Корона страны невидимок

Глава 26

Лука принёс шкуру, и мальчики сели на лавку, прижавшись друг к другу плечами.

— Расскажи что-нибудь, — попросил Сенька. — Где ты был, кроме Лигеноса?

— Моё любимое место — Арток, — сказал Лука. — Мы с Никитой попали туда случайно, и наши мамы до сих пор не знают, что мы там были. Зато от отцов пришлось получить такую трёпку!

— Почему? — спросил Сенька, улыбнувшись. Он потихоньку щипал себя под шкурой, чтобы не заснуть.

— Это молодой мир, и людей там ещё нет. Там живут только рекиши.

— Какие ещё рекиши?

— Ну у вас были динозавры, а там рекиши. Они больше похожи на отряд кошачьих. Представляешь кошку с крыльями?

Сенька хихикнул:

— Нет. Что, и правда летают?

— В том числе, — кивнул Лука. — Внешне они такие красивые — глаз не отвести. Шёрстки пушистые — ярких цветов — голубые, зелёные, ярко-жёлтые, оранжевые…

— Врёшь, — не поверил Сенька. — Оранжевых кошек не бывает.

— Бывают же цветные попугаи, — возразил Лука.

— Ну ладно, — поразмыслив, решил Сенька. — Пусть будет оранжевая, даже прикольно. И что они, эти оранжевые, делают?

— Живут, — пожал плечами Лука. — Охотятся, растят потомство. Но мы-то с Никиткой совсем малые были, не знали, что они хищники. Приземлились на травке, а там резвятся три таких зелёненьких пушистых котёнка, мы и полезли гладить.

— И что? — с любопытством спросил Сенька.

— Рекиши сначала испугались, зашипели, а через пять минут мы уже с ними сдружились — лучше не бывает. Они ростом с маленьких тигрят, такие смешные, падают на спину, пузо своё подставляют, чтобы почесали. Гоняем мы с малышами по полянке, визжим, про время забыли. И только тогда опомнились, когда из зарослей мамаша выскочила. В зубах — симпатичный такой зверёк, только придушенный уже. Бросила добычу — и на нас. Лапами к земле прижала, а на детёнышей как рявкнет — те попрятались. Ну мы с Никиткой перетрусили, конечно, думали, сразу нас съест. Только взрослая рекиша, видно, любопытная оказалась. Она таких, как мы — без шерсти, — никогда не видела. Попримяла сначала, а потом выпустила, и смотрит, что мы делать будем. Рванём мы с Ником в разные стороны — она в один прыжок догонит — и к земле. А потом малышей начала охоте учить. Те, поросята, уж какие друзья с нами были, а тоже за матерью повторяют. Покусали нас хорошо, и если б не нашёл нас отец вовремя — думаю, съели бы совсем.

— Он их убил? — тихо спросил Сенька.

— Усыпил на время, — вздохнул Лука. — Все живы остались. Правда, попало мне от него немногим меньше, чем от рекишей.

— И мало попало! — раздался громовой голос за дверью, и дверь ощутимо дёрнулась.

— Папа! — Лука вскочил, и тут же полетел на пол, подсечённый Сенькой.

— Стой! — вскрикнул Сенька. — Это не твой отец, это они!

— Кто они? — оттолкнул Сеньку Лука. — Это мой отец, он всегда приходит на помощь.

Сенька, который умирал от страха, прислушиваясь к скрежету и шорохам за дверью, крепко держал друга.

— Он зовёт меня! Пусти! — Лука оттолкнул Сеньку и снова ринулся к двери, но на его пути встал на задние лапки малыш Тис. Сенька вдруг испугался, что одурманенный туманом, ползущим из тёмных углов, Лука сейчас просто растопчет тябиса, и бросился к нему на помощь. Но Лука вдруг остановился сам. Он зажал руками уши и замер.

— Уходи, — тихо прошептал мальчик. — Ты не мой отец. Уходи!

Он открыл глаза. За дверью скрипело и завывало. Эти звуки трудно было назвать человеческой речью, но Лука улавливал отдельные слова. И всё же наваждение медленно отступало.

Лука порывисто вздохнул и невесело улыбнулся своему тябису.

— Молодец, малыш. Не бойся. Иди ко мне, — он протянул Тису руку, и тот, пробежав по предплечью, лизнул мальчика в щёку.

— Ну вот, а ты только кусаться умеешь, — упрекнул Гиса Сенька.

Тябис взглянул на него виновато, и Сенька пожалел зверька, погладив Гиса по круглой голове.

— Долго мы не продержимся, — сказал Лука. — Ночь только началась.

— Что же делать? — Сенька полез в мешок, потрогал камень желаний. Тот был совсем холодным.

— Надо провести черту, — вдруг сказал Лука.

Сенька посмотрел на него непонимающе.

— Помнишь, как в «Вие»? Дверь для них — преграда, но мы сами можем её открыть. А черта поможет нам удержаться от соблазна.

— Там был круг, — сказал Сенька.

— Круг так круг, — согласился Лука и обернулся по сторонам в поисках мелка или уголька.

— Давай подожжём ложку, — предложил Сенька.

— Не жалко? — спросил Лука и улыбнулся, увидев гримасу друга.

Дерево не хотело загораться, но Лука был упрямым, и скоро ложка затрещала, добавив света к трепетному огоньку свечи. Темнота в углах сгустилась, а за окнами вновь тревожно зашуршало, завозилось, зловеще заскрежетало.

— Скорей! — попросил Сенька.

— Не бойся! — подбодрил Лука. — Они не смогут сюда войти.

Наконец чёрная линия замкнулась вокруг друзей.

— Ну и что? — недоверчиво спросил Сенька и перешагнул черту. — Не действует.

— Погоди, — Лука втащил его в круг. — Ещё не всё. Стой смирно.

И зашептал:

— Стою в кругу, шагнуть не могу. Ангел за спиной, зло передо мной. Нет злу пути, черты не перейти!

Свеча в руке Луки затрещала, почти погасла. Второй раз за эту страшную ночь Сенька почувствовал, как шевелятся волосы на его голове.

— Теперь ты, — сказал Лука, и Сенька, сбиваясь и обмирая, повторил заклинание.

Словно ледяной ветер, дохнула на мальчишек мгла. Огонёк свечи, защищённый ладонью Луки, заколебался, и призрачные тени поползли по стенам. Друзья стояли спина к спине, и только это живое тепло согревало их в выстуженной, ледяной комнате. В голове у мальчишек мутилось… Шелестящие, еле различимые голоса за дверью сплетали неразличимые фразы, звали, манили выйти из круга. Дверь тряслась, и засов громко бряцал. Сквозь мглу и морок ребята слышали воинственный писк тябисов, оставшихся возле двери охранять своих хозяев, и краем сознания понимали, что только этот писк да собственное сбивающееся дыхание были реальны. Всё остальное в этом гиблом месте навеяла им ночь.

К счастью, даже самые долгие ночи когда-нибудь кончаются. Утро пришло к замёрзшим мальчишкам с деловито попискивающими тябисами, вставшими на задние лапки у очерченного крута.

— Всё? — спросил Сенька. — Можно выходить? — он шагнул вперёд и наткнулся на невидимый барьер, — Ну чего ты ждёшь? Убирай защиту!

— Я… не знаю заклинания, — растерянно сказал Лука, безуспешно попытавшись дотянуться до черты, чтобы стереть её пальцем.

— Ты… шутишь? — с надеждой спросил Сенька.

— Да нет же, это заклинание мне рассказал Никита, у него мама… немного колдунья, Я думал, что силы черты пропадут утром.

— Ничего себе! — Сенька взглянул на тябисов, нетерпеливо ожидающих у черты. — А ну-ка, ребята, спасайте нас, — приказал он. — Тащите миллагу. Давай, давай, Гис! А ты чего стоишь, Тис! Помогите нам выйти!

Ребята, запертые в своём кругу, напряжённо наблюдали, как Гис скользнул в мешок и за пробку вытащил на свет бутылку с миллагой. Потом тябисы устроили небольшое представление, пока катили бутылку к черте, оградившей их хозяев. В другое время мальчишки посмеялись бы над тем, как зверьки пытались направить бутылку в нужное место и наконец, встав на задние лапы, покатили её как два заправских циркача. Но сейчас они могли только наблюдать, затаив дыхание, как крошки-тябисы справились-таки с заданием, и Гис, поднатужившись, выдернул пробку из бутылки с миллагой у самой черты. Лужица кислой, остро пахнущей жидкости разлилась, наползая на черту, а тябисы принялись скрести деревянный пол лапами, пока в этом месте черта не побледнела и не исчезла совсем.

Лука перевёл дыхание.

— Уф, наконец-то. Идём!

С некоторой опаской они сделали шаг за круг и, радостные, подхватили на руки гордых тябисов.

— Молодчина! — сказал Сенька, целуя пушистого зверька в нос, и тот заехал ему по щеке мокрой лапкой.

Лука засмеялся:

— Не приставай к Гису с нежностями. Давай-ка собираться и уносить отсюда ноги.

Повторять Сеньке не пришлось.