Красный павильон

Глава 4

Расставшись с судьей Ди у порога «Журавлиного домика», Ма Жуй, насвистывая веселую мелодию, шагал по дороге. Вскоре он оказался на центральной улице острова.

Под разукрашенными оштукатуренными арками, пересекавшими улицу через определенные интервалы, толпились люди всех сословий. Чтобы пробраться к высоким дверям игорных домов или выбраться оттуда наружу, им приходилось прокладывать себе дорогу локтями. Продавцы пирожков и лапши были вынуждены кричать во весь голос, иначе их бы не услышали в этой шумной толпе. Каждый раз, когда шум несколько стихал, слышался звон медных монет, которые трясли в больших деревянных цилиндрах здоровенные парни перед входом в каждый игорный дом. Они не прекращают своего занятия всю ночь, потому что считается, что этот звук благоприятствует удаче и в то же время привлекает посетителей.

Ма Жун остановился перед высоким деревянным помостом, установленным рядом с воротами самого крупного игорного дома. Помост был заставлен блюдами и мисками со сладостями и засахаренными фруктами. Несколько выше на подмостках выстроились рядами изготовленные из бумаги макеты домиков, колесниц, лодок, всяческой мебели и сваленные в груду одежды, также из бумаги. Это был один из многочисленных алтарей, воздвигаемых в начале седьмой луны для ублажения душ умерших, которые в течение всего Праздника поминовения усопших беспрепятственно разгуливают среди живых. Духи могут отведать эту пищу и выбрать те бумажные предметы, которые им необходимы в потустороннем мире. В тридцатый день седьмой луны, когда завершается Праздник поминовения усопших, пища раздается беднякам, а алтари вместе с бумажными предметами сжигаются, чтобы выбранные духами предметы вместе с дымом достигли своего неземного назначения. Праздник напоминает людям, что со смертью всё не кончается, что раз в году усопшие возвращаются и в течение нескольких недель принимают участие в жизни тех, кто был им дорог.

Насладившись этим зрелищем, Ма Жун ухмыльнулся.

«Души дядюшки Пэна здесь не будет! Он был не слишком падок на сладкое, но азартные игры в свое время очень любил. И, судя по двум полноценным увесистым золотым слиткам, которые он мне оставил, удача ему в этом сопутствовала. Держу пари, что его душа сейчас витает над игорными столами. Зайду-ка я лучше внутрь, может, он даст своему любимому племяннику парочку ценных советов».

Ма Жун прошел в зал, заплатил десять медных монет и некоторое время наблюдал за плотной толпой вокруг большого игорного стола, расположенного в центре. В самом разгаре была наиболее простая и популярная игра: нужно было угадать точное количество монет, которые банкомет прикрывал перевернутым горшком для риса. Потом Ма Жун проложил себе дорогу к лестнице у задней стены.

В большой комнате наверху имелось с десяток маленьких столиков, за которыми по шесть человек сидели гости, увлеченные играми в карты и кости. Все посетители были хорошо одеты; за одним из столов Ма Жун заметил двух мужчин в чиновничьих шапках. На стене висела красная доска, на которой большими черными иероглифами было написано: «За каждую игру нужно расплачиваться сразу и наличными».

Пока Ма Жун прикидывал, какой стол ему лучше выбрать, к нему подскочил маленький горбун. Он был одет в аккуратное синее платье, но большая голова с взъерошенными седыми волосами была непокрытой. Осматривая блестящими глазками атлетическую фигуру Ма Жуна, он пронзительно произнес:

— Если желаете сыграть, вы должны показать мне, сколько у вас есть наличными.

— А какое тебе до этого дело? — сердито спросил Ма Жун.

— Прямое! — раздался за его спиной низкий голос.

Ма Жун обернулся и оказался лицом к лицу со здоровенным детиной, такого же роста, как он сам, но с грудью, напоминающей бочонок. Казалось, что его большая голова сидела прямо на широких плечах, а грудь была выпуклой, как панцирь у краба. Круглые, слегка навыкате глаза изучающе обшаривали Ма Жуна.

— С кем имею честь? — удивленно спросил МаЖун.

— Я — Краб, — усталым голосом объяснил здоровяк. — А моего приятеля зовут Креветкой. К вашим услугам.

— А нет ли у вас еще и парня по имени Соль? — спросил Ма Жун.

— Нет. А в чем дело?

— Тогда я мог бы бросить вас всех троих в кипящую воду и приготовить себе ужин, — задиристо ответил Ма Жун.

— Пощекочи-ка меня, — с грустью попросил Краб горбуна. — Мне полагается смеяться над шутками гостей.

Креветка ничего не ответил. Глядя на Ма Жуна поверх своего длинного острого носа, он резко спросил:

— Вы что, не умеете читать? На доске написано, что посетители должны расплачиваться наличными. Во избежание последующих недоразумений вновь прибывший должен показать, на какие ставки он способен.

— Разумно, — неохотно согласился Ма Жун. — Вы оба работаете в этом заведении?

— Мы с Креветкой контролеры, — тихо пояснил Краб. — А заведует здесь всем господин Фэн Дай, управляющий.

Ма Жун испытующе посмотрел на нелепую парочку. Потом нагнулся и вытащил из сапога свое официальное удостоверение. Передав его Крабу, он сказал:

— Я работаю на судью Ди из Пуяна, который сейчас здесь выполняет функции временного поверенного. Мне хотелось бы поговорить с вами в спокойной обстановке.

Два приятеля тщательно изучили документ. Краб вернул его Ма Жуну и сказал со вздохом:

— Нужно промочить глотку. Давайте устроимся на балконе, господин Ма, выпьем и закусим. За счет заведения.

Все трое расположились в углу, откуда Краб мог наблюдать за игроками в помещении. Скоро слуга водрузил на стол большое блюдо с жареным рисом и три оловянных кувшина с вином.

После обычных взаимных вежливых расспросов выяснилось, что Краб и Креветка всю свою жизнь провели на Райском острове. Краб был мастером кулачного боя восьмого разряда, и скоро они с Ма Жуном погрузились в беседу о достоинствах различных ударов и захватов. Маленький горбун не принимал участия в их беседе, сосредоточив все внимание на рисе, который начал исчезать с поразительной быстротой. Когда на тарелке ничего не осталось, Ма Жун как следует приложился к своему кубку с вином и, поглаживая живот, произнес довольным голосом:

— Теперь, когда подготовительный этап успешно завершен, я чувствую себя достаточно уверенным, чтобы перейти к официальным делам. Что вам, ребята, известно об академике Ли?

Краб с Креветкой быстро переглянулись, и Креветка сказал:

— Значит, твой хозяин здесь по этому делу? Что же, коротко говоря, ученый плохо начал и плохо кончил свое пребывание на этом острове, но в остальное время, я полагаю, он неплохо поразвлекся.

От одного из столиков донеслись звуки ссоры. Краб вскочил и бросился к нарушителям спокойствия со скоростью, поразительной для такого массивного человека. Креветка осушил свою чашу и продолжал:

— Дело обстояло так. Десять дней тому назад, восемнадцатого числа, сюда на небольшой лодке приезжает из столицы академик с пятью приятелями. Два дня они провели на реке и ежедневно пили и гуляли с утра до поздней ночи.

Лодочники усердно допивали то, что после них оставалось, поэтому все были пьяны. Лежит густой туман, и их лодка наталкивается на джонку, принадлежащую нашему хозяину Фэну, на которой плывет его дочь. Она возвращалась от своих родственников из деревни, что вверх по течению. Из-за причиненных повреждений лодка может добраться до места назначения только на рассвете, и академику приходится пообещать выплатить солидную компенсацию за причиненные убытки. Теперь понятно, что я имел в виду, когда сказал, что его пребывание на острове началось плохо? Затем он с дружками направляется в гостиницу «Вечное блаженство», и там академик арендует Красный павильон.

— Так там же поселился и мой хозяин! — воскликнул Ма Жун. — Но он-то не боится призраков. Полагаю, что именно там академик и покончил с собой.

— Я ничего не говорил ни про какое самоубийство, да и о призраках не упоминал! — многозначительно уточнил горбун.

Последняя фраза донеслась до Краба, который снова присоединился к компании.

— Мы не любим говорить о призраках, — бросил он, присаживаясь к столу. — А ученый не кончал с собой.

— То есть как? — удивленно спросил МаЖун.

— Дело в том, — объяснил Креветка, — что я был приставлен к нему наблюдателем у игорного стола. И при выигрыше, и при проигрыше он никогда не терял самообладания. Такие люди не кончают с собой.

— Понимаешь, мы уже десять лет наблюдаем здесь за людьми, — добавил Краб. — И нам известны все без исключения типы характеров. Возьмем, к примеру, молодого поэта Цзя Юйбо. Спустил все наличные, до последнего медяка, не отходя от стола. Относится к нервному, легковозбудимому типу. В мгновение ока может покончить с собой. Но если говорить об академике, то нет! Никакого самоубийства! Никогда!

— Он же был увлечен какой-то женщиной, — заметил Ма Жун. — Мужчины часто ведут себя из-за женщин как идиоты. Только вспомню, что я из-за них иногда творил...

— Он не совершал самоубийства, — настойчиво повторил Краб. — Он был хладнокровным, расчетливым ублюдком. Если какая-нибудь девка увлекла бы его и бросила, он уж постарался бы ей отплатить. А не стал бы кончать с собой.

— Значит, это убийство, — сделал очевидный вывод Ма Жун.

На лице Краба изобразилась потрясение. Он обратился к Креветке:

— Разве я что-нибудь говорил об убийстве?

— Нет, не говорил, — уверенно отвечал горбун.

Ма Жун пожал плечами.

— А что это за девка, с которой он спал?

— Последнюю неделю он часто проводил время в обществе нашей Королевы цветов, — ответил Креветка, — но его также нередко видели в компании Красной Гвоздики с соседней улицы, и с Нефритовым Цветком, и с Пионом. Возможно, у него были, как говорите вы, судебные чиновники, плотские отношения, а может быть, он с ними просто весело проводил время. Спросите об этом у девушек, а не у меня. Я при этом не присутствовал.

— Этот путь расследования может оказаться интересным! — с усмешкой произнес Ма Жун. — Во всяком случае, чем бы они там ни занимались, наверняка развлеклись на славу. Так что же произошло?

— Три дня назад, утром двадцать пятого числа, — продолжал Креветка, — академик нанимает лодку для своих пятерых друзей и отправляет их назад в столицу. Сам возвращается в Красный павильон и обедает там в одиночестве. После обеда он проводит время в своих покоях и впервые не отправляется в игорный зал. Потом, снова впервые, ужинает в одиночестве. Затем запирается в своей комнате, а через несколько часов его обнаруживают с перерезанным горлом.

— Именно так и было! — подтвердил Краб.

Креветка задумчиво поскреб пятерней свой длинный нос.

— Конечно, большая часть этой истории основана на слухах. Хотите верьте, хотите нет. Своими глазами мы видели только одно: антиквар Вэнь Юань в тот вечер, вскоре после ужина, направлялся к этой гостинице.

— Значит, он навещал академика? — нетерпеливо спросил Ма Жун.

— Эти ребята из судебного трибунала слова не дадут сказать, верно? — жалобно обратился горбун к Крабу.

— Это у них в крови! — пожав плечами, ответил Краб.

— Друг мой, я только сказал, — терпеливо продолжал объяснение Креветка, — что мы видели, как Вэнь шел к гостинице. И всего-то.

— О Небо! — воскликнул Ма Жун. — Если вы должны следить не только за посетителями, но и за всеми своими видными гражданами, то у вас дел по горло!

— Мы не следим за всеми нашими видными гражданами, — возразил Краб. — Только за Вэнем.

Креветка кивнул в знак согласия.

— Доходы здесь поступают из трех источников, — продолжал Краб, серьезно глядя на Ма Жуна своими выпуклыми глазами. — Во-первых, игорное дело и проституция. Этим ведает наш хозяин Фэн. Во-вторых, еда и выпивка. Этим занимается господин Дао. В-третьих, скупка и продажа антикварных вещей. Это дело в руках господина Вэня. Совершенно очевидно, что три предприятия тесно взаимосвязаны. Скажем, кто-то выиграет круглую сумму. Мы немедленно оповещаем об этом людей Дао и Вэня. Возможно, парень пожелает потратить деньги на грандиозную вечеринку, а может быть, захочет вложить деньги в красивую стариннукЗ вещь. Напротив, если кто-то сильно проиграет, мы присматриваемся, нет ли у него для продажи хорошенькой наложницы или служанки, людей же Вэня интересует, не может ли он им предложить стоящую старинную вещицу. И так далее. Можете сами домыслить все возможные комбинации.

— Похоже, что у вас тут все организовано безупречно, — восхитился Ма Жун.

— Абсолютно верно, — согласился Креветка. — Таким образом, есть Фэн, Дао и Вэнь. Наш хозяин Фэн — человек прямой и честный. За это власти и назначили его управляющим делами острова. Он получает свою долю от всех сделок и поэтому является самым богатым человеком на острове. Но учтите, для этого ему приходится неустанно работать! Если управляющий человек честный, то все получают хорошую прибыль и посетители тоже довольны. Обманывают только тех болванов, которые сами того хотят. Если же управляющий непорядочен, то прибыли возрастают в двадцать раз, в том числе и его собственные. Но тогда все предприятие в мгновение ока полетит ко всем чертям. Поэтому нам очень повезло, что Фэн честный человек. Но у него нет наследника, только одна дочь. Поэтому после его кончины все перейдет в другие руки. Дао Баньдэ человек образованный, такими делами заниматься он не пожелает. Он никогда не захочет стать управляющим. Теперь вам известно все о Дао и Фэне, двух видных гражданах.

Послушай, Краб, а о Вэнь Юане я ведь ничего не говорил?

— Не говорил! — покачал головой Краб.

— Зачем вы все это мне рассказываете? — сердито спросил Ма Жун.

— Он просто обрисовал тебе ситуацию, — ответил Краб.

— Правильно! — с удовлетворением подтвердил Креветка. — Я обрисовал ситуацию, какой она мне представляется. А поскольку ты, господин Ма, мне кажешься хорошим парнем, добавлю кое-что, о чем знаю только по слухам. Тридцать лет назад отец Дао по имени Дао Гуан покончил с собой в Красном павильоне. Окна там зарешечены, а дверь была закрыта изнутри. И тридцать лет назад антиквара Вэня тоже видели возле гостиницы. Назовем это совпадением.

— Ладно! — бодро сказал Ма Жун. — Я попрошу своего хозяина принять во внимание, что в его спальне могут появиться два призрака. А теперь, раз мы покончили с официальным делом, я хотел бы получить ваш совет по личному вопросу.

Краб вздохнул и утомленно обратился к Креветке:

— Ему нужна девка!

После чего сказал Ма Жуну:

— Да зайди ты на соседней улице в любой дом, который тебе приглянется. Там найдешь все, что пожелаешь. Любого нрава, с любыми изысками, любой внешности. Устраивай свои дела сам!

— Я в растерянности именно из-за того, что их слишком много, — пояснил Ма Жун, — а я имею в виду нечто определенное. Сам я родом из Фулина и хотел бы сегодняшнюю ночь провести с девушкой оттуда.

Краб вытаращил глаза.

— Держи меня! — презрительно сказал он Креветке. — Сейчас я разрыдаюсь. Ему нужна девка из родной деревни!

— Дело в том, — несколько смутившись, объяснил Ма Жун, — что я уже несколько лет не занимался любовью на своем родном диалекте.

— Он еще и во сне разговаривает. Дурная привычка! — отметил Краб, обращаясь к Креветке.

Ма Жуну же он дал совет:

— Хорошо. Иди в «Синюю башню», что в южном квартале. Скажи привратнице, что мы просим предоставить тебе девушку по имени Серебряная Фея. Она родом из Фулина, хороша собой и выше и ниже пупка и при этом очень дружелюбна. Также она хорошо поет, училась у самой госпожи Лин, знаменитой куртизанки былых времен. Но полагаю, что музыка тебя мало интересует. Отправляйся в «Синюю башню» к полуночи, пока еще слишком рано: девушка наверняка приглашена куда-нибудь на ужин. А потом можешь приступать к своим «разговорчикам». Тебе и по этому вопросу нужно что-то подсказать?

— Обойдусь! Но за совет все равно спасибо. Сдается, что женщины не слишком-то вас волнуют.

— Ни капельки, — подтвердил Креветка. — Разве пекарь ест свои пироги?

— Вероятно, не каждый день, — согласился Ма Жун. — Но думаю, время от времени и он не откажется отведать кусочек. Хотя бы для того, чтобы убедиться, не зачерствела ли его продукция. На мой взгляд, без женских прелестей жизнь стала бы несколько скучновата.

— Существуют еще тыквы, — степенно заметил Краб.

— Тыквы? — удивился Ма Жун.

Краб кивнул с глубокомысленным видом. Из-за отворота платья он вынул зубочистку и начал ковырять в зубах.

— Мы их выращиваем, — объяснил Креветка. — У нас с Крабом есть маленький домик на берегу реки, в западной части острова. Мы владеем небольшим участком земли, на котором и выращиваем тыквы. С работы мы возвращаемся на рассвете, поливаем свои тыквы и ложимся спать. После полудня просыпаемся, пропалываем участок, снова его поливаем, потом возвращаемся сюда.

— О вкусах не спорят! Хотя, на мой взгляд, это слишком однообразно.

— Ты не прав, — серьезно возразил Краб. — Посмотрел бы ты, как они растут! Двух одинаковых тыкв не встретишь. Никогда!

— Расскажи ему, как мы поливали тыквы десять дней назад, — небрежно сказал Креветка. — В то утро, когда мы обнаружили на листьях гусениц.

Краб внимательно осмотрел зубочистку, потом заговорил:

— В то самое утро мы видели, как лодка академика подплыла к причалу. Он находится прямо напротив нашего тыквенного участка. Именно там антиквар Вэнь о чем-то долго беседовал с академиком. Тайком, за деревьями. Когда-то отец академика был у Вэня постоянным покупателем, поэтому и сын его знал. Только не кажется мне, что они говорили об антикварных вещах, по крайней мере со стороны так не казалось. Понимаешь, мы привыкли всегда за всеми наблюдать. Даже в свободное от работы время, и даже когда нашим тыквам угрожают гусеницы.

— Мы преданные слуги господина Фэна, — добавил Креветка. — Последние десять лет мы едим его рис.

Краб отшвырнул зубочистку и поднялся со стула.

— А теперь господин Ма вероятно желает сыграть, — сказал он. — А значит, мы возвращаемся к тому, с чего начали. Итак, сколько вы можете позволить себе потратить, господин Ма?