Костяной склеп

35

В музей мы вошли с Западной 77-й улицы и направились прямиком в подвал, где шла подготовка к бестиарию. На ходу я позвонила Лауре, и та переключила меня на Клемм.

— Все тихо, — доложила та.

— Сделайте еще один заход. Только не рассылайте письма всей группе, а лишь тем, кто откликнулся на предыдущее, — попросила я. — Напишите им, что полиция просит пробу вашей ДНК. Напишите, что вам сообщили, будто на теле Катрины нашли образцы чужих тканей, хорошо?

— Действительно нашли?..

— Клем, не сочтите это за проявление грубости, но сейчас я не могу отвечать на ваши вопросы. Я могу только просить вас о помощи.

И Клем снова занялась электронной почтой, а мы двинулись дальше. Из службы охраны о нас доложили тем, кто работал в хранилище, и через пару минут из подвала поднялся Зимм и повел нас вниз. Мерсер появился четвертью часа ранее. И мы уже втроем, оставив аспиранта в его лаборатории, продолжили путь к комнате совещаний, где собрались кураторы из Метрополитен. Эрик Пост и Гирам Беллинджер встали, приветствуя нас, а Гейлорд поздоровался за руку, когда закончил какой-то телефонный разговор.

— Что означает вся эта затея с ДНК? — спросил он с ходу. — Это не ваше дело…

— Потише, приятель, — сказал Майк, подавая знак рукой, чтобы все трое садились. — С кем вы общались? С Мамдубой?

— Нет, звонила Ева Дрекслер. Она говорит, что у нас собираются брать образцы ДНК, словно мы все подозреваемые в этом деле.

Старая как мир аксиома в очередной раз подтвердилась, хотя технология заметно изменилась. Сплетни, телеграф, телефон… Не успела Клем сообщить известие о ДНК Еве, как та уже предупредила своих коллег буквально за те минуты, что мы шли от машины и спускались в подвал.

— Всего лишь одна из мер предосторожности, мистер Гейлорд. Вы же знаете, что в Музее естествознания и куратор, и простой рабочий обязан был пройти ДНК-анализ.

— Это понятно, детектив. Тут изучают животных, берут у них пробы генетических материалов, прослеживают эволюционные изменения. И потому стараются предотвратить смешение ДНК исследователя с каким-нибудь реликтовым или биологическим образцом. — Проигнорировав предложение Майка сесть, он расхаживал взад-вперед по комнате. — Мы же имеем дело с предметами искусства и реликвиями древности, — заявил он как бы не только от своего имени, но и от лица Поста и Беллинджера. — Ежели вы полагаете, что я… я… мы как-то причастны к…

Эрик Пост попытался предложить нам более миролюбивую позицию кураторов Метрополитен.

— Это похоже на какой-то розыгрыш. Почему вы не скажете нам, что уже знаете, мистер Чепмен? И если есть хоть малейший законный повод для проведения исследования ДНК, то мы постараемся вам в этом посодействовать.

— Я что, по-вашему, похож на того, кто может тратить время на розыгрыши? У меня есть труп девушки, которая изучала погребальные памятники, а затем закончила свой жизненный путь в одном из них. У меня есть некий бедолага, который слетел с крыши, не имея ни крыльев, ни страховки. И у меня есть рука скифа, неведомо как очутившаяся в логове ягуаров. Вы хотите продолжать эти словесные баталии или, может, перейдем к делу?

— Когда мы сказали, что нас интересуют образцы ваших, джентльмены, ДНК, то не имели в виду пробы конкретно крови или семени. Детектив Уоллас в прошлом месяце арестовал преступника лишь на основании совпадения образца его слюны с той, что осталась на горлышке бутылки из-под пива, которую нашли на месте преступления, — пояснила я.

— А я посадил одного перца за убийство лишь потому, что на ручке двери спальни жертвы нашли клетки его кожи.

— Клетки кожи?

— Ага, они остаются везде, к чему человек дотрагивается. Будь то подоконник, руль автомобиля или крышка саркофага.

Возможно, в лишенном окон помещении настолько сгустилась атмосфера, но мне показалось, будто трое мужчин разом поежились.

— Ребята, это совсем не больно, — заверил их Майк. — Завтра я приду в Метрополитен с ватными палочками и пробирками, и через секунду дело все будет сделано. На этом все. Мистер Гейлорд, не могли бы вы пройтись с нами по коридору? У нас к вам пара вопросов.

Идя с нами к каморке Зимма, Гейлорд сунул в рот трубку. Табака в ней не было, и я подумала, что это, скорее всего, у него такая привычка.

— Не возражаешь, если мы тебя немного отвлечем? — обратился Майк к Зимму.

— Нет, конечно, — ответил молодой человек. — Кстати, мисс Купер, помните, я вам говорил о подруге Катрины, той, что переехала в Лондон?

— Да. Та, чьего имени ты не сумел вспомнить.

— Клементина. Я сегодня получил от нее письмо. Догадываюсь, что вы с ней уже связались. — Он глянул поочередно на меня, потом на Майка, пытаясь определить это по нашим лицам.

— Мы пытаемся вытащить ее в Манхэттен, — сказала я. — У нас есть надежда, что она знает нечто, что поможет нам раскрыть преступление. Но, Зимм, поговорим об этом позже, ладно?

Гейлорд занял единственное кресло в лаборатории Зимма, слишком узкое для него и неудобное, и закинул ногу за ногу. Трубка будто прилипла к его нижней губе.

Майка интересовали самые общие вопросы.

— Мисс Грутен была найдена в саркофаге, принадлежащем вашему отделу. Египетскую коллекцию вы знаете лучше, чем кто-либо другой в музее. И думаю, есть вещи, что находятся под вашим полным контролем…

— Послушайте, Чепмен, в нашей коллекции постоянно находится шесть или семь саркофагов, которые куда-то регулярно перемещаются. В этом нет ничего необычного. Никто и не спохватится, если какого-то из них не окажется на месте.

— Допустим, — кивнул Майк. — Но меня сейчас интересует другое. Вы наверняка знаете, как с ними обращаться. В ночь, когда нашли саркофаг с телом Грутен, мы вдвоем еле-еле сдвинули крышку. Разве в одиночку можно справиться с этим? Или мне надо вас убеждать, что для такой задачи требуются усилия не одного человека?

— Я полагаю, вы ходите в кино, детектив? «Десять заповедей»? «Клеопатра»? Помните массовые сцены, где рабы строят пирамиды или перетаскивают сфинкса. Система рычагов и блоков, Чепмен, в точности, как у древних египтян. Накиньте веревку на верхнюю часть крышки и потихоньку тяните, — произнес он, барабаня пальцами по столу. — Потом кладите ваш труп внутрь и задвигайте крышку на место. И никто ничего не видит, никто ничего не знает.

— Даже в вашем заведении?

— Видели, какой бардак творится в наших подвалах? Не могу сказать, у других хуже или лучше, но позвольте спросить, Мамдуба вам уже показывал свою коллекцию мумий?

— Нет. Не знал, что у него такая есть. А вы могли бы ее показать?

— Если бы я знал, то давно уже вернул бы некоторые из наших мумий обратно. Полвека тому назад Метрополитен одолжил их коллегам, с тех пор мы их больше не видели. Среди них одна из самых известных мумий в мире. Медный человек. Окись меди придала его коже необычный зеленоватый оттенок. Его доставили из пустыни Атакама, что в Чили. Там проходила конференция, на которую я ездил на прошлой неделе. Шахтер, которого засыпало в забое, где он добывал медную руду. Бедняга пролежал там тыщу лет. В 1905 году Дж. П. Морган приобрел его для нашего музея. Клем больше меня расскажет вам о нем.

Майк насторожился:

— Клем? Что вы знаете о Клем?

— Я слышал, как совсем недавно мистер Зиммерли упоминал о ней. Вас интересует, что я знаю о ней? — Гейлорд вытащил изо рта трубку и даже повернулся в кресле, чтобы ответить Майку. — Это не женщина, а сущая заноза в заднице, детектив. Я знаю, что ее зовут Клем и что ее буквально околдовала та мумия из Музея естествознания, потому что ее доставили из копей Рестадоры. А еще я помню, как она рассказывала, что ее отец шахтер.

Точно. Шахтер. Копатель-золотоискатель. И дочь его, Клементина.

— Почему вы так о ней отзываетесь? — спросила я.

— Мисс Купер, у нас художественный музей. Величайший в мире. Тут не место всяким сердобольным особам, пекущимся о карме древних мертвых. Метрополитен — храм, в котором собраны многие самые известные полотна и скульптуры, когда-либо созданные человеческим гением, шедевры всех значимых мировых культур.

Гейлорд оперся локтями на стол, а его трубка, зажатая в пальцах, то и дело мелькала передо мной.

— А эта молодая особа докучала моим сотрудникам. Она, видимо, решила, что мы кинемся возвращать Каиру пятьдесят тысяч экспонатов, чтобы только угодить ей и отвести проклятие мумий?

— Но на самом деле она не вме…

— Позвольте вам кое-что напомнить? — перебил меня Гейлорд. — Храм Дендура, это величественное строение, настоящая жемчужина Метрополитен, целиком ушел бы под воду при строительстве Асуанской плотины. И мы спасли, черт побери, этот храм. Перевезли сюда в контейнерах, шестистах восьмидесяти двух огромных ящиках. По одному на каждый фрагмент. И так было почти со всеми нашими сокровищами, которые были бы уничтожены, останься они на разоренных войнами территориях, заселенных отсталыми народами.

— Я не о памятниках, мистер Гейлорд. Если я правильно поняла, Клем беспокоило то, как обходятся с человеческими останками.

— Но какое отношение ко всему этому имею я и мои коллеги? — воскликнул Гейлорд, прихлопнув свободной рукой по столу. — От Музея естествознания мы отличаемся, как день и ночь, по всем статьям — по цели, практике, методам. Клем и ее эскимосы, Клем и ее священные индейские погребения — это все проблемы Мамдубы, но никак не наши.

— А эти вопросы вас совсем не волнуют? — полюбопытствовал Майк.

— Мистер Чепмен, я не в силах изменить эти факты, по сути, всю музейную историю. Поймите же элементарные вещи. Образцы европейской культуры всегда были сосредоточены именно в художественных музеях. А достояния туземных культур, к которым относились всегда как к чему-то низшему, вроде курьезов науки, обычно отсылались в музеи естествознания.

Гейлорд поднялся и сунул в рот трубку.

— Между нашими двумя музеями лежит пропасть, гораздо более широкая, чем тот парк, который разделяет нас географически. Кстати, мы тут сейчас фактически пытаемся найти выход из тупика, в который нас едва не завлек Тибодо. Мы намерены отменить проведение этой совместной выставки.

— Но в нее же уже так много вложено.

— Ну не столько, сколько ожидал Пьер. Компания «ЮниКвест», предложившая раскрутку проекта, по всей видимости, выходит из игры. Сегодня нам позвонили из Лос-Анджелеса. Квентин Валлехо в данный момент наложил мораторий на финансирование.

Если Нина и пыталась связаться со мной, чтобы сообщить эту новость, мой телефон, как только мы попали в подвал, все равно тут же вырубился.

— Значит, ваше решение обусловлено финансовыми соображениями? — уточнила я.

— В общем, да. И как мне кажется, почти никто из нас не выражал энтузиазм по поводу планов Тибодо. К тому же «ЮниКвест» опасается негативной огласки в связи с убийством Грутен. А еще, очевидно, из-за гибели того рабочего, который на прошлых выходных упал с крыши Метрополитен. Кому все это понравится?

— А вы знали его? Пабло Бермудеса, я имею в виду.

Гейлорд прикусил конец своей трубки.

— Настоящий работяга. Всегда был при деле. Но сказать больше мне особенно нечего.

Гейлорда, казалось, мало волновал человеческий фактор. Хорошо хоть то, что бедняга Пабло, упав на землю, не заляпал кровью ни одно из его драгоценных полотен.

— А что станет со всеми экспозициями и уже собранными для выставки экспонатами?

— Сейчас наверху Анна Фридрих обсуждает этот вопрос с Мамдубой. Попытается его убедить продолжить проект в рамках их собственной выставки, уже без нашего участия. И если получится легко и быстро расторгнуть этот союз, мы начнем возвращать свои экспонаты обратно в Метрополитен.

Как можно обеспечить неприкосновенность места возможного преступления, если неизвестно точное местонахождение и есть лишь подозрение, что оно где-то тут, в каком-то потайном помещении, в одном из двух зданий, общей площадью в сотни тысяч квадратных футов? Я не собиралась позволить ничего никуда перемещать, пока мы не обшарим все закутки под этой огромной крышей.

— Знаете, — сказал на прощание Гейлорд, когда мы уже стояли в дверях, — Бермудеса нанял Беллинджер. Кажется, он жил недалеко от Клойстерс. Если я ничего не путаю, он был управляющим в доме Гирама, и это Беллинджер рекомендовал его для работы у нас. Гирам, по всей вероятности, знает об этом человеке больше.

Я вспомнила, что в материалах дела действительно было упомянуто, что Бермудес с семьей проживал на Вашингтон-Хайтс.

Попрощавшись с нами, Гейлорд зашагал по коридору в сторону офиса оргкомитета выставки, сунув руки в карманы и наклонив голову. Ни Беллинджера, ни Поста мы там не заметили.

Я окликнула Зимма, и тут же в дверном проеме соседней комнатушки блеснули очки нашего добровольного помощника.

— Где они? — спросила я, кивком указывая на пустую комнату.

— Недавно ушли, — доложил Зимм. — Я рассказал им о последнем письме от Клем. Она извещает о том, что будет в городе уже сегодня вечером. И еще написала, что Катрина, вероятно, нашла тот склеп, который искала.