Кредо Хилицера

Глава 21

Поезд медленно двигался по бескрайней пустыне, издавая неприятный скрип. До самого горизонта простирался песок, усыпанный лишь редкими камешками, словно застывшее море в ярости полуденного солнца. Золотистый песок, пыль и обжигающий воздух — всё это напоминало о суровости этой земли, на которой жизнь цепляется за своё существование с отчаянной силой. Вдали, на горизонте, виднелись неясные очертания, которые могли быть как миражами, так и реальными поселениями. С каждым километром, который преодолевал поезд, эти очертания становились более чёткими и обретали форму небольших поселений, затерянных среди бескрайних песков.

Эти поселения, словно оазисы в пустыне, внезапно вырастали среди бескрайних просторов. Глиняные домики с низкими крышами теснились вокруг небольшой центральной площади, где кипела жизнь. Люди в одежде, защищающей от солнца, неспешно прогуливались по пыльным улицам. Торговцы громко расхваливали свои товары, а дети играли вдали. Поезд с грохотом проезжал мимо, и жители этих поселений внимательно наблюдали за ним. Казалось, они хотели хоть на мгновение оказаться в том мире, который проносился мимо них. В этом мире, как они знали, жизнь была более быстрой, а опасности — другими. А поезд, уже проехав одно поселение, приближался к следующему.

Закат окрасил небо в яркие оттенки красного и пурпурного, а затем скрылся за горизонтом, уступив место звёздному небу Мавритании. Аромат бодрящего чая приятно согревал душу и тело.

Вокруг небольшого столика из темного дерева сидели мавры, одетые в яркие традиционные одежды. Женщины, с яркими красками на лице, неспешно рассказывали истории, смеясь и жестикулируя изящными руками. Мужчины, с бородами и строгими лицами, слушали их с улыбками. На столе устроенном на ковре, покрытом яркой скатертью, стояли блюда с кусками жареной рыбы, пахнущей пряностями и морем. На стороне, стояли миски с финиками и орехами, заполняя воздух сладкими ароматами. Каждая чашка чая, поднесенная к губам, была целой историей. В ее теплоте чувствовалось гостеприимство этой земли, в аромате — неповторимый дух Мавритании, в каждом глотке и укусе — вкус жизни, прожитой в ритме пустыни. И все они, сидя за столом под звездным небом, были частью этой истории, частью этого очарования, частью этого вечного танца жизни и пустыни. Поезд объединял нас, и неважно, как беден ты был. Во время пути, все вы друзья и тебя угостят чаем или чем-то ещё. Ибо чем беднее народ, тем он «светлее».

Тишина пустыни, глубокая и безмолвствующая, словно поглощала все звуки, оставляя только шум собственного дыхания. Песок, раскаленный днем, ночью отдавал тепло, согревая тело мягким ощущением. А над головой… Над головой раскинулось звездное небо, такое яркое и близкое, как будто само создано для того, чтобы завораживать и вдохновлять. Звезды сияли в пустынном небе особо ярко, как драгоценные камни, брошенные на черный бархат. Их сияние проникало в самую глубину души, заставляя забыть обо всех земных проблемах и бедах. Млечный Путь, широкая река света, пересекала небо от горизонта до горизонта, словно приглашая путешествовать по неизведанным мирам.

Тысячи звезд мерцали и переливались, создавая удивительный узор на темном полотне ночи. Каждая звезда казалась живой, с собственной историей, с собственным сиянием. И ты стоял, вглядываясь в это небесное чудо, и чувствовал себя маленькой частью чего-то великого и непостижимого. Пусть ты уже и видел это небо много раз, но каждый раз оно завораживало тебя заново. В нем было что-то таинственное, что-то манящее, что-то, что заставляло задуматься о вечности, о бесконечности Вселенной. И ты понимал, что все эти звезды смотрели на тебя сверху, на незначительного путешественника в пустыне. Но их сияние согревало и дарило надежду.

Но в ночи были не только звёзды, но и любопытный разговор с таким же не спящим.

Старый мавр с седой бородой, похожей на песок пустыни, сидел на коврике под пальмой. Он опирался на свой посох и смотрел на вечерний ветерок, который шелестел в листве и доносил до него ароматы пряностей и далёких стран.

— В Мавритании существует древняя традиция поэзии, которая передаётся из поколения в поколение, — начал он. Его голос звучал спокойно и мудро, словно шёпот пустыни. — Наши поэты не просто создают стихи, они хранят в них мудрость народа, историю и душу пустыни. Возможно, ты слышал, но Мавритания зовётся страной философов и поэтов, — старик улыбнулся, разбавляя тьму светом улыбки.

Его глаза, темные и проницательные, отражали весь опыт прожитых лет. Он рассказывал о «шабиях», о стихах, которые посвящены любви, печали, путешествию, о красоте пустыни и ее жестокости.

— Наши поэты — это философы, — продолжил он. — Они ищут истину в словах и ритме стиха. В своих произведениях они рассуждают о Боге, жизни и смерти. Поэзия помогает нам лучше понять себя и окружающий мир.

Он говорил о великих поэтах прошлого, чьи стихи передаются от одного поколения к другому. Их слова остаются в сердцах людей, словно вечная и неизменная пустыня. А затем умолк, вглядываясь в даль, где звезды начали загораться на черном небе.

— Мы все, — тихо произнёс он, — часть этой пустыни. Наши души созданы из её песков. А наша поэзия — это отражение наших душ, отражение нашей пустыни. — Но я лишь так же задумчиво слушал, кивая порой в знак согласия с той или иной темой.

Вечерняя прохлада окутывала нас, словно шелковый платок, пока мы сидели у столика на мягком ковре, окруженные тишиной пустыни и стуком колёс. Над нами раскинулось звездное небо, оно было так близко, что казалось, можно дотянуться рукой до мерцающих звезд. Старый мавр с темными, мудрыми глазами смотрел вдаль, отражающуюся в его зрачках.

— Что делает человека человеком? — спросил он меня, голос его был спокоен, как ночной ветер, идущий нам навстречу.

— Доброта, сострадание, любовь? — предположил я. — Иначе зачем нам быть людьми?

— Всё это важно, юноша, — кивнул он, — но есть еще кое-что. Быть человеком — это значит жить согласно своей совести. Это значит делать выбор, не поддаваясь страху, жадности, злости. Это значит нести ответственность за свои действия, даже если они не всегда приносят радость. Нужно быть верным самому себе, своим принципам и жить без печалей. Страх — это малая смерть! И посему славный воин должен бесстрашно двигаться дальше, иначе и жизнь его пройдёт в страхе, и он ничего не успеет. Это ли не величайшая глупость и упущение?

Он взглянул на меня проницательно, словно заглядывая в самую глубину моей души.

— Совесть — это внутренний голос, который порой бывает трудно услышать. Он может говорить тихо, как шёпот, или громко как крик. Но он всегда рядом с нами. И если мы не прислушиваемся к нему, то рискуем потерять себя.

Я задумался над его словами. Он был прав. Совесть — это нечто живое, как огонь, который горит внутри нас. От того, как мы поддерживаем этот огонь, зависит наша жизнь. Но, с другой стороны, этот же огонь может и уничтожить нас.

— Быть человеком — это не просто существовать, — говорил мавр. — Это жить с целью, с миссией. И миссия эта — быть добрым, справедливым и сострадательным. Ведь только так мы можем сделать мир лучше и оправдать свою человеческую сущность. У каждого из нас есть миссия, которую дарует нам Творец, но не каждому под силу понять её. Старик устало вздохнул и сделал глоток чая. Через секунду его губы тронула улыбка. — Счастье в мелочах, — произнёс он. — И чем их больше у тебя, тем приятней становится бренная жизнь в этом мире. — мавр загадочно улыбнулся.

Его слова нашли глубокий отклик в моей душе. Я осознал, что быть человеком — это не просто существовать как живой организм. Это значит быть носителем добрых намерений, быть светом во тьме, быть совестью мира.

Цель в жизни… Да, он был прав. В этой бесконечной пустыне жизни легко заблудиться, потерять смысл, скатиться в рутину повторяющихся дней. Как пустынный песок, который ветер пересыпает с места на место, не оставляя никаких следов, так и жизнь может пройти мимо, не оставив за собой ничего существенного. Я вспомнил о своих днях, о том, как я часто задавался вопросом: «Зачем?» Зачем я делаю то, что делаю? Зачем я живу? И ответ не всегда был ясным.

Но сейчас, в этой тишине пустыни, окруженный звездным небом, я почувствовал осознание того, что жизнь — это не просто существование, это путешествие с целью, с миссией, которую нужно найти и осуществить. И не важно, какая эта цель, главное, чтобы она была значимой, чтобы она давала смысл жизни, чтобы она заставляла двигаться вперед, не поддаваясь рутине.

И я понял, что эта цель может быть не только в великих делах, но и в мелочах, в доброте, в сострадании, в любви, в творчестве. Важно, чтобы эта цель была в душе, чтобы она горела ярким огнем, не угасающим ни на секунду. И в этой мысли, в этом осознании, я почувствовал прилив силы, желание жить полноценно, не теряя смысла, не поддаваясь рутине. Ведь жизнь — это путешествие, и важно знать, куда и зачем ты идешь.

Солнце, словно огромный огненный шар, всходило над горизонтом, окрашивая небо в яркие краски рассвета. Поезд, уже не грохочущий по пустынным пескам, но плавно двигающийся по рельсам, подходил к большому городу. Я видел, как вдали возвышаются белые дома с куполами и арками, словно вырастая из тумана рассветного света. Это был Алжир, город с богатой историей и неповторимым характером. Я решил выйти из поезда здесь, почувствовав необъяснимое притяжение к этому городу. Спустившись с вагона, я оказался в толпе людей, говорящих на незнакомом мне языке, но все они казались дружелюбными и гостеприимными. Пара секунд, и я тут же настроился на арабский язык данного региона. Я гулял по узким улочкам, застроенным старинными домами с белоснежными стенами и красно-коричневыми дверями. Над моей головой висели балконы, украшенные решетками из кованного железа, а в окнах мигали яркие цветы, словно приветствуя меня в этом городе.

Архитектура Алжира завораживала меня своей красотой. Она была смесью арабских и европейских стилей, что делало ее уникальной и неповторимой. Я заходил в дворики, скрытые за высокими воротами, и любовался фонтанами, клумбами и яркими коврами, расстеленными на полу. Воздух был наполнен ароматами специй, свежего хлеба и кофе. В кафе на улицах сидели за столиками люди, неспешно пьющие кофе, играя в шашки или просто наблюдая за жизнью, которая кипела вокруг них. Алжир встретил меня с открытыми объятиями, и я почувствовал, что здесь мне суждено провести несколько прекрасных дней.

Солнце уже полностью взошло, озарив белоснежные дома Алжира ярким светом. Город просыпался, и я с удовольствием вдыхал воздух, насыщенный ароматами специй, кофе и свежего хлеба. Так что я не отказал себе в удовольствии взять свежий багет и чашечку кофе, просто расплатившись с торговцем слитком из чистого золота. Мне не жалко, а человеку приятно, особенно забавно было наблюдать за его реакцией. Люди…

Но самое забавное, что бородач потом пытался меня поймать и отдать «сдачу», пусть я до конца и не понимал, как он её высчитал. Я прогуливался по центральной площади, застроенной величественными зданиями. На площади шумел жизнью рынок, словно огромный муравейник, где каждый торопился с делами, но при этом не забывал о традициях и гостеприимстве.

Я любовался колоритом местных жителей. Женщины, одетые в яркие традиционные одежды, с красивыми платками на головах, неспешно ходили по рынку, торгуясь с продавцами и разговаривая между собой на мелодичном арабском языке. Мужчины, с бородами и преимущественно карими глазами, громко рекламировали свой товар, зазывая покупателей.

На рынке было всё: свежие фрукты и овощи, специи и травы, кожа, ковры и шерсть, ткани и ткацкие изделия. Я видел, как мастер изготавливает из дерева красивую резную шкатулку, а рядом с ним художник рисует портрет молодой женщины-иностранки, окруженной цветочным венком. Каждый уголок рынка был наполнен жизнью и красками. Я чувствовал себя как в сказке, где ожили все предметы и заговорили на своем языке.

Прогуливаясь по узким улочкам, застроенным старинными домами, я и не заметил, как оказался в самом сердце Алжира. В воздухе привыно витал аромат специй и кофе, а солнце ярко сияло над белоснежными зданиями.

Я остановился, чтобы полюбоваться величественной архитектурой здания, которое было передо мной. Высокие колонны, купол, украшенный резными орнаментами, и массивные ворота словно манили своей тайной и величием. Это был Собор Африканской Богоматери, о котором я уже слышал от местных жителей. В этот момент рядом со мной остановилась группа туристов, окружённая экскурсоводом в яркой красной шапке. Я невольно прислушался к его рассказу.

— Этот собор — жемчужина Алжира, — говорил он, размахивая руками. — Он был построен во времена французского правления и отражает всю красоту и величие европейской архитектуры. Однако он также сохранил дух Африки, её традиции и историю.

Я внимательно вглядывался в собор, пытаясь увидеть в нем и то, и другое. В его величественных формах действительно была и европейская строгость, и арабская грация, и африканская душа. Экскурсовод рассказал о фресках, украшающих стены собора, о великих религиозных деятелях, чья память хранится в этом месте, о таинственных легендах и историях, связанных с этим зданием. Я стоял перед собором, окруженный шумом города, но в то же время ощущая тишину и величие этого священного места.

Оставив за собой Собор Африканской Богоматери, я продолжил свою прогулку по Алжиру, погружаясь в его атмосферу и впитывая в себя его историю. Узкие улочки вели меня к новым открытиям, каждый поворот обещал новые впечатления. И вот, в конце очередной улицы, я увидел его — Памятник Славы и Мученичества, величественный и трогательный символ борьбы за свободу.

Памятник представлял собой гигантскую руку, поднимающуюся к небу, и в ней держащую пламя свободы. В основании памятника были высечены рельефы, изображающие историю борьбы алжирского народа за независимость. Я встал перед памятником, и чувство глубокого уважения и восхищения овладело мной.

Но наваждение быстро прошло, ибо я видел много примеров борьбы, где-то удачных, а где-то и не особо, но это похвально. С другой стороны, что мешало дать отпор интервентам сразу? Но этим пускай занимаются историки, а я лишь «русо туристо облико морале».

От неожиданности я замер на месте. Передо мной, в тени старого дерева, стояло существо, которое нельзя было описать словами. Оно было слишком похоже на человека, но в то же время оставалось чем-то необъяснимым и нечеловеческим. Рост его был необычайно высоким, а тело было обтянуто строгим костюмом-тройкой, выглядевшим слишком модным для этого старого города. Туфли из змеиной кожи блестели на солнце. Но главное, что поражало в этом существе, были его глаза. Они были желтыми, холодными и проницательными, словно глаза хищника. Я сразу понял, что передо мной не просто человек, а что-то более древнее, более могущественное. Но, как известно, любую тварь можно убить, а бога низвергнуть!

— Стой человек. Ты американец? — прошипел он, голос его был хриплым и низким, словно скрежет металла о металл. — перед мной был ящер, бывший когда-то человеком, но потерявший свой человеческий облик и обретший новый.

— Не глупи, — перебил он меня, улыбаясь жёлтыми зубами, похожими на клыки дикого зверя. — Я знаю, что ты американец и что ты что-то ищешь. Но я хочу предупредить тебя: ты не сможешь найти это. Это больше не твоё, это моё. Так где твой кошелёк? — спросил ящер, осклабившись.

Спустя пару секунд, наконец-то осознав, что просит эта рептилия, я сухо рассмеялся ему в пасть.

— И это всё, что ты хочешь? — не прекращая смеяться, спокойно призываю прозрачную катану для работы с двух рук.

— Твоя голова тоже сойдёт, кефьяр, — немного подумав, всё же ответила рептилия. — Она будет неплохо смотреться у входа в дом, — прошипел ящер.