Кроличья клетка

Глава 10

Начинало темнеть, мы торопились скорее дойти до деревни. Багира ворчал, что ночью в деревне еще хуже, чем днем и нам лучше проверить свои фонарики. Рабочий фонарик был у него и у Кости, и то, крохотный, сделанный больше под лазерную указку. Но пока что светящий вполне ярко. Пока выходили из леса и пересекали поле, кратко рассказали анархисту о своих похождениях до пространственной аномалии и в ней. Объяснили, что Брелок сектант «Монолита», но заверили, что она милая и пушистая, почти как Саян. Что удивительно, Багира не стал высказывать недовольства по этому поводу. Хотя мог, учитывая, что свободовцам приходилось тесно… контактировать с фанатиками.

— Ласка рассказывала, что она разговаривала с парочкой из «Монолита» как с простыми парнями, — с грустной улыбкой сказал Багира, остановившись на краю деревни, у первого темного деревянного домишки, с выбитыми окнами. — Встретила их на Затоне и дала аптечку. Их псы слепые покусали…

— Она вам рассказывала? — осторожно поинтересовался Костя, — вы не были с ней?

— В Зону пришли вдвоем, но потом так получилось, что разошлись, — Багира опустил голову, помяв в пальцах кончик косы. — Я был больше к простым сталкерам, а ей прельстила бандитская романтика… За прошедший год виделись всего семь раз. Всё больше и больше отдалялись друг от друга. Даже списываться реже стали. Я корю себя, что меня не было рядом тогда…

— Если выпадет такая удача, и мы схватим Кишмиша, то я преподнесу его тебе на разделывание. — Я наигранно низко поклонился, прижав ладонь к груди, — а сам буду наблюдать, жуя попкорн.

— Обещаю фееричное представление, — хохотнул Багира, ступая на прогнившие доски сваленного забора. — А теперь прошу тише. Здесь лучше не шуметь.

Возможно, первое впечатление обманчивое, но пока деревня в пространственной аномалии не впечатляет, несмотря на синие сумерки. Такая же, как Кровососина деревня, первая пришедшая мне на ум. Покинутые деревянные дома, заросшие густой травой огороды, и проржавевший насквозь трактор без задних колёс. У собачьей будки за низким заборчиком лежала порванная цепь. Проходя мимо участка, я обернулся: показалось на миг, что слышу шуршание звеньев. Снайпер крался по центральной улице осторожно, часто оглядываясь по сторонам. Я его уже предупредил, что Саян может чувствовать опасность, но свободовец либо не доверился чутью пса, либо осторожничал по привычке.

Отблески костра, посреди пустого двора, скакали по стенам трёх тёмных домов. Треск углей и трели сверчков, убирали мрачную тишину сумерек. Не могу сказать, давно ли развели огонь в кружке выложенного из кирпичей, но снайперская винтовка в траве точно лежит недавно. Я увидел её издали, и помчался через кусты крапивы, не смотря на протестующий шёпот Багиры не носиться сломя голову. Саян спокоен и я не боюсь невидимых ловушек. Схватив оружие с земли, я бегло осмотрел его, сразу признав в ней «снайперку» Брелок.

— Это её… – сжимая в обеих руках черный холодный ствол «огнестрела», я повернулся к своей группе. — Почему она тут её оставила? Патроны, что ли, кончились?

— Может ли Саян почуять её след? — спросил Михайлов, продираясь сквозь крапиву, подняв выше руки. Багира остался пока на дороге, оценивал местность вокруг. Чтобы подойти ко мне, овчарке пришлось сделать небольшой крюк, обогнув заросли жгучей травы. Я присел перед ним, протянув псу винтовку. Саян тщательно обнюхал её, проведя носом по дулу два раза. Громко чихнул, помотал головой и вдруг отпрянул назад, испуганно заскулив, прижав уши.

— Ты чего, братишка? — я осторожно поднялся, попытался еще раз поднести оружие к собаке, но Саян быстро попятился, поджав хвост. Обнажил зубы, тихо зарычав. — Да что с тобой?..

— С Брелок что-то случилось? — Костя, озираясь по сторонам, вытянул не торопясь «Макаров» из кобуры на бедре. — Саян это чувствует, да?

— Я не знаю, он чего-то… — я покрутил винтовку в руках, осматривая её более детально. На прикладе мелкие царапины, прицел слегка замутнён. Винтовка явно не новая. Я хотел щёлкнуть затвором, но внезапно внутри ствола что-то хлюпнуло, и из отверстия для пуль вылезла чёрная густая клякса. Потянулась вниз с мерзким чавканьем.

— Это что за поебота?.. — пробормотал я, подняв дуло ближе к глазам. Только я хотел тронуть эту нефтяную соплю пальцами, как заголосил Багира:

— Не трогай! Брось её!

Тело сработало быстрее, чем мозг понял смысл слов. Я отшвырнул от себя винтовку на землю и из неё, по её неровной грязной поверхности, побежал чёрный ручеёк. Всё больше и больше, превращаясь быстро в лужу. Но не в ширь. Чернота потянулась вверх с отвратным хлюпаньем. Левую ладонь резануло болью и резко дернуло вниз. Чёрная клякса будто загипнотизировала меня, что я перестал различать звуки вокруг. Не знаю, что случилось бы дальше, если бы Саян не тяпнул меня за руку, потащив за собой. Боль отрезвила, ушные перепонки резанул громкий крик Багиры.

— Не дай этому коснуться себя!

Костя стоял уже рядом с анархистом, держа в обеих руках трясущийся ПМ, поднятый на уровень груди. Саян отпустил меня, только вытащив на старую гравийную дорогу, загородил собой от опасности, агрессивно зарычав. За это короткое время лужа вытянулась в человеческий рост, приняла очертания некоего человека в капюшоне. Лица не было, и никаких опознавательных знаков на комбинезоне. Просто чернота, как густая тень, выбравшаяся со своей плоскости. Даже свет от костра не касался её. Фигура сделала неслышный медленный шаг вперед, вытянув правую руку, ладонью вверх. Будто звала к себе. Я услышал тихий неразборчивый шёпот. Он манил меня. Багира что-то говорил, даже кричал, дергал меня за рукав куртки, но шёпот в голове становился громче, с каждым новым шагом тени. И при этом я не мог понять, что голоса говорят мне.

— Брелок?.. — я хотел шагнуть навстречу тени, но пёс не дал, надавив своей тушей мне на ноги, — Ника, это ты?.. Скажи что-нибудь!

Воздух с хлопком прорезал выстрел «Макарова». Звон в ушах прервал всякие голоса. Пуля вонзилась в бревенчатую стену дома, выбив тёмные щепки. Вторая впилась в правое плечо чёрной фигуры, дёрнув её и заставив отступить.

— Дай-ка, — Багира, вырвав из рук Кости ПМ, шагнул вперед и всадил пулю точно в голову тени. С тонким писком, как от крохотного цыплёнка, фигура взорвалась сотней чёрных брызг. Не долетев до земли, они растворились в воздухе. Хмыкнув, в неясной эмоции, анархист впихнул пистолет обратно в руки лаборанта.

— Что это было?.. — дрогнувшим голосом спросил Костя, кое-как вынимая из кармана научного комбинезона новый магазин для «Макарова», — это мутант? Аномалия?

— Я не знаю, — снайпер нервно смахнул косичку за спину, — я видел вчера утром, как эта черная дрянь засосала парня. И он потом стал точно таким же чёрным. Хотел ко мне подойти, но я его… убил. Выстрелил в голову.

— Это была Брелок? — присев на корточки, я мимолётно погладил Саяна по макушке, отыскав глазами винтовку монолитовки, брошенную в траве. — Её… могло засосать туда?.. Ника была в комбинезоне «Свободы». Кто-нибудь понял, во что тень была одета?

— Капюшон…. — неуверенно ответил ботаник, — это всё, что я понял…

— Надо еще поискать, — я поднял глаза к небу, затянутого однотонными тёмными тучами. Деревня окуталась в вечернюю темноту и источниками света нам были только костёр, фонарик Багиры и Кости. — Пока я точно не пойму, что Брелок… короче, будем искать её!

Была ли эта тень похожа на фанатика «Монолита»? На девушку? Не знаю. Я зацепился взглядом только за капюшон, и еще эта винтовка… Она точно Вероники! Но какого чёрта бросила её? Как эта чёрная дрянь затекла в ствол? Нет, не хочу знать! Я просто буду искать Нику! И я найду её! Я должен…

— Багира, как думаешь, где здесь можно спрятаться? — взяв «Абакан» в руки, я щёлкнул предохранителем, идя следом за анархистом дальше по гравийной дороге. Снайпер водил лучом фонарика по сторонам, высвечивая не только дорогу впереди, но и дома вдоль неё, с зияющими пустыми окнами. Сверчки смолкли, мы слышали только свои собственные шаги. Я надеялся, что Брелок сама к нам выйдет, услышав вопли у костра. Но она либо не слышала, либо испугалась… Саян держался позади меня, рядом с Костей, поджав боязливо хвост. Никогда мой пёс так не пугался. Никакого противника, а тем более места. Деревня тут довольно жуткая…

— Нигде, — свободовец был серьёзен, без тени улыбки. — Каждый уголок здесь опасен.

— Наверное, предложение разделиться будет отклонено? — рассмеялся я, на что получил твердый ответ:

— Само собой!

— Подождите… — Михайлов поднял руку, призывая нас остановиться и замолчать. Покрутившись на одном месте, шурша мелкими камушками под подошвой, он втянул воздух ноздрями, принюхиваясь к чему-то как Саян, — вы не чувствуете? Запах дыма от сигарет…

— Брелок не курит. — Я перешёл на шёпот, сам вдохнув глубже холодный воздух. И правда, еле уловил горьковатый аромат табака. Откуда именно он исходит, определить нельзя, слишком слабый. Саян не поймёт, чего я от него хочу. Но это точно не Брелок затягивается. Впрочем, если она с радостью села бухать с Юсуповым, может, решила и начать курить. — Надо проверить, кто там…

Теперь, придержав Багиру за плечо, я вышел вперед. Старался тихо ступать на дорогу, выстланной мелкими камушками, однако их шуршание всё равно было слышно. Анархист светил мне под ноги, указывая путь. Если бы не луч фонарика, я бы наступил на запылённую стеклянную бутылку или навернулся бы на ямке, посреди дороги. Ноздри снова защекотал дым никотина, и я поднял руку, останавливая группу. Впереди было открытое пространство перекрёстка трёх гравийных дорог и какое-то двухэтажное здание, возвышающееся над остальными маленькими домами. Более никаких очертаний вечерняя темнота не давала разглядеть. На столбе, как раз над нашими головами висел старый мегафон и, глядя на него, появилась мысль, что Азраил вероятно следит неотрывно за каждым нашим шагом и в любой момент обратится к нам с издёвками.

От сухого покашливания справа сердце едва не оборвалось. Мы разом присели, прячась за метровым забором. Лучи фонариков направились в землю, но не погасли. Багира просил, чтобы всё время был свет. Хотя бы крохотный лучик. Мы просидели не шевелясь почти минуту, пока не услышали щёлканье зажигалки. Кому-то не хватило одной сигареты. Жестом руки показав спутникам чтоб оставались на месте, я осторожно высунулся из-за забора.

На крыльце маленького домишки сидел сгорбленный человеческий силуэт. Вокруг него витал серый дымок от сигареты между зубов. Оружия при нём я не разглядел. Впрочем, самого незнакомца толком тоже не видел. Рассмотрел только квадрат на башке — сложенную шапку ушанку. Перехватив крепче «Абакан», я поднялся рывком с колена, взяв курящего под прицел.

— Эй, ты! — приказным тоном начал я, двинувшись к распахнутой настежь калитке, — да, ты! Встань и подними руки!

Мужчина лениво поднял правую руку, лишь для того, чтобы вытащить изо рта сигарету и выпустить дым.

— Ты оглох?! — крикнул я, проходя во дворик, — вставай, давай!

Снова никакой реакции, только новая затяжка. Позади что-то недовольно прошипел Багира, и зарычал Саян. А вот это уже хуже.

— Костя, дай свет! — я сделал еще пару шагов ближе к крыльцу. Михайлов, ойкнув, завозился за забором. Дрожащий бледно-белый круг света пополз по голой земле двора. Добрался до старых валенок с въевшейся грязью, поднялся выше по ватным штанам, по просаленной фуфайке и высветил, наконец, лицо незнакомца. Абсолютно голый открытый череп, с зажатой между тёмных зубов сигаретой. Из пролома носа тянул дым, а чёрные дыры глазниц, казалось, наблюдали за мной. Пальцы с хрустом взялись за сигарету, вытянули её из разомкнувшихся челюстей. Скелет в шапке зашёлся хриплым кашлем, содрогаясь своим костлявым телом. Не выдержав, я нажал на спусковой крючок. Череп разлетелся на мелкие осколки как разбившаяся глиняная ваза.

— Итить твою мать! — выдохнул я, опустив «Абакан», — какого ху!..

Мой возглас оборвал ярко вспыхнувший свет в пустых окнах дома, ослепив меня. Оглушил свист пробудившегося мегафона. Прикрыв глаза ладонью, я попятился обратно. Кто-то подскочил сзади, схватив меня под локоть, потащил за собой на дорогу. Убрав руку, я увидел совсем рядом напряжённое от страха лицо Багиры. Костя сидел перед нами на коленях, обняв Саяна за шею. Свет лился теперь из всех окон покинутых домов, стало светло прямо как в летний солнечный день. Мегафон хрустнул помехами, свист пропал, сменившись знакомой песней, загремевшей на всю деревню:

— Утомлённое солнце нежно с морем прощалось. В этот час ты призналась, что нет любви…

Под лучами света на перекрёстке появлялись чёрные фигуры людей. Несколько десятков теней заполнили улицы. Мужчины в лёгких рубашках и женщины в воздушных платьях. Они крутились в вальсе, подстраиваясь под ноты старой песни. Галька хрустела под их ботинками и туфлями. Старики со старухами занимали скамьи вдоль двухэтажного побелённого дома, с чёрной вывеской «Школа», а маленькие тени сидели на заборах, что-то грызя. Дети, как и старое поколение, просто наблюдали за танцами. Мы вчетвером застыли, не в силах отвести взгляд от невероятного и жуткого зрелища. Вдруг, свет потух, и сразу стало темно. Кругом сплошная чернота и глухая тишина. Я часто задышал носом, пытаясь унять подступающую панику. Слышал, как Саян тихо поскуливал, а Костя что-то бубнил, не отпуская его. Кажется молитву.

Протяжно заскрипела какая-то открывшаяся дверь, и впереди, в двухэтажном здании, загорелся кровавый свет. Из раскрывшихся дверей школы по деревянным ступенькам пополз красный сгусток.Вытягивая тонкие щупальца, ощупывал перила, гравийную дорогу перед собой, ножки скамьи. Его вылезало всё больше и больше, заполняя двор перед школой. От сгустка исходил нарастающий гул, как от низко летящего самолёта. Зашипел мегафон и заговорил известным из исторических хроник низким мужским голосом. Я слышал его много раз, но именно сейчас, в чёртовой деревне, глядя на кровавый сгусток, меня пробило на холодную дрожь.

— От Советского информбюро. Сегодня, 22го июня 1941 года, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий…

— Надо уходить, срочно... — зашипел мне в ухо Багира, дёрнув крепко за руку, — нельзя, чтобы оно поймало нас.

— Сюда, — я бросился обратно в раскрытую калитку, хлопнув мимоходом анархиста по плечу. Дом, на крыльце которого лежал обезглавленный скелет в телогрейке, был к нам самый ближайший. Костя с Саяном не отставали от нас, причём лаборант неотрывно следил за ползущей массой, держась за загривок собаки. Заходить в дом не стали, пришлось бы перешагивать через скелет. Обошли деревянную лачугу вокруг и, как я и догадывался, наткнулись на деревянную лестницу, приставленную к открытому окну чердака. У моей бабушки в деревне точно так же было. Я часто лазил в детстве на чердак, обустроив там себе «штаб».

Первым наверх я отправил Багиру. Снайпер задержался у самого верха лестницы, осветив фонариком чердак. Убедившись в его пустоте и безопасности, он забрался внутрь. За ним быстро вскарабкался Костя, хоть я и думал, что он навернётся по неуклюжести. Согнув спину, я свистнул Саяну и пёс тут же запрыгнул на меня. Оттолкнувшись маханул в окошко, не задев ни одну ступеньку. Я при подъеме наверх замер на середине, глянув на дорогу. За зубьями забора с той стороны уже появились тонкие щупальца красного пятна. На участок оно пока не заползало.

Забравшись внутрь я прикрыл пустой проём железным дырявым листом и на карачках подполз к своей группе. Потолок чердака был слишком низким, не давал распрямиться. Багира и Костя сели друг напротив друга, а Саян улёгся у дальней стены, проползя мимо них. В щели между досок в стенах просочился красный свет от массы, ползущей мимо нашего укрытия. Из мегафона, будто в насмешку над нами, лилась громогласная песня «Вставай страна огромная»…

— А в тот раз кричали про эвакуацию, — Багира, согнув ноги, положил подбородок на колени, — когда авария-то случилась…

— Это… пси-фантомы… н-наверное… — запинаясь пробормотал Костя, пытаясь высмотреть в щели красную массу. — Или аномалия…

— Хер его знает, — я передёрнул плечами, нервно пригладил усы, — жуть конечно…

— Нет, для меня хуже было сестру мертвую увидеть, — снайпер кисло ухмыльнулся, откинув голову назад, упёршись затылком в стенку. — Стоит передо мной как живая, улыбается. Только горло вспорото и пальца нет. Пойдём, говорит мне, мама нас ждёт, и рукой манит… Вот это жуть была.

— Ну, Калину я, надеюсь, не увижу, — я неуверенно хохотнул, — а то она мне претензии на счет Брелок кидать начнёт.

Свет и гул пропали. Деревня погрузилась снова в чёрную тишину. Замолк мегафон со своей патриотической песней. Я уже было обрадовался, что всё закончилось, хотел высунуться наружу из окна, но услышал скрип. Как от несмазанной двери. Похрустывали камушки по дороге, и скрип приближался. Телега…

— Михална-а-а! — проорал хриплый прокуренный голос. Костя с оханьем подскочил от неожиданности. Тюкнулся макушкой о низкий потолок и сверху на него посыпалась пыль. Я прикусил себе больно нижнюю губу, чтоб не заорать с перепуга.

— Чаво тебе? — недовольно ответил старушечий голос и что-то хлопнуло. Кто-то встряхивал постиранное белье, перед тем, как повесить его на веревку сушиться.

— Алексей дома? Он мне карбюратор обещал глянуть!

— Какой тебе курбуратор? Родня вон, с Киеву приехала, с утра! Лёшка ни в одном глазу!

— Э-х-х! А чо меня не позвали?!

На улице была всё та же темнота сгущающейся ночи, но она заполнилась новыми звуками. Я будто снова оказался в деревне у бабушки. Вот, проорал петух, и заверещало мелкое дитё в кроватке, разбуженное его криком. Хохотали две девчонки, бесцельно гуляющие по дороге, проехал мальчишка на велосипеде, зудела где-то рядом пила по сочным поленьям. Тявкнула маленькая собачонка, что даже Саян поднял голову, негромко заворчав. Значит, звучит это всё не в моей голове. Багира, крепко зажмурившись, что-то беззвучно бормотал, лишь бы не слышать ожившую деревню. Костя напротив, ерзал на месте, пытаясь высмотреть хоть что-то в щелях досок. Мой страх ушёл, и появился интерес к происходящему. Я словно снова оказался в беззаботном детстве. Прикрыл глаза — и вот я сижу один на чердаке, слушаю, как внизу сплетничают две соседки, как свистит коса, скашивая разросшуюся траву. Я почувствовал её слабый приятный запах, аромат распустившихся цветов.

— Здрасте, тётя Нин!

— Здравствуй, Митя, здравствуй!.. Вот, хороший мальчик, отличник, бабушке своей помогает. Не то, что мой оболтус Петька!

— А чего он? Опять на рыбалку убежал?

Топот нескольких пар ног и визги детей заглушили на несколько секунд разговор двух женщин. Детвора убежала дальше, увлечённые своей игрой. А я услышал сердитый мужской голос.

— Джек! Ко мне! Ко мне зараза плешивая!.. Катерина, Нина, вы моего Джека не видали?! Опять, паразит, с цепи сорвался!

— Не-а, Семёныч, не видели…

— Вот паразит!.. Джек! Ко мне, скотина!.. — мужчина удалялся, продолжая звать своего пса.

— Завёл себе на голову кобелину здоровенную, — хохотнула одна из женщин, — ни воспитать, ни удержать не может…

— О! Катька, смотри! Юлькина дочь идёт! Опять, кажись, надралась… Ой-ой!

— Точно, смотри… мотает из стороны в сторону, бубнит чего-то. Ах ты!.. Молодая же еще девка! И не стыдно тебе?!

Я услышал чьё-то слабое бормотание и неловкое шарканье ботинок по гальке. По мере приближения этой «Юлькиной дочки», я начинал различать отдельные слова. И сердце пропустило удар, когда я услышал значимое теперь для себя слово — Монолит.

— Брелок, — я широко распахнул глаза, — там Брелок!

— На улице? — Костя указал пальцем на глухую стену, — я слышал что-то, но не…

— Водяной, постой! — Багира схватил меня за руку, когда я встал на карачки, намереваясь выглянуть наружу. — Ночью там еще опасней! Давай до утра посидим?

— Там Ника! — я кивнул в сторону окна, — я точно её слышал! Вы сидите тут, а я пойду за ним. Саяна вам оставлю…

— Уверен? — Михайлов с сомнением покосился на пса, — может, с собой его возьмешь?

Саян лежал на полу чердака, прижав уши к голове, и тихо поскуливал от страха. Нет, лучше лишний раз не травмировать пса и оставить его охранять временное убежище. В случае чего он залает, и я приду на помощь. Самому только бы не вляпаться куда. Но я же пошёл за Брелок, и вдвоём мы справимся со всякой херью! Надеюсь…

Прежде, чем вылезать наружу, я осторожно высунулся из окна. И стоило мне выглянуть, как голоса исчезли. Я был уверен, что увижу улицу полную теней прошлых жителей деревни, но они пропали. Что ж, так даже лучше. Только пока я переговаривался с Багирой и Костей, Брелок успела куда-то уйти. Дорога была совершенно пустой. Я хотел позвать Нику по имени, однако, быстро передумал, опасаясь привлечь какую-нибудь тварь похуже того, что мы уже тут видели. Поэтому просто продолжал медленно красться по центральной улице, крутя по сторонам головой и светя фонариком, одолженным у свободовца. И никакого намёка, что пару минут назад здесь бродили призраки. Или фантомы… Что-то опять заскрипело, и я замер, направив на источник звука свет, подняв автомат. Ручка старого колодца медленно крутилась, наматывая на перекладину цепь.

— Тьфу ты, чертовщина… — двигаясь дальше, я держал колодец в поле зрения, так что видел, как из его недр вылезло ведро. Красное, с отрубленными руками внутри. Классно. Чем еще удивишь, пространственная аномалия?!

От домика, где укрылась моя группа, я ушёл довольно далеко. Почти до самого края деревни. Остановился напротив маленькой деревянной церкви. Мне показалось, что я слышу чей-то голос внутри, однако в церкви было абсолютно пусто. Внутрь заходить не стал, прошёлся лучом фонарика с порога по внутренним стенам. С щелчком загорелись тонкие свечки на стоячем позолоченном кадиле перед алтарём. Воздух тут же наполнился мягким запахом масел. Шепот, что я слышал с улицы, раздался вновь. Десяток полупрозрачных чёрных фигур появились из неоткуда. Они стояли, склонив головы. Молились… Проглотив рвущиеся наружу матерный ругательства, я попятился назад. Если мне от подобной дичи не по себе, то какого бедной Брелок? Совсем одной здесь!

— Ника! — всё же не выдержав, я крикнул, оборачиваясь вокруг себя посреди дороги, — Брелок!

Никакого ответа. Возможно, фанатички вовсе нет в деревне, и мы попусту тратим силы и нервы. Либо, то чёрное существо из винтовки… и есть Брелок. Стоит ли вернуться к костру и поискать её там? Вдруг сектантка вернулась за своей «снайперкой»? Костёр еще горел, его свет слабо брезжил слева за домишками. Так, чтобы не делать огромный крюк, попробую просто пройти огородами.

Закинув автомат за плечо, я легко перемахнул через старый забор, покачнув его. Прошёл по пустой грядке, осветив сарай с одной обвалившейся стеной. Задержался у крыльца дома, к счастью, не обнаружив там никаких новых скелетов. Перелез через забор между соседними участками. И там, на сгнивших упавших яблоках под высокой старой яблоней лежал на спине труп. Могу поклясться своими шикарными усами, что до того, как я посветил на него фонариком, в темноте я видел Брелок. Видел её пёстрый «свободовский» комбинезон, широко раскрытый рот и закатанные глаза. Но это даже не был человек, а снорк, раскинув руки в стороны. Грудная клетка была сломана, продавлена внутрь. Детектор аномалий молчал, но ближе к мёртвому мутанту я не стал подходить. Чёрт знает эту деревню, какие сюрпризы она еще приберегла… И, твою мать, она не заставила себя ждать!

Затрещал старый забор, и я поначалу подумал, что он не выдержал моих скачек через него. Остроконечные деревяшки повалились на землю всей своей стеной. На них ступила огромная тяжёлая лапа, вдавив глубже. Фонарик выпал у меня из пальцев, на секунду выхватив из темноты огромную морду псевдо-медведя. Матюгнувшись шёпотом, я отступил на два шага, но споткнувшись о ногу снорка, повалился назад. «Абакан» выскользнул из рук, плюхнувшись мне на живот. Пришлось отползать задом, не отводя взгляда от страшной головы с одним глазом. Никаких мыслей не было. Я видел перед собой только эту клыкастую морду. Машка остановилась передо мной, окатив кислым дыханием. Приоткрыла пасть, облизнув торчащие наружу зубы. Я понимал, что сейчас она откроет рот шире и закроет его на моей голове. И единственное, о чём я подумал, это то, что я так и не нашёл Брелок…

Пока медведица разглядывала меня, один из её детёнышей выполз из темноты и тихо прокрался к матери. Ткнулся приплюснутым носом ей в бок и вдруг зачмокал. Машка взревела, оглушив меня. Привстала на задние лапы, отпихнув от себя медвежонка, что тот сел на пухлую задницу. Развернулась к нему, клацнув зубами, и я услышал низкий грудной женский голос.

— Ты опять?! Ты что, думаешь, я не слышу, как ты у матери опять сиську сосёшь?!

— Ну ма-а-а-ам!

Волосы у меня под шапкой зашевелились от ужаса. Говорила псевдо-медведица Машка со своим детёнышем. Говорила как человек! Нависла горой над съёжившимся медвежонком и отчитывала его как строгая и не совсем культурная мать.

— Проститутская дочь! Я тебя сегодня вкусно накормила! Что тебе еще надо?! Вон брат твой дрыхнет, а ты опять сосёшь!

— Ну ма-а-ам! — пропищала дочь, опуская морду ниже. А Машку несло дальше.

— Наплодила вас, блять, на свою голову! Вот посмотри на эту пизду! — неожиданно медведица бросилась на взвизгнувшего медвежонка, хлопнула его под зад, подвинув ближе ко мне. — Посмотри на эту морду, которая сосет у мамки сиську! Посмотри просто ей в глаза! Ей уже год, а она до сих пор сосёт у своей матери! Ты понимаешь?! Как это можно обосновать?! Я, блять, не могу это обосновать! А ты можешь?!

— Не-е-ет… — протянул сипло я, мотнув головой. Я будто ужрался до невменяемого состояния и ко мне пришла крайне необычная «белочка». Понять не могу, медведица реально со мной разговаривает, или это очередной фантом?!

— Сосун, блядь, ходячий! — тем временем рычала она, замахнувшись на дочь когтистой лапой, — еще облизывается!

— Мам, ну не бей! — захныкал медвежонок, прикрыв голову своими пока еще маленькими лапками, — я кушать хочу!

— Кушать она хочет! — Машка чуть поостыла, сев обратно на все четыре лапы. — Я им собак слепых таскаю, сучку эту химеру завалила, а они всё жрать хотят! Где брат твой, манда ушастая?!

— В сарае спит… — прохныкала прожорливая дочка, лизнув переднюю правую лапку.

— Вот и пиздуй к нему в сарай! — Машка боднула разодранной мордой в бок детёныша и тот, более не припираясь, побежал на соседний участок, простучав коготками по сваленному забору.

— Я извиняюсь… — кашлянув в кулак, я осторожно сел, решив оставить «Абакан» в доступном положении на груди, — э-э-э… Машка… то есть, Мария?

— Чо те? — медведица села, глядя на меня сверху вниз одним оставшемся глазом. Дикое ощущение разговаривать с псевдо-медведем, одним из самых опасных мутантов в Зоне. Один удар её лапищи, и от меня мокрое место останется.

— Я вам очень благодарен за убийство химеры, — я попытался вытянуть добродушную улыбку, но уголок рта и левый глаз нервно дёргались. — Она нам очень… это… мешала!..

Машка молчала, продолжая сверлить меня взглядом. Всё? Наркоманская магия деревни исчерпала себя? Медведица больше не будет говорить? Только бы не бросилась!

— Еще раз извиняюсь… — я сухо болезненно сглотнул, медленно потянувшись за выроненным фонариком, — вы не видели тут человека из группировки «Свобода»?

— Каво-о-о? — протянула непонимающе Машка, прищурив левый глаз. Ясно, мутанты в Зоне не в курсе о сталкерских делениях на группировки. Твою мать, я серьёзно об этом рассуждаю?!

— Ну-у-у… в таком зелёном комбинезоне… как вот… травка…

— Был тут один, — медведица подняла лапу, и я мигом покрылся холодным потом ужаса. Но собеседница всего лишь потёрла нос, — до тебя как раз проходил тут. Рванул от меня как ошалелый в сторону колодца.

— Колодца… — повторил я тихо, медленно вставая на ноги, чтобы не спровоцировать мутанта, — разминулись мы, значит… Спасибо большое! Не буду больше доставать своим присутствием!

— Ага, иди, — Машка тяжело упала на старую грядку, положив голову на лапы, — я тут спать буду.

Бочком я обошёл медведицу, двигаясь к пролому в заборе. Шёл задом вперед, следя за спокойным мирным гигантом Зоны. Тайком посветил фонариком на её багровый бок, с затянувшимися длинными царапинами от когтей покойной химеры. Вроде, не фантом. Лежит как самый настоящий мутант, громко посапывает. Из широкого прохода сарая доносился бубнёж двух медвежат. Уже не человеческая речь.

— Дичь какая, — я потёр ладонью лицо, крепко зажмурил и открыл глаза через секунду. Нет, Машка лежала на месте и, кажется, успела уснуть. Ладно, пусть так. Меня не тронули и можно радоваться жизни дальше. Только сначала найти уже эту засранку Брелок!

Я запомнил дорогу до колодца. До него совсем недалеко бежать. Свет фонарика скакал по гравийному полотну, по пустым окнам домов, указывал на молчаливые тени жителей деревни. Мне уже было плевать на них. Я спешил к Веронике. Боялся, что Машка или голос в моей голове мог ошибиться, перепутать её с другим сталкером и что фанатичка уже мертва. Я боялся увидеть её хладеющий изуродованный труп…

Запнувшись о кочку на дороге, я схватился за доску забора, полностью покрытую серым пупырчатым мхом, чтобы не упасть. За сплетениями веток сухой вишни захохотала как гиена какая-то тварь. Замигал зелёным светом старый фонарный столб. Где-то за спиной заржала лошадь и захрустела копытами о гальку. Только никого кроме меня на улице. Я уже начинаю привыкать к творящейся мистике вокруг! Еще немного и домик себе присматривать начну!

Отряхнув ладони о штаны, я уже медленнее пошёл вдоль забора, ведя ладонью по шершавому дереву. Колодец должен быть уже рядом… Что-то свистнуло в воздухе и тюкнулось в деревяшку, как раз над моей рукой. Машинально отдёрнув её, я направил луч фонарика на звук. Тонкая блестящая палочка впилась в крайнюю пику забора. Спица! Я повернул фонарик к колодцу, ослепив ярким лучом человека перед ним. Прикрывшись ладонью, он отступил, упершись задом в деревянную стенку колодца. В другой крепко сжимал две оставшиеся спицы.

— Брелок… — губы сами растянулись в счастливой улыбке. Живая, целая и напуганная! Я сделал шаг к ней и тут же замер. Вторая спица вонзилась перед моим ботинком в землю.

— Не подходи! — испуганная фанатичка сдвинулась в сторону от препятствия. Панически осматривалась, ища место для побега.

— Брелок, ты что?.. — я хотел приблизиться к ней, но опасался еще больше напугать девушку. Хорошо она прочувствовала жизнь проклятой деревни. — Брелок, это я, Водяной!

— Ты не Игорь! — она упрямо замотала головой, — он сидит в доме!

— Я пришёл за тобой! — я развёл руками, посвятил на себя фонариком, чтоб фанатичка смогла разглядеть меня детально, — это я настоящий, реально!

— С Игорем был бы Саян!

— Я оставил его с Костей и с одним мужиком на чердаке. Они тут рядышком…

— Я тебе не верю… — не смотря на такие слова, сектантка слабо опустила руку с одной оставшейся спицей, — Игорь не пошёл бы за мной.

— Почему это? — я решился осторожно двинуться к Брелок, не отводя от неё взгляда. — Вот он я, пришёл за тобой. Искал тебя по всей сраной деревне. Видел хуету всякую, что еще в кошмарах сниться будет. Ты тоже видела чего?

Вероника не ответила. В глазах её появилась знакомая мне пустота. Бледное лицо окаменело. Лишь бы с катушек не слетела, бедняжка.

— Ника, а ты помнишь нашу прошлую ночь? — я улыбнулся девушке, протянув к ней руку. До неё еще было идти два метра. — Когда ты набухалась, а я оттащил тебя на кровать?

— Помню. — Еле шевельнув губами, ответила фанатичка. Она выглядела сейчас как восковая фигура, лишённая души. Взгляд остекленел. Дело плохо.

— Мы с тобой еще потрах… то есть, занялись сексом, помнишь?!

— Помню.

— А помнишь, как ты меня поцеловала?

— Помню...

— А что сказала мне потом?

— Сказала? — Брелок сморгнула, и во взгляде затеплилась крохотная жизнь, — я что-то сказала тогда?

— Забыла! — я хохотнул. До Ники оставалось дойти пару шагов, — ты попросила меня не бросать тебя. Ты не хочешь, чтобы я уходил. Но ты сбежала, а я струсил. Не пошёл за тобой, не вступился, когда надо было. А теперь я с тобой. И клянусь, инквизитор, что твой каратель тебя больше не оставит.

— Игорь… — спица со звоном выпала из пальцев фанатички на камушки. Веки её закрылись. — Даже если это не ты, а фантом, мне всё равно. Обними меня, прошу. Всё закончится, а я буду думать, что ты рядом…

— Ника, я рядом! — я взял её за руки, крепко сжал ладони. Хотел посмотреть ей в глаза, но они были закрыты. Грудь горела от обиды и желания этой девушки. Грубо дёрнув её на себя, так что Брелок судорожно выдохнула, я насильно поцеловал сектантку. Ника задрожала в моих объятиях, что-то замычала. Осторожно коснулся моей щеки, ответила на поцелуй.

— Прости… — шёпотом сказала она, отстранившись, — не узнала тебя…

— Да ладно тебе, — рассмеявшись, я погладил фанатичку по макушке, как своего чёрного пса, — натерпелась, наверное, ужасов тут?

— Я снова была в темноте совсем одна, — девушка прижалась ко мне, уткнувшись лбом в плечо. — Слышала, как меня зовут покойные товарищи из «Чистого неба», проклинают за предательство. Ко мне приходили фантомы моих братьев из «Монолита» и кричали, что я отвернулась от веры. Требовали сжечь меня, как еретика…

— А со мной, всего-то на всего медведи разговаривали, — я успокаивающе погладил Брелок по спине, — давай вернёмся к нашим и пойдём в убежище.

— Мне нельзя в убежище, — Ника отступила, печально глядя на меня, — они меня…

— Не волнуйся, Дамир уже остыл. С его позволения я отправился с Костей искать тебя. Только он это… сказал с тобой назад не возвращаться…

— Вот видишь! — Брелок сокрушённо всплеснула руками.

— Не кипишуй раньше времени! Ты посидишь на окраине деревни с Михайловым и Багирой… и с Саяном, пожалуй. А я переговорю с Юсуповым.

— А кто такая Багира?

— Такой! — я многозначительно поднял указательный палец, состроив серьёзную мину, — это мужик снайпер из «Свободы». Мы его в лесу встретили. Его сестру Ласку убил Кишмиш.

— Я думала, Багира — это самочка пантеры, – девушка озадаченно нахмурилась, — как в мультике было…

— Ты поменьше мультики смотри и побольше книжки читай, — рассмеявшись, я ласково потрепал Брелок по мягким волосам, — в оригинале это был самец. Но не отнимает того факта, что имечко для сталкера всё равно странное… Ладно, хватит резину тянуть, пошли к банде!

Банда, оставленная куковать на чердаке, была само собой несказанно рада нас видеть. Особенно Саян. Без команды спрыгнул вниз на траву и помчался к нам на встречу. Проскакал кругами, подпрыгнул, лизнув меня в щеку и полез обниматься к опешившей Брелок. Положил грязные и тяжёлые лапы на плечи комбинезона «Свободы», наградив Веронику порцией счастливых слюней. Не думал я, что овчарка так же быстро привяжется к фанатичке, как и я. Еле удалось отогнать пса и успокоить его! И пока я возился со слишком возбудившимся Саяном, к девушке тут же подрулил Багира. Сбросил с головы капюшон, пригладил волосы и протянул Брелок широкую ладонь.

— Намасте! — сказал он, вырисовывая подозрительно масляную улыбку. — Меня зовут Багира, но ты можешь звать меня Витей.

— Хорошо… — смутившись, фанатичка неуверенно протянула свою маленькую ладошку. — Вероника Брелок. Или просто Ника…

— Вероника, очень красивое имя, — и вместо привычного рукопожатия, снайпер повернул руку девушки тыльной стороной вверх и присосался к ней губами. Даже в темноте было видно, как расширились глаза Брелок и вспыхнули её щеки. Хорошо хоть не было видно, как загорелся мой зад от подобной выходки анархиста.

— Э! — воскликнул я, отпихнув от себя назойливого пса. Надвинулся решительно на замершего в растерянном удивлении свободовца. Если бы не Костя, встрявший между нами, я бы показал этому!.. этому кошаку мартовскому, на чью территорию он позарился!

— Господа сталкеры, давайте вы оставите свои разборки на потом! — тоном начальника выпалил Михайлов, упершись обеими руками мне в грудь. — Для начала покинем эту деревню!

Что ж, как бы мне не хотелось потрясти за шкварник этого Витю, пришлось согласиться с учёным. Устраивать перепалки в подобном месте – слишком глупо.

До окраины деревни дошли молча, быстро, и, главное, без приключений. Будто всем её призрачным обитателям разом стало не интересно с нами возиться. Группа согласилась с моим планом, посидеть у крайнего дома, пока я веду переговоры с майором «Долга». Лампа над дверьми горела, значит, жители дома еще не спали.

— Если Юсупов не разрешит, то прошу вас, попробуйте забрать с собой Лизу, — с виноватым тоном сказал Костя, привалившись спиной к бревенчатой стене дома. — Она пойдёт за вами. Только бы ей не препятствовали.

— А потом что? — спросил Багира, опустив винтовку. Он осматривал через прицел кирпичное двухэтажное здание, но через закрытые окна ничего нельзя было разглядеть. — Будем скитаться по всей пространственной аномалии? Я тут пару дней еле выживал…

— Мы пройдём сквозь туман, — ответил я, указав рукой предположительно в сторону туманных полей, — Сёма проходил их с помощью факелов. Там найдём Азраила и твоего Кишмиша, и набьём им морды.

— А эта часть мне нравится, — свободовец хитро ухмыльнулся, помяв в пальцах конец косы. — Ну, удачи тебе, наёмник.

— Игорь, только осторожней, не провоцируй их, — приблизившись ко мне, Брелок легко чмокнула в губы. Ага, мы, значит, уже хотим напропалую сосаться со мной? Ох, испортила тебя пространственная аномалия, инквизитор! Опять нагоняй от своих братишек получишь! Впрочем, мне нравится видеть в глазах Багиры, потаённую зависть и понимание, что тут ему ничего не светит. Занято, нахуй!

На этом, махнув группе на прощание, я поспешил через поле к дому. Фонарик анархиста пока оставил при себе, осветить путь до убежища. Пока торопливо шёл, проматывал в голове варианты разговора с Дамиром, и все они оканчивались мордобитием. Я уже доказал, что переговорщик из меня не очень, но лучше я, чем запинающийся Михайлов! Который еще в обморок может грохнуться… Два раза громко постучал в железные двери и услышал, как с той стороны завозились. Чей-то мужской бубнёж, не мог разобрать. Ужинали, видать.

— Кто там? — наконец строго спросили за дверьми, и я отчётливо услышал, как передёрнули затвором автомата.

— Тайга, это я Водяной. Открывай, мне с Дамиром поговорить надо.

После недолгих колебаний и приглушённых переговоров, заскрипела выдвигаемая арматура. В щель выглянула лохматая физиономия Тайги, окинула меня оценивающим взглядом.

— Заходи, — сталкер пропал из виду, чуть больше приоткрыв двери, но всё еще не нараспашку. Выдохнув с готовностью, я протиснулся внутрь в светлую столовую. В ней было пять человек, расслабленно сидящих за столами. Но первое, что мне сразу бросилось в глаза — это свежее кровавое пятно на полу, прямо перед входом. И сразу в затылок прилетел крепкий удар приклада автоматом. Не вырубил, но повалил на пол. Пинок в грудную клетку выбил воздух из лёгких. Пока я хрипло втягивал его обратно, с меня стащили «Абакан». Перевернули на спину пиханием ботинка в бок. Сквозь плывущую муть в глазах разглядел двух мужчин, вставших надо мной. Довольно ухмыляющийся Кулак, с припухшим носом, после моих побоев, и Тайга…

— Здорово, петушара, — бандит зло оскалился, поставив мне на живот ногу, — я же сказал, что достану вас!