Кривое зеркало

Глава 32, в которой выясняется у кого больше прав

— Вот совершенно не хочется, чтобы ты уезжала, — Влад поскреб заросшую щеку. Примерно неделю он пытался регулярно бриться, потом Даша ушла на дежурство, и он забыл. А на следующий день эта странная девушка вместо того, чтобы направить в ванную, терлась о щетину, как бабушкин кот об чесалку.

— Меня не будет неделю. Вернусь как раз к регистрации.

— Неделю, – пробурчал Влад, абсолютно не желавший отпускать Дашу даже на такой короткий срок. Умом понимал, что это чистой воды эгоизм, но казалось: стоит только расстаться и что-то случится. Может, у нее, наконец, пелена с глаз упадет, и она поймет, во что ввязывается, или познакомится с кем-то подходящим и влюбится.

— Почему нужно ехать на эти курсы именно сейчас? К свадьбе ничего приготовить не успеем.

Даша обняла напряженного мужчину. Прильнула щекой к груди, слушая, как бьется его сердце.

— Не бухти, как старый дед. Я тоже не хочу ехать, но Миша, жук колорадский, надумал жениться и переехать жить к Оле. Теперь Юрий Олегович хочет, чтоб я штатным врачом была, как только первый курс магистратуры закончу. Поэтому нужны корочки. Завтра начинается учеба по УЗИ и надо там быть. А к свадьбе мне нечего готовить, – вроде ровно, спокойно сказала, а Влада скрутило внутри. Вся эта дурная спешка, все эти действия, нагроможденные одно на другое, вызывали чесотку. Решение не говорить родственникам и не праздновать до удочерения Яны было логичным, но совершенно неправильным. Владу казалось, что любая девушка хочет нормальное торжество с платьем, гостями, застольем. И сейчас он слышал в голосе сожаление по несбывшимся мечтам.

— Приедешь, пойдем покупать платье.

— Хорошо, — Даша усмехнулась и разгладила складку между мужских бровей. - Влад, ты все же сходи с Яной, сдай тест. Может, вообще малой кровью отделаемся.

— Посмотрим. Как время будет. У меня неделя суетная.

— Ну, колхоз - дело добровольное, — она дернула плечом, словно пыталась отогнать назойливую мысль. – Ладно, поеду я. Такси уже дважды звонило. Не скучай.

— Уже! – Влад поцеловал невесту. – Будь на связи.

Закрылась дверь, и большая съемная квартира показалась пустой. В углу комнаты Яна с упорством, достойным уважения, пыталась впихнуть треугольную фигурку в овальное отверстие игрушки.

«Совсем, как в реальной жизни», — хмыкнул Влад и сел за чертеж садовой мебели. Заказчики желали, чтобы все лавочки, скамеечки, столики и качели были выполнены в едином стиле, но при этом не повторялись. За работой и мелкими бытовыми хлопотами пролетел остаток вечера. А со следующего дня навалилась такая куча дел, что Владислав забывал поесть. Нужно было забрать документы на новую квартиру, согласовать с застройщиком объем и стоимость работ. У Яны образовался очередной медосмотр с прививками. У бабушки лопнула батарея после весенней опрессовки, и срочно нужно было перекрывать и менять. Хорошо еще, соседей не успело затопить. Клиенты словно очнулись от зимней спячки и хотели все сразу, всюду и желательно вчера. Когда в один день поступило три звонка с вопросом об изготовлении беседок, стало понятно – пора расширяться. Одному в гараже все просто не вывезти.

В четверг вечером Влад держался на ногах исключительно на собственном упрямстве. Голова раскалывалась, а в горле першило. Когда в дверь позвонили, Яна доедала печеное яблоко.

— Кого принесла нелегкая? – Влад отложил планшет с эскизом очередной скамейки и пошел открывать.

— Нестеров Владислав Константинович? – Женщина пенсионного возраста в жуткой куртке бесцеремонно схватила приоткрытую дверь рукой.

Владислав удивленно проследил за этим маневром.

— Да.

­— Я - Шапошникова Мария Филипповна, и я забираю свою внучку.

Слова прогремели, как гром. Внутри в одночасье все скрутилось в тугой холодный ком и ухнуло к ногам. Где-то в глубине души Влад всегда подозревал, что нечто подобное рано или поздно случится. Или опека, или родственники заявят свои права на его дочку. Придут, растоптав грязными ботинками все мечты, разорвав все связи.

После слов Ларисы Ильиничны о любопытствующей бабушке страх приобрел осязаемую форму кошмара. И вот он стоит, воплощенный наяву, в дикой сиреневой куртке, и скалит желтые зубы. Посетительница так и слилась для Владислава в одно зудящее сиренево-желтое пятно.

— И на каком основании вы это сделаете? – Он сам не ожидал от себя этого вопроса. Внутри все орало сиреной:

«У родственников преимущественное право на опеку. Ты никто. Отойди, не смей лишать ребенка семьи!»

Но ноги вросли в паркет, а зубам стало больно от того, с какой силой он их стиснул.

— Мы так и будем тут стоять? – Женщина, казалось, теряла терпение.

— Да, — Влад, напротив, был спокоен, как смертник, идущий на эшафот. Все. Уже. Произошло. Но формальности будут соблюдены.

— Вы мне так и не показали документы.

­ - Что ж ты думаешь, я просто так пришла? – коробила своей фамильярностью «гостья», — вот, гляди, бумаги, там черным по белому написано, что я имею право.

Влад раскрыл договор. Почти такой же, как у него, и даже в конце постановление подколото.

— Ваш паспорт.

— Ой, ты погляди, недоверчивый какой выискался, — Мария Филипповна полезла в сумку и достала из нее замызганный паспорт. Влад сверил данные, посмотрел прописку. Дом в селе.

«Хоть воздух чистый будет», — утешительная мысль осела стеклянной крошкой на языке, Влад сглотнул, и эта крошка растеклась по горлу.

— Почему вы не днем пришли и без представителя опеки? Сейчас даже звонить в отдел поздно, все дома.

— Я была днем, а вот тебя где носило, еще разобраться надо. Ты должен с ребенком сидеть, а не шарахаться где попало!

Влад задохнулся от гнева, сжал зубы так, что на шее проступили жилы.

— Значит, так, — наконец выдавил он. – Яну я вам не отдам. Во-первых, меня о смене опекуна должны были, как минимум, предупредить, а во-вторых, уже поздно, ребенку спать надо.

— Много чести предупреждать тебя! – начала голосить на весь подъезд бабка. – Я милицию вызову!

— Ваше право! – Влад с грохотом захлопнул дверь и съехал по ней на пол. Внутри было пусто-пусто. В подъезде орала матом бабушка Яны. Влад опустил голову на колени. Сердце рвалось в клочья. В висках стучало. Из носа потекла кровь.

«Хватать малую и бежать? Глупо. Найдут, и тогда точно не увидимся долго- долго».

В коридоре появилась светлая Янина макушка.

— Папа, адем!

Влад собрал рукой кровь с подбородка и вытер пальцы о джинсы. Сгреб в охапку Яну и пошел с ней в спальню.

— Доченька моя, солнышко, одуванчик мой. Прости меня, предателя. Я не справился, не сумел, не смог. Думал, будем мы с Дашкой тебе родителями, но видишь, как оно вышло. Радость моя, я сделаю все, чтобы нам чаще видеться. Обещаю. Слышишь меня? Веришь мне?

— Дя, – Янка, приласканная тихим голосом, обхватила шею Влада своими ручонками, положила головку ему на грудь и прикрыла осоловевшие глазки.

— Блублу тя, — пролепетала она, засыпая на руках у Влада.

Через час в дверь снова позвонили. Громко, настойчиво.

— Да что за свинство, — прорычал Влад, укладывая Яну в кровать.

Звонок так и не отпустили, еще и колотить в дверь начали.

— Какого хрена вы трезвоните?! Ребенок спит! – Влад рывком отворил дверь. На пороге стояли Мария Филипповна и прыщавый парень в полицейской форме.

— Эммм, гражданин Нестеров? Участковый Попов, вы почему препятствуете?

— А вы на каком основании ломитесь в мою квартиру после десяти?

Участковый замялся, а Мария Филипповна, почувствовав, что инициатива уходит, попыталась втиснуться в дверной проем.

– Отдайте девочку, у меня есть право!

— А я его не оспариваю, — Влад загородил проход.

— Ты ей никто, а я бабка родная! Отдавай ребенка! – Старуха потрясла документами.

Участковый кашлянул.

— Граждане, давайте не будем устраивать сцен и пройдем в квартиру. Владислав Константинович, отдайте ребенка родственнице.

— Не отдам без опеки. Вдруг она девочке руку по дороге сломает, а потом скажет, я виноват. И вообще нельзя же так посреди ночи. Вы ребенка разбудите, он плакать начнет. – Влад понимал, что аргументы так себе, но ему нужны были эти часы отсрочки, чтобы поднять всех знакомых на уши, дозвониться до бывшей начальницы отдела или хотя бы просто дотянуть до суда. Увы, пришедшие в его дом люди были настроены совершенно иным образом.

— Нечего тут ребенком прикрываться, я в своем праве, у меня договор свежее, а участковый свидетелем будет.

Упомянутый участковый покраснел, отчего стал похожим на мухомор, но все же из себя выдавил:

— Владислав Константинович, ваши препирательства приведут только к тому, что я буду вынужден составить протокол о сопротивлении работнику полиции, вам это надо?

— Буди давай девочку, и так в ночи ехать, — Мария Филипповна уперла руки в бока.

Влад хмуро посмотрел на старуху и очень спокойным, ровным голосом предупредил:

— Хорошо, но, если с ребенком хоть что-то случится, я тебя убью.

Бабка, что удивительно, поверила и тут же замолчала.

— Гражданин Нестеров, не стоит так шутить, тем более, в присутствии представителя правопорядка.

На это Влад ничего не ответил, развернулся и пошел в комнату одевать Яну. Та, полусонная, хныкала, мало что понимала, но в целом истерик не устраивала, за что мысленно Владислав был ей благодарен. Если бы девочка начала плакать, хватать его за одежду, то совершенно не ясно, как бы дальше все обернулось, ибо нервы звенели от напряжения. В половине двенадцатого ночи незваные посетители покинули его квартиру. Участковый Попов получил тысячу рублей «за беспокойство», и супруги Шапошниковы наконец-то поехали домой. Владислав, однако, всего этого не видел. Стоило двери закрыться, как из него словно вынули стержень. Сил хватило, чтобы добрести до дивана, и сознание накрыл спасительный мрак.

***

Учеба оказалась выше всяческих похвал. Десять часов теории: концентрированной, выверенной, актуальной, а после практика. Нормы, патологии, отклонения. Казалось, Даша проверила на УЗИ-аппарате весь муниципальный приют. Кошки, собаки, крыса и даже одна змея. К концу курса глаза слезились, а контактный гель был повсюду. Тем не менее преподаватель отметил ее уровень диагностики и экзамен ей поставил «автоматом». Получив подтверждающие документы, Даша уже в шесть утра следующего дня сидела в рейсовом автобусе. Все складывалось как нельзя лучше. У нее имелся целый день, чтобы подготовиться к свадьбе. Звонить в такую рань Владу не стала. Написала сообщение, что едет, достала наушники и откинулась на спинку кресла. В ее распоряжении имелось целых полтора часа дороги, чтобы поспать.

Квартира встретила тишиной. В это время Влад как раз отвозит Яну в садик. Даша кинула сумку, разулась и поставила ботинки рядом с мужскими кроссовками.

«В летние переобулся что ли?»

Тихонько прошла в зал и замерла в недоумении. На диване, в одежде, ничем не накрытый, спал Влад. Даша спешно подошла и дотронулась до щеки. Кожа пылала. Подняла руку на лоб, Влад застонал и перевернулся. Даша чуть не вскрикнула, на лице под носом ржавели остатки высохшей крови. Паника захлестнула и скатилась, словно ударилась о скалистый берег. Не время. Даша метнулась в шкаф с аптечкой, попутно проверяя наличие Яны дома.

«Ага, или в садике, или у бабушки. Уже хорошо».

Поставила градусник и стала перебирать лекарства, отсортировывая то, что может пригодиться. С кухни принесла кувшин воды и, немного посомневавшись, высыпала туда пачку регидрона.

Пиликнул градусник.

«Тридцать девять и восемь! Даже для собаки много!»

Она потрясла Влада за плечо.

— Пей! – протянула жаропонижающее и стакан с водой. Влад открыл мутные глаза и проглотил таблетку.

— Янку забрали, – прохрипел он. Даша прикрыла глаза. Плохо, просто отвратительно.

— Ты что, подрался? У тебя кровь на лице.

— Нет, — Влад покачал головой, — я даже не дрался.

— Понятно, давай сейчас температуру собьем, врача вызовем, и ты мне все-все расскажешь.

Правда, в ближайший час им оказалось не до разговоров. На фоне начавшей падать температуры Влад уполз в душ, а Даша нормально раздвинула и застелила диван, кинула в мультиварку вариться сухофрукты и вызвала врача на дом. Появившийся в дверном проеме Влад был из разряда «краше в гроб кладут». Молча прошел к дивану, сел на него, уперев локти в колени, и уставил пустой взгляд на Дашу. Та протянула ему стакан с регидроном.

— Пей по чуть-чуть и рассказывай.

Рассказ вышел сухой и короткий, похожий больше на последовательный перечень фактов.

— Фигня какая-то, — резюмировала Даша и полезла за телефоном, — ща разбираться будем.

— Ты кому звонишь?

— Невесте Мишиной, — бросила коротко и уже в телефон:

— Привет, Оль, помощь нужна. У тебя же мама юрист? Можно к ней на консультацию сегодня?

Олина мама, безусловно, была юристом, но консультировать людей не имела права, потому как являлась федеральным судьей. Волей случая именно тем судьей, который рассматривал дело Влада и Оксаны, и именно тем судьей, которому отписали заявление на удочерение Яны. Выслушав просьбу дочери и подивившись тому, насколько все в маленьком городе друг с другом связаны, она, сама того не подозревая, замкнула круг этой истории, порекомендовав в качестве грамотного специалиста своего одногруппника, адвоката Дмитрия Мамонтова. С ним о встрече договорились на вечер.

— Вместе пойдем, — Влад сглотнул и поморщился.

— Лучше отлежись, болеешь же.

— Я от одного вида прописанных лекарств и от твоей чудо-воды уже поправляюсь, — Владислав позволил себе скупую улыбку, вспоминая, как врач хвалила Дашино лечение и ее скромный ответ, что, мол, раз для больших собак такое подходит, значит, и на человека подействует.

«Может, домашнее животное завести? Кота лысого или маленькую, вечно дрожащую от счастья собачку? Вот девчонки обрадуются…» - Влад одернул себя. Мысль о том, что Яна не с ними, полоснула тупой болью. Нет, консультация нужна как воздух. Нужно понимать, что произошло, и можно ли если не отменить опекунский договор, то хотя бы добиться встреч. Да и суд на понедельник назначен. Непонятно, есть ли в нем смысл.

***

Мамонтов ради назначенной встречи пожертвовал пятничным хоккеем. Что было некритично, но положительного настроения не добавляло. С другой стороны, есть просьбы, от которых не отказываются. И люди, которым не отказывают. Людмила Савельева была таким человеком со школы. Не важно, о чем шла речь: сделать на пару доклад, нарисовать стенгазету или сбежать с уроков и искать по подворотням и баракам наркоманов, а потом звонить из телефонной будки в милицию и докладывать, где для этих самых наркоманов спрятали закладки. Как в веселые девяностые двух юных тимуровцев не прикопали, до сих пор остается загадкой. Мамонтов только после трех лет в следственном отделе понял, куда они тогда влезли. Но то ли наркодилеры имели свой внутренний кодекс, то ли полиция и без детишек знала, что, где и в каком количестве, но развлекаться им почти не мешали. Так, шугнули пару раз, но тогда все это казалось лишь веселым приключением.

Так или иначе, но после десятого класса ни у кого не было сомнений, куда идти. Оба поступили на юридический, оба выучились без проблем. Но если Люду родители сумели после института устроить помощником мирового судьи, то Мамонтов оказался в следственном и отпахал свои тринадцать с половиной лет от звонка до звонка. И вот в тот год, когда Дмитрий, наконец, снял погоны и получил адвокатский статус, Людмила Савельева надела черную мантию федерального судьи. И их пути вновь стали пересекаться. Мамонтов никогда не афишировал своей дружбы с судьей, не пытался через нее решить свои вопросы, всучить деньги или «пробить» информацию. Савельева это видела и ценила, периодически показывая нужные точки в деле.

Тем интересней выглядел сегодняшний звонок. Как понял Мамонтов, к ней через дочку обратились за консультацией люди, у которых она является председательствующим судьей.

«Дим, там ничего сложного. Особое производство, усыновление. Видимо, граждане просто переживают перед процессом. Я документы смотрела. Там все хорошо. Никаких проблем».

За годы своей практики Мамонтов выяснил одну непреложную истину. Если говорят, что дело простое – суши весла. А тут сразу тройной удар: «ничего сложного», «все хорошо» и «никаких проблем». Интуиция вопила сиреной и мигала красно-синим цветом. Не обманула паршивка! К назначенному часу в офис пришли двое. И один из них ни кто иной, как Владислав Нестеров, свидетель по делу Вероники Шапошниковой.

— Я не буду здесь консультироваться! — заявил он после минутного замешательства.

Его спутница, миловидная девушка с темно-каштановыми волосами, удивленно вскинула брови и круто повернулась на каблуках.

— Почему?

— Потому что это адвокат Яниной матери.

— Бывший, — Мамонтов вынул руку из кармана и протянул ее Нестерову, выбивая его тем самым из колеи. Соглашение выполнено, оплата от государства получена. Последний раз я общался с ней в феврале.

— А с ее матерью? — Влад все же пожал руку, но отпускать не торопился.

— К моему огромному счастью, я с ней не знаком. Послушайте, за вас попросила моя хорошая подруга. Я могу вас проконсультировать, а дальше вы вольны заключать со мной соглашение или обратиться к другому специалисту. Наши взаимодействия с Вероникой Юрьевной никоим образом не повлияют на ситуацию.

— Ладно, — Владислав принял решение и отодвинул для Даши стул.

— Мы с моей невестой хотели удочерить Яну, опекуном которой, как вы знаете, я являюсь. Собрали документы и подали их в суд. В понедельник первый процесс, но вчера приехала мама Вероники с опекунским договором и забрала девочку.

«Вот тебе и ничего сложного», — Мамонтов едва заметно качнул головой.

— Вы что, собирая документы на удочерение, забыли о такой «мелочи», как заключение свежего договора опеки?

— Нет! – Влад с Дашей сказали это одновременно и с одинаковой интонацией.

«А вот и «все хорошо» подъехало. Интересно, «Никаких проблем» какого калибра будет?»

— Тогда откуда у бабушки договор опеки?

Клиенты переглянулись. Владислав пожал плечами.

— Как я понял, что с ней, как с родственницей, его заключили на приоритетных основаниях.

— Чушь полнейшая. Никто не заключает один договор, пока не расторгнут другой. Вы заявление об отказе от опеки писали?

— Нет, конечно, — Владислав смотрел на адвоката в полном недоумении. — Но Лариса Ильинична сказала, что у родственников приоритет.

Мамонтов откинулся на спинку кресла и взял в руки зажигалку. Покрутил ее с задумчивым видом и протянул:

— Ну, эта старая лиса может ради мотивации и не такое сказать, но тут она, похоже, перемудрила…В общем, ясно, что ничего не понятно. Значит, ребенка вы отдали?

— Отдал. Не сразу, но она участкового привела. Тот подтвердил, что родная бабушка в своем праве.

— Запомните про участковых одно важное правило. Они совершенно ничего не понимают в договорах! – Мамонтов кинул зажигалку на стол и сцепил руки в замок. Глаза его азартно блеснули. – Ну, что ж, Владислав Константинович, если все было действительно так, как вы мне рассказали, то у вас очень интересная картина вырисовывается. Прямо-таки живопись заборная с надписями, – адвокат впился в Нестерова взглядом, словно хищник перед броском. — Давайте так: я ничего не буду обещать, так как мне нужно понять, что намутила опека, а для этого придется сходить в процесс. Но если я в понедельник получу определение о проживании девочки у вас на период до вынесения решения суда, то вы заключаете со мной соглашение на ведение этого дела. Идёт?