Красный Песок

Глава 2 Решимость

Ияр находился в полумраке. Перед его глазами мелькали разные образы: отблески солнца, воспоминания о прошлом, словно пыль, развеваемая ветром. Он чувствовал, как обжигающий песок касается его кожи, а во рту пересохло. Губы его потрескались от ветра, и что-то мягкое, пушистое и тяжёлое неустанно касалось его лица. На фоне этого слышался скулящий скрежет знакомого голоса. С трудом открыв глаза, Ияр увидел рядом с собой пыхтящего Шарана, который касался его лица своим носом.

Постепенно осознание случившегося стало догонять реальность. Что же произошло? И почему так сильно болит голова? Ияр с трудом приподнялся и увидел в паре шагов от себя Алью. Она была связана, но в сознании. Она громко кричала сквозь кляп, и именно её голос слышал Ияр в виде того скрежета. Её брови были грозно нахмурены, а взгляд устремлён на жениха. Ияр предпринял попытку доползти к Алье и развязать зубами веревки, стянувшие ее руки и ноги.

Иноземцы увели все стадо. Лишь Шаран непокорно удрал от них и вернулся к своему настоящему хозяину. Преданное животное не могло бросить Ияра на погибель среди песчаных дюн. Алья, после освобождения, сначала ругала грабителей, а потом впала в уныние в объятиях Ияра. Потом они взобрались на Шарана и поехали в деревню. Ияр с душевным трепетом ожидал встречи со старейшинами.

К позднему вечеру они добрались до деревни. Там не сразу заметили их отсутствие. Уставшие и пыльные, они направились к главной площади, где обычно собирались старейшины. Шаран, преданный верблюд, шагал рядом, словно чувствуя важность момента.

Старейшины встретили их у колодца и с любопытством посмотрели на путников. Ияр рассказал им о случившемся и о грабителях, которые увели стадо. Старейшины помрачнели, а затем жестом пригласили Ияра и Алью пройти в дом вождя, чтобы спокойно обсудить дальнейшие действия.

Когда они вошли в просторное прохладное помещение, Алья заметила, как Ияр нахмурился и нервно сжал кулаки. Она знала, что ему не терпится что-то сказать, но он ждал подходящего момента. Внутри было тихо, только потрескивали дрова в очаге.

— Ияр, — начал один из старейшин, седовласый и почтенный Араф, — твой рассказ тревожит нас. Но ты же не собираешься ничего делать дальше?

Ияр сделал шаг вперед, его глаза сверкнули решимостью.

— Мы должны отправиться в погоню за грабителями. Они увели наше стадо. Мы не можем сидеть сложа руки, пока они безнаказанно скрываются в пустыне.

Алья вскочила, ее лицо покраснело от гнева.

— Ияр, что за безумие ты несешь? Они опасны! Мы не сможешь справиться с ними в одиночку! Мы должны ждать, пока вернутся остальные мужчины.

Несколько дней назад большая часть караванщиков и половина стада ушли в очередной переход. В деревне были лишь старики, женщины и дети.

Ияр сжал ее руку в ответ, глядя в глаза.

— Алья, значит, я должен это сделать. Мы не можем позволить им уйти безнаказанно. Я знаю пустыню, знаю эти земли. Я найду их.

Алья вырвала руку и шагнула назад.

— Нет, Ияр, это слишком опасно!

Старейшина Мамун, суровый и молчаливый, наконец, заговорил, его голос был полон укоризны.

— Ты такой же глупец, как и твой отец, Ияр. Ты следуешь по пути своего отца, который был алчным и безрассудным человеком. Настоящий караванщик должен быть сдержанным и мудрым, а не гнаться за призраками. Если ты пойдешь за ними сейчас, ты погубишь оставшихся верблюдов и себя.

Ияр побледнел от этих слов, но его решимость не ослабла.

— Я не алчен, Мамун, — ответил он. — Я просто хочу вернуть наше стадо.

Старейшины переглянулись, и Мамун продолжил:

— Мы, старейшины, строго-настрого запрещаем тебе идти в погоню за похитителями. Это безрассудно и опасно. Ты должен остаться здесь и помочь восстановить порядок.

Ияр сжал кулаки, его сердце бешено колотилось. Но он понимал, что спорить бесполезно. Он взглянул на Алью, в чьих глазах читались отчаяние и страх.

— Хорошо, — произнес он с трудом. — Я останусь.

Алья облегченно вздохнула, а старейшины удовлетворенно кивнули. Но в глубине души Ияр принял другое решение, и его жажда справедливости и приключений не угасла.

Ияр сидел на краю деревни, глядя в пустыню. Солнце медленно клонилось к закату, и его последние лучи освещали пыльные дюны, создавая причудливые тени. Ияр крепко сжал кулаки, его сердце горело от гнева. Он никак не мог смириться с решением старейшин. Слова Мамуны, обвинявшего его в алчности и безрассудстве, звучали в его ушах.

Он злился на старейшин за их страх и нерешительность. Они сидели в своих прохладных домах, окружённые комфортом и безопасностью, в то время как их богатство и гордость уводили неизвестные бандиты. Как они могли просто сидеть и ждать? Как могли запретить ему рисковать своей жизнью ради того, чтобы вернуть то, что принадлежало им по праву?

Но еще сильнее он злился на Алью. Она всегда была рядом, всегда поддерживала его. Но сегодня она встала на сторону старейшин, сомневаясь в его силах. Неужели она в него не верит? Её сомнения были как нож в его сердце.

Ияр перевел взгляд на небосвод, где первые звезды начали появляться в сумеречном небе. Он задумался о своем отце. Отец всегда был для него примером. Он помнил рассказы о его смелых походах, о том, что он никогда не сдавался перед лицом опасности. Если бы отец был здесь, он бы уже сидел в седле, готовый преследовать бандитов до самого края света. Ияр закрыл глаза, представляя его лицо, глаза, татуировку, пересекающую щеки и лоб. Его решительность, его смелость, его уверенность в каждом своем шаге. Он знал, что отец всегда говорил: «Настоящий караванщик защищает свое, чего бы это ни стоило».

Эти мысли придавали Ияру сил. Он открыл глаза и снова посмотрел вдаль. Пусть старейшины и Алья не верят в него, пусть они боятся. Но он знал, что должен действовать. Он не мог сидеть и ждать, пока грабители уйдут. В его сердце желание действовать, и он почувствовал, как гнев сменяется холодной и уверенной решимостью.

Внезапно его мысли прервались воспоминанием о словах одного из разбойников. Что-то про склеп. Он пытался вспомнить точнее.

На востоке от их деревни начиналась Великая Пустыня Дамрамал, о которой ходили разные байки. Но одна легенда не давала юноше покоя. То была легенда о Белом Склепе, где был похоронен Человек-Бог Хаакон. Он правил всем Айтмаром тысячи лет назад, был властелином всех земель, и никто не решался пойти против него, пока не появилась Магеста. Ей одной удалось свергнуть тирана. Эта легенда была известна многим людям, и немало народа сгинула в красных песках Дамрамала, пытаясь найти спрятанную в пустыне усыпальницу владыки мира.

Ияр пытался понять, как это может быть связано, когда вдруг услышал, как за углом кто-то говорит. Он тихо подошел ближе и прислушался. Это были старейшины.

— … никто не должен знать, что карта пропала, — сказал Араф. — Она открывает путь ко многим древним и скрытым местам в пустыне. Если она попадет в неправильные руки…

— Я знаю, — перебил Мамун, стараясь говорить успокаивающе. — Но мы не можем позволить себе панику из-за какой-то старой безделушки. Карта не важна. Главное сейчас — восстановить порядок и защитить деревню.

— Безделушка? Это реликвия нашего племени.

— Не здесь и не сейчас, Араф. Важнее всего порядок и выживание.

Ияр затаил дыхание, напряженно прислушиваясь. Он понял, что карта и впрямь имела значение, но сейчас его главной целью оставались разбойники. Ему было необходимо найти их и вернуть стадо.

Он сжал кулак и треснул по стене хижины. Неужели это может быть связано с нападением? Ияр осторожно отошёл от угла и зашагал к своему дому. В эту ночь он начнёт свой путь, несмотря на запреты.

Стоило ему сделать несколько шагов, как внезапно заметил движение в тени. Алья стояла неподалеку, наблюдая за ним. Она встретилась с ним взглядом, и в её глазах мелькнуло беспокойство. Ияр замер, но Алья не выдала его. Вместо этого она сделала знак, чтобы он следовал за ней, и они отошли в сторону, подальше от старейшин.

— Ты подслушивал? — прошептала она, когда они оказались достаточно далеко.

Ияр кивнул, стараясь сдержать гнев, который кипел внутри него.

— Да, подслушивал. И теперь я ещё больше убеждён, что должен отправиться в погоню. Почему ты поддержала их, Алья? Почему не поверила в меня?

Алья опустила глаза, её лицо было печальным.

— Ияр, я не потому поддержала их, что не верю в тебя. Я переживаю за тебя. Эти люди опасны, и я не хочу потерять тебя. Ты для меня важнее всего на свете, понимаешь? Когда они напали на нас, я боялась, что тебя вот-вот убьют, это был бы конец! Я не могла бы вынести этого.

Ияр посмотрел на неё, смягчившись, но всё ещё ощущая разочарование.

— Алья, я понимаю, но я не могу сидеть здесь и ждать. Это противоречит всему, чему меня учил отец. Он бы пошел за ними, даже если бы это значило рисковать своей жизнью. И я должен поступить так же.

Алья посмотрела ему в глаза, её лицо было полным эмоций. Она вздохнула и кивнула, принимая его слова.

— Я понимаю, Ияр. Ты упрям, как и твой отец. И если ты решил идти, я не смогу тебя остановить. Но, по крайней мере, позволь мне помочь тебе собрать всё необходимое.

Ияр улыбнулся, чувствуя, как напряжение немного спадает. Вот, почему они вместе. Вот.

— Спасибо, Алья. Это много для меня значит.

Они вернулись в дом Ияра, стараясь не привлекать внимания. Алья помогла ему собрать необходимые вещи: еду, воду, оружие и другие припасы, которые могли пригодиться в пустыне. В её движениях ощущалась забота и любовь.

Ияр и Алья прокрались к загону, где проводят ночь верблюды. Ночь опустилась на Тарик Тавил, скрывая их силуэты в темноте. Ияр тихо позвал Шарана, своего верного верблюда. Тот фыркнул, почуяв хозяина, и легонько толкнул его носом, словно понимая важность момента. Алья наблюдала за каждым движением Ияра, её сердце билось тревожно.

— Ты должен быть осторожен, — сказала она, когда все было готово. — Пустыня коварна, а разбойники — ещё больше.

Ияр обнял её, чувствуя тепло её тела и силу её поддержки.

— Скажи всем, что я разозлился и пошел к морю.

— Хорошо.

— Я обещаю, что вернусь, Алья. Стадо будет возвращено, и все вновь будет хорошо.

Она кивнула, пытаясь сдержать слёзы.

— Буду ждать тебя, Ияр. Возвращайся скорее.

Ияр оседлал Шарана и молча направился к выходу из деревни. Алья осталась на пороге стойла, наблюдая за ним до тех пор, пока его фигура не исчезла в темноте. В её сердце бушевали страх и надежда, смешиваясь в странное чувство, которое не давало покоя.