Красный павильон

Глава 18

После того как судья Ди выпил несколько чашек чая, вошел старый слуга и объявил, что к гостинице прибыл паланкин управляющего островом. Судья поднялся, чтобы встретить Фэна и Нефритовое Кольцо.

— Приношу свои извинения за то, что потревожил вас в столь поздний час, — приветствовал он гостей. — Мое внимание привлекли некоторые новые факты. Я убежден, что обсуждение их с вами значительно облегчит мне решение проблем, которыми я занимаюсь.

Он проводил Фэна и Нефритовое Кольцо в гостиную и настоял, чтобы Нефритовое Кольцо также присела к столу. Лицо Фэн Дая, как и обычно, было невозмутимым, но в больших глазах его дочери отражалась тревога. Судья Ди лично разлил гостям чай и обратился к Фэну:

— Вам известно, что сегодня пополудни на двоих из ваших людей было совершено нападение банды разбойников?

— Известно, господин. Его устроили бандиты из-за реки, чтобы отомстить за троих из их шайки, которых мои люди убили во время недавней стычки. Я глубоко сожалею, что ваш помощник тоже подвергся нападению, ваша честь.

— Ничего страшного, он привык к подобному. Драки ему даже нравятся.

Повернувшись к девушке, он спросил:

— А не могли бы вы мне подробно описать, как именно вы вошли в эту комнату в ту ночь, чтобы я яснее мог представить картину происшедшего?

Она бросила на закрытую дверь веранды беглый взгляд.

— Я покажу вам, — сказала она и поднялась со стула.

Когда она сделала шаг к двери, судья встал и задержал ее за руку.

— Не утруждайте себя! Поскольку вы пришли со стороны парка, то я полагаю, что вы поднялись на веранду по широкой лестнице в центре?

— Да, — сказала она и тотчас же закусила губу, когда заметила, что ее отец внезапно побледнел.

— Так я и думал, — сурово произнес судья Ди. — Давайте прекратим эту комедию, хорошо? На веранду ведут только две лестницы: справа и слева. Вы никогда здесь не были, сударыня. Сегодня днем, когда я начал допрашивать вашего отца, вы ухватились за мои слова, что академик вас домогался, а вашего отца видели здесь в ту ночь, когда тот умер. И потому вы с ходу сочинили историю о том, как он пытался вас изнасиловать, и вы его убили. И солгали вы потому, что рассчитывали выгородить отца.

Видя, что девушка готова разрыдаться, судья продолжал уже более мягким тоном:

— Конечно, ваш рассказ отчасти соответствует действительности. Академик действительно пытался вас изнасиловать. Но не три дня назад и не в этой гостинице. Это произошло десять дней назад, на борту лодки. Синяки, которые вы столь любезно продемонстрировали мне, уже успели немного побледнеть; вряд ли они были столь недавнего происхождения. Ваше описание борьбы против мужчины также было не слишком убедительным. Когда сильный мужчина видит, что девушка, на которую он нападает, хватается за кинжал, он наверняка попытается отобрать у нее это оружие, вместо того чтобы продолжать обнимать ее вместе с кинжалом. Кроме того, вы не учли, что у него была перерезана правая яремная вена, а это служит указанием скорее на самоубийство, чем на убийство. Но должен признать, что, если не считать этих мелких просчетов, вы сочинили неплохую историю.

Нефритовое Кольцо все-таки не удержалась от слез. Фэн взволнованно посмотрел на нее и обратился к судье:

— Во всем виноват исключительно я, ваша честь! Она только пыталась мне помочь. Когда мне показалось, что вы поверили ее рассказу, у меня не хватило мужества открыть вам всю правду. Я не убивал этого проклятого академика, но понимаю, что мне придется предстать перед судом по обвинению в его убийстве. Дело в том, что в ту ночь я действительно был в Красной комнате. Я...

— Нет, — прервал его судья, — вас не обвинят в его убийстве. У меня есть доказательства, что академик действительно покончил с собой. А ваши манипуляции с его трупом были направлены на то, чтобы подчеркнуть факт самоубийства. Я полагаю, что в ту ночь вы пришли сюда, чтобы потребовать от него объяснений по поводу козней, которые он строил против вас вместе с антикваром.

— Совершенно верно, ваша честь! Мои люди донесли мне, что Вэнь Юань намеревается подсунуть мне в дом шкатулку с крупной суммой денег. Академик же должен был потом оповестить власти, что я подаю неверные налоговые декларации. Если бы я стал это отрицать, деньги обнаружили бы в моем доме. Поскольку я считал...

— Почему вы сразу не рассказали мне об этом заговоре? — перебил его судья.

Фэн растерялся. После некоторого колебания он ответил:

— На этом острове мы сильно зависим друг от друга, ваша честь. У нас всегда было принято улаживать все ссоры между собой, мы считаем... неприличным втягивать посторонних в наши местные дрязги. Возможно, это глупо, но мы...

— Конечно глупо! — раздраженно бросил судья. — Продолжайте свой рассказ!

— Когда мои люди сообщили, что Вэнь Юань что-то против меня замышляет, я решил повидаться с академиком. Я собирался напрямик спросить его, как он, сын достойного человека, которого я хорошо знал, согласился участвовать в столь грязном деле. Одновременно я хотел устроить ему нагоняй за то, что он пытался изнасиловать мою дочь. Однако по пути сюда я встретил в парке Вэнь Юаня. Мне это показалось странным, и эта встреча почему-то напомнила мне ту встречу ночью, тридцать лет назад, когда я шел к Дао Гуану. Я сказал Вэню, что мне известно о его предательских планах и что я намереваюсь поговорить об этом с академиком. Вэнь Юань рассыпался в извинениях и признал, что, поддавшись минутной слабости, обсуждал с академиком план смещения меня с должности. Очевидно, поскольку академик сильно нуждался в деньгах, вначале он согласился. Но потом, по той или иной причине, он передумал и отказался участвовать в сделке. Вэнь буквально умолял меня, чтобы я поговорил с академиком, который должен был подтвердить его слова.

Когда я вошел в эту комнату, то сразу понял, что мое смутное предчувствие подтвердилось. Академик неуклюже сидел на стуле: он был мертв. Знал ли об этом Вэнь и рассчитывал ли, что меня застанут возле трупа и обвинят в убийстве? Тридцать лет назад я подозревал Вэня в том, что он все специально подстроил так, чтобы меня обвинили в убийстве Дао Гуана. И тогда я вспомнил, как то убийство было закамуфлировано под самоубийство, и решил прибегнуть к тому же самому трюку. Все остальное произошло точно так, как я вам рассказал сегодня днем, ваша честь.

Когда было оглашено заключение, что академик покончил с собой из-за неразделенной любви к Осенней Луне, я рассказал дочери обо всем. Поэтому она и предприняла отчаянную попытку прикрыть мои манипуляции с трупом.

Фэн откашлялся и грустно продолжал:

— У меня не хватает слов, чтобы выразить свое сожаление по поводу происшедшего, ваша честь. Никогда в жизни мне не было так стыдно, как в тот момент, когда я поддержал ваше ошибочное объяснение последних каракулей академика. Я действительно...

— Ничего не имею против, чтобы меня дурачили, — усмехнулся судья. — К этому я привык, такое со мной происходит постоянно. Но, к счастью, обычно я успеваю это вовремя заметить. Вообще-то, последние каракули академика действительно относились к Осенней Луне. Но покончил он с собой не из-за нее.

Поглаживая длинную черную бороду, судья медленно продолжал:

— Академик был человеком необычайно талантливым, но холодным и расчетливым. К нему слишком рано пришел успех, и это вскружило ему голову. Он стал академиком, но мечтал подняться еще выше и сделать это быстро. Но для этого ему требовалось много денег, а их у него не было, поскольку доходы семьи были подорваны неурожаями и безрассудными сделками. Поэтому вместе с вашим старым врагом Вэнь Юанем он и разработал план, как прибрать к рукам баснословные богатства Райского острова. Для этой цели он, самонадеянный и властный, и прибыл сюда десять дней тому назад. В ту ночь, когда он повстречал на лодке вашу дочь, она задела его глупую гордыню своим отказом, и он попытался ее изнасиловать. Когда антиквар пришел встречать его на пристань, он все еще был вне себя после ее отказа и потребовал от Вэня помочь ему завладеть вашей дочерью, напомнив ему, что все равно вас скоро арестуют и отправят в столицу по обвинению в уклонении от уплаты налогов. Вэнь тогда и подсказал ему, как можно заставить вашу дочь подарить ему свои ласки. Гнусный антиквар увидел в этом возможность нанести удар и по вашим чувствам.

Судья Ди отпил глоток чая.

— Но по прибытии на остров академик был настолько занят развлечениями с Красной Гвоздикой, Пионом и прочими хорошенькими куртизанками, что начисто забыл о вашей дочери. Но не о плане вашего смещения! За игорным столом он повстречал молодого человека, которого решил использовать для того, чтобы пронести деньги в ваш особняк и спрятать их там.

Потом, двадцать пятого числа, в день своей кончины, академик обнаружил, или считал, что обнаружил, нечто, круто изменившее его планы. Он расплатился с тремя куртизанками, с которыми до этого спал, и отослал домой, назад в столицу, живших за его счет собутыльников. Дело в том, что он принял решение свести счеты с жизнью. Вечером, прежде чем привести в исполнение свой план, он отправился в павильон Королевы цветов для последней встречи с ней.

Поскольку сейчас они оба мертвы, мы никогда точно не узнаем, что же именно их связывало. Однако, насколько я слышал, академик приглашал ее на свои пирушки только для того, чтобы придать им особый блеск, а вовсе не затем, чтобы переспать с ней. Возможно, именно поэтому она и стала для него в последние часы жизни символом всех земных радостей, от которых он собирался отказаться. Пребывая в таком меланхолическом настроении, он вручил ей письмо к своему отцу, которое она забыла передать. Она не пыталась сделать его своим любовником, потому что ее интуиция, вероятно, подсказывала ей, что он обладает столь же холодным, крайне эгоистичным характером, как и она сама. И конечно же, ему и в голову не приходило ее выкупать.

— Никогда не приходило в голову ее выкупать? Но это неверно, господин! — воскликнул Фэн. — Она же сама об этом заявила!

— Заявить она заявила, но это было ложью. Когда ей стало известно, что он покончил с собой и оставил какие-то относящиеся к ней строки, она посчитала, что это удобный случай повысить свою популярность в мире ив и цветов. Поэтому-то она и стала всем рассказывать, что отказалась от лестных предложений знаменитого молодого ученого.

— Но она же нарушила неписаный кодекс куртизанок! — взорвался Фэн. — Ее имя придется вычеркнуть из списка Королев цветов!

— Она была такой, какой была, — пожал плечами судья Ди, — и виною всему ее ремесло. А кроме того, она умерла ужасной смертью — это еще одна причина, чтобы не судить ее слишком строго.

Судья мельком взглянул на закрытую дверь веранды, потом провел ладонью по лицу и устремил на гостей пронзительный взгляд.

— Фэн, вы запутали меня своими показаниями о самоубийстве! А вы, Нефритовое Кольцо, высыпали на меня целую серию лживых заявлений! Однако ваше счастье, что вы лгали мне в неофициальных беседах и ваши показания не зафиксированы письменно и не скреплены печатью и оттиском ваших пальцев. И я не забыл, Фэн, еще кое-чего. Когда вы клялись, что говорите чистую правду, то ваша клятва относилась только к вашему рассказу о происшествии тридцатилетней давности. Закон предусматривает, что конечная цель правосудия — возместить по мере возможности нанесенный преступлением ущерб. А попытка изнасилования — это преступление, при этом очень тяжкое. Поэтому я позабуду о сделанных вами и вашей дочерью ошибках и зарегистрирую смерть академика как самоубийство, выставив в качестве причины неразделенную любовь. Не имеет смысла пятнать репутацию несчастной Королевы цветов, поэтому никогда не упоминайте о ее лжи и не вычеркивайте ее имя из списка.

Что же касается антиквара Вэнь Юаня, то он виновен в злонамеренном заговоре. Правда, он все делал настолько неумело, что его примитивные козни были обречены на провал еще до того, как он решил приступить к их исполнению. Вероятно, он никогда не совершал никакого серьезного преступления: характер у него довольно гнусный, но ему недостает смелости, чтобы претворить в жизнь свои тайные трусливые замыслы. Я приму соответствующие меры, чтобы раз и навсегда отучить Вэня плести против вас интриги и издеваться над беззащитными девушками.

Здесь, в Красном павильоне, было совершено два страшных преступления. Но поскольку ни вы, ни ваша дочь, ни даже Вэнь не имеете к ним никакого отношения, я не буду касаться этих грязных дел. Вот и все, что мне хотелось вам сказать.

Фэн бросился перед судьей Ди на колени, дочь последовала его примеру. Они начали благодарить его за снисходительность, но судья велел им подняться с колен и сказал:

— Мне не нравится Райский остров, равно как и все, что здесь творится. Но я прекрасно понимаю, что в каком-то смысле подобные места являются неизбежным злом. А хороший управляющий, наподобие вас, по крайней мере постарается, чтобы это зло было контролируемым. Можете идти!

Уже на выходе Фэн робко произнес:

— Вероятно, с моей стороны будет чрезмерной дерзостью спросить вас, о каких именно двух страшных преступлениях вы только что упоминали, ваша честь?

Судья на мгновение задумался, потом ответил:

— Нет, это не будет дерзостью. Ведь вы же управляющий островом и имеете право это знать. Но еще не время! Моя теория пока не получила подтверждения. Как только я его получу, я оповещу вас.

Фэн и его дочь поклонились и вышли.