13. КОРОЛЕВСТВО ГЕССЕ-ВЕЙМАР

— Везёт ли господин барон багаж, подлежащий таможенному досмотру?

Эти слова, произнесённые почтительным тоном по-французски, но с характерным гортанным акцентом, вырвали Жюва из глубокого сна, в который он погрузился уже под утро после бессонной ночи. Слабый свет утренней зари проникал сквозь занавески, задёрнутые на окне вагона.

Поезд стоял неподвижно. Было очень тихо. Издали доносился только звук электрического звонка да редкие вздохи локомотива. Из окна вагона ничего нельзя было разглядеть не только потому, что стекло запотело, но и потому, что вокруг стоял густой туман.

Перед Жювом находился таможенник, одетый в сине-жёлтую форму с серебряным галуном. Именно он обратился к Жюву, почтительно именуя его господином бароном. Сейчас он терпеливо ждал ответа, доброжелательная улыбка освещала его загорелое лицо.

— Почему вы назвали меня бароном, мой друг? — поинтересовался комиссар.

Таможенник прикоснулся пальцами к козырьку фуражки:

— Но, милостивый государь, — ответил он удивлённо, — так у нас принято. У нас первым классом путешествуют только знатные люди. И следовательно…

Жюв подавил улыбку и жестом остановил таможенника, путавшегося во французских словах. Он вспомнил, что в Гессе-Веймаре, как и в некоторых других странах Центральной Европы, сохранился архаический обычай из вежливости награждать собеседника дворянским титулом.

— Прекрасно, мой друг, прекрасно! — сказал он таможеннику. — Но в дальнейшем называйте меня просто маркизом.

Видя, что путешественник потянулся за своим чемоданом, таможенник остановил его и поторопился поставить на чемодане отметку мелом, означавшую, что таможенный досмотр произведён.

Так Жюв пересёк границу королевства Гессе-Веймар.

Накануне вечером Жюв выехал из Парижа экспрессом, отправлявшимся с Северного вокзала в 10 часов 50 минут. Комиссару повезло: в конце состава он обнаружил вагон прямого назначения до Глоцбурга. После пересечения бельгийской границы этот вагон должны были отцепить от экспресса и прицепить к другому поезду, направлявшемуся из Бельгии в Гессе-Веймар.

Первая часть пути оказалась очень утомительной. Экспресс мчался с огромной скоростью, вагон раскачивало и подбрасывало на стрелках. Поезд с грохотом проскакивал многочисленные вокзалы. Подбрасываемый толчками, Жюв ворочался с боку на бок на жёстком ложе, слушая стук колёс и скрежет рессор. Экспресс набрал скорость более 110 километров в час. Наконец, сломленный усталостью, с онемевшими, затёкшими членами, Жюв забылся и не заметил, как прибыл к границе Гессе-Веймара.

На пограничной станции вагон прицепили к маленькому составу, который не спеша двинулся в путь. Это был один из тех поездов, который называют «черепаха», и он вполне заслуживал такое прозвище.

Жюв поправил галстук и воротничок и стал глядеть в окно, где восходящее солнце заливало всё более ярким светом окружающий пейзаж. Перед ним разворачивалась привлекательная, нарядная и разнообразная картина сельской местности, где холмы, увенчанные купами деревьев, чередовались с зелёными равнинами, орошаемыми прозрачными речками и оживляемыми бродившими там и сям мирными стадами.

Жители были одеты в красивые и живописные национальные костюмы. Архитектура домов отличалась изяществом и удобством. Всё это указывало на близость Швейцарии, в то время как возносящиеся к небу острые шпили деревенских колоколен и крыши, покрытые разноцветной, со вкусом подобранной черепицей, приводили на память пейзажи Эльзаса или Баварии.

Жюв мог в своё удовольствие наслаждаться этими приятными и новыми для него картинами, поскольку поезд тащился еле-еле, с трудом обгоняя деревенские повозки, в которых сидели крестьяне, одетые, как опереточные статисты. Всё в этой стране, казалось, дышало миром и довольством.

Жюв взглянул на часы и понял, что поезд опаздывает: уже двадцать минут, как они должны были бы прибыть в Глоцбург. Но комиссар был даже доволен, что у него есть время поразмышлять в спокойной обстановке, одному в комфортабельном купе. Заявив своему начальнику, господину Анниону, что ему необходимо поехать в Глоцбург, комиссар руководствовался не столько конкретными планами, сколько смутными предчувствиями. Интуиция подсказывала ему, что именно при дворе Гессе-Веймара надо искать ключ к таинственному исчезновению короля. Но сказать об этом открыто он не мог, поскольку на месте короля оказался Фандор. Удастся ли ему узнать в Глоцбурге что-нибудь существенное? Или его путешествие пройдёт впустую? Вот о чём спрашивал себя Жюв.

Постепенно сельская местность за окном оживлялась, селения становились всё более многочисленными, сливались между собой в большие массивы, появились трамвайные линии, всё говорило о приближении большого города. И действительно, вскоре за окном замелькали дома предместий, железнодорожные пути стали ветвиться и множиться, и вот уже поезд, пыхтя и отдуваясь, медленно вполз под своды большого вокзала. Послышались звуки немецкой речи и объявления на разных языках:

— Глоцбург, конечная станция! Просим всех пассажиров покинуть вагоны!

Жюв поспешно вышел на перрон со своим лёгким чемоданом в руке, вышел из помещения вокзала и кликнул фиакр. Это было старомодное ландо, запряжённое двумя клячами, зато кучер, восседавший на высоких козлах, был одет в яркую накидку с позументами, а на голове у него была высокая шляпа с широкими, загибающимися кверху полями. Через несколько минут неторопливой езды колымага остановилась перед зданием довольно внушительного вида, у дверей которого стоял огромного роста швейцар. Жюв потребовал комнату и, едва расположившись в ней, стал звонить по телефону в управление полиции, чтобы узнать, в котором часу можно будет увидеть господина Хеберляуфа…

Переодевшись, побрившись, сменив рубашку, комиссар собирался спуститься в холл отеля, когда в дверь его номера деликатно постучали.

— Войдите! — сказал он. На пороге возник высокий, тощий человек с пергаментным лицом, одетый в чёрное с ног до головы. Отвесив церемонный поклон, он продолжал стоять в дверях, ожидая, чтобы его пригласили войти.

— С кем имею честь? — спросил Жюв, несколько удивлённый этим внезапным появлением.

— Я господин Хеберляуф, начальник полиции Гессе-Веймара, — представился незнакомец. — Я имею честь говорить с господином Жювом?

Удивлённый тем, что высокопоставленный чиновник сам явился к нему, Жюв поторопился пригласить его в номер, извиняясь за царивший там беспорядок.

Посетитель заявил, всё с тем же торжественным и напыщенным видом, что счёл своим приятным долгом лично встретить гостя, о прибытии которого был заранее извещён своим помощником, господином Вульфенмименгляшком.

Жюв усадил гостя в кресло, и между ними завязался обычный разговор. Если бравый Вульф одной своей внешностью вызывал смех, то его начальник производил зловещее впечатление. В одном пункте, однако, они сходились: оба были чрезвычайно наивны и не знали элементарных азов своей профессии.

В прошлом господин Хеберляуф был протестантским пастором и пользовался большим авторитетом при дворе, что и послужило достаточным основанием для его назначения шефом государственной полиции. В его пользу говорило то, что он был человеком простых нравов и твёрдых принципов и имел в качестве незаменимого советника — он сам об этом говорил — свою жену, госпожу Хеберляуф, величайшего знатока всех придворных сплетен.

— Лично я, господин Жюв, вряд ли смогу быть вам чем-либо полезен, — честно признался шеф полиции, — я не особенно в курсе того, что происходит… Но вот госпожа Элоиза Хеберляуф расскажет вам обо всём, что вас заинтересует.

Не теряя времени, Жюв высказал свои пожелания: он хотел бы быть представленным королеве и получить свободный доступ во дворец. Хеберляуф ответил, что нет ничего легче, чем представить Жюва королеве, и что как раз сегодня будет иметь место обычная аудиенция. Что касается свободного пропуска во дворец, то получить его очень трудно, и лично он тут ничего не может поделать. Но он тут же ободрил комиссара, сказав, что у госпожи Хеберляуф имеются свои связи и возможности.

— Приходите к нам завтракать через час, — пригласил он Жюва, — вы познакомитесь с моей супругой. А потом у вас как раз останется время, чтобы переодеться перед приёмом у королевы. Для этого необходимо иметь короткие бархатные штаны и чёрные шёлковые чулки. Их, как я догадываюсь, у вас нет, но ничего, моя супруга вам всё организует.

Бывший пастор откланялся, ещё более торжественный и церемонный, чем в начале встречи.

Оставшийся в его распоряжении час Жюв потратил на прогулку по улицам и на болтовню с продавцами.

— Ну, как вы себя находите, господин Жюв?

Одетый в короткие бархатные штаны и шёлковые чулки, комиссар с беспокойством рассматривал себя в зеркале, в то время как госпожа Хеберляуф, толстенькая низенькая дама, семенила вокруг него, радостно хлопая в ладоши. Всё это происходило уже после того, как Жюв успел позавтракать с любезной четой.

У него не оставалось сомнений, что именно госпожа Хеберляуф является подлинной хозяйкой всей государственной полиции Гессе-Веймара. При этом всё, что она рассказывала, не поднималось над уровнем сплетен и досужих разговоров, ничего существенного она сообщить не могла — или не хотела.

Завтрак был обильным и тяжёлым, на немецкий манер, когда фрукты и компот подаются одновременно с рыбным блюдом, а варенье — вместе с жарким. Когда встали из-за стола, госпожа Хеберляуф повела гостя в гардеробную, где он мог выбрать себе недостающие предметы туалета для королевского приёма.

— Надо торопиться, — сказала хозяйка, когда примерка была закончена. — Королева очень пунктуальна. А нам ещё предстоит проделать ряд формальностей.

Жюва уже ожидала машина, которая на большой скорости пересекла город из конца в конец и доставила его к королевскому замку, находившемуся в обширном парке. Этот парк торжественно именовался Булонским лесом, что в местном произношении звучало, как «Пуа де Пулунь». Парк был расположен на пологом склоне холма, спускавшемся к берегу живописной речки Вайзы, чьи спокойные воды через несколько километров впадали в Рейн.

Дворец высился на холме, и из его окон, должно быть, открывался великолепный вид на всю окрестность; его фасад напоминал Версальский дворец в миниатюре. К главному подъезду вела широкая каменная лестница, разворачивающаяся наподобие веера.

Выйдя из машины, Жюв прошёл по длинной, усыпанной песком аллее к левому крылу дворца, где, как ему указала госпожа Хеберляуф, ему надлежало представиться в канцелярии главного камергера. Полицейский с любопытством разглядывал рекомендательную карточку, выданную ему любезной дамой, где фигурировало его имя, сопровождаемое графским титулом.

— Наша королева очень щепетильна в отношении знакомств, — пояснила она, — и лучше, если у вас будет какой-нибудь аристократический титул.

Чтобы скрыть истинные цели своего посещения, комиссар придумал себе соответствующую легенду. У главного камергера он представился, как граф Жюв (в местном произношении — Жуфф), естествоиспытатель и путешественник, только что вернувшийся из длительного путешествия по Африке.

— Бог простит нам эту ложь, — сказал бывший пастор. — Ведь речь идёт о выполнении господином Жювом важной миссии, возложенной на него в интересах нашего государя Фридриха-Христиана!

В чём именно состоит эта миссия, господин Хеберляуф не знал.

Про себя Жюв подумал: «Я, старый и закоренелый демократ, дня не успел пробыть в этом королевстве, как уже получил три аристократических титула!»


Камергер Её величества королевы господин Эрик фон Кампфен долго, внимательно рассматривал бумаги Жюва, потом попросил его следовать за собой. Они вышли из канцелярии через внутреннюю дверь, миновали ещё одно служебное помещение и оказались в салоне, где уже толпилось немало людей. Камергер сообщил имя вновь пришедшего лакею, который и провозгласил это имя во всеуслышание, после чего камергер представил Жюву некоторых из присутствующих:

— Принцесса фон Краус, герцог Рутихсмайерский… полковник…

Жюв не удивлялся: госпожа Хеберляуф предупредила его, что участникам аудиенции полагалось знакомиться между собой. Но он не знал, как себя вести, и боялся нарушить протокол. Однако он очень скоро убедился, что здесь царила непринуждённость в обращении. Группа молодых женщин уже окружила его, желая услышать рассказ о его путешествиях. Но у Жюва были другие заботы. Он повторял про себя, что прошло уже немало часов его пребывания в Гессе-Веймаре, а он ещё ничего не узнал, что могло бы облегчить его расследование. Он заговорил с принцессой фон Краус, пышной блондинкой, скрывавшей веснушки под толстым слоем косметики.

— А Его величество король будет присутствовать на приёме? — спросил он.

Принцесса в недоумении уставилась на него своими фарфоровыми глазами, потом расхохоталась:

— Сразу видно, сударь, что вы приехали из глубин Африки! Иначе бы вы знали, что Его величество король находится в отъезде, в Париже. Неужели вы об этом не знаете? Ведь вы приехали через Париж…

«Ага, — подумал Жюв, — эта дама, кажется, неплохо информирована».

Герцогиня Рутисхаймерская, длинная и тощая, как жердь, и составлявшая забавный контраст толстенькой принцессе, увлекла Жюва в сторону и зашептала, прикрывая веером тонкие губы:

— Наш король, граф, ужасный бабник. Всем известно, что он отправляется в Париж для любовных похождений.

Произнося эти слова, герцогиня скорчила такую гримасу отвращения, что Жюв едва удержался от смеха, но ответил галантной, хотя и чуть-чуть рискованной фразой:

— Быть может, Его величество заслуживает критики за то, что едет слишком далеко в поисках счастья.

— Ах, как вы правы! — вздохнула толстенькая принцесса фон Краус, которая услышала последнюю фразу. — Наверное, в этих парижанках действительно есть какое-то колдовство. Говорят… — здесь принцесса ещё больше понизила голос, — говорят, что кутюрье с улицы де ла Пэ готовят к весне такую неприличную моду! Такую неприличную!

Появление главного камергера Эрика фон Кампфена прервало эту увлекательную беседу.

— Дамы, господа, — торжественно провозгласил он, — соблаговолите проследовать в галерею. Её величество королева начинает аудиенцию!

Позади Жюва шёл низенький герцог Родольф в расшитом мундире помощника начальника Протокольного отдела. Комиссар слышал, что он сообщал своим соседкам как новость величайшего значения:

— Вы знаете, эрцгерцогиня Александра до сих пор не приехала. Даже неизвестно, будет ли она вообще присутствовать на аудиенции!

Загрузка...