Корона из пепла

8

Мара лежала на моей кровати, доктор Энзо, склонившись над ней, заканчивал перевязку. Стражники вежливо отвернулись, как они делали, когда я переодевалась.

Я взяла ее за руку.

— Как ты себя чувствуешь?

— Так, будто я раскололась надвое.

Энзо фыркнул.

— Ну уж надвое. Хотя, конечно, зашивать рубцовую ткань — сложное и тонкое дело. На этот раз я наложил семь швов, все довольно маленькие благодаря новым ниткам.

Семь? На этот раз? Я хотела спросить о других случаях, но тут из атриума появилась Химена.

— Я все прибрала. Мара наделала беспорядка, когда падала.

Мара сжала мою руку.

— Кто это был? Кто-то от отца Алентина? Я надеялась…

— Сам Алентин здесь. — Я перебила ее восторженное восклицание. — Но есть еще кое-что, я сейчас все расскажу.

Она удивленно захлопала глазами, кивнула.

Доктор Энзо опустил сорочку Мары поверх повязки и выпрямился.

— Не давайте ей трудной работы, — сказал он мне. — Недельку. Повязку надо менять каждый день и каждый раз наносить мазь. Не хотите, чтобы я и вас осмотрел, пока я здесь? — Он посмотрел на мой живот, протянул руки. — Я слышал, что вы нарушаете постельный режим вопреки моим рекомендациям. И полагаю, продолжаете тем не менее поправляться. Я просмотрел архивные записи о некоторых хранителях амулетов, и…

— Позднее, Энзо. Вы свободны.

Он что-то неразборчиво проворчал и вышел из комнаты.

Мара попыталась сесть. Я осторожно потянула ее за руку, она соскользнула с кровати и встала на ноги.

Я рассказала о своей встрече с Алентином. Глаза Химены сузились, когда она узнала, что еще один анимаг сжег себя заживо. А когда Мара узнала, что Белен прибыл в замок, она, потрясенная, опустилась обратно на кровать.

Химена зашагала по комнате.

— Не нравится мне это, — бормотала она. — Сколько же у них анимагов, что инвирны так легко жертвуют ими? И Белен. За ним надо присматривать. А значит, туда надо отправить кого-то из королевской охраны. После того, что случилось в день парада, мы едва ли можем доверять дворцовому гарнизону.

— А это значит, — сказал Гектор, — придется использовать людей, которые защищают вас.

Фернандо, стоявший на посту у двери, прочистил горло и сказал Гектору:

— Милорд?

— Да?

— Никто из нас не откажется от двойной смены. — Я с изумлением взглянула на него, понимая, что он, должно быть, пришел сюда прямо после разведки в катакомбах. Интересно, моя охрана когда-нибудь отдыхает?

Но все они согласно закивали.

— Я рад слышать это, — сказал Гектор. — Это может потребоваться.

Воцарилось молчание, и я знала, о чем все думают: до войны королевская охрана насчитывала шестьдесят человек. Теперь осталось лишь тридцать два. Нет, спохватилась я. Тридцать один, за вычетом Мартина.

Установить надлежащую численность королевской охраны непросто. Если будет слишком много, двор перестанет доверять мне, боясь, что я обзаведусь персональной армией. У меня же охраны было слишком мало. Это делало меня слабой, уязвимой. И все это знали.

Я сказала мажордому, что готова постепенно возвращаться к своим обязанностям. Первое, чем я хотела заняться, — недавняя волна беспорядков в городе, но он настоял, чтобы я сначала приняла поклонников, начиная с конде Тристана из Сельварики. Конде прибыл на праздник Освобождения, который должен был состояться через неделю, и одолевал мажордома просьбами о моей аудиенции.

Я согласилась встретиться с ним утром, сказав себе, что все остальное может подождать до завтра, и мажордом вздохнул с облегчением.

Я встала рано, пока Мара еще спала, и сидя на стульчике, ждала, пока Химена уложит мне волосы в сложную прическу. Я подняла пряди волос с шеи, чтобы она застегнула сзади сапфировое ожерелье, которое я унаследовала от королевы Розауры, — когда она сказала:

— Вы очень взволнованны и растерянны сегодня.

Я не заметила растерянности, но действительно поджилки у меня слегка тряслись.

— Да, — признала я. Она застегнула ожерелье, и я опустила волосы. Наши глаза встретились в зеркале. — Ах, Химена, появление анимагов, покушение — все это сильно ослабило мое положение.

— Да, — согласилась она.

— Насколько я понимаю, у меня сейчас в запасе два козыря: незанятое место в кворуме, на которое мечтает попасть каждый представитель знати в этой стране, и мое замужество. Моя страна разваливается. Я должна выбрать себе сильных союзников. Я не могу ошибиться!

— Три козыря, — сказала она.

— Три? Что ты имеешь в виду?

Она пристально посмотрела на меня взглядом, полным сочувствия.

— Гектор, второй по чину офицер в стране, уже обладает местом в кворуме. Он молод и красив. Он дружен с королевой. Он скромен, но принадлежит к знатному роду. В общем, он самый завидный жених в вашем королевстве. Выйдя замуж за него, вы получите массу преимуществ.

— Ах! — Я потрясенно смотрела на нее. — Да, конечно.

Почему мне это раньше не пришло в голову?

Раздался стук в дверь, и через секунду стражник объявил о приходе конде Эдуардо.

Я натянуто улыбнулась, когда он появился в атриуме. По крайней мере, это не генерал.

— Ах, ваше величество, я счастлив видеть вас в столь прекрасной форме!

У меня защекотало в носу от резкого запаха мирры, когда я подала ему руку и поцеловала его в щеку.

— Я чувствую себя хорошо и готова вернуться к своим обязанностям, — сказала я.

— Да, я слышал, что вы собираетесь сегодня принять поклонников. Я отменил ряд дел, чтобы прийти и поддержать вас во время этих визитов.

Я улыбалась так напряженно, что зубы сводило.

— Ах, ну что вы, ваша милость. Я не хочу отвлекать вас от важных дел.

Он только махнул рукой.

— Наше королевство отчаянно нуждается в стабильности. Возможно, это будет самое важное решение за все ваше правление. Конечно же, я буду рядом с вами. — Он положил мне руку на плечо и крепко сжал, похожий на обеспокоенного отца с морщинами на челе.

Но все во мне протестовало против его присутствия. Думай, Элиза!

Я почтительно склонила голову.

— В таком случае я благодарна за ваше присутствие и поддержку. — Лицо его заметно прояснилось. — Но мне надо сделать еще несколько приготовлений. Приходите в мой кабинет.

— Конечно, ваше величество. — Глаза его скользнули по моей фигуре, оценивая платье, волосы, ожерелье. — Вы ведь наденете корону?

— Я не собиралась…

— Важно, чтобы вы присутствовали на этих встречах с надлежащими символами королевской власти, вы так не считаете?

Я расстроилась, подумав о том, как у меня будет болеть голова к тому времени, когда мы прервемся на обед.

— Конечно, вы правы, ваша милость.

Он снисходительно улыбнулся.

— Скоро увидимся.

Он поклонился и вышел из комнаты.

Как только дверь за его спиной закрылась, я сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Я хочу, чтобы конде Эдуардо покинул мой кабинет как можно скорее.

— Я позабочусь об этом, дитя мое, — сказала Химена, и ее тихий голос прозвучал так уверенно, что я ни секунды не сомневалась: она выполнит обещание. — Мне нужно немного времени, так что вам придется сначала потерпеть его присутствие. Но я сделаю все, чтобы поскорее вызвать его.

— Спасибо.

Химена водрузила мне на голову корону, и она показалась мне тяжелой, как мельничный жернов. Я мечтала о том, чтобы заказать новую, что-нибудь небольшое, легкое и женственное. Но казна пуста, и новая корона была бы непростительной блажью, притом что я даже не могу позволить себе увеличить численность королевской охраны.

Химена воткнула в волосы шпильки по контуру короны, но это не помогало — корона постепенно съезжала вправо, пока не надавила мне на ухо.

— Ощущения, будто у меня выросли еще одни брови, — сказала я, пробуя наморщить лоб. Конечно же, корона съехала еще дальше, загнув мне край уха. Химена пристраивала ее до тех пор, пока она не села прочно на место. «Никаких резких движений головой», — сказала я себе, когда она сообщила, что я готова.

Я почти не пользовалась кабинетом после смерти Алехандро. Это была светлая комната, отделанная деревянными панелями, с двумя длинными окнами, заставленными растущими в горшках папоротниками. Я не чувствовала себя в ней как дома. Сидя за столом, я казалась себе самозванкой, играющей в королеву. Но все же в кабинете было лучше, чем в моем огромном гулком тронном зале с троном, на котором у меня всегда болела спина.

Гектор занял место у моего правого плеча, конде Эдуардо — у левого. Охранники выстроились у окон и дверей. Секретарь сел в углу за маленький столик, приготовившись записывать. Я видела только его макушку из-за кипы документов на столе. Я должна просмотреть и подписать их все. Я старалась не обращать внимания на эту кипу — надо было подумать о другом.

Сердце у меня тяжело билось в ожидании. Как должна королева говорить с поклонником? Когда я была принцессой Ороваля, я была толстой и одинокой и питала нездоровую склонность к пыльным рукописям. Желающие взять меня в жены тогда говорили не со мной, а с моим отцом.

Теперь я стала королевой, которая все решает сама. Каждому претенденту будет что-нибудь нужно — новый титул, расширение торговых возможностей, или, может быть, просто власть. И хотя они станут утверждать обратное, никому из них не буду нужна я сама.

Я не знала, как справиться с приличествующей случаю игрой флирта и намеков, которая всегда предшествует подобным соглашениям. И вообще как ориентироваться в этом лабиринте переговоров о замужестве. Я не хотела допускать ошибок и давать конде Эдуардо повод вмешиваться и помогать мне.

— Он идет, — сказал стражник.

Я выпрямилась на стуле, пытаясь выглядеть как королева.

Вошел толстый, как бочка, человек с редеющими волосами. Глаза выпучены, выражение решительное. Капельки пота блестели над его выступающей вперед верхней губой. Он низко поклонился.

— Ваше величество, — сказал конде Эдуардо мне на ухо. — Могу я представить лорда Лиано из Альтапальмы?

Я бросила на него хмурый взгляд. Я ожидала конде Тристана.

— Я взял на себя смелость внести небольшие изменения в ваше расписание, чтобы мы могли поприветствовать моего доброго друга, — объяснил Эдуардо. — Я знаю, как вы жаждете знакомства с северными лордами.

Я не знала, протестовать или притвориться благодарной. Неужели здесь, в Гойе, принято, чтобы каждый вносил изменения в расписание монарха?

Я заставила себя успокоиться и сказать:

— Добро пожаловать, лорд Лиано. Рада видеть вас.

Он выпрямился, но ничего не сказал. Неужели мне предстояло самой направлять беседу?

— Лорд Лиано будет править графством Альтапальма, пока его старший брат не произведет на свет сына, — вмешался Эдуардо. — Он благочестивый хранитель Святых Даров и увлеченный охотник.

— Дикие кабаны, — выпалил Лиано. — Я выиграл ежегодный турнир три года подряд.

Я все смотрела на его мокрую верхнюю губу.

— О. Это… впечатляет, — сказала я.

Он всем телом подался вперед.

— И я снимаю с кабанов шкуры! Мои кожи настолько мягкие, что из них можно шить одеяние для верховой езды даже для знатных дам. Я сам делаю все охотничье оружие. И… — Он гордо выпрямился. — Я почетный член Общества защиты кабанов как домашних животных.

— Как изысканно, — пробормотала я, порядком изумленная услышанным. Я не могла выйти замуж за этого человека. Никогда. Даже для спасения моей страны. Лучше уж отречься.

Кто-то постучал в дверь, и лорд Лиано подпрыгнул.

Охранник открыл дверь. После краткой приглушенной беседы он сказал:

— Простите меня, лорд-конде Эдуардо, но вашу милость просят по срочной надобности. Это связано с письмом из дома.

Эдуардо побледнел. Он быстро извинился и поспешил к двери. Я наконец вздохнула спокойно. Спасибо, Химена.

Я снова повернулась к лорду Лиано.

— Я вынуждена прервать нашу встречу, милорд. Боюсь, мой дорогой друг конде чрезмерно поспешил, пригласив вас, — через минуту у меня назначена другая встреча.

Выражение его лица стало трагическим, как у ребенка, у которого отняли любимое лакомство, и я поспешно добавила:

— Но я буду счастлива обсудить с вами… охоту на кабанов в следующий раз. Вы останетесь в городе до праздника Освобождения?

Он поклонился.

— Конечно, ваше величество.

— В таком случае мы скоро встретимся с вами.

Когда он ушел, я повернулась к Гектору, изо всех сил сдерживавшему смех.

— Я не могу, Гектор. Только не за него.

— Вы достойны лучшего, — согласился он.

Снова раздался стук, снова негромкий разговор, и охранник распахнул дверь перед конде Тристаном.

Маленький человечек с пышными рукавами и в шляпе с плюмажем появился в дверях и отвесил размашистый поклон. Я уже собиралась поприветствовать его, когда он возвестил:

— Представляю вам его милость конде Тристана, искусного наездника, воина и гордость Сельварики.

Ах, значит, это просто герольд.

Он отошел в сторону, и в дверях показался другой человек. Он был среднего роста и телосложения и двигался с нарочитой грацией танцора. Его черты показались мне слишком тонкими, чтоб его можно было назвать красивым, а черные волосы, вьющиеся на затылке, — слишком ухоженными, но глаза его светились умом и теплотой. Он оказался моложе, чем я думала. Я с удивлением обнаружила, что улыбаюсь ему столь же смущенно, как и он мне.

Он поклонился, выпрямился, устремил на меня пристальный взгляд.

— Здравствуйте, — сказала я с запинкой. — Добро пожаловать.

— Спасибо. Э… ваше величество. Это… Вы… — Он печально покачал головой. — Простите. Обычно я более ясно выражаюсь. Просто вы гораздо прекраснее, чем я предполагал.

Я прищурилась, пытаясь определить степень его искренности. Боковым зрением я заметила, как Гектор переступил с ноги на ногу и скрестил руки на груди.

Я решила быть откровенной.

— Не будьте смешным, ваша милость. И вы и я знаем, что мой двор признал меня некрасивой.

Он решил ответить столь же искренне.

— Это правда. Ходят слухи о вашей полноте, склонности к неподобающим нарядам и опасной откровенности. — Он улыбнулся, показав ровные белые зубы. — В последнем я уже убедился.

— Уверяю вас, что относительно нарядов они также верны. Если бы не мои преданные служители, на мне были бы штаны для пустыни и туника из козьей шерсти.

— Я уверен, что в них вы выглядели бы очаровательно.

Я ждала, что он выскажется насчет слухов о моей полноте, и испытала легкое разочарование вместе с облегчением, когда этого не случилось.

Я не знала, о чем говорить дальше. Из угла до меня донесся скрип пера по пергаменту — это секретарь лихорадочно записывал каждое наше слово. Я представила себе, как он пишет: «…туника из козьей шерсти».

Голова уже болела от тяжести короны. Накопившееся раздражение давало о себе знать:

— Конде Тристан, почему вы здесь?

Он любезно изобразил волнение. Потом проговорил:

— Я надеялся, что мы лучше узнаем друг друга. Не секрет, что мой народ значительно выиграл бы, если бы я… вступил в союз… с вашим величеством. Но я не спешу. Я лишь предлагаю время от времени встречаться, чтобы понять, хорошо ли нам в обществе друг друга.

— Это все? Никаких просьб?

— Есть одна просьба.

Ну конечно, есть.

— Какая?

— На предстоящем празднике Освобождения могу ли я ангажировать вас на два танца?

О Боже, мне придется танцевать. Мне это не приходило в голову. Танцевала я ужасно.

Должно быть, ужас отразился на моем лице, потому что конде Тристан сделал шаг назад, в глазах мелькнула тревога.

— Простите меня, ваше величество. Может быть, я слишком забегаю вперед…

— Да, вы можете ангажировать меня. Но я собираюсь устроить испытание вашей преданности, наступая вам на ноги.

Глаза его весело блеснули.

— Буду с нетерпением ждать. Но вы увидите, что мне не так просто наступить на ногу.

Я велела себе устоять против его улыбки, хотя и не могла не признаться самой себе, что мне он понравился. Я сделала жест одному из охранников и сказала:

— Пожалуйста, проводите конде и его… — Герольда? Помощника? — …и его спутника обратно в их комнаты и убедитесь, что они ни в чем не нуждаются.

Если конде и был удручен таким завершением встречи, он этого не показал.

— Встретимся на празднике, ваше величество.

Он отвесил изысканный поклон. Его спутник сделал то же самое, и они вышли в сопровождении стражника.

После того как дверь за ними закрылась, Гектор сказал:

— Он подумал, что про ноги вы пошутили, — и мы обменялись быстрыми улыбками.

Секретарь записывал последнее замечание о встрече. Неужели он записывает каждое слово, произнесенное в этой комнате?

— Господин секретарь, — сказала я.

Он поднял глаза, не дописав строки. Кончик его носа был испачкан чернилами.

— Ваше величество?

— Я хочу пить. Принесите мне стакан воды, пожалуйста.

Он нахмурился, понимая, что я хочу отделаться от него, но вовремя спохватился и переменил выражение лица.

— Да, ваше величество.

Когда он ушел, я откинулась на спинку кресла и посмотрела на Гектора.

— Что вы думаете о конде? По крайней мере, лучше, чем Лиано, не правда ли? — Я потерла виски. От тяжести этой ужасной короны даже думать было трудно.

Взгляд Гектора, казалось, обратился на что-то внутри его, пока он обдумывал ответ. Мне всегда нравилось, как он будто перемалывает идеи у себя в голове. Он никогда не высказывается, пока не найдет точных слов.

Он сказал:

— Конде Тристан — первый в списке леди Геды, но, по-моему, это связано с его популярностью и обаянием, а не тем, что он лучше всех подходит. Сельварика — маленькое южное графство, состоящее по большей части из островов. Туда трудно добраться, оно малонаселенно. Я не уверен, что у конде есть что предложить вам. Мне кажется, вы достойны большего. Кроме того, и Эдуардо, и Луз-Мануэль говорили, что вам лучше выбрать кого-нибудь из северных графств.

Он сказал все это таким ровным голосом, будто читал статью в энциклопедии. Я опустила глаза.

— А что вы думаете о нем? — сказала я тихо. — Что он за человек, как вы считаете?

Прошла секунда. Я чувствовала, что он смотрит на меня, но не могла себя заставить встретиться с ним взглядом, и не сводила глаз со своих рук. Моя темная кожа резко контрастировала с голубым цветом платья. Ноготь на большом пальце был неровным из-за моей привычки его обкусывать. Надо было попросить Мару выровнять его.

Наконец он сказал:

— Он рано унаследовал престол, после того как его отец погиб из-за несчастного случая. Говорят, он умен и очарователен. Придворные дамы считают его привлекательным. Это все, что я знаю.

Голос его звучал так сдержанно, что я, подняв глаза, попыталась понять, что написано у него на лице. Это было непросто. Мы довольно долго смотрели друг на друга.

Надо было нарушить эту тишину, объяснить, и я сказала:

— Я знаю, что должна выйти замуж ради блага Гойя д’Арены, и мои собственные чувства тут не важны. Поэтому глупо надеяться… но я не могу не… Да, я надеюсь выйти за хорошего человека. Как Алехандро. Я знаю, он не любил меня, но он был моим другом. — Я вздохнула, и вздох был похож на всхлип.

В его глазах сверкнуло что-то — может быть, жалость, — и он взял меня за руку. Он провел большим пальцем по моей ладони и сказал хриплым шепотом:

— Во всей Гойя д’Арене не найдется человека, который был бы достаточно хорош для нашей королевы. Но если такой человек существует, мы найдем его. Я клянусь вам.

Я с трудом сглотнула.

— Спасибо.

Мажордом ворвался в кабинет без доклада. Гектор отпустил мою руку и замер.

— Ваше величество! — задыхался мажордом. — Он здесь. Ло Шето из Ям. Вы все еще хотите личной встречи с ним? По расписанию у вас дальше леди Геда. Я мог бы попросить ее подождать.

Я так резко вскочила, что корона не удержалась и сползла мне на брови. Я сняла ее и вздрогнула, дернув зацепившуюся прядь волос.

— Ло Шето пришел один? — От одного его имени меня била дрожь.

— Да, ваше величество.

Я положила корону на край стола. Ну почему я недостаточно сильна, чтобы носить ее?

— Тогда впустите его, — прошептала я.

Он поклонился и вышел.

— Приготовиться, — сказал Гектор стражникам, и каждый положил руку на рукоятку меча. Все взгляды устремились на дверь. С тихим металлическим лязгом Гектор проверил свои кинжалы в манжетах. Умный выбор, притом что положение между моим столом и стеной не позволило бы ему взмахнуть мечом.

Вошел мажордом и сказал строгим официальным голосом:

— Ваше величество, представляю вам Ло Шето из Ям.

В комнату проскользнул человек, очень высокий, в длинном черном плаще с капюшоном, бросавшим тень на его лицо. Он опустился на одно колено, наклонил голову и замер в ожидании.

— Встаньте, — сказала я, надеясь, что он не заметит дрожи в моем голосе. Я коснулась кончиком пальца своего амулета, надеясь ощутить тепло или холод — что угодно, чтобы понять, кто передо мной, друг или враг. Но я ничего не почувствовала.

Человек в капюшоне выпрямился.

— Снимите ваш капюшон.

Он поднял руку, и я поняла, раньше, чем он смахнул с головы капюшон — по бледной коже его руки, по нечеловеческой грации его движений, — что я увижу.

Глаза, зеленые как мох, мягкие, кошачьи черты лица, длинные до пояса волосы цвета золотистого меда.

За долю секунды мои стражники окружили его с обнаженными мечами в руках. Гектор встал передо мной, держа наготове кинжалы.

Человек, стоявший передо мной, выглядел как анимаг. У меня заныло плечо при воспоминании о том, как когти мага вонзились мне в кожу, — и я посмотрела на его руки, ожидая увидеть когти.

Ногти у него были обломанные и грязные, но совершенно не острые. И в отличие от нечеловечески идеальных анимагов, которых мне доводилось встречать, у него были морщины на лбу, полоска сухой потрескавшейся кожи на носу и усталые красные глаза. Не голубые. А волосы — не белые.

Значит, это был не маг. Я глубоко вздохнула, чувствуя облегчение.

И тем не менее один из инвирнов тайно жил в моем городе, возглавляя группу моих людей.

Мажордом остался стоять вне досягаемости мечей стражи, с изумлением глядя на существо, которое он только что мне представил. С самообладанием, удивившим меня саму, я сказала:

— Сейчас вернется мой секретарь. Пожалуйста, не впускайте его. И не говорите никому, даже леди Геде, с кем я сейчас беседую.

— Да, ваше величество. — Он удалился.

Я жестом велела одному из стражников закрыть и запереть дверь.

Инвирн спокойно приветствовал меня.

Я не знала, с чего начать, и сказала:

— Благодарю, что пришли.

— Ваше величество велели, я подчинился. — Он говорил как обычный человек, без тени нетерпеливого сокращения слов, характерного для анимагов.

— Ради чего инвирну подчиняться моим приказам?

— Я верный подданный вашего величества.

Непохоже.

— Ваше имя Ло Шето?

— Титул.

— Много инвирнов носят титул ло шето? — осторожно спросила я.

— У нас больше шето, чем у вас конде.

Я не хотела называть его так. Ни за что.

— А как вас зовут?

— Мое имя на божественном языке означает «Тот, кто несется с ветром, могучий, как шторм».

Один из охранников фыркнул.

Он пожал плечами.

— Это обычное имя для инвирна. Но жители моей деревни называют меня Шторм.

— Ах да. Пожалуйста, объясните мне, почему вы живете в пещере под Ямами.

— В Гойя д’Арену я прибыл впервые как посол. Я несколько лет служил при дворе короля Алехандро. Когда началась война, я решил, что мне необходимо спрятаться.

Первое легко проверить.

— Гектор, вы узнаете этого человека?

Гектор смотрел на него, прищурив глаза.

— Нет. Ну, может быть.

— Может быть?

— Это мог быть он. Есть сходство. У человека, которого я помню, волосы были темнее.

— Понятно. — Я сжала губы, напряженно думая. Я не могла по лицу инвирна отличить правду от лжи. — Вы называете себя моим верным подданным. Это больше похоже на измену, чем на попытку спрятаться.

— Вы правы, ваше величество. Я прячусь не от народа Гойи, а от моего собственного.

— Почему?

Лицо его ничего не выражало, когда он сказал:

— Я проиграл, как вы понимаете. После нескольких лет борьбы за порты мне нечего было предъявить в качестве результата. Я должен был поплатиться жизнью, и мне пришлось выбирать: вернуться с позором домой и ждать казни или обрести новый дом здесь.

— Непростой выбор.

— Мои соплеменники обычно предпочитают благородную смерть. Я жалок в своем желании жить, несмотря на стыд поражения.

Я вздрогнула, вспомнив, с каким рвением сжег себя анимаг на вершине амфитеатра. И как еще раньше десятки инвирнов с готовностью шли под нож анимагов, как их кровь уходила в песок, питая магический огонь, который чуть не сжег наш город дотла. Неужели все они верили, что идут на благородную смерть?

Гектор спросил:

— Почему вы не просили защиты? Король обеспечил бы ее вам.

— Ваш король не мог защитить меня. Мне нужно было полностью исчезнуть. — Шторм впервые улыбнулся — медленной едкой усмешкой, от которой у меня мурашки побежали по коже. — Вы ведь понимаете? Ваш город кишит шпионами инвирнов.

Стражники изумленно переглянулись.

Я сделала глубокий вдох, чтобы сохранить спокойствие. Хотя сердце у меня бешено колотилось, я беззаботно махнула рукой и сказала:

— Шпионы есть всегда и везде. У моего собственного отца короля Хицедара Оровальского несколько шпионов при моем собственном дворе.

Шторм сказал:

— Ваше величество, их сотни. И живут они здесь, в городе.

— Это инвирны, как вы? Или граждане Гойи, предавшие нас?

— И те, и другие.

Гектор сказал:

— Мы узнали бы инвирнов среди нас.

Он лишь пожал плечами, глядя прямо перед собой, будто ему стало скучно.

Я подалась вперед.

— Ведь так, Шторм? Мы узнали бы их?

На его лице появилось самодовольное выражение.

— Все вы, жители Гойи и Ороваля, похожи друг на друга с вашей грязной кожей, темными волосами и глазами цвета древесной трухи. Вы как черные крысы на песке. Но инвирны — яркие люди, они разные и их много, как звезд на небе. Среди нас трудно найти тех, кто похож на вас, но найти можно. Достаточно, чтобы сделать шпионов.

— Вы называете себя моим верным подданным, а сами говорите так, будто презираете мой народ, — надо было разозлиться сильнее, но меня заворожило его полное пренебрежение приличиями.

— Вы презренный народ. Я верен по необходимости — не по любви.

Казалось странным, что он даже не пытается подольститься.

— Трудно поверить, что вы не смогли добиться дипломатического успеха при дворе моего мужа при всем вашем очаровании.

Он понимающе кивнул.

— Это сарказм, который так нравится вашему народу. Когда говорят одно, а имеют в виду другое. Инвирны для этого слишком высоко ценят правду, в соответствии с божьей волей.

У меня не было ни времени, ни желания пускаться в теоретические споры, и я пропустила это мимо ушей.

— Анимаг, который сжег себя заживо… вы, конечно слышали об этом?

Он кивнул.

— За две недели все успели об этом услышать.

— Вы знали его? Вы знали, что это случится?

— Нет и нет. Но случившееся меня не удивило. Анимаги любят такие представления.

— Это вы пытались убить меня?

Он и глазом не моргнул.

— Нет.

— Если вашей жизни угрожает такая серьезная опасность, почему вы ответили на мой вызов?

Губы его изогнулись в злобной усмешке.

— Я пришел предостеречь вас, моя королева. Я подумал, что вы воспримете предостережение с большим вниманием, если оно будет исходить от меня, а не от невежественных нищих обитателей Ям.

В этом он, вероятно, был прав.

— И что же это за предостережение?

— Вам угрожает смертельная опасность, ваше величество. Я видел знаки, и знаю, что инвирны разыграют новое действо. Скоро. Но на этот раз не будет армии, против которой нужно защищаться. На этот раз они придут как духи в ночи, и вы не почуете опасности, пока не будет слишком поздно.

Анимаг говорил теми же словами. Я подавила приступ паники.

— Зачем? Зачем предостерегать меня?

— Мне нравится моя жизнь. Моя секретная деревня приносит неплохой доход. Люди, которые мне подчиняются, тупы и грязны, но относятся ко мне с уважением, даже поклонением. Все мои нужды удовлетворяются. Я хотел бы, чтобы все оставалось как есть, и я знаю, что стабильность в Бризадульче сохранится, если вы останетесь у власти и будете знать об угрозе инвирнов.

Гектор подался вперед, ноздри его раздувались, лицо было напряжено. Я никогда не видела его таким злым.

— Инвирны убедятся, что Элизу очень трудно убить, — сказал он, взмахнув кинжалами.

Шторм рассмеялся, смех прозвучал резко, как звон разбитого стекла.

— Я разве говорил об убийстве? Кажется, нет. Инвирнам она нужна живой. Хотя уверяю вас, что если бы один из бесчисленных шпионов-инвирнов добрался до нее, она мечтала бы о смерти.

Я уже ненавидела этого человека.

— Аудиенция окончена, — выпалила я. — Уведите его в тюремную башню.

Стражники схватили его и развернули в двери.

— Арест для меня означает смерть, ваше величество, — крикнул он через плечо. — А когда инвирны найдут меня и убьют, вы больше ничего не узнаете. Я знаю, что вы любопытны. В том, что касается нас. И наших планов относительно штуки у вас в животе.

— Стойте! — сказала я, и стражники отпустили его. — А если я позволю вам вернуться в деревню?

— Приходите в любое время и спрашивайте о чем угодно. Как я уже говорил, я ваш верный подданный. С моей стороны вам ничто не угрожает.

Я притворилась, что раздумываю.

— Можете идти. Но, Шторм, в соответствии с божьей волей, буду с вами откровенна: я надеюсь, вы дадите мне повод убить вас.

Что-то мелькнуло на его лице. Я надеялась, что это страх. Он поклонился.

— До встречи, ваше величество. Будьте осторожны.

Стражники расступились. Он надел капюшон и выскользнул из комнаты.

Я прошептала стражникам:

— Идите за ним.

Они кивнули, подождали несколько секунд, а потом один из них вышел за дверь.

— Ну вот, — сказал Гектор, убирая кинжалы в ножны. — Это действительно бывший посол, несмотря на другой цвет волос. Я помню, он был чрезвычайно неприятным человеком.

— Навязчивая идея собственного превосходства. Анимаги, которые мне встречались, были такими же.

Он скрестил руки и прислонился к столу.

— Вы могли бы просто объявить, что он здесь. Если он сказал правду, его же народ позаботится о нем.

При виде Гектора в такой расслабленной позе я тоже расслабилась. Я вздохнула и сказала:

— Я рада, что вы были здесь, Гектор. Признаю, что он ужасен.

От его усмешки у меня побежали мурашки, и это было приятно.

— Вы подавили его, как опытный воин, — сказал он.

— Только благодаря вашим кинжалам у меня за спиной.

— Всегда готов.

— Думаете, он говорил правду? О шпионах? О том, почему хотел предостеречь меня?

Гектор пожал плечами.

— Мы с Алехандро пришли к выводу, что инвирны не умеют лгать. Они скорее будут молчать и откажутся отвечать, чем солгут. Но в одном он ошибся. Кто-то хотел вашей смерти, о чем свидетельствуют ваши раны.

Мои пальцы потянулись к амулету. А потом к тому месту, где под сорочкой была рана. Сорочка была достаточно тонкой, чтобы я почувствовала шрам. Мне в голову пришла новая мысль, и я удивленно вздрогнула.

— Что такое?

— Гектор, что, если это не была попытка убийства? Это возможно? Что, если кто-то хотел захватить меня живой?

Зрачки его темных глаз заметались на секунду, пока он переваривал эту мысль. Не глядя на меня, он сказал оставшемуся в кабинете стражнику:

— Лукас, выйдите и ждите в коридоре.

— Да, милорд, — ответил тот. Дверь открылась и закрылась за ним.

Мы с Гектором остались одни.