Глава 11 Призовая киска

Дело в том, что мне срочно необходимо найти котов. Обычно это не составляет никакого труда. Ведь я первоклассный сыщик с отличным нюхом, особенно в таких делах. Однако на этот раз у меня нет никакого желания попадать в ловушку ради жалкой кучки соплеменников.

Таинственная Карма предрекла резкое падение кошачьей популяции Лас-Вегаса. Питомник – слишком очевидное и банальное место для умерщвления котов, поэтому идти надо в другом направлении. Итак, в каких местах их встречается больше, чем нужно? Я совершил небольшую прогулку, что очень полезно для серых клеточек, однако пока не придумал ничего более подходящего, чем учреждение по перепродаже моих собратьев под странным названием «Кошачий мяу», чистого здания, куда стекаются потрепанные судьбой бродяги, подвергаемые впоследствии кастрации. Некоторые, после особо удачного… кхм… перевоплощения в приличных членов общества, заканчивают свою жизнь в витринах: не для продажи, конечно, а всего лишь для привлечения внимания к этому маленькому бизнесу.

Я первым признаю, что генофонд кошачьих более чем обширен, особенно если не вдаваться в цифры. И все же должны применяться какие-то разумные действия по определению того, от каких генов стоит избавляться, а какие нужно сохранять. Например, свои я не собираюсь ставить на эволюционной лестнице ниже, чем гены остальных представителей моего вида. Вообще-то, я подумывал о своем вкладе в общественное благосостояние путем, так сказать, щедрого пожертвования в один из тех банков, которые специализируются на предоставлении материала для выведения сверхвида. Такие умники, как я, крайне необходимы. Однако мир все еще полнится глупыми предрассудками в отношении ребят с темным прошлым.

Кошку делает природа, а не воспитание, говорю я вам. Эти изнеженные чистокровные киски не стоят и обломка моего когтя. Где и когда они демонстрировали свои способности к выживанию? Парней вроде Полуночника Луи становится все меньше и меньше, поэтому, простите мно мой французский, для окружающего меня деградирующего поколения – это то, что доктор прописал.

Кстати говоря, мне сегодня прямо-таки повезло. Я вернулся в «Серкл-ритц», в апартаменты моей маленькой куколки, и прилег на одно из излюбленных мест – на свеженький номер ежедневной газеты «Лас-Вегас сан» (еще до того, как мисс Темпл Барр успела прочитать его), а затем начал разминать свои передние конечности на «Спортивном разделе».

В процессе сих экзерсисов я случайно загнул угол страницы. Моим глазам предстал раздел объявлений про домашних «любимцев». И что же вы думаете рекламировалось чуть ли не на весь разворот? Очередное отвратительное шоу! Просто катастрофа для мне подобных: выставка породистых кошек в Кэшмен-конвеншн-центре. Вот, где можно будет найти уйму котов! Что если какой-нибудь умалишенный, или, возможно, террорист попытается что-нибудь взорвать? Такой сценарий заставил бы непонятные пророчества Кармы о смерти заиграть в новом свете.

Пришлось подняться и в ту же секунду отправиться на так ненавидимые мною шоу кошек. И пусть кто-нибудь посмеет сказать, что Полуночник Луи не отдает всего себя на благо общества.

Через час после принятия этого благородного решения я уже внутри Кэшмен-конвеншн-центра, припал к земле под массой пустых картонных коробок, в которых, судя по запаху, раньше держали пакеты с наполнителем для кошачьего туалета. Я не знаю ни одного своего соплеменника, которому нравился бы аромат травы с добавлением ментола, оставляемый на наших лапках сим продуктом.

Кто-то может подумать, что передовой образчик безудержной кошачести вроде меня – становится круче вареного яйца, когда дело доходит до срыва шоу кошек. Мне жаль разрушать подобные иллюзии, но это мероприятие, возможно, единственная тусовка, куда таким, как я, вход заказан. Наши дорогие киски слишком много стоят, чтобы их могли, например, нечаянно потерять. Следовательно, все присутствующие животные либо в клетках, либо на руках. Так как ни одно из вышеуказанных условий мне не подходит, придется вести себя, как Мистер Вселенная, чтобы встряхнуть это сонное котоцарство, не будучи брошенным в ближайшую темницу, т. е. укрепленную навороченными замками клетку с комфортабельным санузлом, расположенным чересчур близко для особы с таким превосходным обонянием, как я.

Итак, я выглядываю из-под коробки с наполнителем и выбираю направление движения. А уже через момент нахожу укрытие под столом регистрации, где пара здоровых ребят лихо расплачиваются за вход и таращат глаза на сливки сливок от мира кошек. Я всматриваюсь в лес ножек от столов с рядами и рядами обычных клеток, скрытых за драпировками, чтобы укрыть маленьких звездочек оперетты Гилберта и Салливана.

Но я пока еще в своем уме: эта вычурность не превращает клетку с сеткой из стальной проволоки в теплый уголок для Полуночника Луи.

Я решил начать свой допрос. Во временное затишье бесконечного потока проходящих мимо туфель, бросаюсь за драпировку, расправленную так, чтобы закрыть весь мусор под столом. Я содрогаюсь при виде целой корзины, набитой орудиями пыток: гребни, щетки, пудры и – мои заклятые враги – кусачки для когтей. Никто не приблизится ко мне с этими раздвижным резакам, пока я жив. Также я заметил некий странный прибор, который узнал только благодаря коротким пребываниям в кабинетах у ветеринаров: небольшое приспособление на батарейках со стальными зубами. Этим инструментом люди совершают чудовищные модификации над волосяным покровом своих «любимцев» – стригут их, точно садовые деревья. Так поступают с теми, у кого не было возможности каждодневно следить за своим внешним видом, и в итоге они превратились в жесткие мочалки. Если вы никогда не видели подрезанного кота, вы избежали огромного шока: большинство подобных мне выглядят в своих мехах гораздо лучше.

Так как я не хочу слишком долго находиться вблизи этих зловещих, так называемых, инструментов по уходу, я выползаю из-под скатерти и запрыгиваю на стол.

И тут сталкиваюсь морда к морде с самым странным морщинистым существом, которое я когда-либо видел: длинное, выгнутое тело цвета печеночного пюре. Я бы принял его за шарпея, мерзкого представителя собачьего вида, который выглядит так, словно сморщился при стирке. Судя по запаху, правда, это все-таки был кот.

При моем внезапном появлении он зашипел от неудовольствия. Это чувство было у нас взаимным. Казалось, что я смотрю в зеркало и вместо своего отражения вижу вампира. Если бы за этой страшной личиной скрывалась леди, я, возможно, и задержался. Но это точно был парень. Клянусь, за один взгляд на него уже стоило бы брать плату.

Я вернулся на прохладный цементный пол и преодолел двухметровое расстояния от скатерти к скатерти со своей обычной искусностью и практически сверхъестественной способностью избегать людских ног. Я же говорил, что мои гены самые выдающиеся!

Никогда не встречал так много необычных и странно-выглядящих представителей своего семейства. Люди на шоу тоже не казались подарочками, но, к счастью, вокруг было столько экстраординарных уродцев, что двуногие только и ловили каждый их чих и хлюпанье носом, перестав замечать обыкновенного кота увлеченного слежкой.

По правде говоря, я наткнулся-таки на одного обычного, правда, знаменитого соплеменника. Я остановился, чтобы восхититься желтой металлической именной табличкой на одной клетке, как вдруг встретился взглядом с ее обитателем, почти таким же огромным, как и я.

— Прославленный Морис, полагаю, — произнес я.

Он навострил уши.

— Откуда ты знаешь обо мне? — спросил он с горловым рыком.

— Я видел тебя по телевизору в рекламе. Эта штука, «Мням-ням-ням», — действительно хорошая?

— Неа, — протянул Морис, зевая. — Им приходится сдабривать ее тунцом, чтобы я выглядел так, словно ем ее. И кроме того, каждый раз, когда они снимают, «Мням-ням-ням» всегда наполовину испорчен.

Я сморщил нос, как будто учуял крысу:

— Вся эта котовасия перед камерой хоть нормально оплачивается?

— Возможно. Лучше спроси моего тренера.

— У тебя есть личный тренер? Зачем он? Голливудская жизнь заставила тебя забыть, как прыгать, смотреть и слушать?

— Слава, даже если она и не приносит счастья, — все же лучше, чем небытие.

— Ты тоже был в одном шаге от смерти? — спросил я, впечатлившись.

Далеко не все уличные коты, вроде нас, после всех своих злоключений стали сниматься в телевизионной рекламе.

— Вырвался из лап смерти, — заключил он скучающим тоном. — Моя автобиография продается в детском отделе чуть ли не в каждом книжном. Называется: «Морис. Удивительный кот», — он подул на свои когти – подстриженные, конечно – и принялся увлеченно их рассматривать.

При всей своей домашности, этот парень обожал работать на публику.

— До тебя не доходило никаких слухов о попытках учинить расправу над нашими собратьями?

— Какая бессмыслица! — воскликнул Морис, сильно сопя. — Мне сказали, что сейчас кошки гораздо популярнее собак. Зачем кому-то вредить нам?

— Ты слишком долго жил в комфорте, — отметил я, нахмурившись. — Приют для животных работает день и ночь, вытаскивая котов с края гибели, не говоря уже об огромных кусках металла, что так и норовят сбить тебя насмерть на улице (это я о машинах). На прежние страхи ты теперь смотришь свысока. А вспомни те времена, когда наша раса была связана с людьми, которых власти считали опасными.

Они учиняли охоты на ведьм, из-за которых миллионы наших предков отправлялись гореть на кострах.

— Древняя история, — прорычал мой собеседник.

Ему легко говорить: он не был черным. Принимая во внимание все эти средневековые ужасы, большая удача, что ребята, вроде меня, существуют до сих пор.

«Сладкая» жизнь сделала Мориса – готов поспорить, его настоящее имя Бутс или Таффи, что-нибудь простое – безразличным к социальным проблемам, он решил просто идти дальше по жизни, не оглядываясь. Но мне пришло в голову, что если какой-нибудь злодей и захочет навредить кошкам, он вряд ли решит начать со знаменитости типа Мориса. А если и так, я бы не стал останавливать этого преступника.

И все же, ответственность превыше справедливости. Теперь я держу путь мимо клеток, уворачиваясь от болтающих людей, их страшных металлических расчесок, и тут же натыкаюсь на странный слушок. Им поделилась со мной жеманная сиамская кошечка с манящими, по-детски голубыми глазами. Меня никогда особо не привлекал восточный тип – слишком тощие, чаще всего косоглазые, хвост петелькой и всегда чересчур темпераментные – но я все равно подошел ближе, чтобы посмотреть, как она нетерпеливо дубасит своим шоколадно-коричневым хвостом по решетке клетки.

— Какие новости, крепыш? — спросила она. Вблизи ее глаза уже не выглядели такими наивными. — Каким образом мачо, вроде тебя, оказался на нашем утреннике? Ты сбежал из секции «Домашние кошки»?

— Бастет, помилуй! — вырвалось у меня. Как представил такое, меня охватил настоящий шок. — Я лицо независимое.

— О, — продолжала она, выгибая спину возле своей решетки-гриль, — частный детектив. Выявляешь огрехи в генеалогии?

— Нет. Ищу убийц кошек.

После этой фразы ее зрачки сузились так, что они превратились в тончайшие вертикальные линии, куда даже нитку нельзя было бы просунуть. Зато оба глаза почти целиком заполнились чистейшей голубизной, в которую с удовольствием нырнул бы любой впечатлительный котик. Возможно, я несправедливо лишал сиамских собратьев возможности поучаствовать в беседе на тему «Давай узнаем друг друга получше». Но замысел по исправлению сложившейся ситуации довольно быстро и благополучно рухнул в моей голове.

Темный хвост завернулся в петлю.

— Поссслушшшай, — зашипела она дрожащим от страха голосом. — На одну из наших участниц кто-то напал. Кто-то жестокий, умело владеющий ножницами.

— Кому же так не повезло?

— Бирманской кошке по кличке Минуэт из «Селестиал санрайз». Я слышала, что бедняжка так расстроена, что едва поднимает голову от миски с водой.

— И где же теперь несчастная дама? Есть физические повреждения?

— Линия «Л», номера шестьдесят шесть и шестьдесят восемь. Лично мы, участники, думаем, что это связано с ее неплохими шансами на победу. Полагаем, что кто-то из владельцев ее соперников выжил из ума. Ты и сам знаешь, как далеко могут зайти разводчики.

Ее шоколадного цвета мордочка смотрела на меня очень серьезно.

— Действительно, — ответил я, спрыгивая с края стола на поверхность, которой так доверяют настоящие парни: холодный бетон.

Бирманская кошка была именно там, где и сказала сиа-мочка. К счастью, вокруг никого не было, и даже соседние клетки пустовали. Так что бедная малышка была теперь в полном моем распоряжении.

Не скажу, что я большой ценитель шикарных пород кошек, но никакого образования не потребовалось, чтобы понять одно: этому созданию не достает всего пары шерстинок до самой великолепной Кармы. Уверен, она была такой шесть тысяч волосков назад. Теперь куколка выглядит так, словно по ней проехалась газонокосилка – по позвоночнику и вокруг тонкой талии. Этот ирокез не сильно портил ее внешний вид, однако вогнал в сильнейшую депрессию. Несмотря на то, что я усиленно терся о ее клетку вперед-назад несколько секунд, она даже не приподняла свою понурую голову.

— Где все? — спросил я, наконец.

Она вздохнула и положила на передние лапки голову, довольно нелепую с двумя пушистыми рядами шерсти и лысой тропинкой по центру. Я постарался не смеяться, ведь прокол с внешностью разумеется, целая трагедия для этих участников шоу. На мой взгляд, бирманскую кошку просто неудачно подстригли.

— Не знаю, — в итоге ответила она. — Думаю, сейчас они как раз оценивают мою… мою… категорию, — последние слова она выплюнула.

— Кто это сделал?

— Не знаю, — повторила она. — Я мирно спала в своей надежной маленькой клетке, как вдруг кто-то вытащил меня. Сначала мне показалось, что это мамино мурлыканье. Такой был звук. Ну, ты знаешь, каким он может быть громким.

Я угрюмо кивнул. Мою дорогую маму вынудили оставить своего отпрыска и отправиться на прогулку на улицу, откуда она так и не вернулась. Мне не нравится вспоминать ранние годы своего детства, но все-таки иногда я вызываю в памяти времена, когда мамино мурлыканье означало безопасность.

— Наверное, мне дали… наркотики, — бирманская нахмурила свою светлую бровь, что было особенно заметно из-за существенного недостатка шерсти на теле. Думаю, она не хотела бы знать, что новая стрижка добавила ей возраста. А я не стремился оказаться тем, кто скажет ей об этом. — Я снова заснула, когда меня вернули на подушку. Больше ничего не знаю. А потом я услышала крик своей хозяйки.

— Как…

— Она громко выла. Кажется, это называется вскрик. Или визг? Как еще можно это описать?

— Я не имею в виду, на что был похож ее крик. Как зовут твою хозяйку?

— Она называет себя Пегги Вильгельм. Самое непривлекательное имя на свете. Она сейчас, должно быть, бродит у судейского стола, а меня оставила здесь… дрожать в одиночестве.

Я изучил американские горки вдоль ее оголенного позвоночника: абсолютно незащищенная плоть. Весна наступит скорее, чем она отрастит мало-мальски приличную стрижку. Хоть бирманская и чувствует себя ужасно, но жизни ее уже ничего не угрожает. Так что всю эту неприятность с машинкой для стрижки собак она сильно преувеличивает. После похлопываний по ее полуголому хвосту, с целью успокоить и поддержать, я снова опускаюсь на пол и удаляюсь.

Возможно, моя проблема в том, что я купился на болтовню Кармы. В конце концов, я только что встретил эту леди, и у меня нет никаких оснований доверять ей. В наши дни так легко предположить, что вот-вот случится что-то плохое. А вот что действительно непросто, так это понять, зачем неизвестная персона или персоны обкорнали выставочную кошку.

Мои размышления неожиданно прервал человеческий окрик: «Эй!»

Каким-то образом я понял, что являюсь объектом этого предупреждения. Я посмотрел вверх и заметил, что меня взял на мушку охранник. Я мог с уверенностью сказать, что это охранник, потому что на нем была форма и полная экипировка: значок, большой черный кожаный пояс, который топорщился смутно пугающими «инструментами». Человек мог бы, конечно, оказаться просто участником какого-нибудь марша, случайно забредшим на выставку, однако он столь быстро устремился в моем направлении, что я сильно засомневался в его мирных намерениях в отношении моей скромной персоны.

Я пустился в бегство по всей территории выставки, под скатертями, огибая коробки и корзинки зигзагом, который смутил бы даже швейную машинку «Зингер». Разумеется, проходы были забиты людьми, точнее – их ногами; и я молился, чтобы только не врезаться в них по невнимательности, не споткнуться и не полететь кубарем на неумолимо жесткий бетон, или того хуже – испугавшись аварии, спалиться.

Я решил найти себе временное укрытие, чтобы при первой же возможности выбраться из этой катавасии, и высмотрел на одном столе ряд клеток, последняя из которых была пустой, а дверца предусмотрительно приоткрытой. Я смешиваюсь с громкой толпой разводчиков, держащих лениво развалившихся персидских котов у них на руках. Вспархиваю на стол, точно бабочка, и бросаюсь в клетку, как песчанка в свой домик. Убегающий уличный кот, в отличие от породистой бирманки, никогда не сдастся.

Потом я принял естественную позу – на спине с поднятыми вверх лапами – надеясь, что меня не примут за дохлого.

Этого, однако, не случилось.

Надо мной забухтел чей-то голос, но я не открыл глаз – лучше не нарушать маскировку.

— Посмотри на этого! — произнес мужской голос. — Этот старый кот уже готов к послеобеденной сиесте.

Если хотите знать, это звучало как зависть.

— Какое имя на клетке? — зазвенел женский голос. Сквозь ресницы я увидел, как они наклонились, чтобы прочитать листок, прикрепленный к железному прутику. Во что я вляпался?

— Перси, — прочитал мужчина. — Странное имя для такого здорового лентяя.

Я сжался. Перси. Если бы мои ровесники на улице, не говоря уже о молодежи, услышали это слащавое имечко, они превратили бы мой хвост в фарш.

— Что ж. Это категория «домашних кошек». Породы перемешаны, допускаются все типы, — заметила женщина. — О, посмотри! Клетка даже не закрыта. Хозяева!

Она подтолкнула дверцу, и я послушно вздрогнул, когда та захлопнулась.

— Ты должна помнить, что эти люди всего лишь любители, — говорит ей мужчина. — Кто еще принес бы на шоу кота с избыточным весом?

Избыточным? Посмотрите, кто тут у нас вещает! Господин Пивной Живот! Но я подавил негодование. Иногда сыграть роль простака – лучший вариант. Когда они оба ушли прочь, я поднял голову, чтобы разведать обстановку.

Похоже, у меня были зрители – толпа людей собралась вокруг холодных, металлических стульев цвета какао с шоколадом. Таких полно во всех конференц-центрах. Между мной и моей публикой стоял длинный, пустой стол, который был больше похож на операционный, из какой-нибудь экспериментальной лаборатории. Только штуки с электрическими разрядами не хватало.

Очень скоро все происходящее стало совсем очевидным. Одна за одной кошек вынимали из клеток, относили на стол, где их досконально осматривали, ощупывали, пока мужчина – судья, как я понимаю – во всеуслышание выдавал свои заключения. И я вполне согласен, что очень даже подхожу по размерам для этого конкурса: вокруг меня собралась компания хилых, четырехкилограммовых дистрофиков, с усами настолько короткими и тонкими, что из них и паутину не сплетешь.

Наконец, настал и мой черед. Щеколда поднялась, и меня вынули из клетки.

— Какой тяжеловес, ребята! — сообщил судья-весельчак, ставя на стол четыре мои лапы. — Отличная блестящая шерсть, тем не менее, и содержится хорошо. Прекрасные белые усы.

И, наконец, капля дегтя:

— Это – Перси. Хозяину Перси стоит обратить внимание на диетический корм «Кошачье счастье», мы также советуем ему немного поупражняться.

Толпа взорвалась смехом, а я чуть не задохнулся, как хотел зарычать, но сдержался, чтобы не привлекать внимание. Хотя играть трусливую киску и противоречит моей сущности, но так лучше, чем вступать в полемику с судьей.

Мой экзаменатор похлопал меня по кончику хвоста, затем принялся шарить в каких-то бумагах:

— Несмотря на несколько запущенный внешний вид Перси, он – отличный образец: сильный, большой, мясистый кот, и поэтому получает высшую категорию.

Деликатные аплодисменты. Ладно, пьянчужки. Мой оглушительный успех явно не вызвал достаточного энтузиазма в этой невежественной толпе.

Я с триумфом возвращаюсь в клетку. Меня опять сажают за решетку. Подбегает воодушевленная женщина, чтобы закрепить розочку из голубой атласной ленты на фасад моей темницы.

Я лениво бью по этому безвкусному украшению лапой. Но голубые ленты не открывают замков. Не знаю, как буду теперь выбираться отсюда, понимаю только, что дезертир Перси уж точно мне не поможет. Очень скоро следующая партия участников поступит в клетки, и всем станет понятно, что Полуночник Луи, он же Перси, оказался не в том месте и не в то время.


Загрузка...