Крестная мамочка

3. Исчезновение

Все случилось — проще некуда. Себастьян поставил мою машину на подземную стоянку, мы вдвоем вошли в лифт. Я машинально ткнула в кнопку с цифрой «одиннадцать»: мой этаж, прямо под пентхаусом. Не успели доехать до четвертого, как Себастьян взял меня за руку и притянул к себе. Может, решил, что кнопкой лифта я дала ему зеленый свет, а мне не хватило духу объяснить, что он ошибся. Пришлось поцеловать его в ответ, и это было неплохо. Даже очень. Он вел себя, как все мужчины, несмотря на попытки книг, журнальных статей и комедий переучить их. Отвел прядь волос от моего лица. Взял меня за руку, потом крепко обнял. За пять недель я привыкла не только к «позе голубя», но и ко многим другим, поэтому от столь скромных упражнений практически не пострадала. Тыльной стороной ладони он провел по моей щеке так нежно, что, когда дверцы лифта распахнулись, я послушно вышла за ним из лифта, отперла дверь квартиры и впустила ночного гостя.

Мне даже не пришлось предлагать кофе: события покатились лавиной. Что меня удивило, так это предательство собственного тела, которое вдруг начало подчиняться Себастьяну. Я даже забыла, что на мне гигантский лифчик, а трусики вообще от другого комплекта. Какая разница, лишь бы прикоснуться кожей к коже, неважно чьей. Я распалила его, он — меня, и мы прилипли друг к другу. В какой-то момент мне показалось, что мы занялись сексом в одежде. Под брюками Себастьяна явственно чувствовалась твердая выпуклость.

Мы повалились на кровать, я приподняла зад, и мы совместными усилиями стащили с меня трусы. Туфли я сбросила сама и заработала ногами, как мартышка, спуская по бедрам штаны Себастьяна. Может, его кривые ноги виноваты, но джинсы застряли на уровне коленей. Ну и пусть. Руки, губы, волосы, шеи, груди — все смешалось, и вдруг — р-раз, он в меня вошел, вызвав дрожь по всему телу. До меня вдруг дошло, что секс в моей жизни — большая редкость. А жаль, не помешал бы. Мы сближались и отстранялись, сжимали объятия, царапались, и на несколько головокружительных минут выбили у меня из головы все мысли до единой. Все мое тело существовало только ради ощущений и ни для чего более. Это было потрясающе. Изумительно. Но закончилось так же внезапно, как и началось.

— Не-ет! — выкрикнул он.

Очень мило с его стороны. Продолжения, как я, он явно не хотел, но я его не виню: на его месте кончила бы еще в лифте. Спасибо и на том, что так долго продержался. Он содрогнулся и затих. Моему телу понадобилось еще немного времени, чтобы понять: все, поиграли и хватит, больше незачем гнуть спину и нечего впускать в себя. Некоторое время мы лежали неподвижно. Превращаясь из животных обратно в цивилизованных людей. Зверюга во мне упрямилась. Ей явно не хватило. Нельзя звать в дом волка, а потом выпроваживать его, не накормив досыта. Недрессированные звери так себя не ведут.

Себастьян перекатился на бок, поддернул штаны и встал. Заправил полы рубашки — и он уже одет. Будто ничего и не было. Я попыталась улыбнуться, но не смогла. Себастьян направился в сторону ванной. Я услышала, как зашумел душ, отчего слегка озадачилась, потом — спуск воды в туалете, и догадалась, что мой гость открыл воду просто для того, чтобы без стеснения помочиться и выпустить газы. Вспомнился анекдотичный случай из жизни Мэрилин Монро и Артура Миллера. Он решил познакомить новую девушку с родителями и привел ее на ужин в тесном кругу в небольшой дом Миллеров. После ужина Мэрилин понадобилось в туалет, но, поскольку он находился совсем рядом со столовой, она пустила воду, чтобы под шумок облегчиться. Позднее драматург спросил у родителей, как им его новая подружка, и его мать ответила: «Девушка милая, Артур, только писает, как лошадь».

Должно быть, мои губы еще были растянуты в улыбке, когда Себастьян выглянул из-за книжного шкафа.

— Не притворяйся, что тебе так легко угодить. Я-то знаю, ты недовольна.

Я натянула повыше одеяло — не хватало еще голышом разыскивать по всей комнате трусы, но Себастьян сдернул одеяло и заставил встать с кровати. Крепко держа за руку, он повел меня в наполненную паром ванную. Там горел приглушенный свет — слава изобретателю выключателя с реостатом и заодно временно не работающему вентилятору. Окутанный клубами пара Себастьян принялся раздевать меня по всем правилам. Содрал через голову футболку. Освободил лифчик от ноши. Наконец на пол упала моя юбка, и я застыла голышом. Себастьян быстро разделся и повлек меня в воду. Наконец-то состоялось боевое крещение моей ванны.

— Попробуем еще раз! — предложил Себастьян. — И обещаю не торопиться.

Он налил в ладонь лужицу геля и начал взбивать на мне пену. Вскоре мы уже лежали валетом, отмывая друг друга снаружи и изнутри. Прической я пожертвовала ради минета, но он того стоил. Выяснилось, что кривые ноги Себастьяна прекрасно приспособлены для секса в стоячем положении: они служили надежной опорой не только ему, но и мне. Первые пронзительные минуты секса в спальне повторить так и не удалось, и все-таки было здорово. По-настоящему здорово. Есть что вспомнить. За эту ночь мы занимались сексом еще два раза, пока я наконец не взмолилась о пощаде и не уснула — с улыбкой до ушей. Над рекой поднимался туманный розовый рассвет.

Наступило утро, а Себастьян по-прежнему был у меня. Пришлось дважды присмотреться к его профилю и телу в моей постели, чтобы в это поверить. Он лежал неподвижно, как мертвый. Когда в раннем детстве Кора гостила у меня, за ночь я вставала четыре-пять раз — проверяла, дышит ли она. Я легко касалась ладонью ее груди, замирала и ждала очередного вдоха. С мужчиной, который сейчас лежал рядом, прошлой ночью мы были ближе некуда, но теперь любые физические контакты с ним меня пугали. Я зашуршала простынями, увидела, как он пошевелился, и вздохнула с облегчением. Себастьян сонно повернулся ко мне.

— Привет, — пробормотал он.

— Привет.

— Я Себастьян. Кажется, мы знакомы.

— Вроде бы, — согласилась я. — Но мимолетно. Как дела?

— Лучше не бывает. Мне приснился потрясающий сон. Про девушку с обалденными ногами — никогда не видел таких мышц на бедрах. Она обвила меня ногами, как в кино. Бесподобно.

Он говорил и водил пальцами по моей руке. Казалось, сексом я насытилась надолго, но знакомые и почти желанные ощущения возникли неизвестно откуда. А я даже не успела почистить зубы. Ни вчера вечером, ни сегодня утром. Случайный знакомый снова пробудил во мне зверя, и на этот раз мы погружались в забвение очень медленно, мелкими шажками. Одними движениями пальцев он провел меня по этому пути от начала до конца, но мы все-таки проделали его еще раз, носами уткнувшись друг другу в шеи. Если бы мы участвовали в гонках, победителя определил бы только фотофиниш. Раскинувшись на кровати, я рассмеялась. Глупейшую улыбку удовлетворения было невозможно прогнать с губ.

— Ты сделал свое дело! — произнесла я и тут же пожалела об этом.

К счастью, Себастьян понял меня буквально. Он взглянул на часы у кровати:

— Черт, опаздываю. Я побежал.

— И мне пора.

Я мигом вспомнила, что это неправда.

— Хочешь, примем душ вместе? — Он снова заулыбался.

— Ни в коем случае. Я себе не доверяю. Лучше приму одна!

Я вскочила и бросилась в ванную, не заботясь о том, что Себастьян наверняка пялится на мой зад. Ему я уступила вторую очередь, снабдив дорожным набором умывальных принадлежностей. Через несколько минут он вернулся — умытый, пахнущий чистотой, с прилизанными влажными волосами.

— Ты ходишь на работу в джинсах? — спросила я, пока он заправлял в них рубашку.

— Держу для экстренных случаев костюм в офисе.

Я улыбнулась, но меня уже грызла мысль: выходит, я — экстренный случай?

Мы пешком дошли до станции подземки, по пути завернули перехватить кофе с круассанами, которые ели прямо из бумажных пакетов. Как ни крути, пообщались. Секс утром мало что значит, его может и не быть, но разговоры? Редкое явление. Да еще кофе с круассанами — неужели это уже?.. Я решительно запретила себе представлять чудесных детишек с ножками колесом. Запрет ничего не дал. Я видела их будто наяву — резвые и бойкие, они то и дело мутузили друг друга и действовали мне на нервы. Вдвоем мы доехали до Вестминстера, смеясь всю дорогу, а на прощание Себастьян поцеловал меня в губы.

— Ты была бесподобна!

Створки дверей сомкнулись, Себастьян укатил.

Хэлен вертела в руках миниатюрную бутылочку «Перье» и молчала. Я смотрела на подругу, сидя по другую сторону ее полированного обеденного стола. Наконец-то я застала ее дома одну, но, несмотря на это, внимание Хэлен мне не принадлежало.

— Ты меня слышала? — уточнила я, отпивая вино. — Он сказал «ты была бесподобна» и уехал.

Хэлен, подняв голову, нахмурилась.

— Ты правда сделала вид, будто тебе надо на работу? И что ты надела?

— Костюм.

— Ты? Костюм?

— Случайно вышло. Включился понедельничный автопилот.

— Так это было в понедельник?

— Я же говорила! Или ты не слушала?

— Извини.

— Что с тобой? О чем ты все думаешь?

— Извини, — повторила она, навивая на палец длинную прядь волос. — Вчера дети всю ночь не давали покоя.

— А разве по ночам няньки с ними не занимаются?

— Кормлю их все равно я сама, а они проголодались. Наверное, скачок роста… Но это скучно объяснять. Почему ты раньше мне про него не рассказывала?

А я-то при чем? Вини двух пиявок, которые к тебе присосались… Прости. Мысли позитивно, Тесса, и хватит желчи и уксусу.

— Да я всего шесть дней как вернулась.

— Похоже, я совсем отстала от жизни.

Я положила ладонь на ее руку:

— Не волнуйся, Хэлен. Ничего хорошего там все равно нет.

— Тебе легко говорить. Ты-то не отстала.

Мне виднее.

— Я несколько раз тебе звонила. Няньки не передавали?

Она сдвинула брови — притворилась, будто припоминает, но я точно знала: все мои сообщения она пропустила мимо ушей.

— Ты не заметила самого главного: он сказал «ты БЫЛА бесподобна». Попадание точно в цель. Мне сделали комплимент, а заодно и отшили.

— А если бы он доехал до самого Кэнари-Уорфа?

— Он работает в правительстве. В Вестминстере. Видишь, как все удачно сложилось. Я просто вернулась домой одна и сразу сняла костюм.

— Кажется, ты ему все-таки понравилась — круассаном ведь угостил. А в следующий раз, когда встретишься с ним, тоже будешь делать вид, что спешишь на работу?

Разговаривать с человеком, который тебя не слушает, — себе дороже. Бесишься каждую минуту.

— Не придется, Хэлен. Если бы он сказал «ты бесподобна», может, я и стала бы ждать новых круассанов. Потому что эти слова означают «давай выпьем», «сходим сегодня куда-нибудь», «встретимся завтра, а там как получится». Но если тебе говорят «ты была бесподобна», это значит только одно: спасибо и прощай навеки. Классическое исчезновение. И главное, у меня нет никакого морального права возмущаться: я прыгнула с ним в постель через сорок минут после знакомства. Повела себя как типичная потребительница. Я удовлетворила свои потребности, он — свои. Условия краткосрочного контракта выполнены.

— А я думаю, он еще позвонит.

— То ты, — возразила я. — У тебя идеальная жизнь. В твоем мире он просто обязан позвонить. А в моем — нет. Только умоляю, избавь меня от цитат из «Дезидераты» — про любовь, которая прорастает каждый год, как трава. Можешь мне поверить, я наткнулась на обширную проплешину.

Хэлен поднялась, взяла салфетку и вытерла абсолютно чистый стол. Дом у нее огромный, но Хэлен помогает целая армия слуг. Каждый день приходит уборщица. Воскресная няня занимается детьми. Есть и вторая няня, для будних дней, по имени Роуз. С Роуз я знакома почти так же давно, как с Хэлен. Она родом с Филиппин, когда-то была экономкой у отца Хэлен в Гонконге и с младенчества растила саму Хэлен. Брак родителей моей подруги оказался недолговечным; в школьные годы она проводила каникулы в Гонконге с отцом и Роуз. Точнее, только с Роуз. Те, кто каждый день укладывает детей спать и читает сказки им на ночь, магнатами не становятся. В Гонконг и обратно Хэлен каталась в сопровождении Роуз, так как мать Хэлен, Маргерит, была не создана для родительских обязанностей. Осваиваясь с ролью недавно разведенной богачки, она путешествовала по Европе. Няньки, которых она нанимала, надолго не задерживались: у Хэлен обнаружился ярко выраженный талант превращать их жизнь в ад. В конце концов Роуз просто стала тенью Хэлен. По-моему, Роуз сочла воспитание девочки своей обязанностью. Вообще-то ответственность за Хэлен несли ее родители, а Роуз взяла на себя всю черную работу: заплетала косички, заставляла чистить зубы, одевала, кормила и поила. Единственными константами в жизни Хэлен были Роуз, отсутствие Маргерит и отцовское богатство.

Я так и не сумела поладить с Маргерит. Поначалу у меня челюсть отвисала, когда я слышала, как она высмеивает и распекает родную дочь. По сравнению со мной, оранжерейным растением, Хэлен росла на голой, неуютной скале. До меня давным-давно дошло: Маргерит вытерпела тяготы беременности только ради гарантированных алиментов. Отец не то чтобы совсем не уделял Хэлен внимания, он боготворил ее. А это разные вещи. Видимо, в детстве Хэлен была и избалованным, и в то же время неприкаянным ребенком. После скоропостижной смерти хозяина Роуз насовсем переселилась к Хэлен в Лондон, и с тех пор они не расставались. На мой взгляд, Роуз давно пора на пенсию, но она никогда не сидит без дела — попросту не умеет. Стараниями Роуз, воскресной няньки и приходящей прислуги в доме Хэлен не бывает даже намека на беспорядок. Точнее, в нем почти не заметны признаки жизни, а тем более — жизни двух младенцев.

— Завидую, — сказала Хэлен.

— Чему? Меня бросили прямо в метро.

— Зато секс был что надо, если верить тебе. За такой секс я сейчас готова выложить сумму, которой хватило бы на учебу Бобби и Томми.

— По-прежнему никаких сдвигов?

Хэлен покачала головой:

— Нейл ко мне не приближается.

Лично я на месте Хэлен вздохнула бы с облегчением, — впрочем, я вообще предпочла бы остаться одинокой на всю жизнь, лишь бы не спать с Нейлом. Если бы моя подруга была счастлива, я бы, так уж и быть, примирилась с ним, но ради счастья Хэлен он и пальцем не шевельнул. Строго между нами: свадьбу Нейла и Хэлен я едва пережила. В то время он лишь корчил из себя гения, а мне его поведение и мотивы доверия не внушали. Думаю, Хэлен с полным правом можно назвать богатой наследницей. Именно поэтому в чувствах Нейла я сомневалась с самого начала. Но Хэлен твердо верила в его талант, и, как оказалось, не зря: нынче он на пике славы, о чем не устает напоминать всем вокруг. Долгие годы, пока Хэлен содержала супруга, как-то слишком быстро стерлись из его памяти. Если не знать предысторию, можно подумать, что Нейл — владелец этого особняка. Но я-то знаю, что Нейл не потратил на него ни гроша.

— От твоего босса никаких вестей?

— Бывшего босса, — поправила я. — Нет. Все собираюсь с силами, чтобы позвонить в офис, но не могу заставить себя набрать номер.

Я хорошо помнила, сколько народу считало, что мне следовало просто затаиться и переждать, пока боссу не наскучит делать мне авансы. А я и пыталась. Но ему это занятие не надоедало, и чем больше я игнорировала его, тем усерднее он старался. Поначалу я просто нервничала в его присутствии, потом он стал настойчивее, его домогательства начали меня пугать, и этот страх не покидал меня ни на минуту. Жить стало просто невозможно. Я возненавидела и работу, и возвращения домой. Начала бояться телефона и даже собственного отражения в зеркале. Звонить в офис значило ворошить прошлое, к которому лучше не прикасаться — пусть сгниет само. С коллегами я давно сроднилась, — естественно, за десять лет работы в компании мне пришлось провести с ними уйму времени. За свободу я дорого заплатила разлукой с товарищами. Я молча смотрела на Хэлен. Что мне делать с этой свободой, я до сих пор не решила.

Дверь необозримой кухни распахнулась. Хэлен вздрогнула, я поморщилась. Все, конец задушевной девичьей беседе. В присутствии блистательного и прославленного супруга Хэлен неизбежно замкнется. Нейл небрежно поцеловал жену и повернулся ко мне:

— О, кого я вижу! Тесса!

С обязательной улыбкой на лице я поднялась.

— Привет, Нейл. Как съемки?

— Каторга.

Ума не приложу, кого может рассмешить Нейл. У него явная склонность к женоненавистническому, черному, расистскому и едкому, шокирующему юмору. Как он пролез на четвертый канал, для меня загадка. Меня он всегда целует в губы, притом дважды. Эту агрессию я едва терплю и с трудом сдерживаюсь, чтобы не вытереть рот.

— Она отпадно выглядит — верно, Хэлен? — спросил Нейл, отпуская меня.

— Отпадно, — согласилась Хэлен.

— Смотрю я на Тессу и думаю, что и тебе отпуск не повредил бы. — Нейл ткнул жену в бок и достал из холодильника пиво. — Может, хоть посвежеешь немного. Съемки-то кончились. Так как тебе идея?

Выходку Нейла я сочла бестактной. И будь он мне симпатичен, так бы и сказала: «Да пошел ты! Не ты рожал близнецов». Но такое позволительно лишь с теми, кого любишь. И я просто отодвинулась подальше.

— Хэлен, ты буквально цветешь. Ни за что не поверила бы, что ты родила двух здоровых мальчишек всего несколько месяцев назад. Джемпер будто бы стал тебе великоват. Кстати, симпатичный.

— Считай, он твой, — отозвалась она. — Отдам в чистку, а потом забирай. Цвет тебе пойдет.

— Да я же не в том смысле, — спохватилась я. — Просто хотела сказать, что ты классно выглядишь.

— Само собой, — встрял Нейл. — Но отпуск все равно был бы кстати. Я вымотался как собака.

Беда в том, что Нейл был прав: Хэлен и вправду выглядела измученной. И если раньше она была просто тоненькой, то теперь совсем отощала. Истаяла. Но разве мужу не полагается любить жену несмотря ни на что и не скупиться на комплименты? Особенно после родов? Я перевела взгляд на Хэлен. Под глазами у нее темнели огромные круги, кожа обтянула скулы, прежде вызывающие зависть, и стало ясно, что под ней — череп. Пустой жуткий череп. Наполовину китаянка, Хэлен никогда не выглядит белесой и бесцветной, как мы, простые смертные, но сейчас даже ее чудесная кожа напоминала сероватую бумагу. Приглядевшись, я поняла: она не просто не цветет, но даже сносно не выглядит, и уж конечно, ничем не напоминает миниатюрную восемнадцатилетнюю красотку, с которой я познакомилась на пляже.

Нейл взъерошил жене волосы:

— Она знает, что я люблю ее такой, какая она есть.

Хэлен благодарно улыбнулась. А мне захотелось немедленно удрать. От Нейла меня выворачивало наизнанку, потому что я знала, каков он на самом деле, однако с Хэлен своими мыслями ни за что не поделилась бы. Больно было видеть, до чего он довел жену, но что я могла поделать? Разрушать семьи, даже те, в прочность которых я не верю ни на минуту, не в моих правилах.

— Я думал, мы все вместе сходим в кафешку за углом, поедим суши, — заявил Нейл. — Идешь с нами?

Хэлен знала, что я недолюбливаю ее мужа, но Нейлу такое в голову не залетало. Раздутое самомнение и слоновья кожа — нередкое сочетание.

— С удовольствием сходила бы, но мне пора.

— Пойдем, с тобой будет веселее, — уговаривал Нейл. — А то у нас только и разговоров о том, как покакали близнецы. Нам обоим это не на пользу.

— Звучит убедительно, — кивнула я, хотя Нейл меня ничуть не убедил. — Но я сегодня ужинаю с Беном.

Мечтать не вредно. На самом деле вечер у меня был свободен, но провести его вместе с Нейлом и Хэлен — увольте. С Хэлен я предпочитаю общаться без посторонних.

— Куда уж нам тягаться с Беном, — скривился Нейл.

— Не слушай его, — пробормотала Хэлен. — Он просто обзавидовался.

— Еще бы. Когда его преуспевающая жена с головой уходит в бизнес, он ведет на ужин очередную преуспевающую куколку.

Услышав про «преуспевающую жену», Хэлен вздохнула. Казалось бы, Нейл сделал комплимент мне и Саше, а на самом деле подпустил шпильку жене. Хэлен никогда не работала. Ни единого дня. Никакой специальности так и не получила, хотя несколько раз начинала ходить на курсы. Работать Хэлен незачем, и все-таки безделье не прибавляет ей уверенности в себе, и без того подорванной ее матерью.

После развода Маргерит устроилась в газету и дослужилась до редактора. Она умела не только постоять за себя, но и пользоваться эффектной внешностью, которую унаследовала Хэлен. Мы шутили, что Маргерит проложила себе путь наверх через чужие постели, но на самом деле она не настолько глупа и упорства ей не занимать. Видно, в Хэлен она здорово разочаровалась, но все равно могла бы и подбодрить ее. До сих пор не понимаю, в чем дело: то ли планка была слишком высока, то ли ее вообще не удосужились приподнять над полом. Не знаю, какой Хэлен была в детстве, но, похоже, непоправимый ущерб ей нанесли еще до нашего с ней знакомства. У меня разрывается сердце, когда я вижу, как Нейл довершает начатое Маргерит, потому что я знаю: в чахлом теле Хэлен таится мятежная душа. Девушка, которая когда-то очаровала меня. С ней я дружила в свои двадцать лет, с ней вытворяла разные глупости, по ней скучала. Ее пыталась защитить.

— Скажешь тоже — преуспевающая! Я, между прочим, безработная, — напомнила я.

— Ручаюсь, это временно. Значит, вы с Беном ужинаете вдвоем, без посторонних? Больше ничего не хочешь рассказать?

Без похабных намеков не обходится ни один разговор с Нейлом.

— Если ты спрашиваешь, правда ли мы будем ужинать, ответ — да, будем.

Напрасно я повысила голос.

— И его жена не возражает?

— Нет повода. Давай сменим тему.

Не выношу, когда меня дразнят Беном. Особенно в присутствии Хэлен.

— Оправдываешься? — не унимался Нейл.

— Нет, просто надоело. Ты, кажется, собирался есть суши.

Нейл обнял Хэлен за плечи.

— Ладно тебе, Тесса. Здесь все свои, чего скрывать?

Откуда у женатиков такое болезненное любопытство к чужой половой жизни? Меня будто изучали под микроскопом.

Вошла няня с двумя младенцами, розовыми после купания, припудренными тальком и голодными. Милыми крошками я бы их не назвала. Увы, они уродились в коренастого и невзрачного отца, а не в мою красавицу подругу. От матери близнецам достались только темные глаза. Восточную кровь вытеснили гены белого мужчины с неправильным прикусом.

— Может, покормишь прямо здесь? — спросил Нейл. — Знаешь, Тесса, Хэлен наловчилась кормить сразу обоих.

М-да…

— Ты до сих пор кормишь грудью? — удивилась я.

— Рекомендовано не меньше года, — важно разъяснил Нейл. — Способствует умственному развитию.

— Кем рекомендовано? — не удержалась я. — Родителями близнецов?

— Мальчишкам от этого вреда не будет. — Нейл не давал жене шанса вставить хоть слово. — Только посмотри, какие крепыши.

Дети и впрямь упитанные, да только я думала не о них.

— У Нейла аллергия, наверное, потому, что мать рано перестала кормить его грудью, — подала голос Хэлен.

Я перевела на нее взгляд. Неужели ее бесхребетность — это уже навсегда? Моя подруга лихо отплясывала в барах, путешествовала автостопом, летала на вечеринки по всей Европе, купалась зимой голышом. Свои самые безумные фортели я выкидывала по ее примеру. А теперь… да это другой человек!

— Хэлен почти всегда прекрасно справляется с кормежкой. Ну-ка, покажи Тессе.

Я вовсе не нуждалась в демонстрациях, но Хэлен послушно задрала подол джемпера и расстегнула бюстгальтер для кормления. Отвращения я не испытала, но неловкость почувствовала. Похоже, и Бобби было неуютно: едва его поднесли к Хэлен, он заволновался, выгибая спину и размахивая ручонками. Все мы молча смотрели, как Хэлен пыталась вложить сосок в младенческий рот. Я сделала вид, будто мне что-то понадобилось в сумке.

— Что с ним стряслось? — спросил Нейл.

Плач Бобби взбудоражил Томми. Я не различила бы их, если бы не изящные вышитые монограммы на одежке. Каспар рос у меня на глазах, Кору я воспитывала на равных с ее матерью, и меня тревожило, что близнецы не вызывают у меня никаких чувств, кроме постоянного раздражения. Дети-то ни в чем не виноваты. Не они отняли у меня Хэлен, заставили ее дешево продаться и стали причиной вечных исчезновений — переменилась она сама.

Хныканье переросло в ор.

— Здесь слишком светло и людно, — извиняющимся тоном сказала Хэлен. — Обычно я кормлю их наверху, приглушив свет, а потом укладываю спать. Прости, Тесса, последние два часа перед сном порой кажутся длиннее, чем предыдущие десять.

Я сочувственно улыбнулась, подумав: сначала попробуй обойтись без няни, как простые люди, а потом жалуйся.

— Уже ухожу! — Я подхватила сумку, поторопившись убраться, чтобы чем-нибудь не выдать себя.

— Побудь еще, выпьем чего-нибудь, — предложил Нейл.

— Нет, мне пора.

Хэлен отдала ребенка няне, та безмолвно приняла его и, ловко удерживая близнецов у бедер, направилась вверх по длинной лестнице. Хэлен обняла меня. Объятие было таким крепким, что я испугалась: так цепляются только за то, что боятся потерять.

— Лучше бы няне помогла, — изрек Нейл, наблюдая, как та втаскивает наверх его увесистых сыновей.

«А у тебя что, рук нет? Помог бы сам, не переломился бы», — едва не выпалила я. Неудивительно, что я до сих пор не замужем. Хэлен моего негодования не разделила. Она даже не заметила его — просто разжала объятия и с улыбкой оглянулась на мужа.

— Иду, иду, — покладисто сказала она и поспешила к лестнице.

Нейл шагнул следом. Рука об руку они сопровождали няню с малышами в детскую.

Беременность Хэлен как-то прошла мимо меня: мне в то время хватало своих забот, поскольку бывший босс уже не надоедал мне — он меня пугал. Хэлен ждала близнецов, но оставалась стройной гораздо дольше, чем большинство знакомых мне матерей. Порой я начисто забывала, что она беременна. В то время все вокруг кинулись размножаться — мир будто охватила эпидемия. Куда ни глянь, всюду попадались беременные. По крайней мере, мне так казалось. А меня преследовал женатый мужчина. Мои друзья и знакомые обсуждали развитие плода, приводили аргументы за и против приема добавок с кислотами омега-6, а я вела с компанией «АДТ» переговоры по поводу установки у меня дома кнопки тревожной сигнализации. Так что беременности Хэлен я почти не уделяла внимания. Она завершилась плановым кесаревым сечением в Портлендской больнице, что также не вызвало у меня одобрения: я подозревала, что Нейл вычитал о ней в журнале «Хелло!» и навязал свое решение Хэлен. Вместо того чтобы умиленно ворковать над младенцами, я торчала в суде, слушая, как выносят решение по иску против человека, от которого зависела моя карьера. Я даже не послала цветы в больницу.

Я нашла шкаф, в который Роуз повесила мой плащ, ненадолго заглянула в туалет и вымыла руки. Наверху продолжали скандалить близнецы. Плач усиливался, Нейл бранился, но без особого успеха. Нянька упорно молчала. Я надвинула шляпу на лоб, мельком посмотрелась в зеркало в холле и порадовалась, что ухожу. Когда за спиной закрылась тяжелая дверь, я вздохнула с облегчением. Заходящее солнце подсветило снизу недавно пожелтевшие листья и превратило деревья в факелы. Воздух был прохладным и свежим. Поблизости я высмотрела французское кафе и книжную лавку. Можно было бы выбрать роман в мягкой обложке и тихо посидеть с бокалом вина, а то и поужинать в полном одиночестве… Почему бы и нет? Мне ничто не мешает поступать как заблагорассудится: на краткий миг я вспомнила, что именно это всегда ценила в своей жизни.

Я была уже у калитки, когда за моей спиной распахнулась дверь. Обернувшись, я увидела на пороге Хэлен.

— Не бросай меня! — крикнула она.

Затем появился Нейл, игриво обнял ее за талию и со смехом втащил в дом. Дверь захлопнулась, а я вдруг обмякла. Неужели я настолько ожесточилась, что не в состоянии порадоваться за подругу? Ведь это проявление привязанности и близости доказывает, что семейную жизнь Хэлен отравляю только я. От недавнего облегчения не осталось и следа. Стыдно признаться, но оно моментально сменилось жалостью к себе. Вечер из прохладного стал промозглым. Воздух — насыщенным выхлопными газами. Мысли об одиночестве, дешевой и невкусной еде, паршивом чтиве вызывали отчаяние и совсем не прельщали. Я стояла на тротуаре, пока холод не пробрался сквозь тонкие подошвы туфель. Может, лучше иметь хоть что-нибудь, чем ничего? У Хэлен огромный дом, прислуга, муж, двое сыновей — а что у меня? Еще неизвестно, кто из нас дешевле продался — она или я.

Эти минуты я воскрешала в памяти тысячи раз и могла бы поклясться: Хэлен смеялась. Но теперь я понимаю, что видела лишь то, что ожидала увидеть. Я не верила своим глазам, стремилась увидеть что-нибудь другое, но не могла. Не хватало заложенной программы. Вот почему даже сейчас, когда мне известно все, память упорно подсовывает мне картинку: Нейл тащит Хэлен дом, а она смеется.