Корзно

Глава 613

Снова та же выгородка, где мы митрополита избирали.

Тут я те, вышеизложенные соображения о следствиях узаканивания ублюдков, Андрею и изложил. Он сперва пофыркивал, потом принялся губы жевать.

Забавно: большинство мужей добрых на Руси жуют бороды. У Андрея борода коротковата, он губы жуёт.

- Мда... Ну ты и зах...чил. Теперь по всей Руси Святой в каждом дому княжеском свары начнутся. Ко мне жалобщики побегут. Врать-ныть будут.

- Ай-яй-яй. Сочувствую-соболезную. Только говорил уже: хочешь покоя, тишины - сиди в Боголюбово и не высовывайся. Да и там тебя достанут. Жиздор до тебя два шага не дошёл.

- Как это?

- Шаг первый: смерть Ропака. Тогда смоленские в Новгород не лезут, Ромочка Благочестник смиренно и боголюбиво ложится под Жиздора. Шаг второй: Новгородские, Смоленские, Киевские, Волынские полки идут к тебе в гости. Хуже, чем ты с отцом в Кучково сходили. У тебя-то дочерей нынче в дому нет, хоть бы и посмертно, а замуж выдать некого.

- Так-то оно так. А может и нет. А свары будут во множестве.

- Да ладно тебе. Ты историю Гая Юлия Цезаря знаешь?

- К чему это?

- Гай - патриций из рода Юлиев. В Риме были аристократы - патриции, и народ - плебеи. Плебеи пахали землю, ходили на войну, а патриции заседали в сенате и принимали законы. Потом патриции обнаглели и принялись плебеев нагибать. Совершенно законным образом, поскольку закон - их. Плебеи возмутились, случились свары с жертвами. Сошлись на том, что все люди как люди, в смысле: сенаторы из патрициев. Но плебеи избирают из своих двух человек, трибуны называются, которые сидят в сенате, и как закон против плебеев - на него накладывают. Не просто так, а - вето.

- Слышал про такое. И что?

- Цезарь рвался в начальники. Избирался на всякие должности. Трибун - престижно, способствует продвижению. Но он патрици. В трибуны патрициев не берут. Тогда он нашёл человечка из знатного плебейского рода. У плебеев тоже была знать. И усыновился.

- Как?!

- По закону. Ихнему, римскому. Пошёл на выборы, стал трибуном, порулил маленько. Потом, он же патрицием остался - другие должности занимал. Это я к тому, брат, что заставив князей признавать ублюдков сыновьями, ты открываешь возможность следующего шага - усыновления.

- Да зачем же?!

- Тю. Прибегает к тебе, к примеру, кое-какой хан. "Ой, бьют меня". Просто помочь - ну, скажет спасибо. Баранов в подарок пришлёт. А если ты ему: крестись да усыновись, то он уже князь русский. И назад ему в поганство... коряво. Опять же, соседи бить придут, уже по измене вере предков и ихнему роду. Земля его, народ - Русь Святая. И когда ты его от напасти освободишь, то тебе решать: где тому новоявленному князю быть. То ли в прежнем улусе блох на кошме кормить, то ли рыбку на Белом море ловить.

***

Становление Государства Российского неразрывно связано с привлечением в русскую элиту туземных аристократий. Багратион, Милорадович, Барклай-де-Толли, множество татарских князей со времён Ивана III, Гедиминовичи...

Опыт предков надо применять. Вот один из вариантов.

***

- Замысловато.

- Само собой. К примеру, Остомысла галицкого ты нынешней новизной уже на свою сторону перетянул. У него сын от любовницы. Он спит и видит, чтобы сынку корзно дать. Одно дело если тот - "настасьич", отброс беспородный, другое - рюрикович. Полноправный, полнозаконный.

- Да уж. А всех остальных.... наоборот. Ладно. Надо что-то с Переяславлем делать. Перепёлка здесь, в Киеве сядет. В Переяславле у него два сына остаются. Оставались. Пока ты с этой... с семисословным установлением не влез. Володимиру - 12, Изяславу - 10. По "Уложению о князьях" им ехать ко мне в обучение. Братьев моих ты с Руси... настропалил. Так что, княжить в Переяславле некому. Кроме тебя. Удел - Мономахов, с деда-прадеда. Принимай княжение, братец.

Прямая отдача от корзна на моих плечах. Тут я должен от радости... воспарить. Но что-то мне не... не взлетается.

- А Всеволжск?

- А что Всеволжск? Пошлю туда кого-нибудь. Вон, Борьку наместником поставлю. Не велик городок, справится.

- "Борьку" - Жидиславича?

- Ну. И чего ты на него взъелся - не пойму.

- Нет.

Это то, чего нельзя делать. Прямого отказа Боголюбский не выносит. Ни в княжеском, ни в великокняжеском состоянии. Для него это - прямой сигнал к атаке.

В галоп! Руби! Насмерть!

В бешенство он впадает мгновенно.

Впал. Но вот какая беда: это не первое моё "нет" ему. Он уже знает, по личному опыту, что зарубить меня... не получится. Потолок в пытошном застенке низкий, Богородица против... Хрен знает почему, но не вытанцовывается. И стриптиза моего он сегодня не видел, есть у меня в рукаве "плевательница" или нет - не знает. Так что, кто к кому на отпевание придёт... возможны варианты. Бастия-покойничка уже закопали. Но в памяти - как живой.

Тогда - поговорим.

- Х-ха. То ты толкуешь, что всяк князь русский волю государеву должен исполнять, а то мне прекословишь. Что, Ванька, воровать вздумал?

- Не-а. Государь русский. Ты мелочь пропустил. Ты меня князем и братом назвал, и я это принял. И государем называю постоянно. Но присяги "почитать в отца место" - не приносил.

"Я тебя уважаю. Но пить не буду" - русская народная мудрость.

- Это дело недолгое. Пойдём в церковь - там и присягнёшь.

- Не-а. Мне в церковь нельзя, епитимья у меня.

"И дождь смывает все следы".

Чтобы мои грехи смыть - Великий Потоп нужен. Не дороговато ли встанет?

- Ты-ы! Велю митрополиту - даст опущение! Грехов твоих!

- Не-а. Отпущение - после покаяния. С этим - не ко мне.

Он - кипел. Побулькивал, побрызгивал и посвистывал. Как перелитый чайник. Ещё год назад, ещё полгода, столкнувшись с подобным неповиновением, выхватил бы меч и... и я не уверен, что сумел бы отбиться. Не убивать же его, в самом-то деле!

Но прошедшие месяцы... Ванька, конечно, молодец. Штурм, венчание, наречение, планы, караван... Фигня - не во мне дело. Ему пришлось за этот поход привыкнуть к множеству людей, которых невозможно зарубить. Не потому, что в доспехе - мечом-то своим вполне достанет, а потому что союзники. И как бы они противны не были, какую бы ахинею не несли, как бы не выёживались, хая и возражая, с ними надо договариваться. Какая бы сволочь лживая не была, вроде Мачечича, а рубить нельзя: брат. Рюрикович. В корзне.

Одев и меня в этот плащик, Андрей попал и в колею собственного мышления: "Родную кровь проливать - грех".

***

Дословно юридическая формула почти столетней давности звучит так:

"Боярин отвечает по делам своим - головой. Князь - уделом".

Мне "удел" в Русской земле никто не давал, я, по закону, по наследству его не получал. Я - Не-Русь. Отнимать силой... незаконно и больно.

Забавно: в древнерусской истории нет примера, чтобы князья присоединили к Руси другое государство.

Походов - множество. Святослав-Барс прошёлся по Северному Кавказу, Мономах с братаном в Чехии безобразничали, русские наёмники воевали на Крите. Креститель отодвинул границу от Киева, Долгорукий поставил Городок Радилов на Волге. Расширение территории есть. А захвата государств нет. Даже существенных их частей.

Один Святослав-Барс попытался отобрать у Византии Болгарию, перенести столицу в Доростол. И где он? - Плохо кончил. Черепушка его чашкой работает.

Всеволжск к нынешнему времени уже дорос до чего-то... сопредельного. Уже не просто курень лихих людей, не кудо лесовиков, а нечто... государственное. Побить-выжечь - примеры в русской традиции есть. А вот взять под себя...

Буду точен: разделение статуса и присяги не моё изобретение - со мной опыт всего нашего, знаете ли, человечества! Три сущности: титул, верность и владение - не жёстко, однозначно связаны, могут сочетаться в разных комбинациях.

Феодальная система на "Святой Руси" архаичнее Европейской. Герцог Нормандии - вассал французского короля. И сам - король английский. Как герцог - приносит сюзерену феодальную клятву, как король - сам себе сюзерен. Позже, веку к 17-ому, появятся персонажи, владеющие четырьмя сотнями ленов, полученных от полутора сотен сюзеренов разных уровней. Оммаж утратит смысл личных обязанностей, сохраняя свой первоначальный смысле - обязательств земельного владения:

- За баронство - клянусь. Верой и правдой. А за виконтство - извини, я другому пообещал. Так что, если меж вами война случиться, то... Клятва - дело святое. Какую-нибудь - исполню обязательно.

На Руси, что Святой, что Московской - такого нет, "второе гражданство" - не у нас.

Но мы пока даже до этого не дошли: у меня вообще нет лена, данного мне Боголюбским. Мы с ним братья, но не сюзерен с вассалом.

Да, младший брат должен слушаться старшего. Но Боголюбский сам в своей жизни это правило много раз нарушал. И, чисто между нами: я на восемь веков его старше. Так что, кто тут старший... Не говоря уж о моей приверженности к дерьмократии, либерастии, эмансипипизму и пофигизму.

***

- Хм... А другие князья русские, кто не присягнёт, и их, по-твоему, тронуть нельзя?

- Почему? Они ж на Руси сидят. А всей Руси - ты хозяин. А я - нет. Я - на Не-Руси.

Андрей думал, крутил в голове эту конструкцию.

Разрушение взаимно-однозначной связи: "русский князь - русская земля". Она-то и так уже не "взаимно однозначная": есть князья-изгои, безудельные, "русский князь" без "русской земли". Мой случай попадает в эту категорию. С маленьким невиданным прежде дополнением: земля-то есть. Но не "русская".

- Особого отношения к себе требуешь?

- Ага. Другого такого, как я... сам видишь.

Я манерно подёргал плечами, обращая внимание на корзно.

- Хм... Плащик-то отдай. Поносил и будя. Себе свой построишь. А мне этот дорог. Как память.

- Без проблем.

Я снял и отдал ему этот, столь важный для здешних жителей, символ. И продолжил. Вдумчиво. Выводя беседу из стиля "рано утром два барана повстречались у кичмана" к чему-то разумному.

- Ты подумал - как на такое отреагирует эмир булгарский? Меж вами уговорено, что Стрелка - земля ничейная, ни русская, ни булгарская. И тут ты туда Борьку... Да бог с ним, с эмиром, нехай злобствует. Но это ж явное нарушение вашего договора, это ж тебе - прямое бесчестье. Нет, Андрей, ты мне, конечно, брат. Но честь Государя Русского мне дороже.

Андрей хмыкнул. Фыркнул ноздрями. Как-то он этот аспект упустил.

Мужчины вообще, а в возрасте - особенно, имеют довольно узкое поле внимание. Не только поле видения, но и поле думанья. У Боголюбского этот диапазон значительно шире обычного. Но в последнее время на него свалилась необходимость размышлять одновременно о множестве проблем.

Одно дело прикидывать о чём шипят бояре в Ростове Великом, изредка вспоминая про Новгород, Рязань, Булгар. Другое - держать в мыслях дела от Роскилле до Иерусалима со всеми остановками. А уж Галич и Луцк, Переяславль и Чернигов - день каждый. Одно - сотня людей, которых он видел за день в Боголюбово, знакомых, понятных. Другое - тысячи здесь, малознакомых, незнакомых. Худо предсказуемых, часто враждебных. Когда всё, каждый шаг, нужно наперёд продумывать, просчитывать, взвешивать.

Мозгов не хватает.

Похоже на моё состояние в первое время после "вляпа" - слишком новая, непривычная обстановка. Только я рисковал, в случае ошибки, одной своей головой, а за ним тысячи жизней его людей.

Война с Булгарией это, прежде всего, война Залесья, война на его, Боголюбского, земле, там собирать рати, там держать людей, съедать хлеб, резать скот и тратить деньги. Ослабляя, тем самым, его позиции здесь, в Киеве, на Юге.

Мир на Волге сейчас для него особо ценен. Вот через два года, когда закончится перемирие и не будет "урона чести", когда, ежели бог даст, пригнём Новгород, придавим Волынь, соберём общерусское войско... Посмотрим. Нынче - тихохонько.

- Хм. А корзно твоё эмир вот так просто проглотит?

- Нет. Будет дёргаться. Но это дела разные. Суздальский воевода наместником на Стрелке - прямая измена, война. А чья родня где сидит-володеет... по-всякому бывает. Ещё. Эмир надеется меня в свою веру обратать. А об-басурманить не просто воеводу безродного, а князя, единокровного брата самого Русского Государя... славы куда больше. Думаю, подарков пришлёт. Почествует меня каким-нибудь байством. Или бекством.

- И ты примешь?! И веру, и халат дорогой?!

- Конечно! Я ж такой хозяйственный да запасливый! И халат парчовый, и шубу из чернобурок, и кинжал дамасский. И погремушку титула. Всё в дом, всё в дом. Кроме веры. Не щерься, брат, веры я никакой не приму.

Что "никакой" означает именно "никакой вообще"... А оно ему надо?

- Х-ха... Ласковое теля - двух маток сосёт?

- Ага. Точно.

Я весело улыбнулся, глядя в его сумрачное, недоверчивое лицо. И, снимая шутливость, снова вернулся к деловому тону:

- Всеволжск станет Русью. Когда Русь примет "Всеволжскую правду". А мы тут покудава только первые два шажка сделали: холопство отменили, да удельщину покачнули.

***

С законодательством на Руси всегда... специфически. Раз в сто лет или реже.

Нынешняя "Русская правда" - Ярослава Мудрого, начала 11 в., серьёзные исправления - Мономах, начало 12 в. Затем дырка в русской истории, общей и законодательства в частности.

"Иго, которого не было".

"Иго" сдохло - законы появились. Судебник Ивана III - конец 15 в. Хотя это не сколько УК, сколько ПК. Судебники Ивана IV Грозного, Алексея Михайловича Тишайшего. И снова дырка до Сперанского.

Понятно, что власть постоянно выплёвывала в мир что-то ну край необходимое. Потом пришлось несколько лет собирать всё это воедино, исключая взаимно противоречащее.

Сперанским к 1830 году составлено "Полное собрание законов Российской империи" в 45 томах, в которое включены Законы, начиная с "Уложения" царя Алексея Михайловича (1649 г.) до конца царствования Александра I. В 1832 году изготовлен 15-томный "Действующий свод законов Российской империи". Разница по объёму - в три раза.

Чего стоит разобрать эту громадную свалку русского законодательства - правители понимали. На специальном заседании Госсовета в январе 1833 года, посвящённом выходу в свет первого издания Свода, Николай I, сняв с себя Андреевскую звезду, надел её на Сперанского.

***

- Ишь ты. Свой закон Святой Руси навязать хочешь?

- Нет. Твой, брат. Тебе здесь законы устанавливать. Править-то "Правду" уже надо. Да и "Устав" тоже. Я тебе своё посылал. Да ты, верно, и не посмотрел толком.

- Некогда было. А по простому? В чём разница?

- Ну-у... У меня нет холопства. Как ныне и на Руси стало. Мало вир...

- Как это? А как же? Головы рубишь?

- Не-а. Преступивший закон не откупается серебрушками, а частью жизни своей отрабатывает вину. В трудах праведных раскаивается и исправляется. Цель-то - не наказать и уж точно не мошну набить. Цель - исключить повторение.

А как иначе? Люди, приходящие ко мне, имущества не имеют. Бедные, новосёлы. То, что у них есть - я дал. Русский закон предлагает для неплатёжеспособного преступника или должника продажу в рабство. Куда-то, "за тридевять земель". Я наоборот - людей к себе приглашаю.

Рабства нет и остаётся только смертная казнь, что мне не по душе, и принудительный тяжёлый труд. Разница между новосёлом и преступником в этой части невелика: у обоих труд принудительный и тяжёлый. Другого просто нет. Конечно, и тяжесть, и продолжительность отличаются. Но главное отличие в "пред-рассудке": новосёл изначально считается "нормальным", преступник должен свою "нормальность" доказать.

Сходную технологию мы отработали ещё в Пердуновке, когда ко мне приходили то голяди, то беженцы, то "кусочники".

Ещё одна мелочь.

- И дай мне дозволение, коль я теперь князь русский, ставить в боярство по моему выбору.

- Хм... Ты ж сам! Сам толковал: каждый боярин лично присягает государю. На Руси быть только русским боярам. Не смоленским, владимирским, киевским. Новых бояр ставит Государь.

- Я сказал, да ты не понял. "На Руси - только русские бояре". Я - Не-Русь. Не дашь дозволения - я и сам шапки раздавать начну.

- А присягать мне?!

- Русские бояре - тебе, мои - мне.

- Хр-р-р... Сманить к себе людей хочешь?!

- Андрей, блин, окстись! Я только тем и занимаюсь, что людей сманиваю. Вся рвань да дрань да шелупонь ко мне бежит. Мы ж это с самого начала, ещё в Янине, установили. А вот бояре да подбоярышники - не идут. У меня клизмы всем ставят, вот они задницы и берегут. Нет, брат, у меня мои люди растут. Немного, но есть. Таких, кому шапка боярская уже к лицу.

- И кто ж таки?

- Иных ты знаешь. Чарджи, к примеру. Или вестовой мой Пантелеймон. Или скажешь - не герой?

- Мал ещё. Мда... Индо ладно. Хрен с тобой, ставь в бояре. В такие... нерусские.

На другой день мне привезли красивый пергамент с печатями вислыми, о том, что дозволяется князю Ивану сыну Юрьеву внуку Мономахову даровать, по своему усмотрению, боярство достойным людям, во вне Руси живущим.

Немедля явились к Андрею жалобщики, требуя "и себе тако же". Андрей обычно спрашивал:

- Ты где живёшь? А его люди - на не-Руси. Тебе чего, все смыслы разжевать да в рот положить?!

Народ выскакивал во двор и, надев шапку, чтобы освободить руки, принимался "сношать ёжиков", погружаясь в глубины "остроумия на лестнице":

- Дык воно оно чего... Хитровато заелдыривают. Хрен прос...шь без полведра. Ты прикинь: есть кое-какой аепа, ну, куренной. И вот ему дали шапку. Он теперь, типа, боярин. Типа, наш. Но не русский. Типа, не наш. Но и не ихний. Типа. Оху...ть. Эт оне эдак... с проворотом... Сильно замысловато...

***

Для знатоков.

"Оне" - множественное число женского рода. Но что поделать, если "они" (бояре русские) так говорят? Подразумевая инстинктивно исконно-посконную склонность женщин к хитрости, обману и тайным замыслам. Раз "замысловато", то... где-то недалече баба пробегала, хвостиком махнула... как Ева Адаму.

***

Вновь, в который уже раз, я использовал своё пограничное, "на лезвии", состояние. Не давая создаться определённости, однозначности. А раз не удаётся Ваньку-лысого однозначно нагнуть, не получается безальтернативно загрызть, то остаётся только прикармливать.

Нет, потом-то, с делами раскидаемся, с силами соберёмся...

"Потом". Меня интересовала не статика, не состояние, но динамика, процесс. Процессы. Букет гейзеров. Вновь, как когда-то ночью на замёрзшей Десне, чувствовал я в руках дрожащие вожжи летящей во мраке зимней ночи резвой тройки.

"Тройка мчится, тройка скачет,

Вьется пыль из-под копыт,

Колокольчик звонко плачет,

И хохочет, и звенит".

Похоже.

Русь разгоняется. Входит в широкую, летящую рысь коренник, болтаются по сторонам в галопе пристяжные. И я под дугой колокольцем. Звеню и ухахатываюсь. Только плакать мне некогда. А так - всё по жизни.

Буду точен: дозволение Боголюбского мне не обязательно. Печатаю же я без его соизволения деньги, имею войско, веду дипломатию с Булгаром и Саксином. Мог бы и шапки давать. Но вводя во Всеволжске ту же семиуровневую сословную систему, что и на "Святой Руси", я использую авторитет княжеского награждения. И прежний, и нынешний, "от Государя".

Со временем Всеволжск присоединится к "Святой Руси". Тогда и формируемое мною боярство легче войдёт в состав общерусской элиты.

Беседа так просто не закончилась. Ну не мог я пройти мимо наезда на меня!

- Ты, брат, про Борьку своего вспомнил.

- И чего?

- Он тебе здесь сильно нужен? Пошли-ка его в Белозерье. От новгородских воров отбиваться.

- Каких воров? В Новгороде в эту зиму голод. Не вылезут они никуда.

- Вылезут. Как кошка на окошко. Солнышко пригреет и полезут. Есть там такой Даньслав. Он Смоленских да Полоцких обманул, сюда к Жиздору добрался, обратно новгородцам князя притащил. Лихой муж. Ты прав: новгородцам после голодной зимы время надо оклематься. Но нынче-то ни твоих, ни смоленских, ни полоцких ратей у их граней нет. Все здесь. Пока доберутся - есть чуток времени. А небольшим отрядом ударить... его и собирать недолго.

Андрей снова попытался "высосать" меня взором.

- Откуда узнал? Для доброхотов ещё рано. Или... "свиток кожаный"?

Напряжённый, недоверчивый тон. Давай, Ванюша, попророчествуй. А мы нюхать будем: не пахнуло ли серой?

На пророкизм надеяться не надо: я уже столько на "Святой Руси" наворотил, что верить "предсказаниям" по русским летописям... Им-то и так...

- Тю. "Узнал". Я - не узнал, я так думаю. Полезут новгородцы малым отрядом от Ладоги на восток. Данников твоих пощипать, пока суздальские рати здесь сидят. А коль им отпора не будет, повторят. Глубже да жёстче. К Белоозеру. Я бы так сделал.

Андрей сосредоточенно думал. Перебирал пальцами по своему "царскому" посоху. Вскинул на меня глаза:

- Ну, предположим. Хотя вряд ли. Пока с Онеги лёд сойдёт... Но Даньслав, бают, и верно, шустёр. Может. Малым ватажком. Ага. И на что там старший боярин суздальского наряду Борис Жидиславич? Он что, шапкой своей воров поразгоняет? А воев ему не дать - распутица, вот недели через две-три...

Ладожское вскрывается в конце марта, Онежское почти на месяц позже. Идти к Белоозеру надо через оба. Раньше мая новгородцы не смогут. Но боярин - здесь. Пока он туда доберётся...

- Боярин со слугами, сам трет-пят, и по грязи доскочит. Там шапкой помашет. Мужичков тамошних построит, порядок наведёт, гавкнет-рявкнет, ворогов попугает. А после, глядишь, и дружины подойдут. Хоть спросить с кого будет.

Андрей задумался. После махнул рукой: "иди".

В чистом виде придворные интриги. Мне этот Борис ничего плохого не сделал, я вообще с ним едва знаком. Но воспоминания мои, весьма отрывочные... о русских летописях, которые тоже... дают, путём сравнительного анализа, что само по себе... предположение, явно ничем явно не обоснованное... о возможной, ныне или в будущем... измене. Кому-то... И я, на основании этого... мозго-болота, подставляю важного сановника.

Коварно подставляю. Предполагая, что он "работает" на новгородцев, сталкиваю "в лоб" с ними. В ситуации, которой у него в РИ не было: военный конфликт и он первое лицо. И спрос - с него.

На другой день Жидиславич с пятком слуг и десятком коней поскакал в грязь, в распутицу, в... туда.

Сразу скажу: Даньслав вылез. Пограбил местных жителей, набрал хабар да полон. И, увидев отсутствие противодействия - Жидиславич ничего полезного не сделал, полез второй раз на Белоозеро. Как лис в беззащитный курятник. Дело пришлось делать моим людям. От чего и образовалась немалая выгода. Две. О том после.