Костяной склеп

11

— Эту историю пока никто не раструбил. Ты прямо неуязвима, Алекс.

На столе перед Батальей лежала солидная стопка свежих утренних газет, и еще до того, как я зашла к нему в кабинет в начале девятого, кто-то из отдела по связям с общественностью, вероятно, уже успел просмотреть их, отыскивая заметки о криминальных происшествиях.

Я их тоже просмотрела дома. На первой полосе «Таймс» опубликовали сообщение о неожиданной отставке Пьера Тибодо. В статье приводились осторожные высказывания попечителей музея, предположения искусствоведов, припоминавших какие-то подозрительные сделки, совершенные за время его правления. Столь поспешный шаг у всех вызвал удивление, кто-то даже предположил, что уход Тибодо — следствие скандала в верхах, в котором всплыли не то какие-то финансовые нарушения, не то какой-то шедевр сомнительного происхождения.

И ни слова о мертвой женщине, найденной в древнем саркофаге. Лишь сам Тибодо вскользь упомянул о ведущемся в стенах музея расследовании. Было обещано, что сразу после того, как Тибодо обсудит свое решение на закрытом совещании с членами правления, состоится пресс-конференция.

— Майк Даймонд вчера звонил мне домой поздно вечером, — сообщила я своему боссу. — Сказал, что в газете не хотят принимать этот материал, раз никто из музейных сотрудников не готов подтвердить на опознании личность жертвы. Вдруг у девушки есть родственники? Они не хотят, чтобы семья узнала о гибели несчастной из газеты.

— С каких это пор они стали столь деликатными? — скривил губы Баталья. — На самом-то деле, как признался мне один тип из пишущей братии, проблема в том, что Катрина Грутен не была «лицом первостепенной важности». Более чем жалкое оправдание шкалы их ценностей.

— Пол, я говорила с Джейком об утечке информации, — вернулась я к больной теме.

Джейк перезвонил почти сразу, но меня уже не было в офисе. Потом он пытался связаться со мной по сотовому, но мой номер не отвечал — Анна Фридрих оказалась совершенно права — я была тогда в подвале. В конце концов Джейк зашел ко мне после работы, я к тому времени тоже вернулась домой после ужина.

— Джейк к этому не причастен. Он не станет мне лгать.

— Но мы все равно с этим делом в заднице, — вздохнул Баталья. — Надеюсь, больше такое не повторится.

— Ваш коллега из Нью-Джерси еще не давал о себе знать? — спросила я, стараясь переключить разговор на другую тему.

— Прислал обычный запрос. Не думаю, что он станет ломать копья, уточняя вопрос юрисдикции по данному делу, если только не будет уверен, что его можно решить малой кровью. Или что оно уже почти разрешилось вашими, мадам, стараниями.

— Так, значит, я могу дальше вести дело, раз пресса им не заинтересовалась? — оживилась я.

— Ты можешь его вести дальше хотя бы потому, что Катрина Грутен была жертвой изнасилования. — Вероятно, это и будет официальным ответом моего босса Пэту Маккинни. — По-твоему, можно к ее смерти привязать и то прошлогоднее нападение?

— Вряд ли, но мы проработаем и такую версию. Катрина прошла освидетельствование в Пресвитерианской больнице. Какие-то вещественные доказательства наверняка были, но на экспертизу их так и не отправили, потому что она отказалась содействовать расследованию.

— А что, судебные медики не взяли пробу ДНК для составления генетического портрета преступника и занесения его в базу данных? — удивился Баталья.

Стремительные темпы развития генетики, в частности в области исследований ДНК, привели к тому, что теперь найденные на месте преступления образцы крови, слюны и спермы обрабатывались в нашей лаборатории и заносились в банк данных. Нераскрытые дела, в которых прежде не просматривалось ничего общего, теперь группировались благодаря сопоставлению вещественных данных, добытых с разных мест преступления и обработанных бесстрастным компьютером. В некоторых случаях мы выходили на след преступников, отбывших срок наказания, у которых перед освобождением брались анализы. И по результатам серологической экспертизы они снова возвращались в тюрьму за преступления, что раньше так бы и остались нераскрытыми.

— Если бы на месте происшествия нашли что-нибудь пригодное для анализа, мы бы обнаружили следы в банке данных. Мерсер Уоллас как раз собирался выяснить, сохранился ли еще тот комплект вещдоков. В большинстве больниц их уничтожали через девяносто дней, если жертва не намеревалась давать ход расследованию.

— Но вы даже мысли не допускаете, что заявление об изнасиловании могло быть напраслиной?

— А повод? Нападение совершил незнакомый мужчина. Грутен с самого начала заявляла, что не может его опознать.

— А вдруг у нее были конфликты с кем-то из сотрудников музея? — предположил Баталья. — Может, с любовником, коллегой каким-нибудь или начальником? С кем-то, кто устроил ей невыносимую жизнь, изводил, запугивал.

Пол подался вперед, прикуривая сигару. У меня это была первая чашка кофе за утро, а он, вероятно, закуривал уже третью «Монте-Кристо».

— Вы меня сами пугаете. В своих предположениях вы напоминаете Майка Чепмена.

— Может, ей нужно было просто припугнуть кого-то, обвинить в изнасиловании? Вещественных улик — нет, отпечатков пальцев — нет, как нет и описания подозреваемого. Может, факт вызова копов следует расценивать как своего рода предупредительный выстрел? «Я не шучу, мистер Как-Вас-Там. Оставьте меня в покое, или вам несдобровать. Видите, в случае чего я не побоюсь вызвать полицию».

— Предполагать можно все, что угодно, Пол. — Я не собиралась спорить со своим начальником. — Но в большинстве своем жертвы насилия, которые пострадали от незнакомцев, историй не выдумывают.

— Но в большинстве своем они не становятся спустя год жертвами убийства, — возразил Баталья.

— У Катрины Грутен, по-видимому, были свои причины поступить именно так. Она иностранка, одна в этой стране, в ее окружении немного людей, способных поддержать ее, что называется, в эмоциональном плане. Данный инцидент, закончись он арестом, мог бы затронуть тему расовой дискриминации, чего она так опасалась. К тому же вероятность найти того, кто напал на нее, весьма мала. А в некоторых социальных слоях к жертвам сексуального насилия по-прежнему относятся с предубеждением. Кто-нибудь из ее коллег или близких мог бы когда-нибудь попрекнуть ее за то, что она в одиночестве находилась в парке вечером.

— А ее велосипед тщательно осмотрели? Не нашли чужих отпечатков пальцев?

Ну вот, только этого мне сейчас не хватало, чтобы окружной прокурор по уши углубился в детали расследования моих дел. В данный момент у меня на разной стадии расследования находилось тридцать семь дел, не говоря уж о тех, что вели сорок моих коллег, деятельность которых нам с Сарой приходилось контролировать. «Может, взять да и сбросить их все на Розу, — посетила меня светлая мысль, — а тут еще и Баталья подпряжется, пока я тем временем буду пытаться найти убийцу Катрины».

— Мерсер сейчас работает с документами по ее прошлому делу, проверяет, что было сделано и можно ли провести повторную экспертизу, — доложила я.

Когда мой шеф склонился над еженедельным докладом, поступившим из секретариата судебного управления, и стал просматривать поводы и даты произведенных арестов, я поняла, что разговор со мной окончен. Я была уже у двери, когда он меня окликнул:

— И какова эффективность того фокуса, что ты устроила с толстой иглой и детектором лжи? Частенько срабатывает?

Я напряженно застыла в дверном проеме, догадавшись, что Маккинни снова меня сдал.

— В девяноста восьми случаях из ста.

— Я оценил твой подход. Может, и сам им воспользуюсь. Только обещай, что не станешь к нему прибегать в год выборов, договорились?

— Конечно, босс.

По пустынному коридору я вернулась в свой кабинет. На дисплее служебного телефона мелькало напоминание о поступивших голосовых сообщениях. Я ввела пароль, и механический голос известил меня о двух звонках.

— Сообщение первое: Ноль часов тридцать четыре минуты. — Далее врывается живой человеческий голос: — Утро доброе, Алекс Купер. Хотя, надеюсь, ничего доброго в нем нет.

Снова моя преследовательница. Голос Ширли Данциг не спутать ни с кем. Молодая женщина со сложным психическим расстройством неделями изводила меня на протяжении зимних месяцев после того, как мне пришлось едва ли не силой изъять у нее некий фальшивый документ. Выяснив каким-то образом мой домашний адрес, она подкарауливала меня и пыталась проникнуть в дом, но бдительный дежурный не пропустил ее. Местные детективы пытались задержать Ширли, но тщетно. Ситуацию осложняло то обстоятельство, что у нее при себе оказался пистолет, похищенный у отца.

— Я никогда не забуду, что ты отняла у меня, Александра. И что ты раструбила всем, будто я сумасшедшая. — Данциг говорила сбивчиво, выплеснув на меня за несколько минут множество оскорблений, непохожих на прямые угрозы, но злобных и язвительных.

Во втором сообщении, последовавшем спустя пару секунд за первым, Данциг закончила свою тираду:

— Я ближе, чем ты думаешь, Александра. Так что советую не попадаться у меня на пути.

Эта женщина прекрасно понимала, что делает. В своих сообщениях она ни разу не допустила ничего, что можно было бы счесть открытой угрозой в мой адрес. Но одного звука ее голоса и мысли о том, что она затаила злость на меня, было достаточно, чтобы выбить меня из привычной колеи. Я набрала номер охраны, и меня соединили с дежурным сержантом, чья смена началась в 8 утра.

— Передайте Стиву Мэроуну, чтобы он связался со мной, как только придет, — попросила я. — Прошлой зимой он и детектив Ромэн вели одно дело. И пришлите кого-нибудь из техотдела, чтобы записать сообщения с моего телефона. А Сару я попрошу подготовить ордер на его прослушку.

Телекоммуникационные системы в наши дни стали столь совершенны, что техники могли засечь любой, даже короткий, звонок или сообщение. Поставив мой телефон на прослушку, можно было определить, с какого номера звонила Ширли Данциг, поскольку мы знали точное время ее звонка. Это процедура была недешевым удовольствием — пятьсот долларов за каждые сутки обработки звонков, — но она того стоила.

В мой кабинет зашел Райан Блэкмер и сел напротив моего стола.

— Есть свободная минутка?

Этот сотрудник моего отдела вызывал у меня искреннюю симпатию. Умница и работяга, он обладал воистину талантом притягивать к себе все странное и необычное. Он был весьма квалифицированным следователем, и другие детективы часто обращались к нему за помощью.

— Помнишь того парня, который в апреле познакомился с Британи в Интернет-чате? — поинтересовался Райан.

— Смутно, — призналась я.

Псевдоним «Британи» принадлежал одному детективу из отдела по борьбе с педофилией, Гарри Хинтону, и использовался им в случаях, когда он выходил в Интернет, выслеживая потенциальных растлителей несовершеннолетних.

— Я освежу твою память. Завтра он жаждет встретиться.

— В пятницу? — удивилась я. — Перед праздником?

Сегодня был канун Дня поминовения,[31] а это означало, что многие жители Нью-Йорка, воспользовавшись несколькими свободными днями, выберутся на природу.

— Да, это определенно уловка. Британи сказала, что ее родители собираются за город, оставляя ее дома одну, а ночевать она, скорее всего, будет у подружки.

— Ты смотрел распечатку чата?

Блэкмера трудно было застать врасплох.

— Все мило и непорочно, как ты любишь, — сказал он, протягивая мне папку.

В сети Британи была тринадцатилетней девчушкой, училась в приходской школе в Верхнем Вест-Сайде, была чирлидером, собирала волосы в «конский хвост». За образом этой милой малолетки скрывался Гарри — мускулистый тридцатичетырехлетний мужчина, с весьма густой растительностью на лице и пятнадцатилетним стажем работы в полиции.

Выходя в сеть охотиться на извращенцев, Британи-Гарри первым никогда не начинал разговоров, чтобы это не выглядело как провоцирование преступных деяний. Он всего лишь окунался в виртуальную среду, где рыскало немало типов вроде Феликса, который нарезал круги по городу на своем такси и между делом присматривал себе несовершеннолетних девочек.

— Это что за чат?

— Что-то наподобие «Мне нравятся очень зрелые мужчины». Можно найти по типичным ключевым словам: чирлидеры, видеоклипы, приходская школа.

За работой Гарри можно было наблюдать в реальном времени. Обычно через пару минут его пребывания в чате под видом невинной малолетки вокруг него уже вились акулы, охочие до такой добычи.

«— Как ты сложена?

— Невысокая. Всего пять футов три дюйма, — отвечала Британи.

— Я не о росте, — уточнял потенциальный растлитель. — Какой у тебя размер груди? — А потом: — Опиши свою школьную форму. — Затем: — Ты еще ни с кем не спала? — После чего обычно следовало: — Пришли свою фотографию».

В ответ на это Гарри обычно нажимал кнопку ввода и отправлял в сеть изображение Джони Брайозо, нашей сотрудницы, которая и отправлялась на встречу, если дело заходило достаточно далеко. В действительности ей исполнилось двадцать четыре года, но выглядела она на шестнадцать. А когда Джони надевала клетчатую юбку в складку и гольфы, крепила на зубы фальшивые скобы и завязывала хвостик на затылке, то при своих неполных ста фунтах легко могла сойти и за тринадцатилетнюю.

Потом Гарри загружал присланное в ответ фото, как правило, подписанное: «Я за компьютером». На нем, как правило, был изображен мужчина среднего возраста, с внешностью рекламного красавца из каталога спортивных товаров.

«А это мой монстр». — Далее следовал снятый крупным планом пенис.

Я оценивающе глянула на фото.

— Впечатляющее зрелище? — усмехнулся Райан. — Готов поспорить, что Гарри взял его с какого-нибудь порносайта. Хозяйство-то у этих парней гораздо скромнее, чем они тут демонстрируют. А еще меня забавляет, как только они не обзывают свои причиндалы, Мне такое никогда не приходило на ум.

— Я должна это прочесть?

— Да тут ничего необычного, все по общей схеме. Хочет показать ей свой агрегат. Предлагает знакомство с монстром и обещает научить премудростям любви.

— Он открыто высказал свои намерения? — Мне не хотелось понапрасну подставлять наших сотрудников, если охотник за малолеткой просто сквернословил.

— Объявил, чем хочет с ней заниматься и каким способом. Говорю тебе, он для нас просто идеальная мишень. Приглашает ее на свидание в какой-нибудь отель. Собирается принести презервативы, марихуану и выпивку, чтобы она слегка расслабилась.

— Определили, кто он? — поинтересовалась я.

— Его Интернет-провайдеру мы уже отправили факсом ордер на проверку его «ай-пи». — В этом случае фирма-провайдер обязана была предоставить информацию о пользователе под прозвищем «MonsterMan». — Ответ пришел на мой факс сегодня утром. После чего я пропустил эту информацию через «Лица нации».[32]

И Райан зачитал мне справку, извлеченную из Интернета.

— Фредерик Уэлч-третий. Директор средней школы в Литчфилде, штат Коннектикут.

— Интересное предстоит свидание. Давайте продумаем, где Джони будет удобней с ним встретиться, и выберем парочку сотрудничающих с нашим подразделением гостиниц, где сдаются одноместные номера.

Такие гостиницы были идеальным прибежищем свободной любви, поскольку номера там сдавались повременно. Хозяевам этих популярных среди проституток и наркоманов мест приходилось идти на сотрудничество с нью-йоркской полицией, когда там происходили чрезвычайные события или трагедии — тайные рандеву или встречи наркоторговцев нередко заканчивались драками, погромами или убийствами. Поэтому Гарри вполне мог позвонить какому-нибудь администратору, чем-то ему обязанному, и востребовать должок.

— Ты хочешь позволить ему зайти так далеко?

— Я хочу, чтобы он расписался у портье и взял ключ от комнаты. Месяц тому назад мы упустили одного такого деятеля, схватив его сразу после того, как он поцеловал Джони в щечку. Судья сказал, что мы не докажем, что у этого извращенца на уме не было ничего, кроме этого невинного поцелуя.

Виртуальное пространство стало новой средой обитания для педофилов. В нем существовали не только тысячи разных сайтов, где покупали, продавали, обменивались детской порнографией, это был очень доступный и недорогой способ связи между детьми и взрослыми, как бы далеко они друг от друга ни находились. Родители, воспитывающие своих детей в строгости, контролирующие выбор друзей или даже устанавливающие для своих чад комендантский час для возвращения домой, не догадывались, что опасность повстречать извращенца в сети столь же реальна, как и на улице.

Сара Бреннер вошла в комнату, держа в руках две кружки кофе, одну — себе, другую — мне.

— Получила твое сообщение и решила подняться. Привет, Райан. Что-нибудь интересное?

— Кофе мне вряд ли поможет. Лучше уж сразу вставить спички в глаза, — пошутила я, протягивая руку за кружкой.

— Вот только не жалуйся на недосып матери троих детей, ладно? — попросила Сара. — А что, Баталья тебе поручил это дело? Впрочем, тебе это нравится.

— Не подменишь меня? — Я с надеждой посмотрела на свою помощницу. — А то вдруг завтра проснется эта головная боль Райана. У нас и так трое под судом, а на носу праздники. Неугомонный молодняк наверняка активно готовится встретить лето. — В летний сезон кривая преступности стремительно взмывала вверх.

— Это распространяется и на решения начальства? — спросила Сара с улыбкой.

— Ты даже к Маккинни можешь подмазаться, если будешь в настроении.

Зазвонил телефон, и я потянулась к трубке, но Лаура опередила меня. Она сообщила, что на проводе Чепмен.

— Я только что передала свои дела Саре. Скоро буду, — пообещала я.

— Я звоню не потому. Дело в том, что доктор К. все еще в Челси, досматривает сцену домашнего кровопролития. Скажи, что нужно, чтобы изъять чей-то паспорт? — поинтересовался Майк.

— То, чего у тебя, по всей видимости, нет и в помине: веское основание. Кстати: Пьер Тибодо уже упаковал свои пожитки? — Я беспокоилась, что бывший директор захочет смыться из города, но потом решила, что он, скорее всего, задержится, пока не назначат его преемника.

— Я только что звонил мисс Дрекслер, узнать, когда будет готов список всех сотрудников и когда Тимоти Гейлорд, так внезапно покинувший нас вчера, сможет продолжить нашу экскурсию. К сожалению, мне сообщили, что он был вынужден сегодня вечером выехать из страны.

— По делам или просто проветриться?

— Едет в Чили на конгресс по мумиям, — сообщил Майк и повесил трубку.