Криминальный диагноз

Глава XV

Всю жизнь наивно полагал, что, имея оружие, можно решить любую проблему. Чем было копье для первобытного человека? Гарантией, что у него будет еда, кров и женщина. Многое ли изменилось за миллион лет? Когда смотришь все эти фильмы про суперагентов, крутых парней и тому подобном, кажется, что нет. Ей-богу, такое ощущение, что эта стреляющая железка становится как бы частью своего хозяина, что сам факт ее присутствия в кобуре, кармане, «бардачке» машины меняет человека, делая его сильным, смелым, уверенным в себе. И после моих рандеву в офис к Валдису и виктории у метро я почти уверовал в фатальную силу стреляющей машинки…

Ан нет. Вот хожу я взад-вперед по Черноморскому бульвару, делая вид, что прогуливаюсь, приходя в себя после попойки или попросту убивая время. В кармане у меня лежит ствол с четырьмя патронами, но ничего такого особенного я не чувствую, кроме того, что сейчас полоумному менту взбредет в голову задержать меня под каким-нибудь предлогом и я отхвачу срок за ношение огнестрельного оружия. А уж в зоне меня найдут все, кто ищет: и Валдис, и Шито, и, возможно, Наташка, которая пришлет мне напоследок курево, чай и мармелад.

Короче, этот ствол для меня сейчас — просто неудачная покупка: выбросить жалко, а денег не воротишь.

А деньги мне нужны позарез. Чем больше, тем лучше. Нужно ведь каким-то манером выбраться за кордон. Сколько для этого понадобится — неизвестно, но совершенно ясно, что оставшиеся у меня сорок долларов не спасут даже при нынешней свистопляске с курсом. Может, занять у кого? А у кого? И сколько мне нужно? Определиться бы хоть с этим.

Оглянувшись напоследок, я свернул с бульвара. Пойду послоняюсь в другом месте, пока не придет что-нибудь в голову.

Я шел вдоль какого-то забора. Сколько же заборов появилось в Москве после победы демократии! Ни пройти ни проехать.

Забор ограждал от посягательств какую-то стоянку. Увенчанный тремя рядами колючки, этот металлический плетень «провожал» меня метров тридцать. Затем его сетка исчезла в аккуратной кирпичной кладке небольшого продуктового магазина.

Магазин был очень кстати: хотелось есть и пить. Я решил купить какое-нибудь недорогое печенье и бутылку минеральной воды. Зашел.

В магазине было две продавщицы. Одна читала книжку, вторая занималась с единственной покупательницей — бабушкой лет ста.

Выбрав воду и печенье, я обратился к свободной продавщице.

— Будьте добры… — начал я стандартную фразу.

— У меня перерыв. — Продавщица даже не оторвалась от книги. Видимо, очень захватывающее чтение: на обложке широкоплечий мен в смокинге нес на руках полуголую девицу. Название написано затейливой вязью.

Я стал в «очередь». Бабушка, не торопясь, изучала этикетки разложенных перед ней консервов. Это надолго.

— Да мне только воды и печенье… — снова обратился я к поклоннице любовного романа.

— Что за народ тупой! — произнесла та как бы про себя и лениво почесала облупленными ногтями лодыжку. — Говорю ведь русским языком…

Обидно выслушивать такое. Сказал бы я этой эротоманке пару ласковых. Даже не пару, а гораздо больше, но скандалить, когда в спину тебе дышит неизвестно сколько пятачков, — не самое мудрое дело.

Медленно вернулся к бабушке. Спокойствие! Сейчас главное — спокойствие.

На стене красовался стенд со всякими документами и телефонами вышестоящих организаций. Я скользнул по ним взглядом: может, звякнуть, нажаловаться на уровень обслуживания?

Ба! Да ведь этот магазин принадлежит Вал-дису! Стоянка наверняка его. То ли мир тесен, то ли Валдис занимает в нем слишком много места. В любом случае я не собираюсь ничего здесь покупать. Вот еще, отдавать свои кровные денежки этому говнюку! Пошлю ему в тюрьму шоколадку из Бельгии. Но и уйти просто так я теперь уже не мог. Громить магазин я не стану, но война есть война и каждая пакость, каждая партизанская вылазка идут в зачет.

Я дождался, пока бабушка выберет себе паштет, расплатится и отправится в долгий путь к выходу.

— Мне, пожалуйста, килограмм телячьей колбаски, — сказал я мечтательно. — И порежьте, будьте добры.

— Что, весь килограмм? — спросила продавщица с явным неудовольствием.

— Да, и, будьте любезны, потоньше, — уточнил я, не моргнув глазом.

Продавщица, недовольно сопя, принялась отрезать ломтики. Когда она почти закончила, я спохватился:

— А это вы телячью режете?

— Телячью.

— А вот это разве она? — Я ткнул пальцем в витрину.

— Это, молодой человек, любительская, — произнесла продавщица с чувством превосходства.

— Да? — удивился я. — А мне тогда не надо телячьей. Мне вот эту, любительскую.

— Вы что, издеваетесь? — Продавщица тяжело, как палач опускает свой топор на плаху, опустила нож на разделочную доску, и взгляд ее был под стать этому сравнению.

— Почему? — поинтересовался я с невиннейшим видом.

— А за эту кто платить будет? — Она ткнула ножом в наструганные ломти.

— Но я ведь ее не беру.

— Не, интересный! — возмутилась продавщица. — Я тут резала, как дура…

— Надо было резать, как умная, — парировал я.

Тут на меня выплеснулся ушат брани и проклятий. И следом полился второй — к соло коллеги подключилась вторая продавщица, даже оставившая ради такого случая свое чтиво. Сомневаюсь, что те обороты, которые она выдала, были почерпнуты ею из книжки. Какие они, оказывается, живые, эмоциональные!

Под этот аккомпанемент, звучавший для меня как песня «роллингов», я повернулся и победным маршем зашагал к дверям.

— Эй ты, козел! — неслось мне вслед. — А ну прыгай сюда, а то хуже будет!

Явный перебор! Услышать это в подворотне от подвыпивших молокососов — одно, но когда тебе выдают такое в магазине…

Окрик настиг меня у самой двери. Я перевернул табличку «открыто» и обернулся:

— Это ты мне?

— Не, но вы ж сказали телячьей, — резко сбавила продавщица обороты, — я резала-резала… Теперь заветрится ведь…

Безо всякой задней мысли я сунул руку в карман и наткнулся на пистолет. Дальше мысль моя вообще безнадежно отстала от рук, ног и языка. Я выхватил ствол и направил на продавщицу:

— Вытряхивай все из кассы!

Обе застыли с открытыми ртами, как половецкие бабы.

Я сделал шаг вперед, и кончик ствола почти коснулся лба любительницы чтения на рабочем месте.

— Считаю до десяти, — предупредил я и двинул предохранитель. — Восемь, девять…

— Ой! — Продавщица начала выгребать из кассы деньги и валить их на прилавок.

— В пакет! Шустрее! — скомандовал я второй.

Та трясущимися руками сняла с крюка пакет и принялась собирать в него деньги.

— Теперь крупняк, — приказал я, когда касса опустела.

— Что?

— Крупные купюры. Живее!

Вторая продавщица нехотя извлекла из-под прилавка картонную коробку. Схватив коробку, я бросил ее в пакет и, продолжая держать продавщиц под прицелом, попятился к выходу. На улице я бросил пистолет в пакет и, включив пятую передачу, помчался со всех ног через дворы.

Вот так номер я отмочил! Никогда бы не подумал, что способен на такое. Вот и рассуждай теперь о роли пистолета в формировании личности человека! Наверное, все-таки это заложено где-то в подсознании любого живого существа. Ведь любой зверек будет кусать, царапаться и вырываться, защищая свою жизнь, а вот беззубый пес никогда не попытается укусить. Выходит, само наличие оружия или орудия меняет личность, делая существо агрессивнее, превращая травоядное в хищника, зайца — в волка? С другой стороны, кобра продолжает бросаться на тебя даже после того, как ей удалят ядовитые железы…

Пофилософствовать на эту тему можно будет позднее. Сейчас надо избавиться от пистолета и прикинуть — велика ли добыча от этого налета. Сколько бы там ни было, война есть война!

Теперь я мог попытаться выбраться из страны. Актив мой составлял тысячу триста долларов и пятьсот с мелочью рублей. В принципе я мог бы просто купить билет на самолет или поезд и поехать. Визы у меня были. Багаж — минимальный. Мне даже декларацию не пришлось бы заполнять. Лепота!

Но я хорошо представлял себе, что приобрести билет могу только на свое имя, а значит, неминуемо «засвечусь» в каком-нибудь списке, и если у господина Шитова в самом деле такие длинные руки, как он говорит, то меня запросто могут, встретить на вокзале или в аэропорте.

Но выехать-то мне нужно! И чем быстрее, тем лучше. Ибо ко всем моим проблемам мог прибавиться и фоторобот по делу об ограблении магазина. Вряд ли, конечно, мелкого гопника будут искать среди выезжающих за рубеж, но все же…

Что же делать? Вариант с нелегальным пересечением границы был мне не по душе. Полное отсутствие представления о том, как это делается, и печальный опыт Остапа Бендера красноречиво указывали на то, что мне не стоит даже пытаться проползти под колючей проволокой или прыгать, надев коровьи копыта, по контрольной полосе.

Можно было выехать с туристической группой. Но этот вариант столь же рискован, как и покупка билета. Все туристические агентства трудятся под какой-нибудь «крышей». Не исключено, что Шито уже дал команду пасти меня. Я решил проверить это предположение.

Я позвонил в агентство, от которого должен был уехать неделю назад, и сказал, что срочно хочу купить тур в Европу. Представился, напомнил, что уже приобретал у них путевку. Меня попросили подождать. Затем к телефону подошел какой-то старший менеджер, который начал рассыпаться в любезностях и сокрушаться по поводу того, что я не смог поехать со своей группой. Как хорошо, что я им позвонил! Если я не раздумал путешествовать, мне непременно предоставят другой тур с бешеной скидкой. Если раздумал, то они готовы возвратить мне сорок… нет, семьдесят процентов от уплаченной мною суммы…

Короче говоря, через пару минут я убедился, что этот менеджер — или кто он там был? — лезет из кожи, чтобы только заманить меня в офис. Можете счесть меня чересчур мнительным, но мне такое, гостеприимство и невиданная щедрость показались слишком подозрительными.

— Обязательно приеду завтра во второй половине дня, — пообещал я, чтобы положить трубку и забыть адрес этой конторы.

Но ехать было необходимо, и я решил рискнуть. Я придумал кое-что. Хитрость не бог весть какая, но я утешал себя тем, что глупые проекты как раз и выгорают, хотя бы просто потому, что их глупость очевидна для всех. Кроме того, у меня, кажется, не было выхода. Шито уже наверняка знает, что я предпринимаю попытки выехать за бугор.

Я принялся обзванивать турфирмы. Для начала нужно было найти те, чьи группы отправляются в Европу в течение ближайших трех дней. Удалось найти две. Но, поскольку круиз на теплоходе был мне ни к селу ни к городу, остался только вояж на автобусе. Поездом до Бреста, а там — «на комфортабельном автобусе». Поезд отходил сегодня вечером.

Если следовать моему плану, то вариант — идеальный.

Жду до пяти вечера и отправляюсь в путь, с тем чтобы войти в офис за несколько минут до закрытия.

Без семи минут шесть я открыл тяжелую дверь.

— Добрый день! — встретила меня улыбчивая девчушка.

— Здравствуйте, я не опоздал? — Дальше я понес околесицу, что звонил-де и договаривался о том, что приеду с деньгами.

Девушка растеряна. Она ничего не знает, ее не предупредили, а руководство только-только уехало. Но ничего страшного. Если я объясню ей, в чем дело, она с удовольствием мне поможет.

Объяснил. Сотрудник нашей фирмы хочет прокатиться на их автобусе до Парижа и обратно. Вдвоем с сыном. Я звонил сегодня, и мне сказали, что подходящая группа едет завтра, а в автобусе есть несколько мест. Визы у них уже открыты, так что…

— Я сейчас посмотрю… — Девушка неуверенно взяла в руки папку и извлекла схему маршрута автобуса. — Да! — спохватилась она. — Но ведь эта группа едет не завтра, а сегодня! У них поезд в девятнадцать часов с Белорусского вокзала…

— …а завтра, — подхватил я, — они будут уже в Бресте, где и сядут в автобус. Наш сотрудник работает в Бресте. Он уже там. Так что он просто присоединится к вашей группе там. Я вам отдаю деньги за две путевки, а вы мне сообщаете, где искать автобус.

— Да, но гид… места в гостиницах…

— В крайнем случае они позвонят вам сюда, и вы подтвердите, что все в порядке.

— Ну, я не знаю, можно ли так делать…

Девушка трепыхалась еще минут пять. Чтобы сломить это сопротивление, я достал из бумажника баксы. Этот аргумент решил дело, и мне дали договора и квитанции. Я старательно заполнил анкету, вписывая туда господина Булкина, тридцать девятого года, и Сашу Фетисова, девяностого.

Напоследок я получаю предупреждение, что необходимы документы на ребенка, и пожелание хорошо отдохнуть.

Выходя из конторы, я посмотрел на часы. Уложился в пятнадцать минут. Через двадцать минут я вышел из метро на «Белорусской», прошел к вокзалу и, предъявив проводнику «портрет президента Гранта» в качестве проездного документа, занял место в купе.

Утром я подошел к нужному автобусу, возле которого уже копошились, укладывая тюки и сумки, граждане туристы. Спросил гида. Объяснил, что еду с ними.

— Господин Булкин?

— Нет, моя фамилия — Фетисов. Булкин — мой партнер в Москве, он оплачивал путевки.

— Понятно. А где же ваш сын?

— К сожалению, он не поедет. Мне поздно сказали, что нужны документы на несовершеннолетнего, и я не успел их оформить.

Гид охнул, посочувствовал, проверил визы в моем паспорте и мимоходом предупредил, что вопрос о возврате денег мне нужно будет решать в московском офисе.

И вот мы уже катим по Бресту к заветной черте, которую нужно переступить, перепрыгнуть, переползти, — государственной границе, чтоб ей пусто было!

Подъехали, пристроились в очередь. Вдоль вереницы машин сновали бабушки и тетеньки с сумками и ведрами: предлагали вареную кукурузу, глазированные сырки и еще что-то. Гид начал отрабатывать свою зарплату, объясняя устройство местной таможни: первый шлагбаум, второй шлагбаум, третий… Большая часть туристов внимательно слушала. Смешно!

Больше часа ушло на то, чтобы добраться до второго шлагбаума, потом еще час, чтобы докатиться до самой таможни. Серое здание, угрожающе преградившее путь стремящимся «пересечь». Справа — боксы для досмотра машин. Гид засуетился, раздавая декларации. Если у кого валюты больше, чем указано в справке, можно сдать на хранение ему. Нам нужно будет выйти с вещами из автобуса и пройти через таможню. Автобус проедет через боксы.

Гид взял мой паспорт, свою папочку и устремился внутрь серого здания. Минут через десять он уже бежал обратно. Влез в автобус и бросился ко мне:

— У вас российский паспорт с собой?

— Конечно.

— Берите и пошли. Сразу и вещи берите.

Я начал шарить в кармане сумки. Гид нервничал, торопился.

— Ладно, — он бросил мне на колени мой «заграничный», — ищите, и вон в ту дверь. — И помчался.

Я достал свой серпастый-молоткастый и зашагал следом. Весь автобус, раззявив рты, ковырял меня любопытными взглядами. Зачем понадобился мой второй паспорт? Кто-то рассказывал мне, что у белорусских чекистов все шиворот-навыворот. Белорусская таможня! И звучит-то как…

Белорусская таможня! Я замер с поднятой ногой. Белорусская таможня! Я вспомнил слова Шитова о том, что даже на белорусской таможне у него есть свои люди. Почему даже? Почему меня выдернули персонально и требуют с двумя паспортами и вещами? Инстинкт самосохранения признает только одно объяснение.

Я беспомощно огляделся по сторонам. Куда бежать? Куда спрятаться? Впереди — здание таможни и боксы. Справа — магазины «duty free» и туалет. Слева — мусорные баки и какие-то непонятные сооружения. Позади — шлагбаум. И кругом забор, как в просторной вольере. Сейчас меня отловят, как зверька, и начнут свежевать. И не спрятаться…

Нельзя долго стоять на месте. Чтобы выиграть время, я направился к мусорным бакам, шаря для виду в сумке. Идеи в голову не приходили. Я попросту растерялся.

Рука моя наткнулась на пакет с фотографиями и кассетой — те самые мелочи, которые потом не купишь…

Дойдя до баков, я сделал то, о чем и подумать не успел: бросил сумку в мусор, оставив в руках пакет. Представляете, как реагировали эти зеваки в автобусе? Щелкнуть бы напоследок кого-нибудь по носу. Достойная сцена прощания с Родиной!

Ноги сами несут меня дальше. Я иду к автомобильным терминалам.

Наперерез мне от стены отошел человек с автоматом. Он только начал поднимать руку, как я, чуть изменив направление, двинулся уже вдоль боксов, словно искал какую-то машину. Пограничник обернулся. Вот вам и часовой на посту! Я нырнул в бокс. Хозяева стоявшего там «мерса» не обратили на меня внимания, но таможенник удивленно поднял брови. Уверенным шагом я прошел между колоннами в соседний бокс и вышел уже за спиной у другого таможенника, который ковырялся в багажнике «рено». Развернувшись, я пошел прямо на него.

— Вы кто? — выпрямился чиновник, грозно хмурясь.

— Мне в туалет, — идиотски улыбнулся я и показал пальцем на домик на белорусской стороне.

— Вы туда или оттуда?

— Туда, — показал я пальцем себе за спину.

— Контроль прошли?

— Прошли, — кивнул я, не переставая улыбаться.

— Ну, а какого… тогда? — взорвался таможенник. — Куда вот вы претесь? Это же граница… твою…! Что ты лазишь здесь взад-вперед? Незаконное пересечение… твою! Сейчас задержу, и пойдешь не в туалет, а на парашу в камере!

Вежливо извиняясь и кланяясь, я попятился, нисколько не обидевшись на брань сознательного, но доброго к дуракам служащего белорусской таможни. Так меня с позором выдворяют «обратно» в Польшу.

Теперь, правда, у меня нет штампиков о пересечении границы. Но Збышек наверняка уладит этот вопрос. Мне бы только доехать до Варшавы.