит, собаки любой породы лижут Венуцию руки, а вот конь… Сейчас будет ясно, послушает ли короля животное, которое он воспитал сам отняв еще жеребенком у матери и заменив ему ее.

Король стоял и слушал. Он слышал, что лошади уже рядом, совсем близко и, о чудо, он среди хаотических звуков различил цокот копыт своего скакуна. Вихрь окружил короля. Задрожала земля под ногами. Напряглись мышцы, стиснулись от напряжения зубы, сжались кулаки, вот оно, до боли знакомое дыхание, Венуций почувствовал его на своем лице. О миг наслаждения, бригант сам не понял и не уловил того мгновения, когда оказался на спине, знакомой ему уже пять лет. Ликующий рев пронесся над Сегедуном, когда люди увидели, как из конского табуна, окутанного клубами пыли, выскочил долгожданный всадник и помчался к городу. Все видели, что его глаза по-прежнему закрыты, да это король по величию, а не только по рождению.

Король поскакал к воротам в город, все также не открывая глаза. Черная повязка, закрывающая глаза, длинным шлейфом развивалась на ветру. Всадник на полном скаку ворвался в город под приветственные к крики соплеменников. Он направил коня в ту сторону, где его ждали жрецы. Друиды успели зажечь священный огонь и готовы были продолжить церемонию. Венуций подъехал к алтарю и сорвал с лица повязку. Радостный крик приветствия раздался в ответ. Король спрыгнул с коня и пошел на встречу друидам. Вирка бросила что-то в огонь, и столб ярко го пламени с гулом взметнулся в небо. Мать друидов сама встретила Венуция и надела ему на голову венок из дубовых и тисовых листьев.

В это время лошадь богов уже увели в сторону, запрягали в н прекрасную колесницу, в которой ездили только воины, принадлежащие к княжеским или к королевским родам, колесница была сделана из дерева, обита медными тонкими пластинами, украшена превосходным орнаментом. Друиды окуривали животное дымами, отгоняя от него злых духов. Сам Мэрлок ходил вокруг коня и творил заклинания, Бриганты, боясь вмешиваться в дела святых людей, молчали.

Друиды закончили молитвы и церемония брака короля со своим конем кончилась тем, что Венуций торжественно взошел на колесницу и три раза объехал на ней вокруг города, и семь раз вокруг оегедунского алтаря. Всем было ясно, что у бригантов новый король. Осталось последняя церемония: священный пророческий сон. Но это уже дело друидов.

Перед тем как закончить торжественный объезд подданных, Венуций в остановил колесницу прямо перед Актис, Он несколько секунд смотрел н на нее, отчего у девушки тревожно забилось сердце, затем с силой хлестнул коня и погнал его прочь. Актис в свою очередь тоже убежала в свое жилище. Суль бросилась за ней.

Почему ты убежала с праздника? — спросила она.

— Это не мой праздник, — сказала она, — а ваш. Не пристало будущей жертве веселиться на собственных похоронах.

— Ты слишком переживаешь, вместо того чтобы радоваться, что боги выбрали тебя.

Сказав эти слова, Суль вышла наружу, оставив римлянку в одиночестве размышлять над своим жребием. Актис невыносимо захотелось упасть на землю и забиться в рыданиях. Но она не могла себе этого позволить. Она все-таки была женой римского офицера, и она была женщиной. Она надеялась, что в любую минуту сюда ворвутся римские легионеры во главе с Клодием и освободят ее. А унижаться перед варварами она не стала бы даже под пытками. Но жуткий страх все-таки парализовал ее волю к борьбе, и Актис покорно ждала решения своей судьбы.

Внезапно римлянка услыхала позади себя шорох. Она оглянулась и увидала, как в ее хижину вошел Венуций. Король стоял и смотрел на Актис. В этот раз в его лице не было столько величия как обычно. Он просто стоял и смотрел.

Актис не шелохнулась, хотя в душе она уже решила, что пришли именно за ней, так как пришла пора приносить богам жертву.

— Приветствую тебя чужестранка, — наконец сказал Венуций. — Я был слишком занят делами своего народа, поэтому не пришел к тебе ни разу.

— Что же понадобилось королю от его пленницы, что он пришел к ней вместо того, чтобы идти праздновать свое восшествие на престол бригантов с великими вождями Бригантин? — Актис сказала эти слова с легкой насмешкой. Она сделала это больше от испуга, нежели от избытка храбрости.

Но насмешка не ускользнула от короля. Брови его гневно взметнулись вверх. Глаза метнули огонь.

— О спеси римлян ходят легенды, — заметил Венуций, — Ты же конечно имеешь право так разговаривать. Не многие римлянки идут в битву со своими мужьями.

— Можно задать тебе вопрос? — спросила Актис.

— Я знаю, о чем будет твой вопрос.

Актис растерялась. Венуций продолжал:

— Ты будешь просить о том, чтобы я связался с твоим мужем. Еще раз, только сейчас в последний, говорю тебе. Забудь о нем. Ты его никогда не увидишь.

— О, боги, почему? — воскликнула Актис. — Неужели верно, что ты собиравшей отдать меня в жертву твоим богам?

— Кто тебе сказал эту глупость?

— Суль, — твоя сестра.

— Моя сестра совсем еще ребенок, — ответил Венуций, — она все время что-то выдумывает.

— Значит, ты не собирается меня убивать?

— Короли не оскверняют себя кровью женщин. — Гордо сказал Венуций. — Но твоих спутников ждет именно та участь, которую предсказала тебе моя сестра.

— Что с ними будет?

— Они отправятся на пир богов. Наши жрецы позаботятся о том чтобы их путь был как можно короче.

— А я, для чего тебе я?

— Ты нужна мне, ты нужна моему племени, ты нужна нашим жрецам. — Венуций замолк, потом подошел к пленнице и взял вздрогнувшую от неожиданности Актис за плечи. — Но больше всего ты нужна мне.

Меньше всего на свете Актис думала, что за ней начнут ухаживать, здесь на краю мира, в диком британском племени. Она смотрела на Венуция непонимающими глазами и молчала.

— Теперь ты станешь моей женой. — Сказал, прервав молчание, бритт.

— Нет!

Актис шарахнулась от него, как от чудовища.

— Почему нет? — удивился король. — Я взял тебя в честном бою. Разве не так? так. Я могу сделать с тобой что угодно? Могу! Тебе повезло. Я думал, что добыл себе только рабыню, которая услаждала бы меня по ночам, но в твою судьбу вмешались боги. Видимо ты чем-то им угодила. Наши жрецы спросили их волю, и те велели мне женится на тебе. Радуйся. Еще вчера ты была женой простого воина, смелого, но все-таки простого воина. А уже завтра ты будешь королевой.

Актис слушала, что он говорит, и глаза ее раскрывались от ужаса. Она не могла поверить своим ушам. Все это казалось ей ночным кошмаром. Стоит только открыть глаза, и все пройдет как легкий сон, растворится в тумане в тумане-времени, но это был не сон. Это была страшная действительность. и все-таки Актис не могла поверить происходящему.

Венуций смотрел на девушку, смотрел, как она реагирует на его слова. Ему бы хотелось видеть совсем другие чувства на ее лице. Какие угодно: неописуемый ужас, страх, горе или отчаяние. Но Актис продолжала смотреть на короля бригантов с недоумением, и, как казалось Венуцию, с презрением и насмешкой. Это сильно задело короля, и он решил как-то досадить Актис.

— Как будущая королева, ты будешь присутствовать на церемонии пророческого сна! — сказал он. — Ты увидишь, как мы приносим в жертву богам людей. А римляне будут для них самой сладкой жертвой. Сегодня ночью.

— Я ни за что не буду твоей женой! — Твердо сказала Актис.

— Сегодня ночью, — повторил Венуций, — ты станешь моей женой. Не противься этому. Так хотят боги.

— Нет! — простонала Актис.

— К тому же, — добавил Венуций, ты должна присутствовать на священном пиру.

Вот тут Актис наконец-то поверила, что все, что с ней происходит, не сон, не недоразумение, которое можно уладить, стоит только дождаться римский отряд. Только теперь она поняла, как далеко находится Клодий, и что он, скорее всего ничего не сможет сейчас сделать. И сразу вся наигранная гордость исчезла, будто ее не было вовсе, а сама Актис не жена римского префекта, а опять та девочка рабыня, которую госпожа собирается наказать розгами.

Актис бросилась на колени перед Венуцием и стала его умолять о пощаде. Она хватала его за руки и просила отпустить ее домой к мужу. Она обещала несметные богатства за свое освобождение. Слезы текли по ее прекрасному лицу, а глаза умоляюще смотрели на повелителя.

Венуций был поражен тем, как переменилась его, еще недавно гордая и спесивая пленница. Еще больше его поразило то, как прекрасна римлянка в своем отчаянии. Словно сама богиня Бригантия, про которую ему рассказывали в детстве, когда он еще жил у отца, в племени ордовиков, и даже не знал, он — третий сын своего отца от нелюбимой жены, что станет королем тех самых бригантов, которым покровительствует богиня Бригантия. И вот он видит у своих ног прекрасную женщину, молодую, красивую, каких он никогда не видел на земле Бригантин. Она восхищала его. Он мечтал о такой жене, которая пойдет за своим мужем куда угодно, даже на смерть. Не то что подлая Картимандуя. При мысли о ней, у Венуция потемнело в глазах от гнева. Он отогнал прочь мысль об этой проклятой и им, и его народам женщине. И вот, другая женщина, та, о которой он мечтал и, которою, казалось, нашел, молит его о пощаде. Венуций почувствовал разочарование. Но его лицу пробежала тень презрения.

И Актис заметила это раньше, чем Венуций отбросил ее, она сама отстранилась от него.

— Женщины слабы! — сказал Венуций.

Актис молчала. Ей было стыдно за минутную слабость. Она не решалась поднять лица.

— И все равно, — сказал Венуций, — все будет так, как решили боги.

— Лучше умереть, чем быть твоей женой. — Актис постаралась вложить в свои слова как можно больше презрения; однако ей это не удалось.

— Да, ты умрешь, если не станешь ею.

— Жестокий!

— Это вы римляне первые пришли на нашу землю! Кто звал вас сюда?

— Прикажи отдать меня в жертву. Я не буду принадлежать тебе. Никогда, слышишь? Я умру, но твоей не буду.

— Посмотрим.

Венуций сказал эти слова и вышел из помещения.

Актис упала на земляной пол и зарыдала. Рыдания душили ее. Внезапно она вновь услышала шорох. Видимо варвары умели ходить только украдкой, словно выслеживая добычу. Актис обернулась и увидела Мэрлока.

Как ни странно, в этот раз девушка почти не испугалась, моральное напряжение было настолько сильным, что у Актис просто не осталось сил для того, чтобы бояться чего-либо еще. Однако она все-таки отпрянула от верховного друида, словно увидала змею.

Мэрлок действительно глядел на римлянку, словно хотел парализовать ее взглядом.

— Чужестранка, — начал он разговор, — Мы с тобой уже встречались, помнишь пир во дворце Просутага?

Речь его была вкрадчивой, и друид так растягивал в разговоре слова, что казалось, он сейчас запоет. У Актис волосы на голове зашевелились, едва она услышала парализующий голос друида. Язык перестал слушаться: ее, и Актис не смогла ответить на вопрос Мэрлока. Впрочем, тот и не ждал что пленница заговорит.

— Вижу, что помнишь, — удовлетворенно произнес он. — Наверно ты помнишь и Дарго? Говори. Я приказываю тебе!

Актис не в силах была что-либо сказать. Страх перед этим человеком полностью лишил ее возможности что-то делать.

Мэрлок видел это и наслаждался ужасом женщины своего врага.

— Дарго был мне как сын, а вы убили его словно зверя.

— Он сам убил себя, — пролепетала Актис.

— Неправда! — воскликнул друид.

— Он сам убил себя, — снова повторила Актис.

— Тогда он счастлив, — задумался Мэрлок. — Но ты все равно поплатишься за его гибель. Как только ты родишь сына, и ему не надо будет твоего молока, как только ты надоешь королю, я сам вырву твое сердце и отдам его священному псу.

Сказав так, Мэрлок вышел наружу.

Актис охватил такой ужас, какого она не испытывала даже перед Фабией. Она ничего не видела, что происходит, ничего не слышала, и когда в хижину вошли два друида и повели ее куда-то, она была покорна, как жертвенная овца, которую ведут на алтарь.