Криминальный диагноз

Глава VI

Заварилась вся эта каша довольно давно. Чтобы не возвращаться потом по двадцать раз назад, начну издалека, вернее, издавна.

Можно даже начать с последнего дня той самой недели, которую мы провалялись с Наташкой у меня дома. Я стал рассказывать что-то такое о своем бытие на зоне, что-то, на мой взгляд, смешное. Но то ли я оказался плохим сатириком, то ли еще что, но Наташка слушала меня так, словно я сам себе зачитывал смертный приговор. Рассказ мой в такой аудитории как-то завял.

— Значит, ты даже не был виноват? — спросила она.

— Ну, ты же знаешь, наверное…

— И что ты будешь делать?

— В смысле?

— Ну, тебя ведь подставили… кусок жизни, планы на будущее…

— Да, — кивнул я с чувством и по лагерной привычке уже набрал слюны, чтобы смачно сплюнуть, но вспомнил, что сижу дома в кресле, а под ногами палас.

— Козлы! — выразил я свое отношение к Гришаеву и Валдису.

— И что? — Наталья все добивалась от меня ответа на вопрос, который не задавала.

— Что «и что»?

— Что ты собираешься делать с ними?

Ах, вот оно в чем дело! Девочка интересовалась, начну ли я вендетту против своих обидчиков! Признаться, первые полгода заключения я только об этом и мечтал. Потом поостыл, рассудив трезво: деньги мне заплатили, договор есть договор, чего злиться?

Жажда мести вспыхнула с новой силой, когда я узнал о том, что меня именно подставили, что вся эта авария была спланирована с самого начала. Тут уж я вскипел не на шутку. Глотки готов был перегрызть всем троим. Но нужно было еще досидеть. А пока досиживал, опять-таки успел покумекать. Да, повторить подвиги графа Монте-Кристо — дело приятное для самолюбия и весьма романтичное. Только эта роль не про меня. Монте-Кристо был безумно богат, влиятелен и подготовлен к мести. В моем же случае все наоборот: я был никем, а мои противники успели стать если не хозяевами жизни, то людьми слишком сильными. Гришаев открыл уже собственную биржу, Валдис тоже обзавелся бизнесом. Они разъезжали в дорогих машинах, в окружении свиты телохранителей.

Главным аргументом стала даже не недосягаемость их при моих возможностях, а то, что за спиной у меня не было никого и ничего, и единственной наградой, которую уготовила бы мне судьба в случае, если бы мне удалось добраться до кого-то из них, был бы еще один срок. А возвращаться туда мне не хотелось.

Я мог бы высказать все это вслух и уже собирался это сделать, но споткнулся о Наташкин взгляд. Понимаете, она ждала от меня чего-то героического, мужского, и промямлить ей о своих соображениях было просто невозможно. Я сдвинул брови и буркнул что-то вроде: «Я еще не решил окончательно».

Не думал я, что такой ответ ее устроит, но она кивнула понимающе и сказала серьезно:

— Правильно. С этим нельзя торопиться. План должен быть безукоризненным.

Собственно, на этом тема была исчерпана, мы не возвращались к ней достаточно долго, и я решил, что вопрос снят.

Примерно через месяц начали возникать и другие вопросы. Например, о том, на что жить дальше. Мы представляли собой в этом плане не самую стабильную парочку. Я перебивался случайными заработками, самым достойным из которых была работа в охране, откуда меня выперли даже быстрее, чем я успел выучить свои обязанности. Кто-то из хозяев фирмы прочел мою анкету.

Поступали предложения с приличной оплатой, но то были предложения от публики того же сорта, с какой мне пришлось коротать время за колючей проволокой. Шансов, что завершится эта работа новым сроком, было навалом.

Я не бедствовал. Деньги, оставленные мне за мою забывчивость, позволяли держаться на плаву. Во всяком случае, пока. Но цены росли, а сумма в моем загашнике все уменьшалась. Самое время поразмыслить о перспективах.

Наташкины дела в этом плане шли не лучше.

Она, по ее собственному выражению, «тусовалась» на Арбате. Я мог представить себе молодых людей, проводящих время в праздных разговорах, потягивании пива и покури-вании чего-либо. Тусовка есть тусовка. Дело житейское. Но в моем представлении, «тусуясь», люди тратят деньги, но никак не наоборот. Я не удивлялся, когда на вопрос «чем занимаешься?» она отвечала этим своим «тусуюсь», но когда на вопрос «на что живешь?» следовал точно такой же ответ, переварить его я не мог. Словом, источник Натальиных доходов оставался для меня загадкой.

Она рассказывала, что несколько лет назад активно работала с «зелеными», катаясь с ними по миру и проводя различные мероприятия и акции в защиту родной окружающей среды. Под этим флагом она объехала всю Европу. Денег это занятие не приносило, но поесть было что, а главное, было интересно. Потом с заграничными вояжами стало труднее: «Гринпис» начал активно работать на территории России. Командировок стало больше, но все они были в Сибирь, на разные заводы, комбинаты, закрытые объекты. Смотреть мир по левую сторону Урала Наталье не грело, и она отвалила из этой группы. Так что теперь она «тусовалась».

Она не горела желанием посвящать меня в свои методы добычи денег, но мало-помалу я начал понимать, какие механизмы намывают денежки в карманы этой шпаны. Кто помогал в скупке орденов и антиквариата, кто приторговывал травкой, кто промышлял мелкими аферами, а кто-то, как Наташка, помогал всем этим категориям понемножку, имея За свои труды пусть и небольшой, но довольно регулярный заработок.

Криминальный момент в таком образе жизни не слишком смущал меня. Я и сам был не прочь оттянуться, покурив «косячок», и не воспринимал всерьез возможности загреметь на этой почве. Я даже не стеснялся хранить анашу в буфете на кухне. Почему нет?

В общем, довольно долгое время мы просто плыли по течению, лениво поглядывая на берега, не встретится ли на пути уютная гавань. Нам было хорошо вместе.

Где-то месяца три назад Наташка спросила мимоходом, знаю ли я, чем занимается Валдис.

— У него сеть стоянок на юге, — пожал я плечами. — А что?

— Это понятно. Там он бабки отмывает. А знаешь, чем он занимается на самом деле?

— Ну, наверное, шпионит в пользу Саддама Хусейна. Или роет подземный ход до Багдада.

Моя шутка не была оценена.

— Он контролирует сбыт наркоты в нескольких кабаках. Неподалеку от его стоянок, — ответила на свой же вопрос Наталья.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— И что из того?

— А ты знаешь, на сколько он загремит, если его сдать ментам?

— Догадываюсь. Скорее всего, ни на сколько. А самые большие проблемы в этой истории возникнут у того патриота, который его заложит.

Наталья повела бровью и отвернулась.

— Я хотела чем-то помочь.

— Спасибо, но, видишь ли, я не брежу местью. Подвернется случай — хорошо, нет — значит, не судьба. Я с куда большим удовольствием получил бы с них еще денег. Штук сто грина. И считал бы, что мы квиты. А посадить их… Что мне от этого проку, кроме геморроя и тягостного ожидания, что мне оторвут башку в собственном подъезде?

Наталья ответила не сразу, но, как водится, ответ ее явился для меня сюрпризом:

— Логично рассуждаешь. Цивилизованно.

— В каком смысле «цивилизованно»?

— В том самом. Есть такая поговорка: не то беда, что корова сдохла, а то, что у соседа жива. Бычья поговорка. Око за око! Варварство. Нормальные люди требуют возмещения ущерба, обращаются в суд, подсылают адвокатов. Они хотят получить компенсацию, и это правильно. Тебе нужно как-то компенсировать свой срок.

— Твоими бы устами да мед пить! Только подавать в суд и подсылать адвокатов к этим людям — самоубийство. Они сами могут кого хочешь подослать, причем так быстро, что не успеешь дождаться возвращения своего адвоката.

— Значит, нужно идти другим путем.

— Опять-таки золотые слова. Как только я найду этот путь, то сразу по нему двинусь.

В третий раз мы вернулись к этой теме месяц назад. Теперь — чтобы довести дело до конца.

Идея была Наташкина, хотя мне и пришлось вытягивать ее клещами. Зная мое отношение к проектам, чреватым новым сроком, она не сразу решилась высказать мне свои соображения. Но идея щекотала ее изнутри, а я наседал снаружи, так что выхода у нее не было.

— У меня есть один знакомый, — начала она излагать свой проект. — Пограничник. Из Таджикистана. Они часто перехватывают караваны контрабандистов. Оружие и ценности они сдают по описи, а наркотики уничтожают на месте, по акту.

— Ну, и?.. — Я уже понял, откуда дует ветер, но мне хотелось дослушать.

— Ну, и они могут не уничтожать всю партию. Понимаешь? Проблем довезти до России, до Оренбурга, у них не возникнет. Если что — скажут, что везут вещественные доказательства. И сами себе дадут справки.

— И?..

— И они могут предложить героин. Очень высокого качества. За половину цены.

— А что мы будем с ним делать?

— Его можно продать. Продать крупному покупателю здесь, в Москве. Чтобы он отстегнул нам комиссионные, а мы бы свели его с этим погранцом.

— А почему ты обращаешься с этим ко мне?

— Ты хорошо знаешь Валдиса.

— То есть ты хочешь, чтобы я пошел к Валдису и предложил ему свои услуги в качестве наркодилера?

Она хитро улыбнулась:

— Нет. Я же знаю, что ты в это не ввяжешься.

— Тогда я что-то не пойму, зачем ты мне всю эту чушь сейчас молола.

— Мне интересно, правдоподобно ли это звучит.

— Что? Этот бред?

— Если ты считаешь, что это бред, тот объясни, пожалуйста, почему. Мне это очень важно. Но если это похоже на правду…

— Будем считать, что ты пишешь детектив, а меня пригласила консультантом. — Мне не хотелось ссориться, а всерьез обсуждать возможность поторговать героином, было против моих принципов. — Перво-наперво, я не настолько хорошо знаю Валдиса, чтобы идти к нему с таким делом. Во-вторых, Валдис недостаточно хорошо знает меня, чтобы обсуждать со мной это. Может, я сексот и в кармане у меня диктофон? Далее. О каком количестве идет речь?

— На полмиллиона. Пятьсот тысяч баксов.

— Конкретно ты замахиваешься! Так вот, Валдис не настолько глуп, чтобы рисковать огромными деньгами, начиная бизнес со мной с таких объемов. Он попросит пробу, гарантии, наведет справки. Кстати, какие комиссионные ты хочешь запросить?

— Ну, он ведь сэкономит пятьсот тысяч. Думаю, что десять процентов — достаточная сумма.

— Может, и так. Только по твоей схеме ему нужно будет сначала заплатить мне этот полтинник, а потом скакать за семь верст киселя хлебать! А если там у него ничего не выгорит? Мало того, что он очень обидится и попросит компенсировать финансовые затраты и моральный ущерб. Он может возомнить, что его специально подставили. Да что мы обсуждаем! Он никогда не даст мне такой суммы!

— Почему?

— Потому, что с меня нельзя будет получить ее обратно. Что у меня есть? Только эта квартира, а ей красная цена — тридцать пять. Ну, сорок, если с мебелью и всем барахлом. За вычетом расходов, комиссионных и налогов, останется штук тридцать. А какой ему смысл со всем этим связываться, если он ничего не наживет? Нет, этот вариант не проходит. В лучшем случае он заплатит эти комиссионные по возвращении. Но что-то мне подсказывает, что по нынешним временам меня дешевле шлепнуть.

— Ну, а если это будет постоянный канал и ему будет выгодно работать с тобой?

— В любом случае он захочет выйти на поставщиков.

— Но ведь они могут поставить условие, что работают только с тобой. Для подстраховки. Мало ли какого клиента ты им приведешь.

Задачка показалась мне интересной. Я даже забыл, что завязал с криминалом. В конце концов, это ведь был разговор, исходя из гипотетического «а если бы…». Любопытно было вот так, с лету, придумать механизм полумиллионной сделки, хоть на минуту почувствовать себя крутым дельцом, помечтать.

— Он не отдаст деньги, пока не убедится, что товар перед ним, — сказал я после некоторого раздумья.

— То есть, если это не будет обмен из рук в руки, он откажется?

— Полагаю, да.

— И откажется от возможности заработать четыреста пятьдесят штук одним махом?

Должен признать, что Наталья умела находить аргументы. Ей бы репортером пойти, политиков по углам гонять.

— Я не знаю, какие у него аппетиты… — сделал я попытку уклониться от прямого ответа.

— Уверяю тебя, что за сто штук он готов перебить шесть человек.

— Откуда такая точность?

— От верблюда. — Наталья нахмурилась. — Так что он сделает?

— Слушай, ты обратилась не к тому человеку. Я не специалист по таким сделкам, а пол миллиона я не видел даже во сне.

— А мне больше не с кем посоветоваться, — настаивала она.

— Ну, тогда остается пойти и спросить. Ничего, если ты получишь вместо ответа мою голову в целлофановом пакете? Отрицательный результат ведь тоже результат?

— Ладно. — Она недовольно махнула рукой. — Скажи тогда: звучит правдоподобно?

— Вполне. Сейчас почти все звучит правдоподобно. Я тут читал в какой-то газете, как…

— Теперь другой вопрос, — перебила меня Наташка. — Ты физику хорошо учил?

— Скажем так, удовлетворительно… — Осенившая меня догадка отбила последнее желание шутить. — Ты что, решила заняться производством героина?

— Тогда бы я спросила тебя про химию. И не гадай пока, к чему я веду. Все равно не угадаешь. Ты знаешь, что такое изотопы?

— Изотопы? Ну, это… из чего бомбы делают.

— Да, и бомбы тоже. Но им давно уже нашли лучшее применение. И, знаешь, настолько лучшее, что цена одного грамма некоторых изотопов доходит до двухсот тысяч долларов…

Не слишком вежливое похлопывание по плечу мигом вернуло меня в настоящее. Прямо передо мной стояли двое в форме и один «просто так».

— Документы! — Они смотрели на меня так, словно я взят ими с поличным при ограблении скобяной лавки.

Что делать? Я протянул им свой паспорт.

Короткие пальчики проворно нашли отметку о прописке. Блюститель порядка с явным разочарованием убедился, что я москвич. На всякий случай взглянув на фотографию, он закрыл паспорт и протянул его мне, словно грязную пеленку: на.

Троица перешла к следующему пассажиру.

Я поднялся. Не знаю, правильно это или нет, но я предпочитал сменить место дислокации. Как знать, может, эти камуфляжники как раз меня и ищут или сообщат кому надо, что я сижу здесь.

Я вышел из вокзала и снова спустился в метро. Кольцевая линия — лучшее место, чтобы подумать или покемарить. Сначала можно подумать, потом покемарить. Проснувшись, можно сыграть в лотерейку: выйти на первой же станции, где будет вокзал. Там я сяду в электричку и отъеду от столицы, и буду ехать до тех пор, пока у меня не появится план. Эдакий отъезд Кутузова в Фили. Или нет, Фили были до сдачи Москвы. А потом он сидел, кажется, в Тарутино.

Войдя в вагон, я уселся на крайнее место, прислонился к поручню, приготовившись хорошенько все обдумать, и уснул.