Ковры под псевдонимом

ЗАМОК СО МНОЖЕСТВОМ КЛЮЧЕЙ

Вам не приходилось задумываться, почему расхитителям и прочим жуликам еще удается порой сравнительно легко заниматься своими темными делами? Причем, как говорится, средь бела дня, на виду у всего честного народа. Казалось бы, и выверенная система учета действует, и регулирующих должностных инструкций предостаточно, и недостатка в проверяющих органах нет. А человек, ходивший прежде в честных, не раз с хорошими результатами отчитывавшийся перед непосредственным начальством, демонстрировавший ревизорам полный ажур в делах, вдруг оказывается в действительности махровым преступником.

Может, впечатление и ошибочное, но такие вот «вдруг» особенно часто случаются в сфере закупок и заготовок, хотя немало их и в других отраслях — там, где нарушители закона из-за бесконтрольности чувствуют себя в относительной безопасности.

Однако на сей раз хочется поговорить именно о заготовителях. По ряду причин как раз их деятельность неоднократно становилась предметом судебного разбирательства.

Представьте себе, читатель, этакого современного купца, ничуть не похожего на знакомого нам из литературы, который ходит по деревням и хуторам при честь по чести оформленных полномочиях, бланках, квитанций, ведомостях и предлагает местным жителям закупить у них для нужд государства шерсть, мясо, шкурки, фрукты или даже домашний скот. При этом дену предлагает подходящую, расписаться в документах дает. Так что вся операция никак не выглядит предосудительной, тем более что создает людям определенные удобства — не надо искать попутных машин, чтобы добраться до рынка, часами околачиваться там за прилавком, воевать с нечистоплотными перекупщиками — все прямо на дому делается. Красота!..

Довольный земледелец с благодарной улыбкой провожает услужливого, сладкоречивого заготовителя до самой калитки, приглашает заглянуть в свою хату и в будущем году, заранее обещая продать только ему все возможные излишки. Бывает, что тот и вправду приходит, снова корпит в горнице над мудреной ведомостью, выписывает квитанции и тут же, без всякой волокиты выкладывает на стол денежки. Обе стороны с миром расходятся, весьма довольные друг другом.

Но случается и иное, скажем, неожиданно для себя крестьянин получает повестку с просьбой явиться в таком-то часу к следователю. Он мучительно думает, чего же такого натворил, чем провинился. Засыпает, абсолютно уверенный в своей честности, но все-таки спит плохо, тяжело ворочается в постели, и всякий поймет его нервозность: в конце концов вызов в такие органы не сравнить с приглашением на именины или на правление колхоза для получения грамоты.

Человек приходит в точно назначенное время, ему показывают ведомости и квитанции с его подписью, которую он, конечно же, не может не признать, ибо она действительно сделана его рукой, а вот количество купленного у него скота или там яблок никак не соответствует действительности. Память у него пока еще крепкая, жаловаться на нее грех, и в ней точно зафиксировано, что заготовитель купил сто килограммов яблок, а не вчетверо больше. И он держится этой линии не только на следствии, но и потом в суде, ибо она — единственная его правда. Это подтверждает и экспертиза, из заключения которой явствует, что заготовитель-покупатель сделал в документах кое-какие подчистки, которые позволили ему украсть у государства и положить в собственный карман изрядную сумму.

Бывает и так, что конкретный Петров или Сидоров вообще лишь однажды продал заготовителю излишки, а числится в бумагах многоразовым продавцом. Даже подпись имеется, да вот не очень-то похожая на его. Он чистосердечно от нее отказывается, и его правота тоже подтверждается экспертизой. Но случается, что такого Петрова или Сидорова в данной местности вообще не существует, его выдумал сам заготовитель и внес в соответствующие документы, чтобы присвоить энные суммы. Словом, заготовитель, выглядевший когда-то благодетелем, оказывается обыкновеннейшим мошенником, расхитителем, действовавшим нагло и бессовестно. Чудеса, да и только!..

Впрочем, чудеса такие обычно заканчиваются суровым приговором, а вместе с ним — частным определением, в котором детально разобраны причины и условия, приведшие к преступлению, и которое обязывает конкретную организацию принять конкретные меры, дабы подобное не повторилось, и сообщить об этом суду. Свидетель уходит, удовлетворенный свершившимся правосудием, уверенный, что отныне пути к таким махинациям напрочь перерезаны и заготовки впредь будут проводиться в полном соответствии с теми нормативными документами, на которые ссылались судьи и государственный обвинитель. Он ведь, бывший свидетель, за время процесса поднаторел не только в заготовительном деле, но и в определенных юридических тонкостях.

Как же удивляется потом этот знаток, читая в местной газете судебный очерк или фельетон, где описывается аналогичное деяние, совершенное другими заготовителями той же организации, которой когда-то адресовалось частное определение. Неужели ничему не научились? А тут, как назло, и центральная печать публикует хронику об осуждении одного или нескольких заготовителей, закупочный «почерк» которых до мелочей сходен с «почерком» тех, по чьему делу он выступал свидетелем.

Спору нет, при виде часто повторяющегося преступления, схема которого не отличается особой изобретательностью, человек вправе удивиться, даже ужаснуться и задать вопрос: как же это так, братцы? Мы тоже удивляемся, хотя отнюдь не ставим под сомнение силу частных определений. Не сомневаемся и в инструкциях, определяющих работу заготовительных органов, несмотря на то что видим в них некоторые изъяны, как раз и открывающие перед преступниками те или иные лазейки для злоупотреблений и бесцеремонного набивания собственных карманов за счет общества. Право слово, отдельные нормативные акты, призванные регулировать и контролировать операции по заготовкам, в силу своего несовершенства напоминают замок, который открывается множеством ключей.

Так вот именно о лазейках хочется поговорить несколько подробнее и, чтобы разговор не показался отвлеченным, сошлемся всего на два примера из судебной практики. Не потому, что они исчерпывающе убедительны и ничего другого уже не требуется, а потому, что преступления, совершённые в разных концах страны — одно в Красноярском крае, другое в Калмыцкой АССР, — по методике содеянного весьма и весьма похожи. Преступления совершены людьми, ничего друг о друге не знавшими, принадлежащими к разным социальным слоям населения, к разным возрастным группам, но объединяет их род занятий.

Дело первое. Слушалось оно в Волгограде, по месту обнаружения преступления, хотя диапазон действий подсудимых простирался далеко за пределы приволжской области, где орудовала большая часть из них. Ведущим был некто Читайлов, заведующий шерстяным складом в Малодербетовской заготовительной конторе Калмыцкой АССР, человек с двумя ничему его не научившими судимостями за плечами. Потому что, едва освободившись из мест заключения, стал искать новую «доходную» службу, «теплое местечко», где можно было бы хорошенько погреть руки и зажить, ни в чем себе не отказывая. Идеал виделся ему в коврах, дорогом хрустале, «шикарной» мебели, автомобиле и, конечно же, в различных драгоценностях.

Когда удалось окопаться на шерстяном складе — месте, вполне подходящем для задуманных им планов, стал первым делом подыскивать себе подручных, таких же не чистых на руку, каким был сам. Надо ему отдать должное, психологией заманивания неустойчивых, охочих поживиться за чужой счет или за счет государства он владел совсем неплохо. Наиболее податливых вовлекал в свои аферы сразу, без лишних намеков и блужданий вокруг да около. Знал: этот в обработке не нуждается. Других «привораживал» крупной подачкой, будучи уверенным, что, вкусив однажды, человек вдругорядь уже не в силах будет противостоять соблазну. Третьих покупал подачками мелкими, подчас грошовыми — иного, с его точки зрения, они не заслуживали.

Он плел сети, точно паук, методично, терпеливо, не жалея времени. Если человек не поддавался и Читайлов видел, что ошибся в ставке на него, немедленно отступал и прикидывался незадачливым шутником или безопасным прожектером. Но стоило ему заметить в ком-то слабину, готовность клюнуть на приманку, пусть хотя бы угоститься в ресторане, так тотчас же оплетал возможного союзника густой паутиной всяких обязательств. А поскольку Читайлов вылавливал себе в подручные людей с не очень «исправными» моральными тормозами и с не вполне здоровой совестью, то, понятно, отпора не встречал. Так что корыстолюбцев и стяжателей втягивал в свою группу почти без промаха. Заготовители Гиляев, Даковев, Юсупов, Китаев (племянник Читайлова), сдатчик Динмухаров и другие не колеблясь согласились на «сотрудничество» с ним.

Дело было поставлено с размахом, при такой координаций действий всех сообщников, которая должна была исключить промах, особенно в условиях царивших вокруг них бесконтрольности и попустительства. Принимая от совхозов и колхозов шерсть низших сортов, Читайлов сортировал ее, выбирая отдельно тонкую мериносовую и кусковую шерсть. Затем занижал так называемый таксат — процент содержания в сырье чистой шерсти — и показатели ее состояния. В приемные акты рунная шерсть записывалась кусковой, отчего образовывался некий резерв. На него оформлялись фиктивные акты.

Естественно, в них значились фамилии заготовителей-сообщников. Те в свою очередь сочиняли квитанции, которые удостоверяли, будто сырье закуплено у населения. А поскольку заготовители по существовавшей практике (о ней еще пойдет разговор) всегда имели с собой достаточно крупные суммы подотчетных денег для расчетов с трудящимися, то «заработок» таким образом делился между Читайловым и его компаньонами.

Если сырье поступало от заготовителей, не состоящих с ним в сговоре, то он действовал с не меньшим нахальством: занижал вес, таксат и все другие показатели сырья, чем тоже создавал его резерв как в стоимостном, так и количественном выражении. Опять в ход шли поддельные квитанции, и опять наступала дележка барыша.

Драгоценное сырье Читайловым и компанией без обмана, обвеса или мошенничества с качественными показателями почти не принималось. Обжуливали кого только могли. Вот почему хищения к моменту раскрытия преступления достигли сотен тысяч рублей.

Богатство, нажитое грязным обманом, Читайлов дома не держал. Зачем развешивать вожделенные ковры и приобретать машину, выставлять напоказ импортный хрусталь и золотые изделия? Прятал «нажитое» в тайниках, которые были приготовлены в доме тещи, жившей в Моздоке. Там и были обнаружены без малого 134 тысячи рублей, 353 золотых кольца и прочие ценности. Читайлов слезно уверял, будто все это досталось ему по наследству от умершего в 1950 году отца. Не составило, однако, труда доказать, что никакое это не наследство, все куплено Читайловым в магазинах.

Выявилось, кстати, еще одно обстоятельство. При обыске у сообщников нашли… специальное приспособление для плавки золота. Нет, они не превращали драгоценный металл в слитки. Дело делалось гораздо проще. Читайлов (по профессии зубной техник) приноровился «прирабатывать» еще и изготовлением золотых коронок, для чего и обзавелся необходимым оборудованием. Стоит ли говорить, что и этот вид его «деятельности» носил противозаконный характер? Как для него, так и для всех его сообщников прибыльный «бизнес» закончился приговором суда, по которому каждый получил длительные сроки лишения свободы.

Дело второе. Слушалось оно в другом конце страны — в Красноярском крае и мало чем отличалось от дела Читайлова и его группы. Разница — в объекте закупки и количестве участвующих в ней лиц. Заготовитель Хатангско-го районного рыболовецкого союза потребительских обществ Мужицкий закупал в побелке Сындасском не шерсть, а мясо.

Мужицкий получал в рабкоопе крупные подотчетные суммы денег и распоряжался ими по своему усмотрению, поскольку был уверен в полной бесконтрольности. Никто из его непосредственных руководителей, никто из ревизоров никогда не интересовался, как идут дела у заготовителя, правильно ли расходует средства, оформляет документы. Словом, можно было «зарабатывать левые» деньги. И Мужицкий, как и склонный к стяжательству Читайлов, пустился в авантюрные махинации.

Следует заметить, что он не обладал особой изобретательностью. Он просто воспользовался несовершенством самой системы заготовок и расчетов с населением. Скупая у населения мясо домашних оленей, Мужицкий выписывал подложные квитанции и подложные расходные кассовые ордера, в которых нередко сам и расписывался. Количеством закупленного мяса манипулировал по своему усмотрению, как, впрочем, ценами и сортностью.

Удивленный читатель спросит, как удавался обман, ведь, покупая, заготовитель должен куда-то купленное сдать. Мужицкий без особого труда нашел выход.

Соль заключается в том, что списание денег с подотчета заготовителя производится, исходя из фактического расходования средств по закупочным ценам; тонна мяса высшей упитанности стоит 4446 рублей, средней — 3838, ниже средней — 3046 рублей. Заготовленное же им мясо учитывается на подотчете в розничных ценах: 1 рубль 90 копеек или 1 рубль 21 копейка в зависимости от его категории. При недостачах мяса деньги с заготовителя взыскиваются тоже по розничным ценам.

На этом и строил Мужицкий свое мошенничество. Это было тем более легко сделать, что он пустил в ход так называемые бестоварные накладные, по которым мясо числилось будто бы сданным непосредственно в магазин поселка. Сплавив мифическое количество мифического продукта по розничной цене и оформив его по подотчету в ценах закупочных, он, подсчитав разницу, клал деньги в карман. Заметим, что и эта операция противозаконна, ибо мясо в магазины по существующему положению поступает лишь по разнарядкам рабкоопа. Так что бесконтрольность сработала и здесь на пользу жулику, которому удалось похитить более 17 тысяч рублей.

Восемь лет лишения свободы с конфискацией всего принадлежащего ему имущества и запрещение в течение пяти лет занимать материально ответственные должности — таков итог бесшабашной деятельности Мужицкого на заготовительном поприще.

На этом можно было бы поставить точку, если бы рассматриваемые в различных судах и в течение достаточного количества лет дела о злоупотреблениях заготовителей при всем кажущемся различии ситуаций и предмета заготовок не оказались настолько схожи между собой. Даже частные определения, вынесенные судами вместе с приговорами, тоже сходны. Они требуют от тех или иных органов и организаций, в системе которых орудовали преступники, принять меры к устранению условий, способствующих злоупотреблению. Точнее говоря, речь идет об усилении контроля в заготовительных органах, улучшении отчетности…

Судите сами. Чем пользовались упоминавшиеся здесь подсудимые? Тем, что заготовители были предоставлены сами себе. Подотчетных денег у них невпроворот, операции с ними с трудом поддаются учету и проверке. Несовершенны система цен и система определения качества закупаемого у населения продукта или сырья.

Обратимся к Волгоградскому процессу. Как выяснилось в ходе разбирательства дела, только тонкая мериносовая шерсть подразделяется на три класса. Первый и второй классы имеют по два подкласса. Цены на тонкую мериносовую шерсть первого класса первого подкласса колеблются от 1 рубля 13 копеек до 9 рублей 46 копеек за килограмм. При таком диапазоне заготовитель волен обращаться со сдатчиками, как его левой ноге захочется. Аналогичные возможности имеет и заведующий складом.

Точно такие же манипуляции можно производить, занижая или завышая таксат. Благодаря этому создаются значительные излишки шерсти, а значит, и возможности нажиться на этом.

Далее. Тонкая мериносовая и немериносовая шерсть подразделяется ГОСТом на рунную и кусковую. Поэтому предусматривается их раздельная упаковка. Существует порядок, по которому можно недостающие виды шерсти при сдаче компенсировать другими, скажем, тонкорунную тонкой кусковой. Однако в бухгалтерском учете не установлено отдельной позиции для кусковой шерсти. Она засчитывается вместе с рунной.

Этим и воспользовались расхитители. Ведь тонкорунная шерсть почти вдвое дороже кусковой, а кусковая — в три и более раза дороже шерсти низших сортов. Доля кусковой шерсти в общей массе тонкой рунной, сдающейся в промышленную обработку колхозами и совхозами, не превышает 3–5 процентов. У Читайлова она значилась в большом количестве. Он умудрялся при оформлении приемных актов часть рунной шерсти указывать как кусковую. Тем самым на складе искусственно создавались излишки руна и соответственно недостача кусковой шерсти. Как она покрывалась? За счет выборки куска из тонкой шерсти низших сортов, поступавшей в больших количествах от колхозов и совхозов, а также за счет неполного отражения в приемных актах кусковой шерсти, принимаемой от заготовителей. Низшие сорта на складе восполнялись их сдачей заготовителями, но без документов.

Следственными экспериментами было установлено, что в шерсти низших сортов содержалось до 50 процентов кусковой. А что же происходило с излишком рунной шерсти? На них склад выписывал фиктивные приемные акты, а заготовители — соответственно фиктивные приемные квитанции. Вот уж поистине золотое руно.

Может быть, следует подумать о том, чтобы запретить заготовительным организациям принимать от колхозов и совхозов шерсть низших сортов на свои склады и поручить это предприятиям первичной ее обработки. Надо также упорядочить систему учета различных видов шерсти для исключения возможности замены одного сорта другим, а следовательно, и возможности манипуляций. Тут может помочь применение физических и химических методов анализа качества принимаемого сырья.

И наконец, несколько слов о контроле. Очень давно, еще в январе 1962 года, Центросоюз специальной инструкцией узаконил порядок проведения инвентаризаций, который предусматривал полную зачистку складов и выверку расчетов с получателями. Это должно было обеспечить правильность учета. Однако формальное проведение инвентаризаций в начале или конце срока заготовки сырья позволяло расхитителям готовиться к ним заранее. Ясно, что нужны строгий контроль за точным и неуклонным соблюдением инструкции, нелицеприятная, бескомпромиссная борьба с формализмом и поверхностностью в инвентаризационном деле.

Заготовка сельскохозяйственной продукции — дело большой государственной важности. Нельзя допустить, чтобы из-за несовершенства отдельных звеньев этого сложного механизма допускались потери, а тем более хищения. От того, как налажены учет закупок, система отчетности и контроля, насколько эффективно перекрыты каналы хищений, зависит снабжение населения продуктами сельскохозяйственного производства, а промышленности — сырьем. Пора отбросить все устаревшее, отрешиться от инерции мышления, смелее внедрять в работу научные и экономические методы управления и контроля, перестроить деятельность заготовительных организаций на современной основе.