Кошачье шоу

Глава 3 Шипение в ночи

Черныш Луи ждал Мэтта Девайна на углу клуба «Стрип энд чарльстон», когда тем вечером он вышел на работу.

Мэтт всегда ходил на работу пешком. Начнем с того, что у него просто не было машины. Кроме того, его обязанность заключалась только в том, чтобы спокойно сидеть с семи вечера до трех утра и выслушивать чужие проблемы, льющиеся нескончаемыми реками через телефонную трубку прямо ему в ухо. Это были часы, когда Лас-Вегас загорался своими самыми яркими огнями, а одинокие гостиничные номера и бары, где подают низкие стаканы, заполненные дешевыми спиртными напитками и безбрежной человеческой тоской, уже ждали своих клиентов.

Порой Мэтт представлял себя безмолвным слугой смерти, подбирающим останки человеческих жизней.

— Эй, Луи! — поприветствовал он кота.

Немногие черные коты рискуют гулять по Лас-Вегасу, где они всегда считались символом несчастья, таким же древним, как и само понятие суеверия. Только один из них вел себя так, будто он тут хозяин. Властелин всякого места, где бы ему ни приходилось бывать.

Конечно, Черныш Луи не ждал его. Кот по природе своей был бродягой, дороги двоих пересеклись в тот вечер совершенно случайным образом. Должно быть, Луи узнал Мэтта, потому как начал уверенно трусить вслед за ним, словно в надежде получить от знакомого мисс Темпл какое-нибудь лакомство. Мэтт посмотрел на верхушку отеля и его массивный фасад, спрятанный за Лас-Вегас-Стрип. Там он обнаружил относительно скромные очертания «Кристал феникс» с его неоновыми лучами и легендарной птицей, слабо светящейся на фоне все еще яркого солнца.

Мэтг свернул на соседнюю улицу, смешавшись с редеющей толпой. Луи не отставал, бежал рысью с таким занятым видом, который обычно можно увидеть у собак, а не кошек. Но Луи был необычным котом. По крайней мере, он сам так считал.

— Темпл будет крайне обеспокоена тем фактом, что ты гуляешь так далеко от дома, — нашел, что сказать коту Мэтт, словно Луи был обычным собеседником, а люди могли без проблем разговаривать с животными.

Мэтт привык жить один. И иметь возможность поболтать, даже если и с безмолвным животным, было для него приятной переменой. В конце квартала незатейливо поблескивал торговый центр, окончательно побежденный ярким сиянием окружающих его зданий. Порой Мэтт думал, что Лас-Вегас-Стрип был всего лишь грандиозной уловкой Голливуда, высокие металлические столбы которого прятали за собой фасады многочисленных гостиниц, и что люди, подходившие к нему слишком близко, попадали в сумеречную зону, где все происходящее было яркой, усиленной с помощью компьютерных технологий галлюцинацией.

Там, куда шел он, никаких галлюцинаций не было. Над дверью места, где всего восемь месяцев назад была химчистка, красовался самопальный знак с надписью «Контэкт».

Луи все еще бежал за ним. Несмотря на то, что был уже вечер, а солнце прикрывала верхушка горы Чарльстон высотой в три тысячи триста пятьдесят метров и соседние горы, светило немилосердно обжигало плечи Мэтта. Может, эти горы были всего лишь его бредовой идеей? Пустыня славится своими миражами.

Мэтт открыл дверь, и его тут же окатила волна прохладного воздуха из кондиционера. Луи нагнул голову, чтобы обнюхать порог.

— Заходишь?

Кот отступил назад, потряс лапой и остался снаружи.

— Да ты с компанией? — выглянула из своего телефон ного убежища Шейла.

— Это просто кот.

Мэтт отпустил заляпанную стеклянную дверь, и она захлопнулась за его спиной. Звук медленного механизма был похож на вздох. Луи мрачно посмотрел на него через стекло, потом развернулся и потрусил прочь.

— Это соседский кот.

— Они позволяют ему гулять так далеко? — голос Шейлы был удивленным.

— Темпл ничего против не имеет. Кот у нее уже довольно давно, но вероятно, еще не отказался от старой привычки гулять, где вздумается.

На местоимении «ее» Шейла снова скользнула взглядом по его лицу. Мэтт видел это уже тысячу раз. Живой интерес появлялся на ее лице, когда бы он ни упоминал женщин. И откуда Шейле было знать, насколько далеко он живет?

Шейла Пулански. Она была мастером по социальной работе и никогда не вдавалась в подробности личной жизни другого человека, обладая вежливыми манерами, такими же скучными, как ее пустые серые глаза, а также грязными волосами и немного рябой кожей.

Она все еще хотела знать, о какой женщине говорил Мэтт, как хорошо они были знакомы, как близко, и что она – или они – значили для него.

Такие оценивающие взгляды всегда его расстраивали и заставляли напрягаться в поисках самозащиты. Но от чего? От острой вовлеченности? От женщин? Или от чертовой предсказуемости всего? Он не мог удержаться от мыслей о том, как он сам выглядел в этот момент.

Мэтт пошел в свой собственный бокс с телефоном. Как и все бесплатные горячие линии, «Контэкт» не был такой уж нужной организацией. Когда местная школа решила пожертвовать часть устаревшего оборудования для лингафонного кабинета, дирекция компании сразу же на него набросилась. Хотя их офис скорее был похож на службу технической поддержки какой-нибудь крупной компании, где каждый сотрудник находится в надежном укрытии трех белых перегородок, сделанных из звукоизоляционных материалов.

Он придвинул свой стул ближе к столу, снял с алюминиевого гвоздика наушники с микрофоном и воткнул их в одно из гнезд. Мягкие серые подушечки наушников привычно прилипли к его ушам. Он снова был подключен к морю бесконечных ночных разговоров, анонимных звонящих, к волнам и потокам нуждающихся и самой нужды, закручивающейся в водоворот вокруг него, вокруг всех, если они только прислушаются. Словно прибой, агония, тянущая за собой и отбрасывающая вперед с бесконечно повторяющейся просьбой: «Помоги мне! Просто поговори со мной, пожалуйста. Не дай мне уйти!»

Мэтт скривил губы в покорную улыбку, которая едва ли была приятна ему самому; его смиренная гримаса по вкусу была как прокисшее молоко. Темпл, при всей ее духовности, сегодня днем тоже проявила изрядную нерешительность: боялась признаться, что ей могут навредить, но остро нуждалась в уверенности, что это больше не повторится. Он пытался помочь – как теперь здесь, так и там днем – но ведь Мэтт даже сам себе не мог помочь. Помощь – всего лишь еще одна форма зависимости, напомнил он себе, оправданная обществом в отличие от большинства других. Однако ему следовало помнить, что он построил на этом карьеру.

Из-за края перегородки выглянула Шейла с блестящей от лака прической:

— Больше никого не будет. Двое волонтеров, кажется, простудились.

Мэтт кивнул. Шесть боксов. Три работника. Три волонтера. Даже постоянным платили немного. Для тех, кто помогает людям, не подразумевается высокая оплата труда. Несмотря на то, что они фактически заменяют психотерапевтов и личных консультантов.

И все же, это было гораздо больше, чем он делал на своей предыдущей… работе.

Зазвонил телефон. Аппарат, кстати, тоже был пожертвован им – выгнутая, разноцветная старомодная модель, на ощупь еще более липкая, чем жвачка. Как только Мэтт поднял трубку, то сразу же поставил ее на небольшую самодельную картотеку рядом с аппаратом. Все звонки здесь шли через наушники, в которых звук был просто отвратительным.

— Ал… Алло? — послышался тревожный женский голос, обладательница которого, вероятнее всего, была уже далеко не молодой.

— «Контэкт», — ответил Мэтт. — Чем могу вам помочь?

Его собственный голос был ровным, как у Бинга Кросби, и очень уверенным. Убеждать Мэтт умел абсолютно всех, кроме разве что самого себя.

— Я так беспокоюсь.

— Относительно чего, мэм? — он ненавидел использовать избитые обращения, но выбирать приходилось между «мисс» и «мэм».

— В конце концов, мне пришлось позвонить вам.

Он ждал. Обычно люди, дошедшие до края и принявшие решение позвонить в «Контакт», были как плотины, готовые в любой момент прорваться. Голос этой женщины все еще звучал нерешительно, а теперь, кажется, в нем появились даже нотки сожаления.

— Я… я не хотела бы никого беспокоить. Я привыкла сама решать свои проблемы, потому что живу одна. Но…

— Что-то случилось? — уточнил Мэтт.

— Они ходят вокруг моего дома и… кажется, пытаются попасть внутрь.

— Кто? — спросил Мэтт.

— Я не знаю. Они приходят поздно. Я уверена, что они там, хотя у меня и собаки-то нет. Мне… мне страшно.

— Мэм, если вы опасаетесь злоумышленников, вам стоит позвонить по номеру 911. Или я сам могу позвонить, если хотите. Какой у вас адрес?

— Это не совсем… злоумышленники. Просто кто-то. Или что-то. Может, доктор не прав, и мне нужен слуховой аппарат. Может, если бы я лучше слышала, то знала бы, что это всего лишь контролер с автостоянки.

Мэтт отчаянно прислушивался к ней, силясь понять, действительно ли было что-то не так, или голос женщины срывался на крик только потому, что она пыталась превратить этот звонок в настоящую драму. Ведь адреса у него все еще не было…

— Но меня вы слышите отлично. Где вы живете, мэм?

Пауза.

— Я не даю свой адрес незнакомцам по телефону. В целях безопасности, знаете ли.

— Если к вам кто-то пытается влезть, мне нужен адрес, чтобы прислать к вам службу спасения.

— Да, я знаю. Но, может быть, там никого и нет. Такое уже было и раньше. Вечерами я слышу звуки.

— Какие именно звуки?

Она снова затихла. Ее голос замер. Будучи пожилой и одинокой, эта женщина явно боялась и стыдилась своего страха… Мэтт сталкивался с подобным и раньше. Но, тем не менее, он не был готов к ответу.

— Шипение, — сказала она наконец через силу, — злобное, бурлящее шипение.