Красный павильон

Глава 8

Судья Ди и Ма Жун вышли из паланкина перед живописным храмом на северной стороне главной улицы. Судья уже успел обратить внимание на высокие красные колонны великолепного мраморного портика, когда проезжал мимо них по прибытии на Райский остров.

— Какому божеству посвящен этот храм? — спросил он у главного носильщика.

— Богу богатства, ваша честь! Каждый прибывший на остров молится здесь и возжигает благовония, прежде чем отправиться искать счастья в игорных заведениях.

Резиденция Фэн Дая находилась прямо напротив храма. Она занимала большую территорию, была обнесена высокой, недавно оштукатуренной стеной. Фэн вышел встречать судью во двор, вымощенный плитками белого мрамора. Дальше виднелось большое двухэтажное здание с монументальным порталом из резного дерева, крыша была покрыта медью, блестевшей на утреннем солнце.

Фэн провел судью в библиотеку немного подкрепиться, а тем временем домоправитель отправился с Ма Жуном в контору, чтобы тот смог проверить, все ли приготовлено для заседания суда.

Фэн ввел судью Ди в большую, богато обставленную комнату и пригласил присесть к старинному чайному столику из резного дерева. Потягивая ароматный чай, судья с интересом рассматривал книжные полки у стены напротив. Они были заполнены книгами, из которых торчали бумажные закладки. Фэн поймал его взгляд и произнес с кривой усмешкой:

— Не могу сказать, что я такой уж ученый, ваша честь. В былые дни я накупил этих книг, исходя главным образом из того, что в библиотеке положено иметь книги. На самом же деле эта комната служит мне приемной. Мой друг Дао Баньдэ часто приходит сюда порыться в книгах: он интересуется историей и философией. И моя дочь, Нефритовое Кольцо, тоже ими пользуется. Она достигла определенного мастерства в сочинении стихов и очень любит чтение.

— Тогда ее брак с поэтом Цзя Юйбо действительно будет литературным союзом, предопределенным Небесами, — с улыбкой заметил судья Ди. — Я слышал, что парню сильно не повезло за игорным столом, но полагаю, он происходит из богатой семьи.

— Вовсе нет. В сущности, он потерял практически все, что имел. Но в данном конкретном случае несчастье обернулось для него удачей. Когда Цзя навестил меня, чтобы попросить денег на обратную дорогу до столицы, его случайно увидела моя дочь и влюбилась с первого взгляда. Я очень обрадовался, потому что ей скоро уже исполнится девятнадцать, но до сих пор она отвергала всех претендентов. Я несколько раз приглашал Цзя к себе в гости и постарался устроить так, чтобы он тоже увидел мою дочь. Потом Дао Баньдэ передал мне, что Нефритовое Кольцо произвела на Цзя сильное впечатление, и тогда при посредничестве Дао состоялась их помолвка. Что же касается финансовой стороны вопроса, господин, то я считаюсь человеком состоятельным, и хочу лишь одного — устроить счастье дочери. Мой зять Цзя ни в чем не будет испытывать нужды.

Фэн замолчал. Затем откашлялся и спросил:

— У вашей чести уже появились какие-то соображения относительно ужасной смерти Королевы цветов?

— Я не привык строить гипотез прежде, чем получу полную информацию, — ответил судья. — Сейчас нам сообщат результаты вскрытия. А кроме того, мне хотелось бы побольше узнать о человеке, который из-за нее покончил с собой. Я имею в виду академика Ли Ляня. Расскажите мне, что это был за человек.

Фэн задумчиво подергал свои длинные бакенбарды.

— Мы встречались только один раз, — медленно произнес он, — это было девятнадцатого числа, когда он пришел ко мне обсудить вопрос о возмещении нанесенного ущерба от столкновения на реке его лодки с моей. Этот красивый, но заносчивый юноша был о себе слишком высокого мнения. Я постарался не обращать на это внимания, потому что хорошо знал его отца Ли Вэйцзина. Какой это был прямой и честный человек! Да еще хорош собою, здоров, как бык, остроумен в беседе, а какие изящные манеры! Когда в былые дни он останавливался здесь на острове по пути в столицу или обратно, все куртизанки так и увивались вокруг него. Но не тут-то было! Как претендент на должность цензора, он понимал, что его репутация должна быть безупречной. Должен сказать, немало разбитых сердец он здесь оставил! И, как, вероятно, известно вашей чести, двадцать пять лет назад он женился на дочери высокопоставленного чиновника и был назначен императорским цензором. Шесть лет назад он вышел в отставку и поселился в своем имении, в горном районе к северу отсюда. К несчастью, как я слышал, семья столкнулась с некоторыми денежными затруднениями из-за неурожаев и неудачного помещения капитала. Но, полагаю, их земля все еще приносит приличный доход.

— Мне никогда не приходилось встречать доктора Ли, — сказал судья, — но я знаю, что он был талантливым чиновником. Жаль, что из-за слабого здоровья ему пришлось выйти в отставку. А каким недугом он страдает?

— Точно не знаю, господин. Но это, должно быть, что-то серьезное, ибо я слышал, что он уже почти год не покидает своего дома. Именно поэтому, как я уже докладывал вашей чести, вчера вечером не он сам, а дядя приезжал забрать тело академика.

— Некоторые утверждают, — произнес судья Ди, — что академик был не из числа тех, кто накладывает на себя руки из-за женщины.

— Не из-за женщины, — слабо улыбнулся Фэн, — а из-за себя! Как я говорил, он был крайне тщеславен. Весть о том, что Королева цветов его отвергла, распространилась бы по всей провинции. Думаю, что из-за уязвленной гордыни он и покончил с собой.

— Возможно, вы и правы, — согласился судья. — Кстати, дядя забрал с собой бумаги академика?

Фэн хлопнул себя ладонью по лбу.

— Вот это да! — воскликнул он. — Я же забыл отдать ему бумаги, обнаруженные на столе покойного.

Фэн поднялся и вынул из ящика письменного стола коробку, обернутую коричневой бумагой. Судья Ди открыл ее и просмотрел содержимое. Через минуту он поднял глаза и произнес:

— Академик был человеком педантичным. Он тщательно записывал все свои расходы за время пребывания здесь, включая и плату женщинам, с которыми имел дело. Здесь приведены имена Нефритового Цветка, Красной Гвоздики и Пиона.

— Все они — куртизанки второго разряда, — пояснил Фэн.

— Я вижу, что счет с именами этих трех женщин был оплачен двадцать пятого числа. Но нет никаких указаний, что он вообще платил Осенней Луне.

— Она присутствовала при большинстве пирушек академика, — объяснил Фэн, — но в таких случаях плата просто включается в счет заведения. Что же касается... э-э... более интимных отношений, то куртизанкам высшего разряда, таким как, например, Осенняя Луна, клиент при прощании обычно делает подарок. Это позволяет несколько сгладить... э-э... коммерческий характер этих отношений.

Фэн насупился, очевидно, считая ниже своего достоинства обсуждать низменные аспекты своего заведения. Он вынул из лежавшей перед судьей груды бумаг один листок и протянул его судье.

— Вот подтверждение того, что его последние мысли были обращены к нашей Королеве цветов. Поэтому-то я ее и допрашивал. Она призналась, что академик предлагал ее выкупить, но она ответила отказом.

Судья Ди вгляделся в лист бумаги. Очевидно, академик вначале попытался одним движением кисти очертить полный круг, потом попробовал это сделать еще раз и, наконец, внизу трижды написал: «Осенняя Луна». Засунув бумагу в рукав, судья встал.

— А теперь перейдем в зал для судебных заседаний.

Служебные помещения занимали все восточное крыло особняка управляющего. Миновав канцелярию, где четверо писцов деловито орудовали кистями, Фэн провел судью в зал с высокими потолками. Это помещение с красными лакированными колоннами по бокам открывалось на ухоженный цветник. В зале их поджидало с полдюжины людей. Судья узнал Дао Баньдэ, антиквара Вэнь Юаня и поэта Цзя Юйбо. Трое других были ему незнакомы.

Приветствовав их поклоном, судья Ди воссел на высокое кресло за судейским столом. Неодобрительным взором окинул он роскошную обстановку этого помещения. Судейский стол был покрыт дорогой красной парчой, расшитой золотом; все лежащие на столе письменные принадлежности были явными антикварными редкостями. Каменная тушечница с изящной резьбой, пресс-папье из зеленого нефрита, шкатулка из сандалового дерева, в которой хранилась печать, казались более уместными в доме коллекционера, чем в помещении для суда. Пол был выложен разноцветными плитками, а задняя стенка была прикрыта великолепной складной ширмой с золотыми и голубыми изображениями волн и облаков. По убеждению судьи Ди, государственные учреждения должны отличаться предельной простотой, дабы у людей не возникло подозрения, что правительство тратит деньги налогоплательщиков на излишнюю роскошь. Но, очевидно, на Райском острове даже правительственные учреждения должны были демонстрировать невероятные богатства данного места.

Фэн Дай и Ма Жун встали по обе стороны стола. Чиновник, ответственный за ведение протокола, сел за маленький столик у боковой стены, а два незнакомых судье человека заняли места справа и слева перед судейским столом. Длинные бамбуковые жезлы в их руках свидетельствовали, что это специальные стражники управляющего Фэна. Судья просмотрел приготовленные для него бумаги, ударил по столу молотком и возвестил:

— Я, судейский советник трибунала округа Цзиньхуа, объявляю заседание открытым. Начинаем рассмотрение дела о смерти академика Ли Ляня. Передо мною лежит заключение о смерти, составленное его превосходительством судьей Ло, где сказано, что упомянутый академик покончил с собой двадцать пятого числа, впав в уныние от неразделенной любви к куртизанке по имени Осенняя Луна, избранной в этом году Королевой цветов Райского острова. Из прилагаемого заключения о вскрытии следует, что академик покончил с собой, перерезав кинжалом правую яремную вену. На лице и предплечьях покойного имелись тонкие царапины. Телесных повреждений у покойного не обнаружено, если не считать припухлостей по обе стороны шеи, происхождение которых неясно.

Судья поднял глаза и продолжал:

— Прошу судебного врача подойти сюда. Расскажите подробно, чем вы объясните эти припухлости.

К судейскому столу приблизился пожилой человек с бородкой клинышком. Опустившись на колени, он произнес:

— Почтительно довожу до вашего сведения, что я являюсь владельцем аптеки и одновременно судебным врачом. Прошу отметить, что обнаруженные на теле академика припухлости находились с обеих сторон шеи, ниже ушей. Обе они были размером с небольшой шарик. Изменения цвета кожи не наблюдалось, а поскольку никаких следов уколов не обнаружено, данные вздутия следует объяснить какими-то причинами внутреннего характера.

— Ясно! — бросил судья Ди. — После уточнения некоторых деталей, я попрошу вас запротоколировать это самоубийство как полагается.

Он ударил молотком по столу.

— Теперь суду предстоит рассмотреть дело о кончине куртизанки Осенняя Луна, которая наступила прошлой ночью в Красном павильоне. Я готов заслушать отчет о вскрытии.

— В полночь мною было обследовано тело госпожи Юань Фэн, прозывавшейся Осенней Луной, — снова взял слово судебный врач. — Я обнаружил, что смерть наступила от разрыва сердца, очевидно вызванного чрезмерной дозой алкоголя.

Судья вскинул брови.

— Мне хотелось бы услышать более подробное обоснование причин для такого предположения.

— В течение двух последних месяцев покойница дважды обращалась ко мне с жалобами на головокружение и учащенное сердцебиение. Я обнаружил у нее сильное переутомление, прописал успокоительные лекарства и посоветовал отдохнуть и воздержаться от употребления спиртных напитков. Я также поставил об этом в известность управление гильдии публичных домов. Однако мне известно, что покойница отказалась принимать мои лекарства и не изменила своего образа жизни.

— Я требовал, чтобы она в точности соблюдала предписания врача, ваша честь! — поспешил вмешаться Фэн. — Мы всегда настаиваем, чтобы профессиональные куртизанки и в наших, и в их собственных интересах следовали советам врачей. Но она не желала слушаться, а поскольку уж она — Королева цветов...

Судья Ди понимающе кивнул.

— Продолжайте, — приказал он врачу.

— Кроме синяков на горле и нескольких царапин на руках, никаких следов насилия на теле покойницы не обнаружено. Поскольку мне известно, что прошлой ночью она много выпила, я пришел к заключению, что, когда она отправилась ко сну, у нее внезапно начались спазмы в горле. Она соскочила с кровати и, отчаянно пытаясь сделать вдох, схватилась обеими руками за горло. Затем рухнула на пол, в предсмертной агонии царапая ковер руками, о чем свидетельствуют частицы красного ворса, которые я обнаружил у нее под ногтями. На основании вышеизложенных фактов, ваша честь, я пришел к выводу, что причиной смерти явился внезапный сердечный приступ.

По знаку судьи писарь перечитал показания судебного врача. После того как аптекарь приложил к бумаге большой палец, судья Ди разрешил ему уйти и обратился к Фэну:

— Что вам известно о прошлом этой куртизанки?

Фэн Дай вынул из рукава пачку бумаг и ответил:

— Сегодня утром я попросил прислать мне из главной конторы все документы, имеющие к ней отношение.

Он просмотрел бумаги и продолжал:

— Она была дочерью мелкого столичного чиновника, который продал ее владельцу винной лавки, чтобы расплатиться с долгами. Как девушка умная и образованная, она сочла, что, оставаясь дешевой проституткой при кабаке, ей не удастся реализовать свои таланты, и начала артачиться. Тогда хозяин продал ее поставщику живого товара за два золотых слитка. Тот привез ее к нам на остров, и когда наши оценщики увидели, как она танцует, и услышали, как она поет, то выложили за нее три золотых слитка. Это случилось примерно два года тому назад.

Девушка сразу же привлекла к себе внимание известных ученых и художников, проезжавших через остров, и быстро вошла в число куртизанок высшего разряда. Четыре месяца назад комиссия по выборам Королевы цветов единогласно присвоила ей этот титул. На нее никогда не поступало никаких жалоб, и она не была замешана ни в каких скандальных историях.

— Я вас понял, — сказал судья Ди. — Сообщите ближайшим родственникам покойной, что они могут забрать тело для погребения. А теперь я хотел бы заслушать показания антиквара Вэнь Юаня.

Вэнь бросил на судью недоуменный взгляд. Когда он опустился на колени, судья Ди распорядился:

— Расскажите, что вы делали после того, как покинули ужин в «Журавлином домике».

— Я ушел с ужина рано, ваша честь, потому что у меня была назначена встреча с важным клиентом. Нам нужно было договориться о покупке одной ценной старинной картины. Из ресторана я прямиком направился в свою антикварную лавку.

— Что это был за клиент, и сколько времени вы провели вместе?

— Это был комиссионер Хуан, ваша честь, живущий на этой самой улице во втором постоялом дворе. Но дождаться его мне не удалось. Он мне только что повстречался по дороге сюда, и он утверждает, что наша встреча была назначена не на вчерашний, а на нынешний вечер. Вероятно, когда мы договаривались два дня назад, я его неверно понял.

— Достаточно, — прервал его судья. Он подал знак писарю зачитать показания Вэня.

Антиквар подтвердил их правильность и приложил к документу большой палец.

Судья разрешил ему удалиться и, вызвав Цзя Юйбо, сказал:

— Кандидат Цзя Юйбо, сообщите суду, что вы делали после ужина?

— Имею сообщить, — начал Цзя, — что я ушел с ужина, поскольку неважно себя чувствовал. Я намеревался пройти в умывальную при ресторане, но по ошибке зашел к куртизанкам в гардеробную. Тогда я попросил служанку проводить меня до умывальной, после чего покинул «Журавлиный домик» и пешком отправился к парку. Примерно до полуночи я гулял по его аллеям. Когда я почувствовал себя лучше, то вернулся в гостиницу.

— Так все и запишем, — сказал судья.

Когда поэт приложил большой палец к протоколу, судья стукнул молотком по столу и провозгласил:

— Дело о кончине куртизанки Осенней Луны остается на рассмотрении до получения новых сведений.

На этом он объявил о закрытии заседания. Прежде чем подняться, он повернулся к Ма Жуну и прошептал:

— Ступай и отыщи комиссионера Хуана. Затем побывай в «Журавлином домике» и в гостинице, где живет Цзя. Проверь его показания. Потом сразу же возвращайся и обо всем мне доложи.

Обернувшись к Фэн Даю, судья сказал:

— Я хотел бы побеседовать с господином Дао наедине. Не отвели бы вы нас куда-нибудь, где нам не будут мешать?

— Разумеется, господин! Я провожу вашу честь в садовую беседку. Она находится на заднем дворе, возле женских покоев. Посторонние туда не заходят.

Он мгновение поколебался, потом довольно робко спросил:

— Если мне будет позволено заметить, ваша честь, то я не вполне понимаю, почему вы решили оба дела оставить открытыми? Рядовое самоубийство и смерть от разрыва сердца... Я бы посчитал...

— Ах! — небрежно бросил судья Ди. — Исключительно из-за того, что мне хочется побольше узнать о подоплеке этих дел. Так сказать, для порядка.