Корона из незабудок

Глава 12

До шатров рыцарей мы добрались быстро. При приближении Джон натянул капюшон плаща, снятого с Этьена, скрывая лицо. Этьен, вышел вперед, громко говорил и смеялся, всячески привлекая внимание к себе. Они явно не хотели, чтоб лицо Джона увидели. На нас почти не обращали внимания, все были заняты подготовкой к предстоящим боям.

Войдя в шатер, Этьен закрыл лицо руками и застонал.

— Поверить не могу. Ты так ждал этого турнира, этого шанса, и что теперь?!

— Не переживай так о моих шансах. Они все еще весьма не плохи.

— Они же не верят, что ты де Лебрево. Если проиграешь, и казнить могут за обман.

— Они верят мне достаточно, чтобы допустить к участию. Этого хватит.

Недалеко прозвучала труба. Поднялся шум: радостно заголосила толпа, герольд объявлял участников и рассказывал об их подвигах, снаружи послышалось ржание лошадей и лязг металла.

— Времени почти не осталось. Надо облачить тебя в доспехи. Раздевайся.

Джон, не стесняясь, скинул одежду. Я отвернулась, не зная, куда себя девать. Конечно, я уже видела его голым, но ситуация-то была совсем другая! Да и Этьен между нами чувствовался ну совсем уж лишним. Видя мое смятение, Этьен начал рассказывать мне о доспехах. Вместо легкой рубахи, Джон натянул подплечник из хлопка, обитый мехом, чтобы защищать плечи и подмышки. Затем многослойный гамбезон, защищающий от натираний и травм. Его был простым, без узоров и вышивки, но сделан из добротной шерсти. Из той же шерсти были штаны. От одного взгляда мне становилось жарко — а ведь до железа еще дело не дошло. Множество кожаных поясов, начинавшихся выше бедер и заканчивающихся у талии, со сложными системами пряжек, чтоб лучше распределять вес доспеха.

— Неужели такой тяжелый? — удивилась я.

Этьен передал мне перчатки и шлем, и я едва удержала их. Тяжело! Джон переодевался быстро, точными движениями справляясь со всеми завязками и застежками. Вдвоем с Этьеном они справились в считанное мгновенье. Пришло время доспеха. Мне он казался единым целым, но умелыми движениями Этьен разобрал его на части. Прикрепил нагрудник и спинку, закрепляя их с помощью ремней. Затем плечевые пластины — они, в свою очередь, крепились к нагруднику и спинке. Рукавицы, эти металлические перчатки, для защиты рук и пальцев, застегивались на запястьях. Наголенники, состоявшие из металлических пластин, покрывающих голени и ступни, и сапоги шли последними — они обеспечивали защиту ног. На моих глазах Джон превратился в крепость.

— Держи, — Этьен протянул мне шлем. — Я покажу, как застегнуть.

Несмело, будто совершая священнодействие, под внимательным руководством Этьена и жгущим взглядом Джона, я водрузила шлем на место. Он, как и все остальное, не был декорирован ни гребнем, ни узорами — ничего, чтоб подчеркивало бы социальный статус Джона.

Прозвучал второй сигнал.

— Успеваем! Ну какой же я молодец, что коня успел утром подготовить, — похвалил себя Этьен, и Джон благодарно кивнул. Он взял меч, и, сама не понимая, что делаю, я положила руку на доспех. Думала, не почувствует, но Джон повернулся. Поддавшим минутному порыву, я привстала на носочки, и поцеловала его в шлем.

— Пусть хранят тебя ангелы-защитники!

Аккуратно Джон прикоснулся к моему лицу. Латная перчатка была холодной, но его взгляд, едва видный через узкую прорезь шлема, обжигал.

— Теперь мне точно ничего не страшно. Я вернусь к тебе с победой, моя леди.

Он вышел. Этьен не отрывал от него взгляда.

— Переоденься в мои вещи, — он кинул мне мешок со своей сменной одеждой. — Девушка, разгуливающая по лагерю привлечет слишком много внимания. Я не выдержу, если он удерет посреди решающей схватки, случись что с тобой. И набери воды, да посмотри, можешь ли раздобыть каких трав — у нас тут есть кое-что, но мы брали, поверив лавочнику.

Они ушли, а я, убедившись, что рядом никого нет, второй раз за день начала переодеваться. Аккуратно сложила платье — вещь толково сделанная, еще не один год прослужит, и взяла одежду Этьена. В ней можно было утонуть — пришлось подворачивать штаны, да и вырез рубахи для меня был слишком уж откровенным. Перешнуровав рубаху, натянула сверху жакет, и отправилась на поиски воды и лекарств. Если с водой проблем не возникло, и колодезь от лагеря был совсем недалеко, то вот с лекарствами пришлось побегать — все были на турнире, многие лавки стояли закрытыми, а товар с прилавков — убранным. Это будто был мир наоборот, где ночью жизнь и торговля кипели, а днем все засыпали. С трудом мне удалось найти аптеку, где скучающий ученик продал мне травы, безбожно завышая на них цены. Или в столице они всегда были такими? Но это же самый настоящий грабеж! Хотела было возмутиться я, но вспомнила, что оплачиваю все деньгами Этьена, чье происхождение более чем туманно. Травы оказались суховатыми, и по качеству уступали тем, что дала баронесса. Подумав, захватила с собой полынь, зверобой, багульник и шишки. Сделаю отвар от синяков, пока бои идут, а сразу после приложу. Еще запаслась травами от ран и ушибов, и вернулась. Зрители неистовствовали. Сражались рыцари де Трезери и Неувядающей Розы. Финальные схватки, кроме копейных поединков, включали в себя пеший бой, и судя по крикам, толпа развлекалась на годы вперед. Я заварила отвары: останавливающий кровь, от боли, и от синяков, притащила еще воды, и села, не зная, что делать. Голоса утихли на мгновенье, и тут же взорвались, точно стая потревоженных птиц. Любопытство взяло верх, и я прошла к ристалищу. Джон и второй рыцарь стояли недалеко друг от друга, усиленно не замечая соперника. Этьен проверял упряжь на лошади.

Прежде чем я успела подойти к ним, прозвучала труба герольда.

— Рыцарь де Трезери, к сожалению сочувствующих ему дам, а таких на этом турнире, скажу вам по секрету, множество, выбывает. Победитель — рыцарь Неувядающей Розы! Говорят, святая явилась нашему паладину в юности, указав путь. Он влюбился в нее, и с тех пор ни одна земная дева не могла обратить на себя его взор! Он ходит по свету, исполняя волю святой, возвращая святыни, помогая обездоленным! Он даже отрекся от своего имени, ибо святому служению не интересны имена и титулы — лишь намеренья. Нам всем несказанно повезло, что он вернулся в столицу к турниру! — казалось, герольд говорит без единого вдоха. В голосе его чувствовалось восхищение и азарт — он сам был в восторге от происходящего, и передавал этот восторг другим, заражая толпу. — Сразиться же с ним некому до сей поры неизвестный, но волнующий сердца не меньшего количества дам, чем юный де Трезери, рыцарь де Лебрево. Прекрасные навыки владения копьем, уверенность в движениях, но главное — тайна! Никто до сей поры не видел лица славного рыцаря. Ходят слухи, что он скрывает страшные шрамы — последствия детской трагедии. Другие говорят — что он скрывает страшную красоту, и ни разу не поднял забрало, чтобы не внести смуту среди смотрящих турнир дам. Есть и скандальные слухи — о том, что под шлемом вовсе не последнее, чудом выжившее дитя де Лебрево, но самозванец. Что же окажется правдой? Вам интересно так же, как и мне? Встречайте! На ристалище — человек, что ближе всех нас к святым — рыцарь Неувядающей Розы! И таинственный рыцарь, выбивший пикой себе место в фаворитах — рыцарь де Лебрево!

Толпа закричала так, что я едва не оглохла. При объявлении, оба рыцаря выехали на ристалище, прогарцевав круг на лошадях. Им кидали цветы и платки, но оба остались безучастными. Каждый поднял свой щит, объявляя, кто они, хотя теперь, по прошествии десяти дней турнира, их гербы были знакомы всем — от лоточника до короля. Поприветствовав толпу, они встали у противоположных сторон ристалища. Я подошла к Этьену, нервно сжимая ладони. Как чувствовал себя Джон? Не мешается ли ему повязка? Крепко ли она держится? Может, стоило прижечь рану?

— Первый раз видишь турнир? — спросил Этьен. Я кивнула. Я и рыцарей-то при полном параде, с флагами и гербами видела первый раз. Мимо нас все больше разбойники, либо наемники проезжали. Их броня была не такая красивая. Не было на ней узоров из шипов роз, да и брони полной-то никогда не было — все больше нагрудники, остальное либо из кожи, либо из разных частей собрано, с заклепками. Не удивительно, что люди все побросали, чтоб посмотреть турнир — когда еще доведется увить такую красоту, храбрость и силу.

Раздался сигнал, и рыцари пришпорили коней, несясь на встречу друг другу. Пыль из под копыт поднялась в наш рост, и я едва могла держать глаза открытыми. Острые наконечники пик сверкали на солнце, медленно опускаясь. Глухой удар, такой силы, что я закрыла глаза, невольно сжимая руку Этьена. Мгновенья в пыли не было видно ничего, но вот оба флага — красный Рыцаря Роз, и черный Джона — взметнулись, и зрители зашлись в неистовстве. Азарт захватил всех, даже король с королевой не остался безучастными — наклонились ближе к краю помоста, пытаясь рассмотреть происходящее. Когда улеглась пыть, стало видно, что пики обоих соперников сломаны.

— Что это значит? Ничья?

— Пока да. Теперь они будут сражаться спешившись. Так и определится победитель.

Джон вернулся, и Этьен помог ему спешиться, забрав остаток пики, и вручив меч. Как и все остальное, он был простым, без единого узора. Точно такой же любой мог купить на городском рынке, если были деньги. Добротный меч был недешевым.

— Ты же их не украл? Доспехи? — озвучила я мучивший меня вопрос.

— Мария, — Этьен приобнял меня за плечи и потрепал по волосам, — за кого ты меня принимаешь? За волшебника? Как бы я пронес их в кармане, это ж не драгоценные камни, которые легко спрятать.

Почему-то я сомневалась, что Этьена такая мелочь, как размер воруемого, остановил бы.

— Не хмурься, — он ткнул пальцем мне в лоб. Да что он со мной, как с кошкой обращается?! — Доспехи куплены.

На какие деньги, я, для своего спокойствия, решила не спрашивать.

— Какое изящество! — продолжал восторгаться герольд. — Поединок на мечах наверняка будет запоминающимся! Поприветствуйте же их!

Толпа закричала и засвистела. Джон и его соперник уже вышли на поле. Меч рыцаря Неувядающей Розы был инкрустирован ярким красным камнем, и когда луч света падал на рукоять, казалось, будто в ней бьется будто живое сердце. Оба рыцаря в чем-то были неуловимо похожи. Оба скрывали свое настоящее имя, оба сражались во имя цели, которую мне было не понять. Смотря сейчас на них — одного в черном доспехе, будто поглощающем солнце, и второго, с сверкающих на солнце латах, будто святая стояла за ним и оберегала его даже в это мгновенье, я поняла, как невероятно далека от мира Джона. Я знала, что он скрывал свое имя. Но еще вчера мне казалось, что это не важно, если наши чувства одинаковы. Если мы знаем мысли и желания друг друга — остальное можно преодолеть. Но открывшийся мне мир был совершенно не понятен. Разве мало людей умерло на войне? Какая разница, кто именно объявлен лучшим рыцарем королевства? Зачем паладин вернулся — разве турнир стоит того, чтоб отложить добрые дела, что он творил? Если бы он оказался в нашей деревне лет десять назад, и наказал барона де Плюсси, сколько бы жизней оказалось спасено? Сколько сейчас страдают, пока он сражается с Джоном? Зрители неистовствали, встречая каждый удар мечей восторженными криками, но я смотрела, и не испытывала ничего, кроме непонимания, медленно превращающегося в непонятное, неприятное чувство, словно съела пропавшую еще неделю назад пищу, и теперь в животе все крутило.

Джон пригнулся, подставляя спину под удар. Рыцарь Розы воспользовался этим, приняв за ошибку Джона. Джон ж, чуть увернулся, отчего меч проскользил по латам Джона, не нанеся заметного урона, хотя и заставил его отступить на шаг. Воспользовавшись моментом, Джон со всей силы врезался боком в противника, чей меч еще не завершил прошлое движение. Рыцарь Розы не потерял оружие, но крепкая хватка ему не помогла — ему нужны были пара мгновений, чтоб вернуть меч и защитить себя от ударов Джона, но тот ему этого времени не дал. Ударил в живот плечом, заставляя противника отступить, тут же ударил мечом по ноге, отчего рыцарь Розы упал, и Джон приставил меч к зазору между шлемом и доспехом, открывающим беззащитную полосу кожи.

Мгновенье толпа молчала, словно не в силах поверить, что защищаемый святой рыцарь пал под натиском. И тут нас оглушило: кто-то засвистел, кто-то улюлюкал, другие кричали, плакали те, кто проиграл деньги, поставив на победу рыцаря Розы. Какофония звуков едва не снесла меня.

Джон вернулся к нам. Этьен осмотрел его, недовольно цокнув языком на оставшиеся после боя вмятины. Щит был расколот ударом рыцаря Розы, и едва держался. Усадив Джона на коня, тот протянул ему новую пику, и держащийся только на божьей милости щит.

— Разве щит не нужно заменить?

— Нечем.

— Как же тогда…

— Остался последний бой, — перебил меня Этьен, обращаясь к Джону. — И ты победишь. Тебе ничего не помешает. Ты ведь так долго к этому шел. Что для тебя лучший рыцарь королевства, что сломанный щит — когда цель уже почти достигнута. Столько людей надеются на твою победу! Не подведи их. Победи!

Джон едва успел выпить протянутую мною воду. Он тяжело дышал. Ему следовало отдохнуть, но под крики публики он вновь выехал на ристалище, оставив меня позади. Этьен внимательно наблюдал за Джоном.

— Тебе так важна его победа? Вы ведь даже не ладили друг с другом, когда познакомились!

Этьен посмотрел на свои руки, а затем поднял на меня взгляд. Такого Этьена — без своей привычной улыбчивой маски, я видела редко, потому растерялась еще сильнее. Неприятное чувство усилилось, и боль в животе уже казалась реальной.

— Сам не ожидал. Джон, конечно, тот еще дурак. Идеалистом остался, несмотря на то, как его жизнь потаскала. Иногда слепец — ни других, ни себя не знает. Но он хороший человек. Умеет меняться, умеет признавать свои ошибки. Мечтает о несбыточных глупостях, но кто знает, я начинаю думать, что у него все может получиться. А еще дружба с ним поможет и мне достичь цели.

— Ты тоже хотел участвовать в турнире?

— Нет, Мария, — Этьен улыбнулся, и глядя на эту улыбку мне почему-то захотелось плакать. — У меня нет шанса стать рыцарем.

— Итак, дамы и господа, — прервал мои расспросы герольд, — Ваши Величества, и ты, лавочник, что продал мне вчерашнее мясо — все вы дождались этого момента! Финал нашего турнира! Действующий чемпион, рыцарь его королевского величества, барон Гессе против новичка, выскочившего, словно новая звезда на небосклоне — рыцаря де Лебрево. То, чего вы ждали последние дни, а кто-то года! Сможем ли мы узнать, каково желание таинственного рыцаря де Лебрево? Или услышим просьбу барона? Кричите, свищите, улюлюкайте в поддержку того рыцаря, кто вам больше по душе! Рыцари, покажите нам сражения, достойные рукоплесканий!

В доспехах барон Гессе казался еще огромнее — словно на Джона надвигался небольшой дом. Лошадь под ним тяжело дышала, будто вес доспехов и рыцаря для нее были неподъемными, но двигалась уверенно. Рыцари проехали приветственный круг. Король кинул барону перстень со своей руки, и публика восторженно взвыла.

— Он так популярен?

— Барон Гессе старый друг короля. Верно следовал за ним, когда сам еще когда не был бароном, а король был лишь герцогом. Можно сказать, что он и его брат — верные сторонники его величества. В отличии от его брата, про рыцаря Гессе известно многое, и в основном хорошее. Не так, как про проигравшего святого. Он добр к его крестьянам, справедлив в наказаниях и в суде. Отличный воин, не боящийся сражаться в первых рядах во время войны.

Как мало нынче нужно было в наши времена, чтоб прослыть приличным человеком. Настанут ли времена, когда жизнь любого человека будет стоит хоть что-то? Или все мои усилия по спасению жизней, все мои мечты, так и останутся мечтами лекарей, травников, да безумцев?

Рыцари пришпорили коней, и поскакали навстречу друг другу. Вновь тишина, вновь блеск пик, но удар и треск при столкновении был стол сильный, что я будто сама его почувствовала. Я вглядывалась в пыль, пытаясь понять, что произошло. Этьен выругался. Пика Джона была сломана, щит разлетелся в щепки, а сам он свешивался с лошади, едва не падая. Рыцарь Гессе уверенно сидел в седле. Трибуны зашлись неистовым криком. Взвился синий флаг, сигнализирующий о том, что барон Гессе сломал пику соперника.

— Ну же. Ну же, — бормотал Этьен.

И тут взвился черный флаг. Я выдохнула. Даже и не заметила, что все это время не дышала. Копье барона Гессе тоже было сломлено. Исход турнира должна была решить схватка на мечах. Джон вернулся к нам. На этот раз он с трудом слез с лошади, и пошатнулся, вставая на землю.

— Держишься?

— Справлюсь, — отмахнулся Джон от нашей заботы.

На его доспехе была огромная вмятина от пики барона Гессе. Повезло, если отделается только синяком — доспех, выгнувшись под таким углом, мог и кожу ему порезать.

— Вот, возьми, — я протянула ему цветок левзеи. — Разжуй, это придаст сил. Могу дать обезболивающее, но тогда твоя реакция может замедлиться.

— Нет. Этого хватит, — Джон откинул забрало, и жадно выпил воды, осушив чашу.

Начался финал турнира. Зрители молчали. Король, увлеченный происходящим, покинул свое место, подойдя к краю ложи. Королева увлеченно переговаривалась с фрейлинами, среди которых были и леди Изабель. Она не отрываясь следила за Джоном, словно как самый заядлый игрок, поставила на него все имущество семьи.

Стоя посреди толпы, я чувствовала себя в одиночестве. Я не интересовалась происходящим, не находила в нем развлечения или веселья. Не понимала, почему Этьен стоял, сжав кулаки, словно он отчаянно желал Джону победы. Я желала, чтобы Джон вернулся в шатер, снял неудобные доспехи, и позаботился, наконец, о своих ранах. Чтоб он был здоров и в безопасности.

Барон Гессе побежал, стоило ему выйти на ристалище, и его меч, который он держал двумя руками, был едва ли не с меня размером. Обернувшись на Джона, он поднял щит, показал его всем, и демонстративно отбросил в сторону. Он желал выиграть, но, видимо слова Этьена о его благородстве были правдой, и выигрыш ему требовался не любой ценой. Азарт схватки распалял его не меньше окружающих. Если рыцарь Розы был образом из легенд о святых и служении, то барон Гессе напоминал давно забытого бога разрушений. Словно неотвратимая стихия, он приближался к Джону, а тот даже не думал уклоняться, спокойно идя вперед. Они столкнулись, и Джона едва не отбросило назад. Барон рубил мечом, словно топором, нанося мощные удары, оттесняя Джона к краю ристалища. Люди кричали, кто поддерживал барона, кто Джона, но все жаждали зрелища, жаждали, чтоб бой продолжался. Джон уклонялся, когда мог, и оборонялся, когда не получалось.

— Что происходит?

— Он изучает Гессе, раньше ведь с ним не дрался, а с наскоку барона не возьмешь. Грязный трюк, как с рыцарем Розы, тут не пройдет. Придется бороться в полную силу, использовать ловкость и хитрость, чтоб найти слабые места.

Похоже, это были не просто слова утешения. Когда я думала, что Джона уже зажали в угол, он развернулся, избегая сокрушительного удара. Джон ускорился. Успевал нанести два удара на один удар барона. Он словно вытанцовывал сложный танец, все время уклоняясь, меняя направление. Его удары, хотя не были столь мощными, кололи в самые незащищенные месте, заставляя и барона отступать.

Битва затягивалась. Солнце палило, и даже мне было жарко. Джон наверняка обливался потом. Но тут барон Гессе ударил его по ране. Джон оступился и упал на одно колено. Барон нанес ему несколько сокрушительных ударов, и Джону, у которого не было щита, чтоб обороняться, пришлось прикрываться рукой. Когда барон заносил руку для очередного удара, Джон резко поднялся, словно доспехи и не весили ничего, поворотом ушел за спину барону, и занес меч под мышку, не прикрытую броней. Теперь Гессе не мог двигать рукой, в которой держал меч, иначе мог нанести себе серьезное увечье. Тот попытался дернуться, но сразу замер, осознав опасность своего положения. Через долгую паузу, когда все стояли, затаив дыхание, он разжал руку, позволив своему мечу упасть на землю. Признавая свое поражение.

Я хотела броситься к Джону, но Этьен остановил меня, схватив за руку.

— Мария. Теперь тебе нужно будет сделать выбор, — я едва слышала его за криками толпы. — Ты сильная. Через многое прошла, и не сломалась. Поэтому выбирая, думай о себе. И ничего не бойся.

Этьен внезапно меня обнял, крепко-крепко, будто прощаясь. Я не понимала, что происходит.

Он отступил, позволяя мне вновь увидеть ристалище. Барон Гессе уже покинул его, и Джон стоял, оперившись на меч. Король, явно разочарованный в проигрыше своего фаворита, пил вино, ожидая, когда люди угомоняться. В центр летели цветы, платки, кто-то даже кинул венок. Все жаждали внимания Джона, но он терпеливо стоял перед королем, ожидая, когда тот соизволит заговорить.

Наконец, крики утихли, и король отставил кубок в сторону.

— Благородный рыцарь. Ты честно победил в турнире. Показал свою отвагу и доблесть. Развлек нас и публику, — тут публика вновь заулюлюкала, и король сделал паузу, позволив им успокоиться. — В честь твоей победы мы даем тебе право просить нас об одной вещи. Чего же ты желаешь, рыцарь де Лебрево?

Молчание затягивалось. Наконец, Джон снял шлем. В этот момент он показался мне почти незнакомцем. Заострившиеся черты лица, тяжелый взгляд, направленный на королевский помост. Это был человек, которого я не знала, которого нашла когда-то в лесу. Король побледнел, королева охнула и осела на троне. Послышался общий удивленный вздох, а затем все смолкло.

— Чего я желаю? Чтоб мой отец и матушка были живы, а не убиты предателем. Чтобы люди этой страны не гибли под гнетом налогов и безнаказанных преступлений феодалов. Чтобы в стране воцарился мир, и столы от еды ломились не только на королевских балах. Чтоб пострадавшие от пожара и разбоя деревни не влачили жалкое существование, а могли получить помощь и защиту, отстроиться и процветать вновь. Чтобы каждый талантливый человек мог поступить в Университет и учиться в нем, невзирая на свое происхождение и достаток. У меня так много желаний…но если выбирать одно — я хочу, чтоб ты сразился со мной, Георг, зовущий себя королем!