Кошачье шоу

Глава 27 Фигурная карта из прошлого

Это была сцена из английского детективного романа: важные особы собрались на еще большее важное событие – оглашение завещания.

Темпл плюхнула свой тощий зад на огромный, хорошо обитый стул, который наряду с остальными стоял рядом с таким уже знакомым столом отца Эрнандеса.

Она коснулась пола пальцами ног, которые выглядывали из открытых босоножек, чтобы как-то убить время и очередной раз полюбоваться аккуратными темно-синими лодочками от Шарля Журдана. Они были отделаны красным кантом, что, конечно, очень кстати в случае непреднамеренного убийства в деревенском домике, даже несмотря на то, что к ним нужны были – ох – светло-серые колготки в такой жаркий день. Мисс Барр с влажной «шпилькой» в доме священника. Ой.

Фактически, поводом, по которому они все собрались здесь вместе, было не только оглашение воли, хотя и ее содержимое прояснится именно теперь. Настоящая цель собрания, а также единственная причина, по которой ее, как и Мэтта, вообще пригласили, — вопрос относительно размещения котов мисс Тайлер, а вовсе не распределения ее средств.

Темпл подумала, что кабинет отца Эрнандеса располагает как раз нужным количеством стульев для всех собравшихся. Как удобно! Сестра Серафина присела на краешек своего неудобного стула для посетителей и слегка постукивала носочком в простой туфле. Будучи человеком действия, она не могла удержать себя от покашливаний и охов, которыми и награждала адвоката с регулярными интервалами. Для сравнительно молодого человека он был чересчур суетлив. Пегги Вильгельм оставила свои половинчатые очки на серебряной цепочке покоиться на своей пышной груди. От завещания она ничего не ожидала, и вообще не была готова к любопытным взглядам в ее сторону на этот счет.

Питер Бернс сел перед ними, используя свой бордовый портфель из телячьей кожи в качестве столика, положив его себе на колени и водрузив на него толстую пачку бумаги. Странно, но он казался нервным и как будто выжидающим чего-то. Адвокат переводил взгляд со священника на сестру, а потом и на Мэтта с Темпл. На последних он смотрел из-за своих круглых очков с явным неодобрением, словно вопрошая: «Что вы двое тут делаете?» Он даже ни разу не взглянул на Пегги Вильгельм, которой объявил, что она не фигурирует в завещании в качестве наследницы, и вообще будет впредь рассматриваться не более, чем монастырской сиделкой для кошек.

Темпл почувствовала прилив гнева из-за того, как несправедливо обошлись с Пегги. Она была Золушкой в этой сказке: слишком много работала и слишком мало получала в ответ, ни о чем не просила, разве что немного сажи и не брить ее кошек.

Отец Эрнандес выглядел ничтожно. Казалось, от любого даже самого легкого внезапного беспокойства черты лица его углублялись, становились более явными и словно врастали в череп, а под темными глазами появлялись круги. Было ощущение, что он сам вот-вот растворится в своей потаенной тревоге. Второе пришествие Макса.

Беспокойство. Ее тревожил Мэтт. Темпл взглянула на него, бесстрастного ровно настолько, насколько бился в истерике отец Эрнандес. Лед или неустойчивость. Темпл не могла решить, какая из сторон была нездоровее.

Но самой ей не о чем было волноваться. Она была свидетелем, но всего лишь человеческого безрассудства. Ее включили в группу присутствующих только потому, что она умоляла Мэтта позволить ей посмотреть, не прояснится ли что. Кроме всего прочего, кто-то же должен был разбавить скучную обувь присутствующих скандальной парой туфель: на ногах Мэтта были легкие мужские туфли на каучуковой подошве, у сестры Серафины – ее всегдашние скучные сестринские башмаки, на Пегги – изношенная пара сандалий «Фэморэл» с ортопедической подошвой, а адвокат носил коричневые оксфордские туфли с накладками в дырочку – и это в сентябре в Лас-Вегасе!

Темпл незаметно пошевелила лодыжкой, чтобы дать ноге отдохнуть, и мимолетно взглянула на искусно загнутый носок. Туфли были такими удобными, правда когда в них не нужно ходить. Возможно, не стоит ожидать, что духовное может притвориться в физическое.

Когда Бернс в тринадцатый раз прочистил горло, Темпл поставила ноги вместе и скромно поставила их на носках под стул.

— Я смею предположить, — сказал Бернс, — что вы все знаете: мисс Тайлер упоминала церковь Девы Марии Гваделупской в своем завещании.

Последовали воздержанные кивки головами.

— Каким числом датируется это завещание? — ни с того ни с сего спросила сестра Серафина. Между ее бровями, там, где заканчивались очки в оправе янтарного цвета, прорезалась вертикальная черточка.

Он деланно посмотрел в документ, чтобы удостовериться, хотя явно помнил число:

— Двенадцатым августа.

— И она решила не включать кошек?

— Очевидно, они ей надоели.

Теперь нахмурилась и Пегги Вильгельм. Мистер Бернс, несомненно, не был любителем кошек. Эти животные, как Клеопатра, — со временем интерес к ним не пропадает из-за их бесконечной многогранности.

— Я знала о ее завещании, — сказала она. — Тетя совершенно точно собиралась оставить им наследство.

— Сколько? — спросил отец Эрнандес.

— Двадцать пять тысяч.

— Возможно, я должен положить эту сумму на их… содержание или размещение где-то, — продолжил священник. — Уверен, она не хотела бы, чтобы их усыпили.

— Нет, — подтвердила с содроганием Пегги.

— До того, как вы передадите деньги кошкам, отец, — извинительным тоном предупредил Бернс, — я должен предупредить вас, что сбережения мисс Тайлер не оказались такими уж серьезными, как все того ожидали, включая ее саму. Она хранила денежные средства в ценных бумагах. Вы знаете, какие процентные ставки были на них последние годы.

На этот комментарий все присутствующие вздохнули, и тяжелее всех – отец Эрнандес. Это напомнило Темпл замечание Мэтта, что приходские священники часто больше беспокоились об административной составляющей своего долга, чем о самом богослужении.

Пегги Вильгельм снова насупилась:

— Тетя Бландина многое забывала, но она всячески намекала, что денег у нее много и на кошек, и на церковь – по крайней мере, так она говорила до того, как ее начал раздражать приход.

— Пожилые люди теряют хватку, — решительно заявил Бернс. — Адвокаты сталкиваются с этим все время. Возможно, я обнаружу еще какие-нибудь неожиданные источники дохода: у нее были записи и непонятные ключи, спрятанные в ящиках по всему дому в количестве, равном количеству ее кошек, — он бросил на отца Эрнандеса предупредительный взгляд. — Но я бы не стал считать цыплят, выражаясь финансовым языком, пока не сосчитал бы своих кошек. И не рассчитывал бы на большие деньги для этих котов.

— А что насчет преследований? — спросил Мэтт. — Они связаны с убийством мисс Тайлер?

Было видно, как при упоминании тех необъяснимых событий на лицах собравшихся появился ужас.

— Лейтенант Моллина подозревает убийство, — педантично ответил адвокат. — Но преследования могли быть скорее воображением пожилой мисс Тайлер.

— Но не Петр, — решительно заметила сестра Серафина. — И не телефонный друг сестры Марии Моники.

— Он все еще звонит? — спросила Темпл.

— Нет, — резко покачала головой сестра Серафина. — И это беспокоит меня куда больше, чем если бы он звонил.

Спросить почему, никто не удосужился. Серафина была еще одной старушкой, на которую нельзя было положиться из-за возраста, малозначащим лицом, комментирующим феноменальные события. Темпл вдруг заметила, что вцепилась ногтями в обитые тканью ручки ее здорового стула.

Почему звонки прекратились именно сейчас? Серафина что-то разгадала. Взгляд на спокойное – слишком спокойное – лицо Мэтта подтвердил, что он думал то же. Ужас, она начала прочитывать его отсутствие выразительности лучше, чем всякую экспрессию.

Также она начала догадываться, где он научился быть таким стоиком – в семинарии, где молодые люди должны были слушать и учиться, не сомневаясь в авторитетах.

— Это так странно, — сказала Пегги. — В итоге проигнорировать кошек, после стольких лет. Я чувствую себя обманутой, что так за ними ухаживала, в то время, как она совсем не беспокоилась…

— Но ты беспокоилась, — перебила Серафина с улыбкой.

Лицо Пегги оставалось тяжелым, потерянным. Она неуверенно кивнула:

— Тетя Бландина всегда говорила то, что думает. За это я ее уважала.

Молодой адвокат выразительно ударил белыми руками по подлокотникам своего стула.

— Еще слишком рано о чем-то говорить. Полиция еще ничего не установила. Возможно, я отыскал еще не все имеющиеся сбережения. Не падайте духом, — настаивал он с обнадеживающей улыбкой, которая сверкнула дурацкой металлической скобой на его передних зубах. — Может быть, провидение будет ответом для кошек. Совершенно точно, история из «Ревью джорнал» может помочь.

— История? — одновременно заголосили Пегги и Темпл.

Бернс выглядел опустошенным и немного измученным:

— Репортер слышал, что полиция рапортовала о котах, и как ходили слухи, что они могут стать наследниками. И я не вижу ничего плохого в том, чтобы разъяснить реальное положение вещей…

— Ох, — сестра Серафина редко выражала неприязнь, но сейчас был как раз такой случай: – Мистер Бернс, неужели вы не видите? Вы бросили все возможное силы по контролю животных вместе с ненадежной защитой их прав прямо на нас еще до того, как мы смогли подготовиться к этому.

Отец Эрнандес развернул свой большой стул спиной к столу и ко всем присутствующим.

Конференция была официально закончена, и практически безрезультатно.

Никто точно не знал, была ли мисс Тайлер убита, за исключением, может быть, Моллины, а она молчала.

Никто не знал, сколько денег отходило церкви, даже действующий адвокат.

Никто не знал, что делать со всеми этими кошками, если не считать толпы любителей и ненавистников кошек, которые непременно позаботятся о том, чтобы их личное мнение стало как можно более широко известно, когда вся эта история наконец станет достоянием общественности.

Темпл посмотрела на Мэтта, который посмотрел на нее.

Они должны были докопаться до сути, найти что-то. И начинать, очевидно, нужно – проклятье! — с Моллины и доказательства убийства.

— Будет лучше, если ты ей позвонишь, — сказал Мэтт, когда Темпл отвезла его обратно в «Серкл-ритц».

— Почему? Она ненавидит меня.

— Она тебя не ненавидит. Лейтенантам полиции запрещено ненавидеть. Но я не хочу, чтобы она тратила время на меня.

— Почему? Тебя не стоит подозревать?

— Я – ложный путь, когда надо раскрывать настоящее дело.

— Забавно, я тоже всегда думала, что ты – ложный путь. Он не обратил внимания на ее остроумное замечание и открыл дверь машины прямо в удушающую жару Лас-Вегаса. — Мне сегодня вечером на работу. Посмотрим, будут ли звонки еще от каких-нибудь пожилых леди. Смерть мисс Тайлер могла сподвигнуть преступника на дальнейшие действия.

— Или на то, чтобы остановиться, — сказала Темпл.

— Думаешь, это было частью всего… сценария?

— Сценария. Очень хорошо, мистер Девайн. Да, я именно так и думаю. Также, как и сестра Мария Моника. И Петр.

— Но какой был сценарий? Точнее, что важнее, в чем его смысл?

— Я не знаю, — ответила Темпл, взглянув вверх на здание «Серкл-ритц» с черной мраморной облицовкой. Ее глаза остановились на третьем этаже. — Надеюсь, моей новой киске не было утром слишком одиноко. А с другой стороны, я надеюсь, что Луи еще не вернулся, не нашел ее и не перевернул там все вверх дном.

— Ты привела Луи соперника?! — вскинул Мэтт свои светлые брови. — Ни к чему хорошему это не приведет.

— Икра не соперница ему, а маленькая сестренка.

— Не думаю, что Луи мечтал о сестрах.

— Ну, может быть, он не католический кот, — скромно заметила Темпл.

Мэтт сдержался от ответа, а потом, сиганув рысью вперед нее, растворился за дверью дома.

Темпл спокойно вытащила из машины сумочку и пошла в прохладное помещение вестибюля. Ее мысли были такими же резкими и бессмысленными, как и удары ее каблуков по тротуару, а потом и по мраморному полу вестибюля.

Она поднималась на лифте. Мэтт, должно быть, предпочел лестницу, но ее высокие каблуки требовали более цивилизованных методов транспортировки.

Вставив ключ в дверной замок, готовая встретиться со своей новой малышкой, она испугалась, что Луи будет дома и не в настроении обсуждать новую соседку из семейства кошачьих. Что же она натворила? Луи был одиночкой, индивидуалистом, единственным котом, в своем роде. Как она могла подумать, что он будет рад утонченной маленькой киске просто потому, что она отчаянно нуждалась в доме и была его любимого цвета – черной, как сажа. Что наделала эта Темпл? Что она теперь скажет Луи? Ох, Луи, Луи…

Но Луи нигде не было, как выяснила Темпл после того, как на цыпочках обошла все прохладные комнаты своей квартиры. Икра скрутилась клубочком на стопке журналов «Космополитен» на полочке из оргстекла и полировала до блестящей черноты свою лапку.

Темпл вздохнула с облегчением и побежала на кухню, проверить две миски с кормом. В одной – широко и высоко раскинулась красивая горка «Кошачьего счастья», другая щеголяла изящным углублением в центре. Очевидно, Луи не объявлялся или ушел в расстроенных чувствах.

Темпл пошла обратно в комнату и села на коленях перед своим новым приобретением. Икра наклонила свою прилизанную голову, чтобы хозяйка почесала ее своими длинными ногтями под подбородком. Кошка заурчала и вытянулась во всю длину, демонстрируя свое длинное, гибкое тело, которое довольно сильно отличалось от плотного торса Луи.

Затем нежная интерлюдия была закончена. Долг звал. Точнее, Темпл нужно было позвонить и выполнить свой долг.

Она нашла номер полиции Лас-Вегаса, набрала и подождала пока спокойный и вежливый женский голос, словно на «Энтерпрайзе» (того и гляди, сейчас замурлычет: «Капитан Кирк!»), предлагал ей набрать дюжины ненужных добавочных номеров, чтобы соединиться с кучей бесполезных для Темпл отделов. Она осталась на линии и, наконец, смиренно попросила «лейтенанта Моллину, пожалуйста». Та была на связи уже через секунду.

— Это Темпл Барр. Я…

— Отлично. Вы дома?

— Эмм, да.

— Хорошо. Я буду через двадцать минут. Вы будете на месте?

— Да, лейтенант.

— У меня кое-что есть, хочу вам показать.

— Эмм, а вы не хотите знать, зачем я вам позвонила?

— Нет. Будьте там.

Еще один любезный разговор с Эми Вандербильт. Вздохнув, Темпл повесила трубку. У нее не очень хорошо получалось встречаться с полицией. Так к чему было продолжать?

Она переоделась и стянула колготки, оставив правда деловые лодочки, обув их на подследники, просто так. Она вовсе не собиралась сидеть сложа руки и позволить Моллине застать ее, полтора метра без кепки, врасплох.

Поболтала связкой ключей у мордочки Икры, за что получила несколько воодушевляющих боксерских ударов лапой:

— Вот так, девочка! Ты покажешь этому Чернышу Луи, какой ты твердый орешек!

Она подошла к окну и посмотрела на пустой бассейн. Мэтт не стоял на своих тезках матах и не ждал ее. И даже Луи не сидел и не смотрел на нее укоризненно. Она была рада, что пока не нужно было противостоять его реакции на ее импульсную покупку. Но что, если он уже пришел, увидел и удрал?

Позвонили в дверь. Милый звук «дин-дон» напоминал пятидесятые и комедийный сериал «Папа лучше знает».

Она понеслась к двери и открыв ее, оказалась лицом к лицу с лейтенантом Моллиной, которая смотрела на нее чересчур официально. Перед лицом закона Темпл отступила в гостиную:

— Это по поводу смерти… мисс Тайлер? Установили причину?

— Нет и нет.

Удивившись, что ответ прозвучал так просто и непринужденно, она уселась на свой бесформенный диван. Моллина оставалась стоять и смотрела на Икру.

— Кот сел после стирки?

— Это Икра. Ее должны были отправить обратно в приют.

— Ваш Черныш Луи может оторвать ей голову и уже потом отослать обратно в приют. Я уже видела, каким может быть этот черный дьявол. Вы поторопились…

— Если вы здесь не из-за дела мисс Тайлер…

— Зачем бы мне было беспокоить вас делом мисс Тайлер?

— Я была… свидетелем.

— Но не убийства. Но вы могли быть свидетелем этого. Из глубин одного из карманов своего вечного пиджака

Моллина выхватила карточку. Темпл подумала, что на ней, должно быть, уравнение, которое ей предстоит немедленно решить, и чтобы обязательно на «пятерку».

Голубые глаза Моллины загорелись триумфом, как только она шлепнула карточку на широкий подлокотник дивана, лицевой стороной вверх.

Вместе с карточкой лицевой стороной вверх оказался также Макс Кинселла, в профиль и фас, на вид – ох! — примерно лет восемнадцать: на фотографии в профиль его адамово яблоко сильно выступало вперед. На двойном снимке что-то было напечатано. Шрифтом побольше наискосок в верхней части тоже. Буквы. Инициалы. И-н-т-е-р-п-о-л.

М-и-к-к-и М-а-у-с.

А Моллина была кошкой, которая поймала канарейку, то есть мышку.

— Интерпол? — осведомилась Темпл.

— Вот почему я ничего не могла на него найти, — объявила Моллина, ликуя, как лейтенант Джерард из сериала «Беглец», когда схватил доктора Ричарда Кимболла. — Посмотри на имя. Посмотри на него!

— Майкл, — прочитала шокированная Темпл. — Майкл. Алоизий. Ксавье.

— Кинселла! — закончила Моллина. — Майкл Алоизий Ксавье. Вот, почему я не могла выследить его.

— Макс, — произнесла медленно Темпл. — Он не лгал. А что это здесь про ИРА?

Моллина принялась ходить по комнате:

— Подозревали, что он их член. Конечно, это было давно. Если посмотреть на эту фотографию, ему было шестнадцать. И все же… это интернациональная террористическая организация. Я знала, что он где-то засветился, — она остановилась, как будто ее собственная эйфория свалила ее тяжелым ударом. — Но это не объясняет труп в «Голиафе», или его предполагаемую профессию мага, но я всегда знала, он что-то скрывает.

— Я всегда знала об этом, лейтенант, — тихо сказала Темпл.

— Не это!

Темпл снова посмотрела на снимки. Она никогда не представляла себе Макса таким молодым, но даже в этом возрасте за скучным и неприглядным черно-белым изображением угадывалась некая чарующая сила. Майкл. Майк? Нет, Макс.

— Посмотри на описание, — продолжала Моллина.

Темпл знала данные Макса наизусть, и чертова карточка подтвердила их, только рост не совпадал: 183 см (не хватало еще 7 см). Волосы: темные, глаза: голубые… Она переключилась на ее ледяные, ожидающие глаза цвета моря, в которых все еще горел по-настоящему голубой триумф.

— У Макса глаза не голубые! — сказала Темпл. — Здесь неверно написано.

Может быть, там все было неверно.

— Неужели? Мне всегда было интересно, почему мужчине с зелеными глазами – артист ведь всегда должен поддерживать отличный имидж – нужен был бежево-голубой свитер. Я допускаю, что вы невероятно сентиментальны и все еще храните его в своем шкафу.

Темпл вспыхнула, вспомнив, как решительно Моллина потащила свитер Макса к французским дверям, чтобы получше рассмотреть. И это всего несколько недель назад.

— Я не сентиментальна, лейтенант, а просто ленива. Времени на уборку нет. И я никогда не видела, чтобы Макс надевал этот свитер.

— Точно. Но почему он был у него?

— Большинство мужчин пренебрегают цветовыми сочетаниями.

— Он бы не стал, — Моллина говорила почти так, словно очень близко его знала. — Ты не поняла? Контактные линзы. Мы знали, что он был в розыске хотя бы один раз в жизни. Кто знает, во что он еще впутался с тех пор, как ему было шестнадцать?

— Я знаю! — Темпл встала. Ее голос и руки дрожали. Карточка билась в мелкой дрожи. — Я никогда не видела никаких приспособлений для контактных линз. Никогда не видела, чтобы Макс надевал или снимал их. А я жила с ним.

— Линзы для долгого ношения. И он был магом, в конце концов. Вы видели только то, что он позволял вам.

Это утверждение ранило ее больше, чем все, что могло быть на него у Интерпола. Темпл снова перевела взгляд на такого знакомого и совсем неизвестного ей человека, запечатленного на фото. — Что он сделал, они сказали?

— Не достаточно, — заявила Моллина. — Достаточно, чтобы быть под подозрением, попасть в списки разыскиваемых на какое-то время, а потом оказаться забытым. ИРА – это грязный, грубый бизнес. То, что он ввязался в это дело так рано, меня не обнадеживает.

Темпл потерла нос, который ужасно чесался и хотел, кажется, сделать что-то еще более унизительное, например, захлюпать.

— Это политика, — сказала Темпл. — А политика – всегда грязный бизнес, если ты жертва несправедливости.

— Могу представить, какой он был жертвой, этот мистер Майкл Алоизий Ксавье Кинселла.

— А если ты – жертва, привыкаешь выживать.

— А что вы знаете об этом? — вопрос был личным.

— Я знала Макса, а вы – нет.

Лейтенант отпрянула назад, а потом выдохнула, как запыхавшаяся лошадь:

— Вы знали недостаточно.

— Так же, как и вы, — бесстрастно ответила Темпл.

— Выяснять – моя работа.

— Спасибо за подсказку.

— Вы не разочарованы?

— Разочаровать ассистента мага сложно.

— Вы были больше, чем ассистентом.

— Да? Интересно. Что вы собираетесь делать с этими котами?

— Котами?

Темпл рассказала ей про завещание и скорую статью с последующим фурором вокруг их благосостояния.

— Ах, ртами, — сказала Моллина. Ее хорошее настроение было под угрозой надвигающейся грозы. — Все, что мне нужно, это кучка экстремистов, убивающих животных, окруживших место преступления, — она подхватила свою карточку, словно это был туз червей. — Вы подтверждаете, что это тот же самый человек?

— Это тот человек, — сказала Темпл, словно вторя мисс Тайлер, которая повторяла классическую сцену с отречением и поцелуем в Саду, где Петр предал и сам был предан. Темпл отреклась от всего, кроме фактов, мадам, только факты.

Моллина прочитала это в ее глазах, у нее была еще одна причина, чтобы поубавить прыть:

— Я думала, вы хотели бы знать.

— Нет, лучше бы я не знала. И не уверена, что вы хотите.

— Почему?

— Политика, лейтенант, имеет менее четкие очертания, чем преступление. Теперь вы должны знать это.

Моллина повертела карточкой, а потом спрятала ее в карман. Ушла она так же стремительно и неистово, как и ворвалась: без легкости мага, но с ничего не выражающей яростью.

Темпл подошла к спящей кошке:

— Майкл Алоизий Ксавье. Имя чем-то напоминает икру, правда, киска? Я очень надеюсь, что Черныш Луи не растворился в воздухе, как делают все волшебники.