Костяной склеп

24

Когда субботним утром зазвонил телефон, я уже не спешила откликаться, как в разговоре с Майком. Было одиннадцать часов, и мы, сидя втроем в гостиной и разобрав по частям толстушку «Таймс», пили кофе.

— Александра Купер?

— Да.

— Это Клем.

Я почему-то считала, что Клем — это мужчина, но из трубки доносился приятный женский голос. Приподнявшись, я потянулась за ручкой и блокнотом, что лежали в ящике соседнего столика.

— Вы собирались мне рассказать о том, что случилось с Катриной? — без всяких предисловий начала Клем.

Не зная о том, какие отношения связывали этих женщин, я решилась придерживаться известных фактов.

— В четверг полиция обнаружила тело Катрины. Ее убили, возможно, еще прошлой зимой.

Клем долго молчала.

— В Южной Африке? — уточнила она.

— Нет, здесь, в Штатах. Катрина, судя по всему, туда так и не уехала. — Я не хотела сообщать собеседнице дополнительную информацию.

— Вам известно, кто убийца?

— Нет, мы этого пока не знаем. По делу только начато следствие.

По мере того, как Клем отходила от шока, последовали обычные вопросы. Какой смертью умерла Катрина? Где ее обнаружили? Пытались ли мы связаться с ее отцом? Известно ли мне об изнасиловании? Знаю ли о ее болезни? Я поняла, что Клем в курсе дел Катрины настолько же, насколько и все остальные, кого мы уже опросили.

— Клем я обратилась к вам потому, что ваше сообщение одним из последних пришло на адрес Катрины. Это было в конце прошлого года, после праздников, после вашей поездки домой. Помните, о чем вы тогда ей написали?

Снова последовала продолжительная пауза.

— Да будто ничего особенного. Помню только, что я беспокоилась, почему от нее так долго нет известий.

— У меня есть копия вашего письма. Вы действительно справлялись о ее самочувствии, но, кроме того, вы интересовались, смогла ли она проникнуть в некий склеп. Припоминаете?

Еще более долгая пауза. Нет, допрашивать по телефону мне не нравилось. Я предпочитала наблюдать, как человек себя при этом ведет, видеть его реакцию.

— Вообще-то говоря, нет, — наконец сказала Клем.

— Позвольте зачитать это письмо. — Я пошла за ним в свой кабинет и открыла папку.

— Послушайте, мисс Купер. Мне действительно хочется помочь, но я не знаю, кто вы и почему это так важно для вашего расследования, и мне бы не хотелось вести подобный разговор по телефону.

В этом наши пожелания совпадали.

— Могли бы вы приехать в Нью-Йорк, разумеется, за наш счет, и на месте продолжить беседу?

Молчание.

— Нам удалось найти всего несколько человек, которые знали Катрину. И вы могли бы реально сдвинуть наше расследование с мертвой точки.

— У меня здесь работа. Я не могу так просто покинуть Лондон из-за определенных обязательств, — отозвалась Клем.

— Тогда не могли бы вы назвать кого-нибудь в Нью-Йорке, кому Катрина доверяла?

— С кем вы уже говорили?

— С ее коллегами по музею. Тибодо, Постом, Фридрих, Беллинджером, Мамдубой, — начала перечислять я. — Парнем по имени Зимм. А, ну еще с Гейлордом.

— Нет, это все просто ее коллеги. Никто из них не знал ее так, как я. — В голосе собеседницы я уловила колебание. — Вы уверены, что это именно убийство, а не несчастный случай?

— Катрину Грутен отравили. Смерть ее была медленной и мучительной, — сказала я как можно суше. — Я могу заказать вам билет на утренний рейс из Хитроу. В аэропорту вас встретит кто-нибудь из наших детективов. А через пару дней вы вернетесь в Лондон. Думаю, за это время вы сумеете нам помочь.

— Необходим повод, чтобы меня отпустили с работы, — начала сдаваться Клем.

— Я могу позвонить вашему начальству и объяснить все, как есть.

— Этим вы только навредите, мисс Купер. Никто из сотрудников этих двух музеев не должен узнать о моей поездке к вам. Это возможно?

— Конечно. Мы доставим вас в гостиницу прямо из аэропорта. С вами буду работать лично я и детектив из отдела по расследованию убийств. Теперь мне нужно, чтобы вы назвали ваше полное имя и адрес, чтобы мы смогли вам заказать билет по Интернету. Вы его получите по предъявлении паспорта.

— Клементина Квисуквут. Давайте я продиктую по буквам. Это инуитская[84] фамилия.

Она еще раз произнесла свое имя, и я записала его в блокнот.

— Значит, когда вы упомянули в своем письме, что праздники вы провели дома, то имели в виду…

— Гренландию. Мои отец с дедушкой были горняками. Работали на цинковых рудниках в Канаде, почти за Полярным кругом. А моей маме очень нравилась старая американская песенка о копателе-золотоискателе и его дочери Клементине. Так и получилось, что я, пожалуй, единственная инуитка с подобным именем.

Она понемногу разговорилась. А я вдруг поняла, откуда тот сетевой псевдоним, что фигурировал в адресе ее электронной почты, — «Omydarling» — это же рефрен той песенки.

— А чем вы занимаетесь в Лондоне?

— Работаю в Британском музее.

— По специальности «антропология»? — предположила я.

— Нет, в данный момент нет. Вам, может, уже сказал Мамдуба или кто-нибудь другой, что меня вынудили уйти из музея. А музейный мир невероятно тесный, в наших кругах все друг друга знают. И если бы у меня потребовали рекомендации из Музея естествознания, мне бы тут не дали работу. Поэтому пришлось зайти с другой стороны.

— И что за работу вы нашли?

— В Британском музее вновь открыли Большой читальный зал. Я предъявила свой первый диплом библиотекаря и пока устроилась сюда. Именно поэтому лучше не упоминать о том, что я уехала в Штаты по делам музея. Если узнают об этом, об остальном тоже допытаются.

— Можете на меня положиться, — пообещала я. — Я закажу билет и в течение часа перезвоню. Я вам очень благодарна, что вы решились на это.

— Я потеряла хорошую подругу, мисс Купер… — Голос Клем дрогнул. — Поначалу я не слишком тревожилась, решив, что дома в Южной Африке ее сразу обступят многочисленные заботы. Обосноваться на новой работе, обжиться в новых условиях, позаботиться о больном отце… Кстати, мистеру Грутену сообщили о смерти Катрины?

— Наши сотрудники связались с коллегами и попросили кого-нибудь из персонала дома престарелых сказать ему лично. Но, похоже, его болезнь прогрессировала настолько, что он уже не помнит, кто такая Катрина.

— С какой стороны ни взгляни, история эта ужасна. — Клем тяжело вздохнула. — Кстати сказать, когда мне сообщили, что Катрина по каким-то делам сюда приезжала в январе, я подумала, наверно, у нее все налаживается.

Конечно, за результатами экспертизы последнее слово, но из всего, что мы уже знали о Катрине, никак не вытекало то, что этой зимой она была за границей.

— В январе? Вы уверены, что она была тогда в Лондоне?

— Так сказал один мой знакомый. Он раньше занимался средневековым искусством и запомнил Катрину по Штатам. По его словам, Катрина Грутен приезжала на какое-то совещание, проводившееся в нашем музее. Она и еще два человека из Метрополитен. Ее имя он заметил в списке других гостей для выдачи им пропусков. Я еще предположила, что она, вероятно, здесь совсем ненадолго, потому что направляется на родину. Многие рейсы из Америки в Южную Африку делают остановку в Лондоне. В общем, ничего странного в том, что Катрина спланировала эту поездку именно так, не было. Я решила, что у нее просто не нашлось времени, чтобы повидаться со мной.

— Вы не могли бы достать копию списка участников того январского собрания? — попросила я.

— Я — нет, но тот знакомый, который мне об этом сказал, быть может, попробует это сделать. Я прямо сейчас оставлю ему сообщение. Кстати, не дадите мне номер вашего факса? Если что, он его отправит сразу вам, чтобы еще с утра, пока я буду лететь, список уже был в вашем офисе.

— Отличная идея. — И поскольку наш офис с утра мог быть закрыт, я продиктовала номер факса отдела по расследованию убийств. — Благодарю вас, Клем, за содействие.

— Я обязана сделать все, что в моих силах, — проговорила она почти шепотом. — Боюсь, Катрина погибла из-за меня…

Я попросила ее пояснить свои слова, но она наотрез отказалась продолжать эту тему.

Потом я позвонила домой Эду Флэннери, отвечавшему за встречу и размещение наших свидетелей.

— Ты хочешь устроить ей вылет без согласования с Маккинни? — изумился он. — С полной оплатой расходов? Да еще и без льготных билетов?

— Баталья все подпишет, Эд. Я обещаю. Устрой все по высшему разряду. Да, ни в коем случае не поселяй ее в какую-нибудь дыру вроде ночлежки. Вопрос безопасности тут принципиален. Закажи ей номер на мое имя, чтобы она не засветилась при регистрации.

Обычно мы размещаем свидетелей в гостиницах среднего уровня. Что поделать, приходится изворачиваться из-за нашего ограниченного бюджета. Однако, по иронии судьбы, именно в таких местах нередко совершаются преступления. Грабежи, кражи со взломом, а недавно еще случилось и нападение серийного насильника на одну бизнес-леди, проживавшую в номере прямо по соседству с нашей подопечной.

— Ну ты скажешь, — скептически хмыкнул Эд. — Наши кредиты не распространяются на пятизвездочные отели.

— Я бы предложила «Ридженси». Там уже принимали наших свидетелей. — Хозяева отеля принадлежали к числу самых известных филантропов города. Это были очень милые люди, и я не сомневалась, что в разгар следствия по делу об убийстве они не откажут нам в помощи. Я сама убедилась, какие там комфортабельные условия, когда навещала Нину, которая в свой прошлый приезд жила там целую неделю. — Искать там наших свидетелей никому и в голову не придет. Это уж точно. Перезвони мне, когда решишь вопрос с авиабилетом.

После этого я позвонила Майку.

— Знаешь, кем оказался наш Клем? Женщиной. Клементиной. Завтра она будет здесь. Ты бы не смог ее встретить в джетуэе[85] в аэропорте Кеннеди? Ее надо в ускоренном режиме провести через все таможенные и иммиграционные досмотры.

— А разве завтра в это время мы не должны быть в музее? — удивился Майк. — А потом встреча с Пьером Тибодо. Я попрошу Мерсера встретить Клем, если ты не возражаешь.

— Отлично. — Я вкратце повторила все, что узнала от Клем, пообещав с ним связаться, как только получу информацию о рейсе и отеле.

— А что у нее такая фамилия?

— Она инуитка, — улыбнулась я. — Из Умманнака, это в Гренландии.

— А-а, эскимоска!

— Когда-то их так называли. А теперь инуитами.

— Ха, звучит почти как «вашингтонские индейцы»,[86] да? Так, говоришь, умманнакские инуиты. Отлично, значит, Клем будет моей первой знакомой эскимоской. Только не своди ее с тем садомазохистом, чьим делом ты попутно занимаешься. Не то если он заставит кого-то произнести такое имя, то скорее изобьет несчастную жертву до смерти, чем добьется правильного ответа. Какие у вас на сегодня планы, леди?

— Вэл рисует. Хочет закончить какие-то эскизы до завтрашнего отъезда. А мы с Ниной собрались на конную прогулку. А что планируешь ты?

— Скорее всего, немного передохну. Так что я буду дома, если только не нарисуется что-нибудь непредвиденное. Я уже свозил мою набожную матушку на мессу, и теперь, по крайней мере, на полгода духовно чист.

Дождавшись звонка Эда, я снова связалась с Майком и передала ему данные рейса Клем.

Затем мы с Ниной подъехали к конюшням у Южной дороги и взяли напрокат лошадей для прогулки по побережью.

Мы пустили лошадей неспешным шагом через довольно густой лес и высокие заросли прибрежных трав, что окаймляли Большую Тисберийскую бухту, и выехали к Атлантическому океану. Пляж, куда ни кинь взгляд, поражал своим белым песком. Всегда, когда Нина оказывалась на острове, она непременно тащила меня на пляж Черного мыса, да и я сама здесь часто бывала, если приезжала одна.

Более десяти лет назад в начале лета, когда я окончила юридический факультет и сдала адвокатский экзамен, именно в этом доме на острове должна была состояться моя свадьба. Мы купили его с моим женихом, Адамом Найманом. Он был хирургом-ординатором в университетской больнице Шарлоттсвилля, где я училась.

Всю неделю до свадьбы Нина была со мной. Ей была поручена роль главной подружки невесты, как в свое время и мне на ее свадьбе, состоявшейся несколькими годами ранее. И страшное известие мне передала именно она. Адам должен был приехать на торжественную церемонию одним из последних из-за своего напряженного рабочего графика, но не приехал, потому что погиб в автомобильной катастрофе. Когда он проезжал Коннектикут, какой-то водитель выскочил на встречную полосу, и автомобиль Адама, врезавшись в парапет моста, упал в реку.

Приходя сюда с Ниной помянуть Адама, я с благодарностью думала о том, как много он сделал в моей жизни.

После той трагедии я долго не могла решиться на близкие отношения с другим мужчиной. Боясь, что в следующий раз мое сердце не выдержит подобного потрясения, я с головой ушла в новую работу и несколько лет вела почти затворническую жизнь. Как я теперь поняла, Майк Чепмен по совершенно иным причинам вел себя очень похоже. Может, поэтому мы так прекрасно понимали друг друга на протяжении долгих лет, хоть я это и не осознавала вплоть до утра после сентябрьской трагедии.

Пустив наших лошадей вдоль кромки берега, мы вспоминали о тех временах, когда я еще училась на юридическом факультете и мы двумя парами — Нина с Джерри и мы с Адамом — приезжали сюда на выходные. Мы много смеялись, а я пыталась подавить горькие мысли о том, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы Адам не погиб.

— Заедем на рынок, пока он не закрылся. Мы с Вэл хотим приготовить обед, — сказала Нина, развернув лошадь и направляясь в дюны.

Когда же я натянула поводья, чтобы последовать за ней, она остановилась и пристально на меня взглянула.

— Знаешь что, Алекс? Помню, что на эти выходные ты ввела мораторий на советы, но я тебя слишком люблю и не могу сдержаться, чтобы не поделиться с тобой одной мыслью.

Я улыбнулась, предвидя ее обычную нотацию о том, что мне не следует так много работать и принимать так близко к сердцу проблемы моих подзащитных.

— Джейк Тайлер не тот мужчина, кто тебе нужен.

От неожиданности я резко выпрямилась в седле.

Понятно теперь, почему Нина не захотела вчера о нем говорить.

— И ты знаешь, что я права, Алекс. Он слишком зациклен на себе, на своей карьере. Тебе нужен более преданный и чуткий мужчина.

Я пришпорила лошадь, и она понесла меня в сторону дюн и дальше к лесу. Поднялся ветер, и Нина могла подумать, что, отъезжая, я не расслышала ее последних слов.

Всю обратную дорогу домой мы молчали, а напряженную тишину, застывшую между нами, нарушали только звуки радио.

— Звонил Мерсер, — сообщила Вэл, завидев нас на пороге. — Сказал, что-то срочное. Он сейчас в отделе по работе с жертвами преступлений.

Я поспешила к телефону и услышала голос Мерсера Уолласа.

— Решил, что ты должна это знать. Кое-что случилось. Со мной тут рядом Вандомир. Помнишь девочку, которую ты допрашивала на прошлой неделе, — Анжелу Альфиери?

— Да, конечно. Что с ней?

— Прошлой ночью она пропала. Матери сказала, что идет ночевать к подруге. И что домой вернется утром. Мать пару часов назад позвонила подруге, узнать, ждать ли ей дочь к обеду, и выяснила, что Анжелы у нее не было.

— Черт! — не удержалась я. — Есть какие-нибудь соображения?

— Миссис Альфиери сидит здесь, заламывает руки в истерике. В округе же пока не могут объявить розыск ее дочери. — По существующим правилам, нью-йоркская полиция начинала действия в этом направлении после того, как с момента исчезновения человека проходило сорок восемь часов.

— В Доме согласия[87] ее не искали? В заведениях на Восьмой авеню? В пассажах с видеоиграми? — Полицейским были известны места, где обычно укрывались сбежавшие подростки.

— Вандомир этим занимается.

— Но Феликс тут точно ни при чем. Ведь он все еще в Райкерз.[88]

Мерсер ответил не сразу.

— Вероятно, ты слишком углубилась в расследование убийства и забыла о том, что за него внесли залог. На выходных Феликса выпустили.

Я тихо выругалась. Слишком много дел я вела одновременно, и стоило упустить в каком-то из них хотя бы одну деталь, это могло поставить под удар чью-то жизнь.

— Я… Черт! Я возвращаюсь в город. Надо что-то делать.

— И не вздумай, — остановил мой порыв Мерсер. — Мать Анжелы хотела бы тебя видеть в самую последнюю очередь. Она непрестанно повторяет, как плохо ты с ней обошлась. Вбила себе в голову, что ее девочка сбежала из-за тебя. Я тебе позвонил только для того, чтобы ты была в курсе. Но приезжать тебе не стоит.

— Пожалуйста, найди ее, — попросила я Мерсера, хотя понимала, что это вовсе не его дело. — Найди ее прежде, чем с ней что-нибудь случится.