Корона из роз, или Дорога домой

Выход есть

— Ты еще предложи прикопать, — рассмеялся Киих, посматривая на пытавшуюся сохранить серьезность Мэл. Глаза прищурил, пытается не засмеяться в голос.

— Так он восьмая роза в ее короне, — отпуская Мэл и горько вздыхая, ответил Герард. И сейчас вид у него был — ну точь в точь обиженный, губы надул, брови поднял, глазки закатил. А Мэл тихонько смеялась, видя, как изменилось лицо Питера, как сдвинулись брови Яна, как раскрыл свои изумрудные глаза Анн. Хенол и Дазан прятали улыбки в кулаках, и отворачивались.

— А у тебя разносторонние вкусы моя королева, — Питер все никак не мог отойти от услышанного и не выдержал первым. Анн же присаживался перед Хананом, пытаясь его рассмотреть.

— Это ведь Ханан! — воскликнула Сицилия, расталкивая мужчин и присаживаясь перед ним на корточки. — Я видела его рядом с Теффаной, он ее фаворит, — Сицилия подняла голову к Мэл и даже бровки приподняла, глазки раскрыла, пытаясь понять, кем же он приходится Мэлисенте, и в ее взгляде было и не понимание и удивление и презрение.

— А, так это у него разносторонние вкусы? Тогда точно надо прикопать, — слова Яна, нависавшего над лежащим Ханном, произвели эффект разорвавшейся бомбы в их маленькой пещерке. Теперь все мужчины смотрели на Мэл, а она пыталась всех успокоить и главное не заплакать от плачевности данной ситуации. Ну как им всем объяснить, что Ханан уже давно не фаворит Теффаны, а ее роза, самая дорогая и любимая роза из всех. Но лучше вот это, точно не говорить.

— У него роза на плече, он был в ее свите, но теперь он восьмая роза в моей короне. Так что убивать мы никого не будем и прикапывать тоже, а вытащим его на свежий воздух, — начала она командовать. — Анн, что это за место?

— Путеводная звезда нашел выход? — позади всех послышался тихий голос Рады, которая сидела, прислонившись к стене, и смотрела на свои руки. Она медленно перебирала в воздухе пальчиками, рассматривая их, то приближая, то отдаляя от своих глаз.

— Рада? Ты видишь? — Сицилия удивленно наблюдала за девушкой, а Рада кивнула, так и не отрывая взгляда от своих рук.

— Вижу, правда все в тумане, но я вижу вас, размытыми, но вижу, если приблизить к лицу достаточно близко, могу различать даже мелкие детали, — кивнула девушка и подняла глаза на Мэл. — Я вижу тебя.

— Отлично, тогда берем прикопанного, — Мэл плюнула, — тьфу закопанного, а запутали совсем, — вокруг послышался смех, мужчины переглядывались, а женщины прятали улыбки, — забираем нашу провидицу и все идем на воздух.

Теффана ждала, слишком долго ждала. Долго тянется уже пятый месяц, с тех пор, когда пропала Мэлисента в горах Ихъен. Пять месяцев она просто наблюдала, как жизнь проносится мимо нее и медленно угасала. Жить в роскошном дворце и замещать королеву — тяжелая ноша. Хорошо, что рядом есть Таура, да и Тайи, хороший управляющий, который снимал многие вопросы, даже не посвящая в них ее.

«Если ты жива Мэлисента, то должна найти выход» — Теффана спряталась в глубине кресла и закрыла глаза. Воспоминания такой долгой жизни не хотели отпускать, поглощая и заставляя сердце плакать от обиды. — «Такая долгая жизнь и такая одинокая». В ее жизни было так много мужчин, но любила она всю свою жизнь лишь одного, того, кого сама же и убила. — «Уже так поздно об этом сожалеть… Тауре нравится Тайи, надо отпустить девочку. Пусть живет так, как хочет. Может у нее жизнь будет счастливее моей?»

А в дверях комнаты стояла Таура, золотые волосы шелковым ковром струились по плечам, тонкие ладошки лежат на животе, а взгляд золотых глаз печален: «Мама, ты так постарела. Мэлисента вернись побыстрее, иначе я потеряю не только матушку, но и Тайи. Все становится таким сложным», — она обернулась, слушая тихий, но строгий голос молодого человека, который отчитывал казначея. — «Он, с каждым днем все печальнее, строже. Срывается на слуг, все больше времени проводит в одиночестве и в смотровой башне. Если ты не вернешься в ближайшее время, мы отправимся тебя искать», — Таура кивнула как бы в ответ на свои мысли и повернулась к матери. Шелк ее золотого платья, будто лучик солнца, проскользнул в комнату и Теффана открыла глаза, глядя, как дочь присаживается на пуфик у ее ног: — Матушка?

— Таура! Я так рада, что ты осталась тогда, — протягивая к ней руку, сказала Теффана.

— Может, это было ошибкой?

— Нет, все идет своим чередом. Все идет так, как и должно быть.

— Опять загадки?

— Загадка вся наша жизнь. Мы ведь не знаем, что будет завтра. Завтра, может быть, рухнет небо, или встанут воды, или еще хуже, с небес сойдут на нашу землю боги, — Теффана провела рукой по ее щеке и улыбнулась. — Все идет своим чередом. Жизнь и смерть ходят всегда рядом. Знаешь — распусти гарем. Прими клятву у Тайи и живи мирной и счастливой жизнью. И дочка, прости меня. За все, прости.

Таура прижалась к ее руке щекой и заплакала: — Мама, я так хотела, чтобы ты меня услышала тогда. Я так хотела немного твоей любви.

— Я совершила ошибку, потому и прошу за нее прощения, — Теффана обхватила дочь за щеки и вытирая ее слезы, прошептала. — Потому прошу, живи так, как ты хочешь. Я больше не буду заставлять тебя жить по моим законам.

— Но Тайи не предлагал мне принести клятву. Вдруг он откажет?

— А ты спроси? Спроси сейчас, не завтра, а сейчас. Иди дочка, не стоит ждать лучшего времени, его может и не быть. Живите этим мгновеньем, и не трать время на пустые сомнения. Люби и пусть любят тебя, — перед Таурой была женщина с золотой короной волос на голове, но с печальным взглядом и таким добрым. Она не помнит уже такой свою матушку, но сейчас она была рада, что именно сейчас, она может сохранить эти мгновения в своей памяти.

Таура встала и оглянулась на дверь, за которой был тот, о ком она вздыхала по ночам, тот, кого тянуло к ней, но который боялся совершить проступок, за который умрет так и не попробовав вкуса ее губ. Ведь Тайи уже признавался ей в любви, но она испугалась: — Хорошо мама. Я пойду?

— Иди, дочка, — Теффана улыбнулась, впервые за всю ее жизнь ей стало легче. Впервые заболело сердце не от того, что она ошиблась, опять… А потому, что она сделала все правильно.