Король — узник Фантомаса

18. СПЯЩИЙ

Жером Фандор пробудился в роскошных покоях «Рояль-Паласа» и открыл глаза.

— Какой красивый балдахин над моей кроватью! — пробормотал он. — Впрочем, какая там кровать, — это ложе… королевское ложе! Занавесы из шёлка… хорошенькая расцветка!.. Неплохо, весьма неплохо! Уютно и тепло… в камине горят дрова… Но это так, для вида… В действительности комнату обогревает не камин, а калорифер… Сейчас мне принесут в постель горячий шоколад, потом кипу газет, которые мне даже не надо читать, поскольку они по-немецки… Потом я встану, и к моим услугам будут трое вышколенных лакеев, чтобы исполнять все мои желания… Я могу здесь развратиться, как солдаты Ганнибала в Капуе!

Фандор рассмеялся, но его лицо тут же омрачилось.

— К чёрту Капую! — воскликнул он. — Надоела мне Капуя хуже горькой редьки, как говорят у нас в редакции «Капиталь»! Скорей бы приезжал Жюв и вызволил меня отсюда! Впрочем, я и сам не сижу сложа руки. Вчера я здорово провёл всех ищеек и кое-что узнал!.. Мне бы ещё денька два, и тогда посмотрим, кто кого обскакал…

Дверь спальни тихонько отворилась, и в просвете появилась улыбающаяся физиономия Вульфенмименгляшка.

— Ваше величество изволили проснуться?

— Моё величество проснулось, но ещё не успело восстать!

— Восстать?..

— Я имею в виду восстание тела, в отличие от воспарения духа… Не пытайтесь понять, дорогой Вульф, это слишком сложно для вас… Лучше приготовьтесь, мы отправляемся в город.

— Как Вашему величеству будет угодно.

— Вчера Её величество королева публично объявила, что я в скором времени возвращаюсь в любимое отечество. Делать нечего, видно, пришло время паковать чемоданы… Но последние денёчки мы должны использовать на всю катушку!

— Катушку?.. Я не понимаю…

— Это так же ясно, как счёт в ресторане! Мы отправимся с вами вместе и приударим за девочками! И пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает, — как любит говорить мой кузен, английский король… Я должен набраться сил и смелости, прежде чем вернуться к королеве Эдвиге! Ну-ка живо, дорогой Вульф, — кругом и шагом марш! Я приглашаю вас осушить несколько бутылок!

Бравый полицейский отвесил три поклона, как положено по этикету, повернулся на каблуках и вышел из комнаты. А Фандор быстро оделся, пренебрегая услугами «своих» лакеев. При этом он ворчал себе под нос:

— С этим дураком Вульфом и смех, и грех… Вчера он мне наплёл такое — хоть стой, хоть падай! Он, видите ли, сам начал вести полицейское расследование! Это не так смешно, как кажется… Если дать ему действовать и дальше, он такую кашу заварит, что мы с Жювом вовек не расхлебаем! Чего дурак надумал: мы, видите ли, должны взять под подозрение эту бедняжку Мари Паскаль! Он даже бормотал что-то о необходимости её ареста! Чёрт его знает, до чего он ещё дойдёт… Придётся за ним присматривать в оба!

Фандор и Вульф отлично пообедали в ресторане. Журналист, со свойственной ему щепетильностью, не тратил ни сантима с открытого счёта Фридриха-Христиана и за все траты расплачивался из собственного кармана. При всём том, он, по собственному выражению, угостил Вульфа «отличным закусоном»… Потешный полицейский блаженно плавал в волнах алкоголя, ещё не пьяный, но уже не трезвый. Что же касается Фандора, то он сохранял ясность мыслей, особенно ему сейчас необходимую.

— Ну так как же, — спрашивал Вульф уже, наверное, в двадцатый раз с упорством, свойственным тупым людям, — ну так как же, сир, почему у вас сегодня накладная борода и усы?

— Чтобы не вызывать излишнего интереса к моей королевской персоне, дорогой Вульф. А то, знаете, соберётся толпа, начнутся овации… Зачем нам это? К тому же официанты станут ожидать «королевских» чаевых… Экономия, мой друг, экономия!

В действительности у журналиста были далеко идущие планы, и он не хотел быть узнанным ни в качестве Фридриха-Христиана, ни в качестве Фандора. Целый день он таскал за собой невообразимого Вульфа, всячески его ублажая, чем возбудил в его неповоротливых мозгах целый рой мечтаний. Бравый полицейский уже видел себя в числе главных придворных сановников, награждённым всеми существующими орденами. Он даже возмечтал, что король создаст новый орден, и он, Вульфенмименгляшк, будет первым кавалером ордена! Страсть к орденам была настоящей манией отважного телохранителя.

Между тем уже наступил вечер, и Фандор решил, что пора приступить к осуществлению своих планов. Он хлопнул своего спутника по плечу:

— А теперь слушайте меня внимательно, мой многомудрый Вульф! Мы с вами отлично провели этот день. Нас видели в Булонском лесу, где вы глубокомысленно плевали в пруд с карпами. Мы поднялись, как вы того желали, на Триумфальную арку, что вызвало у вас приступ головокружения. Мы чуть не совершили экскурсию по подземным каналам Парижа, — жаль, немного опоздали… Мы проехали на империале до Пасси и вернулись на метро. Мы вкусили от всех наслаждений столицы… кроме одного!

Вульф слушал и кивал головой. Он не совсем понимал слова своего сюзерена, но готов был со всем соглашаться заранее. Неожиданно он произнёс:

— Надо заплатить за обед…

От неожиданности Фандор запнулся.

— Да, разумеется… Но ведь это не наслаждение, а долг… Я бы сказал, тяжкий долг, друг мой! И я его исполню! Но я о другом… Подумайте, мой добрый Вульф, о радостях столь же душевных, сколь и телесных, — и о хорошеньком женском личике, об изящной фигурке, о поцелуях и ласках!.. Подумайте о двух лилейных ручках, обвивающих вашу шею…

Лицо «доброго Вульфа» налилось кровью.

— О сир, — забормотал он, — это было бы восхитительно, потрясающе… Но когда я нахожусь при особе Вашего величества, я на женщин не смотрю…

— Это почему же?

— Потому, что женщины смотрят только на Ваше величество.

«Ну и льстец!» — подумал Фандор.

— Вы правы, Вульф, — сказал он, — вы правы! Но мы найдём способ выйти из положения.

И, опёршись о стол, он посмотрел полицейскому прямо в глаза, начинавшие стекленеть от выпитого вина:

— Я сейчас закажу для вас отличный ликёр, вы будете его попивать и внимательно смотреть в окно. Вам нужно будет подсчитать, сколько экипажей проедет за время моего отсутствия. Я вернусь минут через двадцать пять… Мне нужно повидать одну даму!

— Понимаю, сир: вы пойдёте к своей подружке, а я буду сидеть здесь и считать экипажи… Только уж больно много их проезжает по улице!

Фандор пожалел бедолагу.

— Не надо считать все экипажи, — милостиво разрешил он. — Считайте только запряжённые белыми лошадьми. Мне это необходимо для статистики… Пока, Вульф!

Выйдя из кафе, Фандор кликнул такси.

— На улицу Бонапарт, — сказал он. — Я укажу, где остановиться…

«Надо предупредить Жюва, — думал журналист, забившись в угол машины. — Оставлю ему записочку… Кто знает, что может произойти… Он должен вернуться с часу на час. Завтра утром, скорее всего… То-то он будет доволен, узнав о результатах моего расследования!»

Затем его мысли обратились к Вульфу…

— Надеюсь, я не слишком его подпоил, — проворчал журналист. — Только бы он ничего не натворил до моего возвращения. Надеюсь, до кораблекрушения дело не дойдёт: в пьяном виде он плохо держит курс, но ко дну не идёт…

В доме на улице Бонапарт, где вот уже много лет жил Жюв, Фандор постарался незамеченным проскочить мимо ложи консьержки и, прыгая через две ступеньки, взлетел по лестнице. У него был свой ключ от квартиры комиссара. Войдя внутрь, Фандор крикнул для очистки совести:

— Вы дома, Жюв?

Но ответа не получил. Тогда он снял пальто и шляпу, уселся за письменный стол и стал строчить длинное послание. Закончив, он нарисовал на отдельном листе бумаги что-то вроде плана.

— Надеюсь, он разберётся, — проворчал Фандор. — Чертёж не очень красив, но вполне понятен.

Сложив оба листа, он сунул их в большой конверт, на котором написал: «Господину Жюву, срочно». После чего он вышел на улицу, сел в поджидавшее его такси и вернулся в кафе, где оставил Вульфенмименгляшка.

— Как дела? — спросил он, хлопнув по плечу полицейского, неотрывно следившего за улицей.

— Сир, — ответил тот, — я насчитал 99 штук. Но одна лошадь была пегая. Не знаю, надо ли её считать?

Фандор расхохотался.

— Хвалю за усердие! — сказал он. — Мы продолжим подсчёт завтра… Вульф, я побывал у своей подружки…

— Почему же вы так быстро её покинули?

— Потому, что я имел неосторожность рассказать ей о вас. Узнав о ваших подвигах, она захотела видеть вас немедленно!

Физиономия Вульфа расплылась от удовольствия.

— О сир… сир! — забормотал он.

— Успокойтесь, мой друг, я не ревнив… Хоть я и король, но в душе социалист и готов к разделу имущества…

Собирайтесь-ка, счастливчик, — желание женщины — закон!

Фандор расплатился по счёту и помог своему спутнику подняться на ноги, приговаривая:

— Спокойно, Вульф, наберитесь мужества! От волнения вас просто шатает… Ну же, обопритесь на меня!

— Мы идём прямо к ней, сир?

— Нет… Моя подруга — женщина поэтического склада… Она хотела бы встретиться с вами в поэтической обстановке…

— Так куда же мы теперь?

— На цветущие берега Сены! На угол площади Согласия и набережной… Прелестное местечко — холод собачий, ветер и сырость!

Но Вульф его не слушал, он мечтал вслух:

— Быть может, нам посчастливится услышать пение фонтанов, их божественную мелодию…

Он шатался, судорожно вцепившись в руку Фандора.

«Напрасно я заказал ему ликёр, — подумал журналист. — Ну да ничего, на свежем воздухе протрезвеет… А то как бы не сорвал мне все планы!..»

Они двигались по улице Кастильоне, потом по улице Риволи. Фандор бережно поддерживал своего спутника, который спотыкался и бормотал какие-то стихи, готовясь прочесть их своей красотке. Так они пересекли площадь Согласия и вышли к Сене. Лицо журналиста становилось всё серьёзнее и озабоченнее. Он тревожно поглядывал то на ограждение вокруг таинственных земляных работ возле Оранжери, то на бассейн фонтана…

Как и предвидел журналист, Вульф постепенно трезвел. Свежий ветер, гулявший на широкой площади, выдул из его головы остатки алкоголя.

— Сир, мы пришли на место свидания? — спрашивал он.

— Да, Вульф, остановитесь здесь, у парапета набережной… Для этой встречи мы разработали целый протокол. Вы должны смотреть в сторону реки и не оборачиваться…

— Но почему, сир?

— Потому что, дорогой Вульф, вы должны вести себя как галантный мужчина. Встреча должна произойти как бы случайно. Я назначил даме свидание на другом углу площади. Сейчас я пойду за ней и, как только она появится, приведу её сюда. И всё получится так, как будто вы встретились случайно… И это будет в высшей степени… поэтично!

— Хорошо, сир… Жаль только, что она увидит меня со спины. Я бы хотел ей улыбнуться…

— Отлично, Вульф! Я вижу, вы действительно галантный мужчина! Вот как мы поступим… Вы стоите здесь и смотрите на реку. Я иду за дамой, подвожу её к поющим фонтанам и подаю вам сигнал… вот так!

И Фандор пронзительно свистнул.

— По этому сигналу вы поворачиваетесь и тоже подходите к фонтану… Так вас устраивает?

— Ваше величество проявляет такую деликатность!..

— А как же иначе?.. Итак, стойте здесь, и до скорой встречи!

Фандор отошёл, потом обернулся и убедился, что смешной персонаж смотрит на реку, не отрывая глаз.

— Ну всё! — сказал он про себя. — Шуткам конец… Надо действовать, и да поможет мне моя счастливая звезда!

Из весёлого шутника он мгновенно превратился в исполненного решимости мужчину, не отступающего ни перед какими трудностями и готового биться до победного конца!

В этот поздний час площадь была пустынна, лишь изредка её пересекал поздний фиакр. Подходя к зданию Оранжери, Фандор вынул из кармана револьвер и снял его с предохранителя. Он остановился возле ограждения, возведённого вокруг таинственного котлована, и постарался сосредоточиться. Он припомнил инструкции Жюва: не стрелять первым и стрелять только наверняка. «А если первым выстрелит он, и наверняка? — подумал журналист. — Что ж, значит, такая моя судьба — подставлять свою шкуру…»

Он поднялся на цыпочки и заглянул за ограждение. Разрытый котлован чернел тёмным провалом. Отойдя назад на несколько шагов, Фандор разбежался и перепрыгнул через дощатый забор. «Неужели никого нет? — подумал он почти с разочарованием. — В таком случае двинемся дальше…»

Из чёрной ямы торчал верх лестницы-стремянки. Ежеминутно ожидая нападения, но стараясь сохранять спокойствие, Фандор стал спускаться вниз. Вскоре он достиг дна, где из земли торчали гнутые и перекрученные концы труб и кабелей. Фандор зажёг электрический фонарик и внимательно всё осмотрел. Траншея была совершенно пуста и опасаться было нечего. Он поставил револьвер на предохранитель и спрятал его в карман. Освободившейся рукой он стал наугад ощупывать торчавшие трубы. Вдруг одна из них подалась под его нажимом.

— Так… — проворчал журналист. — Похоже на переговорное устройство… Однако не будем торопиться. Сначала послушаем…

И он приник ухом к раструбу. Издалека до его слуха донёсся равномерный ритмический звук, похожий на дыхание спящего человека. Фандору даже показалось, что он слышит похрапывание. «Неужели он спит?» — подумал журналист…

Не теряя времени, он вылез из траншеи и бегом направился через площадь к «поющему фонтану». «Это должна быть статуя третьей наяды, — думал он. — Если, конечно, документы не врут…» Он ещё раз огляделся вокруг, желая убедиться, что никто за ним не наблюдает. Площадь была по-прежнему пуста, и дисциплинированный Вульф всё так же стоял спиной к площади и созерцал Сену.

Несмотря на пронизывающий холод, Фандор перешагнул борт бассейна, вошёл в ледяную воду, доходившую ему до колен, и приблизился к бронзовой наяде. Про себя он бормотал, словно повторяя заученный урок:

— Взять статую за шею… так… Левой рукой надавить на корпус сзади… И качнуть статую назад… Ого!.. Ого!..

Журналист проделал то, о чём говорил, не чувствуя холода, не замечая брызг, которыми обдавал его фонтан. Под его руками бронзовый корпус подался, пошатнулся и переломился в пояснице. Верхняя часть полой статуи откинулась на невидимых шарнирах, открыв большое тёмное отверстие, расширяющуюся книзу дыру, ведущую в подземелье, расположенное под цоколем.

Склонившись над отверстием, Фандор позвал:

— Сир! Сир!

Ему ответило только гулкое эхо его собственного голоса.

— Сир!.. Вы меня слышите? Что же это такое! Если мои предположения правильны, если Вульф действительно слышал мелодию гимна Гессе-Веймара в звуках «поющих фонтанов»… то Фридрих-Христиан должен быть здесь, под цоколем статуи!

Он замолчал и прислушался. До его слуха донеслись те же ритмичные звуки, которые он слышал через трубу в котловане. Они очень напоминали храп. Неужели несчастный узник спал?

Фандор понял, что кричать бесполезно, да и опасно, и что надо действовать. Подтянувшись к отверстию, он спустил в него ноги и с револьвером в руке прыгнул вниз. Он упал с высоты двух или двух с половиной метров на земляной пол. Опасаясь возможной перестрелки, он остался сидеть на корточках, полагая, что если противник станет стрелять, то в темноте он будет целиться на уровне стоящего человека. Но тишину нарушал только храп спящего. Фандор зажёг электрический фонарик и стал осматриваться…