Корона из незабудок

Глава 8

Монлуньер бы все таким же, как Этьен его помнил. Грязный, вонючий, вмешивающий в одну выгребную яму яркие шелка аристократов и серые потрепанные одежды простолюдинов.

Джон все смотрел вслед ушедшей Марии. Всю дорогу надеялся, что та останется рядом с ним, ради прекрасных глаз, не иначе. Джон вообще был дураком.

Девчонка бы ни за что не осталась, и в этом выборе она была права. Будущее самого Джона было туманным. У Марии рядом с Джоном будущего не было вовсе. В девчонке был стержень. Смогла измениться за такое короткое время. Ее правда ждало будущее, только вот какое?

Отличные задатки, талант — все это не стоило и гроша, если у тебя нет сил бороться за себя. Этьену не верилось, что у «Джона» такие силы есть. Но это было не его дело. «Джон» ему был нужен лишь для одного. И Этьен будет верным другом слугой, пока не достигнет цели.

А Джон все смотрел вслед Марии. Ее ведь и видно-то уже не было. Убежала, сверкая пятками, к своей мечте. Какое жалкое зрелище.

— Что дальше?

— Дальше нам нужно встретиться с одной моей знакомой.

В кабаке, куда они пришли, было полно народу. И все пьяные, прямо посреди дня. Здесь собирались отчаявшиеся и потерявшие все, кроме алкоголя люди. Пахло застарелой мочей.

Этьен надеялся, что все это не попадет в книги по истории. Не хотелось бы, чтоб его потомки читали о том, как борьба с узурпатором и тираном началась с кислого вина и лужи мочи. Как-то это совсем не по-геройски.

Потомки, о чем это он думает. Это все Мария с ее мечтами, заставила задуматься о жизни.

Но жизни не существовало. Была только месть.

Этьен заказал им с «Джоном» вина. Тот выпил, и даже не поморщился. Видно, его жизнь потаскала не меньше, чем самого Этьена.

За стол к ним подсела женщина, и Этьен привычно улыбнулся:

— Прости, красавица. Мы сегодня без твоей чудесной компании.

— Где Мария? — спросила женщина, не снимая капюшона. Среди валявшихся и горланящих песни тел она даже не выглядела подозрительно. Этьен бы не удивился, если сидящая за соседним столом компания в тайне планировала убийство или грабеж. Хороший они выбрали кабак. Тематический.

— Отправилась в Университет.

— Хорошо. Не впутывайте ее больше. Она простая деревенская девочка. Пусть сама набьет свои шишки. Сами же знаете, ей тут не место.

Этьен бы поспорил. Из Марии могла получиться королева местных заговорщиков и убийц. Только вот ее для этого нужно было правильно сломать.

— Принесла?

— Да, — женщина протянула ему сумку. Этьен вытащил ее и заглянул внутрь. Геральдические бумаги, деньги, письма. — Даже не поинтересуетесь, угрожали ли моей жизнью, пока добывала для вас столь опасные подделки? Не ранена ли я?

«Джон» выхватил сумку из рук Этьена и теперь сам копался в ней.

— Какое неудивительное бесчувствие.

— Тебе хорошо заплатили, — резко ответил он. — В деревне тебя интересовали только деньги, Вив. Почему сейчас вдруг интересует Мария?

— Да, — Вив посмотрела прямо в глаза «Джона», и от этого капюшон чуть присполз назад. Этьен едва не подавился вином. Вив была настоящей красавицей. Высокая, смуглая, с глубокими кариями глазами и полными губами, она меньше всего походила на обычного завсегдатого таких кабаков. Даже прядь седых волос ее не портила. — Я люблю деньги, и берусь из-за них за самую сомнительную работу. Решил меня за это застыдить, мальчик?

Этьен поерзал, и перекину ногу на ногу. Его прошила острая волна возбуждения. Этьен любил женщин, любил красоту, и не стеснялся наслаждаться женским вниманием. Но эта Вив была чем-то иным. Если и не знала наверняка, то точно догадывалась о «Джоне». И даже не подумала говорить уважительно. Он еще не испытывал желание острее. Вив посмотрела на него, сощурив глаза, будто знала, о чем он думал, и смеялась над его самонадеянностью.

Джон дернулся было, но усилием воли остановил себя.

— Честь, долг, род, что вы, мужчины, еще там себе придумали — много это стоит, когда умираешь посреди дороги от голода и ран? Тогда значение имеет лишь доброта другого человека. Если бы не моя слабость, ты бы умер, «Джон». И чем ты мне отплатил? Едва ли не шантажом заставил участвовать в деле, где риски выше возможной выгоды, — Этьен нервно отпил вина. В горле было сухо. «Джон» хмурился, то ли ему не нравилось, когда с ним так говорили, то ли не любил, когда его дурные поступки обсуждали окружающие. Ничего, пусть привыкает. — Я знавала бедность и знавала голод. Поэтому я люблю деньги больше всего на свете. Но когда я смотрела на Марию, видела что-то, что давно забыла сама, к чему никогда не была способна. Идеи. Мечты. Талант. Девочка пойдет далеко, если только ей целенаправленно не будут мешать.

— Я не собирался мешать Марии! — не выдержал «Джон» напора, и Этьен и Вив одновременно закатили глаза. Переглянувшись, Вив подмигнула Этьену. Тот вновь отхлебнул вина. Плохо было дело.

— Она же еще совсем ребенок, «Джон». Пожалуйста, не подначивай эту ее детскую влюбленность. Пусть она останется только приятным воспоминанием. Прошу тебя.

— Она отправилась в Университет. Мы больше никогда не увидимся.

— Вот и хорошо. Надеюсь, мы тоже больше никогда не увидимся. Оплату я уже получила. Кольцо, которое позволило мне все оплатить, отдала названной тобой даме.

Вив ушла, а Этьен все не мог перестать смотреть вслед этой женщине. Черт, вино совсем не утоляло жажду.

— Выглядишь, как пес. Языка только высунутого не хватает, а слюни и так капают.

— Где ты нашел этот бриллиант? — проигнорировав слова Джона, Этьен продолжал смотреть на закрывшуюся дверь.

— Она вдова. И сумасшедшая. И крестьян. ка.

На последнем «Джон» запнулся. Мария тоже была крестьянкой. Они были примерно одинакового возраста, но каким же еще ребенком был «Джон». А казалось бы, столько в жизни пережил.

— А я вор. Без рода и племени. Да и имеет все это значение, если речь об одной ночи.

«Джон» долил себе еще вина, отказавшись комментировать. Слабак. Впрочем, Этьена это не касалось.

— Нужна броня. И оружие. С одной лишь грамотой участвовать в турнире я не смогу.

Этьен вновь посмотрел в сумку — как и прежде, там лежала лишь бумаги, ни одной монетки денег.

— Вив должна была все решить, — спокойно, с полной уверенностью, что она сейчас вернется, таща за собой мешок с деньгами, сказал «Джон».

— Чего молчал-то?! — чертыхнулся Этьен. — Жди здесь. И не напивайся. И бдительность не теряй.

«Джон» тяжело посмотрел на него:

— Я не ребенок.

Этьен вскочил, и выбежал из кабака. Он едва успел выхватить глазами плащ Вив, как она повернула за угол. Догнав ее, Этьен схватил ее за руку и резко дернул, получив кинжалом под бок.

— Осторожнее, так и поранить меня можно, красавица, — улыбнулся он самой обворожительной из своих улыбок.

Ни один мускул на лице Вив не дрогнул. Этьен и правда мог бы влюбиться. Он схватил ее руку, и вывернул кинжал. Прижал ее к стене и прошептал на ухо:

— Оружие и доспехи, — Этьен ожидал дрожи. Нервного вздоха. Чего-нибудь. Но Вив стояла, словно каменная. Отодвинувшись, Этьен увидел на ее прекрасном лице полное недоумение. Вив моргнула, затем еще раз. Тяжело вздохнула.

— Все в сумке.

Этьен давно не ощущал себя ребенком, но под этим усталым взглядом хотелось пригладить волосы и извиниться. Что совсем не помогало тому другому, чему хотелось от Вив.

— Даже не знаю, чего желать. Чтоб у вас получилось, или нет.

Весь веселый настрой сразу пропал. Этьен слишком долго ждал шанса, подвернувшегося ему в лице «Джоном». Второго такого могло и не найтись. Теперь он намеренно сжал руки Вив.

— Ты не будешь нам мешать, — Этьен вновь улыбнулся, но не соблазняющей улыбкой, а оскалом зверя.

— Я торговка из крестьян. Чем я могу вам помешать? — Вив и не пыталась бороться. Не думала, что он ее убьет? Стоило бы — лишний хвост им ни к чему, да и попадись она — не продержится ведь под пытками. Быстрая смерть от кинжала могла бы быть милостью.

— Уходи из столицы, пока ты в безопасности.

— Я торговка из крестьян. Я никогда не в безопасности. Да и какое тебе дело до меня?

И вправду? Какое ему дело до этой женщины? У него были план и цель, и как бы все не закончилось, она бы никогда туда не вписалась. Этьен чертыхнулся и поцеловал Вив. Та ответила страстно, прикусив его губу. Этьен вжал ее в стену, огладил рукой полные груди. Он готовы был забыться, взять ее, здесь и сейчас, но тут Вив оттолкнула его. Хорошо хоть не ножом. Судя по огню в глазах, она еще как могла.

— Оставь меня в покое. Я не сердобольная Мария, и спасать тебя не собираюсь. Спасайся сам.

И ушла. Оставив его в грязном переулке, возбужденного, с покалывающими от укуса губами. Черт, Этьен был очарован. Хотелось догнать, взять и навсегда найти покой в объятиях этой невероятной женщины.

Но прежде, нужно было закончить дела.

«Джон» так и сидел в трактире, разговаривая с кем-то из местных завсегдатаев, и все еще пил вино, не морщась. Дело его было пропащим, да и сам он был не достаточно жестоким, думал о морали, когда это было совершенно лишним. Но иногда, вот в такие момент, Этьен думал, что все у «Джона» может получится.

Впрочем, его это не особо заботило.

— Ты вернулся быстрее, чем я думал.

Этьен поморщился — неужто его интерес был так очевиден? Или «Джон» был внимательнее, когда рядом не было Марии, чтоб очарованно смотреть на каждое ее движение?

— Все в сумке.

Джон помахал ему небольшим клочком бумаги с адресом.

— Знаю.

Этьен выругался.

— Не мог остановить меня? Не теряли бы время в этой дыре?

— Место не хуже, чем те, в которых я за последние года побывал. Да и разве ты только ради информации за ней побежал?

— Разве у нас есть время тут рассиживаться? — определенно, «Джон» многое умудрился скрыть не только от Марии. Впрочем, как-то же он выживал последние годы, и даже добрался до столицы. Такой «Джон» мог помешать, так что нужно было быстрее заканчивать. — Столько дел впереди — и доспехи забрать, и на турнире показаться, и шатер установить, да в нем расположиться.

«Джон» усмехнулся, будто видел Этьена насквозь, но все-таки поднялся.

Записка Вив завела их на окраину столицы, вдалеке от кузнечного квартала. Добротно сложенный дом, аккуратно сделанная, но запущенная кузня — все говорило о мастерстве и бедности. Если тут и жил кузнец, то когда-то давно. Никто не сунулся бы в это место за латами к королевскому турниру.

— Лучше зайти мне одному, — предложил Этьен.

— Не дури. Даже если и ловушка, сколько мечников может прятаться внутри? Неужто не справимся?

Одного арбалетчика было достаточно. Иногда Этьену хотелось всадить «Джону» нож в бок и посмотреть, как уверенность в том, что все играют честно и по правилам вместе с жизнью утечет из его взгляда.

— Я пойду первым, — настоял он.

У кузни, которую судя по пыли и паутине, давно не разжигали, сидела маленькая чумазая девчушка. Она грызла незрелое яблоко. Этьен протянул ей прихваченную из трактира булку.

— Где твои родные?

Девочка уставилась на булку, и мотнула рукой в дом. Этьен вздохнул, и проверил, на месте ли его метательные ножи. За время путешествия с Марией он, как и «Джон» расслабился. А ведь убийцы следовали за ними по пятам.

В доме было пусто и тихо. Одна женщина с младенцем на руках, и еще одним ребенком, что держался за ее юбку, сидела в комнате, ожидая посетителей. Черные доспехи — не броские, без одного украшения, но сделанные ладно, выделялись в этой заброшенной бедной комнатушке, словно позолоченный колокол к грязи.

— Я пришел забрать доспехи.

Женщина его словно и не слышала. Этьен проверил качество — и меч, и броня были хороши. Что ж, по крайней мере тут никто не пытался подставить «Джона». Тот, легок на помине, как раз ввалился в дом и сразу прошел к доспехами, проверяя и пробуя их.

— Отличное качество. Я знал, что мой друг не подведет! Где деньги, которые вам передали? — спросил он у женщины.

— У мужа, — с пустым взглядом ответила та. Ребенок на ее руках зарыдал, но она даже не моргнула.

Они свалили доспехи на стоявшую во дворе повозку. «Джону» бы вовсю строить планы, думать о соперниках, прикидывать, во скольких поединках придется участвовать. Да и Этьену стоило переживать о другом.

Но эти грязные и голодные дети.

Дьявол, кажется, Мария на них изрядно повлияла.

— Почему именно это место?

— В письме не было пояснений, да и нужны ли они?

Нет. Этьену не были нужны пояснения. Все было очевидно. Заплатили отцу семейства — разорившемуся кузнецу. Тот, на радостях, как выполнил работу, запил или вовсе сбежал в поисках лучшей жизни, бросив детей и жену умирать. И это вообще никак не касалось Этьена. У женщины были руки и ноги. Если захочет — сможет прокормить детей. А нет — то такова судьба слабых. Умереть.

Да твою ж..!

— Могу я одолжить у тебя денег?

Ха! Ни разу за всю дорогу не просил, еще и попрекал, что ворованное. А теперь смотрите-ка на него, ради чужого человека готов гордостью поступиться? Влияние этой юной травницы и впрямь страшная вещь.

— Отдать-то будет чем?

— Если повезет.

И даже не врал, что точно отдать сможет. Находится рядом с честными и благородными людьми долго слишком раздражало. Этьен развернулся, и вновь зашел в дом. Женщина за время всей шумихи даже не пошевелилась. Этьен положил перед ней пару золотых.

— Тебе. Не твоему мужу. Позаботься о детях. Или пропей все. И смотри, как они один за другим медленно умирают. Раздражает, когда ребенок так кричит, верно? Сколько он уже не ел? Мертвым он наконец-то затихнет, и ты будешь в покое.

— Пошел вон! — выплюнула она, и в глазах ее появилась хоть какая-то жизнь. Может, у ее детей еще и была надежда. А может, было бы добрее прирезать их сейчас. Быстрая смерть, проще и добрее чем долгое умирание от голода в пустом доме, оставленном отцом и матерью.

Но Этьен не обладал милосердием Марии, ни чувством чести и стремлением к справедливости «Джона». Ему было все равно, что случится с этой семьей.

— Я сам отдал деньги. Ты мне ничего не должен.

— Почему ты пытаешься выставить себя в дурном свете?

— Я бы на твоем месте волновался о сбежавшем кузнеце. Он знает о доспехах, сболтнет еще лишнего.

— Он был в кабаке с нами. Я уже попросил за ним присмотреть. Не нужно всех вокруг считать дураками, «Этьен».

Этьен промолчал. Любой его ответ был бы подозрительным, а он не мог остановится, будучи так близко к цели. Легче всего игнорировать неприятные слова и перевести разговор.

— Грамоты следует подать мне.

— Да, это так, — легко согласился «Джон» с улыбкой, будто специально показывая, что Этьену провести его не удалось.

Джон остался позади, охранять оружие и доспехи. Этьен быстро нашел герольда и скривился — в этом году желающих поучаствовать в турнире было немерено. Король объявил турнир по победы в войне, и награду обещал баснословную. Поговаривали, что настроение у короля хорошее, еще потому, что все придворные лекари да астрологи обещали, что в этот раз его жена наконец-то разродиться сыном. Награду обещали в десять раз больше, чем в последнем турнире, еще при предыдущем короле. Поэтому и рыцарей собралось со всех концов страны. Этьен смотрел на гербы — даже самые мелкие феодалы, наверняка потратившие годовое содержание на среднего качества доспехи, и те приехали в надежде показать себя, получить деньги, продвинуться по службе, найти любовь.

Этьен не любил турниры, где ты, как комедиант на потеху толпе, бьешь других за звонкую монету. Он предпочитал убивать в темноте и тишине. Да и оплаты за такое были больше.

Мужчины, самых разных возрастов и статусов, пытались доказать собственную значимость уже тут. Смеялись над бедно одетыми. Над слишком молодыми и слишком старыми.

Да, «Джону» точно не следовало сюда приходить. Подходила очередь Этьена, и он развернул бумаги. Надо было хоть знать, за члена какого рода он себя выдает. С бумаги на него, скалясь с черного фона, смотрел золотой лев. Герб был разделен на две половины, и в нижней изящным кольцом переплетался серебряный круг, символизирующий благополучие. По краям вилась надпись: "Virtus et Honos". Честь и доблесть. И владелец бумаг — Ришар де Лебрево.

— Бумаги! — Этьен вздрогнул от громкого оклика. Рядом рассмеялись. Герольд, судя по всему, уже не раз требовал документы.

Этьен протянул их герольду. Лев хохотал над ним с бумаг, изгибая пасть.

— Маркизы де Лебрево? Думал, что никого из их рода в живых не осталось после той трагедии.

Люди в округе зашептались. Этьен не отрываясь смотрел на герб. Неудивительно, что они для «Джона» выбрали этот род. Все мертвы, и некому засвидетельствовать, что «Джон» — самозванец.

Или все-таки знали? Дело рук старика Гессе?

Нет, тогда бы Этьена уже схватила стража. Усилием воли Этьен прогнал призрачное видение пожара, и крики.

Случайно ли выбор пал на де Лебрево? Придется ли менять все планы?

— Не всех.

Этьен протянул очередной документ из тех, что передала Вив: письмо от командора южных земель. Они постоянно сражались с пиратами, и варварами с ближайших островов. Неблагодарная была работа. Шли туда люди, которым терять было нечего.

Какая удивительно правдоподобная биография для последнего выжившего ребенка опального рода. Этьен бы похлопал тем, кто ее писал. Только вот руки немного тряслись.

— Я выжил.

— Да быть того не может! Не выжил бы мальчонка! А если и да, то почему скрывался все эти годы? Больно странно все это, — шептал один из рыцарей.

— Но и трупа не нашли, — прервал его Этьен. — Я так долго был на юге, что совсем не знаю правил столицы. Неужто турнир начинается уже тут? И первое испытание — сплетни? В таком случае странно, что испытывают меня бравые мужи, а не седые бабки, которым и заняться-то нечем. Откажите мне, если у вас проблемы с моими грамотами. Или запишите в участники, если таковых нет.

С документами проблем не оказалось, и Этьена в сопровождении одного оруженосца допустили к участию.

— Оруженосца-то на какие деньги нанял? — зло спросил герольд.

— За бесплатное вино и еду. У нас, ребят с юга, критерии отбора не большие.

Палаточный городок был построен как военный лагерь. В центре — знать, и подчиненные им роды. Палатка Этьена, как и других безземельных рыцарей, стояла на самом отшибе. Тут были наемники, пришедшие не за славой, а за деньгами. Отправить род де Лебрево в такое место было оскорблением, но Этьена, напротив, расположение радовало. Подальше от любопытных злых глаз. Прекрасное место для них с «Джоном».

Прибывший на место «Джон» с печалью рассматривал герб на щите.

— Де Лебрево, надо же. Следовало догадаться. Я знал их. Терпеть не мог детей — слишком нахальные девчонки, будто не обученные нашему этикету. Все в мать ромейку. Вечно задиравшие нос мальчишки. Жаль, мы так и не успели познакомиться ближе. Надеюсь, я принесу честь их роду своими победами.

— Мертвым не нужна честь. Лучше думай о своей цели.

Но Джон поклонился чужому гербу, словно эта нарисованная на доске картинка имела хоть какую-то ценность. Этьен отвернулся. Мертвым было все равно. Только живые были прокляты памятью.

Начало турнира было торжественным. Король Георг, статный мужчина в годах, стоял рядом с красивой женщиной в тяжести, что была его женой. За королем и королевой стояли фрейлины и стража. Яркие разноцветные флаги колыхались на ветру, в синем, без облачка небе, светило уже теплое солнце. От всего этого разноцветья Этьена мутило.

Глашатай, стоявший ближе всех к королю, дождался его кивка и начал:

«Участники и зрители!

В этот благословенный день, в нашей осененной божественной милостью столице Монлуньере собрались только самые мужественные из рыцарей и благороднейшие из дам. От имени великого короля Георга я приветствую вас на весеннем турнире в честь победы над варварами!»

Трибуны взорвались аплодисментами и свистом. Король улыбнулся, и склонил голову, принимая поздравления толпы. Его жена благостно улыбалась, как и большинство фрейлин. Только одна стояла с каменным лицом, без интереса смотря на собравшуюся толпу. Еще бы. Графиня Изабель Монтрозе была невестой наследника престола, пока тот не сгинул на войне за два континента от своей страны. Род графов Монтрозе поддерживал прошлого короля, и если бы не юная, но уже такая умная Изабель, их ждала бы участь де Лебрево. Но она пришла сама, и предложила все сокровища и феод семьи, и вечное служение подле королевы, хоть простой горничной, в обмен на их жизни. Даже сейчас, стоя позади человека, что в любой момент мог убить любимых ею людей, она не высказывала гнева или призрения. Изабель была спокойна, как море в тихий день.

Не хотел бы Этьен находится рядом, когда начнется буря.

«Этот турнир», — продолжал глашатай, — «не только замечательная возможность развлечься и насладиться навыками наших рыцарей, но и показать нашу солидарность и единение в мирное время. Мы собрались здесь, чтобы раскрыть таланты и мастерство наших рыцарей и чтобы укрепить нашу мощь в едином порыве.

Пусть этот турнир станет свидетельством нашей благородности и храбрости. Пусть он напомнит нам о наших традициях и ценностях, которые отличают нашу благородную культуру и рыцарское наследие!

Каждый рыцарь здесь — совершенное воплощение рыцарских идеалов. Пусть ваше мастерство, мужество и честь затронут сердца всех присутствующих. Пусть эти схватки будут демонстрацией самого лучшего от каждого из вас, и позволят нам восхищаться вашим талантом.

Пусть победит достойнейший!»

Зазвучали трубы, взметнулись вверх флаги, и под аплодисменты и рев толпы, турнир начался. «Джон» выступал одним из первых, вместе со всяким сбродом. Накинув капюшон плаща, чтоб его не узнали, Этьен пробрался в трибуны для городских жителей. У «Джона» был не лучший конь, не лучшая экипировка, но навыки скрыть было невозможно. Он несся на противника, не сомневаясь ни секунды. Уверено орудуя пикой, он снес своего соперника прежде, чем тот успел попасть в «Джона». И второго. Третьего. Четвертый не выронил и даже не обломил пику, но во втором заезде Джон победил и его. Этьен против воли засмотрелся.

Солнце сияло ярко на поле битвы, где два рыцаря встретились в хватке, которая для каждого из них могла стать смертельной. Пики блеснули на солнце, когда они встали на стартовую линию. Сигнал, и кони начали стремительно набирать скорость, подняв облака пыли за собой. Зрители замерли. Воздух искрился напряжением и азартом, и Этьен, невольно, бормотал под нос, подбадривая приятеля: «давай же, покажи им, Джон!».

Яростный удар, треск, но ни одна из пик вновь не сломалась. Новый заезд. Оба рыцаря держались на конях с невероятным мастерством, несмотря на силу и ярость атак.

Еще удар, и да! Пика противника сломана, и «Джон» вновь невредим. Он сумел нанести решающий удар и сверг противника с коня. Подняв пику вверх в знак триумфа, «Джон» под одобрительные крики и свист проехался круг.

— Ха, кажется, род де Лебрево рано списали со счетов. Этот малый весьма не плох. Он может и выиграть турнир, — поделился один из стоявших рядом оруженосцев с другим.

Этьен не был уверен, насчет победы «Джона», но вот де Лебрево… Нужно было похоронить их всех, раз и навсегда.

Вечер выдался тихим. Этьену пришлось, как настоящему оруженосцу, помогать «Джону». Тот бы весь в синяках. Ни одна из пик не ударила по его ране, но что они будут делать, если это произойдет?

Этьену правда было до этого дело?

— Следующие несколько дней будут такими же. Продержишься?

— Да. Я знаю, каких соперников стоит опасаться.

— Что будет, если проиграешь?

«Джон» чистил доспехи. Этьен решил, что он проигнорировал вопрос, посчитав такой исход невозможным и недостойным обсуждения.

— Тогда я умру.

Этьен не думал, что Джон понимал все возможные последствия своих поступков, но, кажется, тут он его недооценил.

— Что будешь делать, если выиграешь?

— Жить.

— А что насчет Марии?

— Тебя же обычно ничего не интересует. Откуда столько вопросов? И почему ты Марию вспомнил?

Может быть потому, что оба они были близки к смерти, и Этьену хотелось, чтобы хоть у «Джона» было счастливое будущее с любящей его девушкой.

— Поединки на мечах будут тяжелее. Не доводи до них.

— Я справлюсь.

Этьен на это очень рассчитывал.