Коварные боги

Я

сидела у костра, пока тишина вокруг меня сгущалась от напряжения. Я чувствовала на себе взгляд Фабиана и игнорировала его взгляд так долго, как только могла, но по мере того, как тянулись минуты, а его внимание не ослабевало, мое раздражение на него переросло ту грань, когда я могла его сдерживать.

— Просто выкладывай, — прорычала я, поднимая глаза, чтобы встретиться с ним взглядом поверх пламени.

Фабиан поджал губы и провел рукой по волосам, убирая их с лица.

— Давным-давно я был всего лишь человеком, — медленно произнес он, и я нахмурилась в замешательстве. Я ожидала, что он снова начнет о насильственном кормлении Магнара, и я понятия не имела, к чему он клонит. — И как смертное существо, мое тело легко удовлетворяло все мои желания. Но если еды было мало, мой желудок урчал и стонал, мое тело слабело, и я чувствовал усталость. Если заканчивалась вода, мой язык распухал, а мысли становились нечеткими. Возможно, эти вещи могли бы подтолкнуть меня к убийству, если бы я наткнулся на кого-то, кто хранил то, в чем нуждалось мое тело, и не желал делиться этим, но проклятие не так работает. Когда начинается жажда, это похоже на першение в задней части горла, которое беспокоит тебя, поглощая твое внимание все больше и больше. Раздражает, но его довольно легко игнорировать. Но потом оно становится болезненным, боль отвлекает твое внимание от всего остального, независимо от того, как сильно ты пытаешься с ней бороться. Ты можешь думать о чем угодно, о ком угодно в надежде забыть о ней. Но она не исчезнет. Ты слабеешь, но не в физическом смысле, как смертный из-за недостатка пищи: ты слабеешь разумом. Вещи начинают иметь меньшее значение. Ты начинаешь терять из виду то, что важно для тебя. Твои эмоции выходят из-под контроля. Ты быстро впадаешь в гнев. И с этим гневом твои низменные инстинкты берут верх, и агрессия побеждает. Каждый. Раз. Становится все труднее видеть в окружающих нас людях то, кем или чем они являются для нас. Особенно, если у этого человека случайно бьется сердце…

— Я знаю, ты думаешь, что он не справится с этим, — перебила я. — Но это не твой выбор. Возможно, он поддастся жажде крови. А может быть, и нет. Магнар не просто вампир. Он еще и Благословенный Крестоносец. И в этом мире не так уж много того, что имеет над ним власть.

— Кровь имеет над ним власть, — тихо сказала Чикоа, и я с удивлением повернулась к ней. Я думала, что она на моей стороне, защищая решение Магнара по этому поводу, но теперь это звучало так, словно она была на стороне Фабиана. — Я не говорю, что мы должны кормить его насильно, но и не думаю, что тебе стоит обманывать себя. Сейчас ему нужна кровь так же, как тебе нужен кислород. Если ты погрузишься под поверхность воды, ты сможешь задержать дыхание на несколько минут. Но в конце концов твое тело заставит тебя сделать вдох. Даже если ты знаешь, что это тебя утопит. Даже если ты знаешь, что умрешь, ты все равно это сделаешь. Не потому, что ты поддашься, а потому, что в какой-то момент твое тело отняло бы у тебя этот выбор. И это то, что рано или поздно случится с ним.

Я отрицательно покачала головой, но ее слова зажгли глубокий страх у меня под кожей. Если это действительно был только вопрос времени, когда Магнар полностью потеряет контроль, то я знала, что это будет означать. Поблизости было только два источника крови, и он любил их оба. Если он нападет на Джулиуса или на меня, я не была уверена, как он справился с этим. Что, если это будет означать, что он больше не сможет смотреть в лицо перспективе продолжать свою жизнь нежити? Ломка могла равняться его смерти, если он не сможет справиться с тем, что сделал с одним из нас.

— Тебе нужно убедить его выпить крови, прежде чем он потеряет право выбора, — заявил Фабиан, скользнув взглядом по Магнару, который продолжал спать рядом со мной. Время от времени он глубоко вдыхал, но это было нерегулярно, и долгие паузы между вдохами были более чем немного жуткими.

— Даже если я соглашусь с тем, что вы говорите, — сказала я нерешительно. — Это зависит не от меня. Магнар никогда не должен был становиться вампиром, и тот факт, что он согласился остаться им, — это чертово чудо. Я не хочу испытывать свою удачу, заставляя его делать что-то, с чем он не сможет смириться.

— Я полагаю, ему будет легче смириться с тем, чтобы выпить по собственному желанию, чем если он случайно убьет тебя или своего брата, — мрачно ответил Фабиан.

— Он никогда бы не убил одного из нас, — прошипела я.

Чикоа обменялась взглядом с Фабианом, и я сердито стиснула зубы, поняв, что они со мной не согласны.

Я перекинула волосы через плечо и запустила в них пальцы, упиваясь жаром пламени, когда ноющий холод, наконец, начал покидать мои кости. Мои мысли путались снова и снова, и я не знала, что будет лучше. Даже если я соглашусь с тем, что они говорили, я не представляла, как мне убедить Магнара выпить крови. Это шло вразрез со всем, за что он выступал. Как я могла ожидать, что он просто откажется от всего этого, потому что я эгоистично попросила его оставаться таким ради меня? А что, если он откажется? Что, если он выберет смерть вместо крови? Я не думала, что смогу справиться с такой возможностью, и мой разум содрогался от одной только мысли об этом, но я знала, что это может случиться.

Слеза скользнула мимо моей защиты, и я быстро смахнула ее со щеки, не желая, чтобы вампиры видели мое горе.

— Ясно, как сильно он тебя любит, — пробормотала Чикоа, и я снова посмотрела на нее. — Но проклятие — это не он. Соглашаться на это или нет — это не выбор. Единственный выбор заключается в том, когда и как он это сделает и что он почувствует по этому поводу впоследствии. Если есть что-то, что ты можешь сделать, чтобы помочь ему легче смириться с этим, то это все, что мы предлагаем. Потому что если он причинит боль одному из вас, то, возможно, не сможет простить себя.

Я тяжело вздохнула, глядя на красивую женщину напротив меня. Если и было что-то, что я знала о ней, так это то, что у нее было более чем достаточно лет, чтобы справиться с последствиями жизни с сожалениями. И если то, что она говорила, было правдой, то, возможно, в интересах Магнара, чтобы я убедила его выпить крови, когда он проснется. Однажды он уже потерял контроль, и я представила, что он будет еще отчаяннее пытаться утолить свою жажду, когда очнется от сна, который я ему навязала.

— Я посмотрю, что можно сделать, — пораженно пробормотала я, и оба, Чикоа и Фабиан, вздохнули с облегчением от моих слов. Я догадалась, что знать, что член нашей группы, владеющий силой богов, был примерно в пяти секундах от того, чтобы в любую секунду сойти с ума, было невесело. И если бы он выпил, то в долгосрочной перспективе оказал бы услугу всей группе.

— Тебе следует немного отдохнуть, — сказал Фабиан, озабоченно нахмурив брови. — Кто знает, сколько у нас времени, прежде чем Валентина снова догонит нас.

— Мы не видели никого из ее Фамильяров с той вчерашней ночи, — ответила я, пожимая плечами. — Так что, надеюсь, у нас есть небольшая отсрочка.

Чикоа посмотрела на меня так, словно я только что сказала что-то увлекательное, и придвинулась ближе к Фабиану.

— Я просто подумала: нам следует задействовать наших собственных Фамильяров, чтобы противостоять ей, — взволнованно сказала она. — Мы могли бы выяснить, насколько она близко, и, возможно, даже перехватить некоторых из ее созданий, когда они будут шпионить за нами?

— Почему я об этом не подумал? — Фабиан замурлыкал и поднялся на ноги, одарив Чикоа широкой улыбкой. Она почти улыбнулась в ответ, затем быстро отвернулась, запрокинув голову к крыше и, казалось, к чему-то прислушиваясь.

— Мне кажется, я слышу, как голуби устраиваются на ночлег там, наверху, — сказала она, прежде чем выскользнуть за дверь.

— Как ты создаешь Фамильяра? — Я с любопытством спросила Фабиана, пока мы ждали ее возвращения.

— Сейчас ты увидишь это сама. Ты всегда была такой нетерпеливой или это недавно сформировавшееся качество? — спросил он в ответ.

— Думаю, всегда, — ответила я с ухмылкой. — Хотя знание того, что за нами охотятся, определенно делает меня более нетерпеливой. Если любой момент может стать для нас последним, тогда зачем чего-то ждать?

Чикоа вернулась с торжествующей улыбкой на лице и присела рядом с Фабианом, держа в руках испуганного голубя. Она протянула птицу, и Фабиан надрезал палец об один из своих клыков, прежде чем прижать рану к клюву птицы.

— Подожди секунду, — внезапно перебила я, поняв, что он собирается делать дальше. — Ты собираешься убить эту бедную птичку?

Чикоа виновато поерзала, а Фабиан с презрением поднял бровь, глядя на меня. — Я думаю, что жизнь голубя стоит такой жертвы в обмен на знания, которые мы могли бы получить о Валентине взамен.

— Не надо! — Сказала я, приподнимаясь на ноги, когда увидела ужас, наполнивший глаза птицы. — Есть способ получше.

— Например? — С сомнением спросила Чикоа.

— Если Валентина спит, я могу пойти к ней. Я могу выяснить, что ей известно о наших планах, и заставить ее сказать, насколько она отстала от нас. — Мысль о том, чтобы снова отправиться в сны Валентины, вызвала у меня глубокое чувство беспокойства, но я могла это сделать. Мир снов был моей территорией, и у меня не было причин бояться ее там. Кроме того, я бы с радостью сделала это в обмен на свободу этой маленькой птички в руках Чикоа.

Рот Фабиана скривился от удивления, и он вырвал птицу из рук Чикоа. — Тогда давай, Голубиная Королева, посмотрим, что ты сможешь выяснить, — насмешливо произнес он, прежде чем направиться к двери и выпустить птицу в ночь.

Глубокое чувство облегчения охватило меня, пока я смотрела, как он улетает, и я искренне улыбнулась ему, несмотря на то, что могла сказать, что он считал меня смешной. Но я провела всю свою жизнь во власти существ, намного более могущественных, чем я, и я увидела свой собственный страх в том голубе. Я была полностью во власти вампиров, и я точно знала, каково это. Но теперь он был свободен так же, как и я, и вместо этого я сосредоточилась на текущей задаче.

Я попыталась игнорировать тот факт, что и Чикоа, и Фабиан смотрели на меня как на сумасшедшую, и я подвинулась, чтобы лечь рядом с Магнаром.

Пол был твердым и холодным, но я устроилась у него под мышкой, положила голову ему на грудь и закрыла глаза.

Магнар пошевелился во сне, и его рука обвилась вокруг меня, когда он притянул меня ближе. Фабиан резко вдохнул, но я не ответила: Магнар все еще был под влиянием моей силы, и он не проснется, пока я не освобожу его от нее. Но даже когда он это сделает, я не собиралась прятаться от него. Я буду прямо здесь, с ним, и я думаю, что мне также нужно попытаться поговорить с ним о ситуации с кровью.

Но до всего этого у меня было свидание с монстром.

Я ворвалась в сон Валентины и быстро стерла все, что она создала для себя. Я вызвала образы всех своих друзей, одела нас в прекрасные черные одежды и возложила короны на наши головы. Она ненавидела нашу группу из-за положения, которого так отчаянно жаждала, и хотя она и захватила город, я знала, что теперь она преследовала нас отчасти из страха. Она знала, что любой из нас с радостью отнял бы у нее ее силу, и надеялась устранить нас до того, как у нас появится такая возможность.

Я прошла через большой тронный зал, который я узнала по тому времени, когда жила в замке Бельведеров. Валентина сидела на троне в центре возвышения, одетая в лохмотья, как я и хотела.

Она засмеялась, когда я приблизилась, и я встала перед ней в окружении своих друзей.

— Вы все еще считаете себя более могущественными, чем я? — насмехалась она. — Даже несмотря на то, что вы убегаете от меня, как кучка сопливых трусов?

Я пренебрежительно пожала плечами. — В данный момент у нас есть проблемы поважнее, чем ты. Кроме того, мы убили богиню, так с чего ты вообще взяла, что мы будем тебя бояться?

— Идун? — она выдохнула, и я могла сказать, что она была не до конца в этом уверена.

— Эта сука, слишком вмешивалась в наши дела, — прорычала я. — И она узнала цену своего вмешательства, и ее участь постигнет и тебя, если продолжишь преследовать нас.

— Мы не преследуем, — прорычала она. — Мы охотимся. Кровь истребителей намного вкуснее любой другой, и мы имеем право кусаться в моей Алой Империи.

Я подавила вспышку страха, которую почувствовала при ее словах. — Так ты преследуешь нас по всей стране, потому что голодна? Бедная Валентина, — передразнила я.

— Что ж, мне очень понравилось иметь Магнара в качестве моего личного кровного раба, и я намерена вскоре вернуть его к этой роли, — настаивала она.

Я подавила улыбку: она еще не знала о превращении Магнара, и я не собиралась делиться с ней этой информацией.

— И я уверена, что, если ты попытаешься овладеть им снова, он получит удовольствие, вырвав твое черное сердце из твоего тела, — мрачно ответила я, и созданный мной фальшивый Магнар шагнул к ней, обнажая свои клинки. Она отпрянула, и он рассмеялся над ней, придвигаясь ближе.

— Покажи мне, где ты, — сказала я тихо, но мои слова были пропитаны силой моих даров.

Валентина стиснула зубы, но не смогла устоять перед тяжестью моих даров. Сцена вокруг нас изменилась, и я обнаружила, что стою в затемненной комнате, где, ничего не подозревая, лежала спящая Валентина.

— Хорошая попытка, — пробормотала я, когда она попыталась скрыть детали своего местонахождения.

Еще раз подтолкнув мои дары, Валентина показала остальное. Я узнала руины недалеко от фермы, с которой мы сбежали несколько часов назад. Она была с большой группой кусачих, и они послали Фамильяров охотиться за нами во всех направлениях, но пока они не выяснили, в какую сторону мы пошли. Казалось, что птица, которую уничтожил Магнар, не успела отправить ей информацию о нашем местонахождении, и меня наполнило чувство глубокого удовлетворения. Она даже еще не знала, в каком направлении двигаться. Однако, если они найдут нас, у них был вертолет, чтобы передвигаться, и это было более чем немного тревожно. Независимо от того, как далеко мы продвинулись, она смогла бы быстро догнать нас на этой штуке. Но сейчас она не знала, в какую сторону лететь, так что, я могла утешиться этим.

— Спасибо за это, — пробормотала я, когда Валентина нахмурилась. — Приятных снов.

Я создала кошмары, которые преследовали ее, и мрачно улыбнулась, выходя из ее сознания, а звук ее криков преследовал меня.

Я заключила ее в объятия своей силы и была уверена, что она застрянет в этом кошмаре на несколько часов, прежде чем сможет вырваться на свободу.