Кровная месть

ПУТЕШЕСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Они ехали уже несколько дней, но снова зарядил дождь, и чем дальше они продвигались на запад, тем более узкими и вязкими становились дороги. Брэм Стокер за прошедшие дни много раз задавался вопросом, что же подвигло его принять участие в подобном предприятии. Вместо того чтобы наслаждаться достижениями цивилизации в Лондоне, он сидел в экипаже и на каждом камне его бросало из стороны в сторону. По ночам ему приходилось спать в кишевших вшами кроватях, а еда, которую предлагали в пабах у дороги, была совсем не такой, к какой он привык. Поездкой он наслаждался всего несколько часов, когда у него появлялась возможность сесть на коня и скакать перед экипажем, если, конечно, дождь не лил как из ведра. Да к тому же он рисковал оказаться среди мятежников! А что, если их постигнет неудача как раз в тот момент, когда Брэм, леди Уайльд и Оскар будут находиться в их обществе? Англичане шутить не любят. Брэм Стокер схватился за горло и немного ослабил галстук, который внезапно стал ему тесен.

— Что с вами? Могу ли я спросить, что вас беспокоит? Вы выглядите так, словно не очень хорошо себя чувствуете.

А как можно себя чувствовать, находясь в камере пыток, которая называется экипажем? Брэм Стокер уже хотел отпустить какую-нибудь колкость на этот счет, но потом прикусил язык и внимательно посмотрел на леди, сидевшую напротив него. Ее массивное тело покоилось на троне из подушек. Она не имела возможности хотя бы изредка отдыхать, пересаживаясь на коня. Вместо этого леди Уайльд сидела со стоическим хладнокровием с утра до вечера в этой камере пыток, не жалуясь, даже не подавая виду, что путешествие причиняет ей какие-либо неудобства. И при этом она была дамой и к тому же еще старше Брэма более чем на двадцать лет. Леди Уайльд всегда заявляла, что родилась в 1826 году, но как однажды с лукавой улыбкой заявил Оскар, тем самым она убавляла себе два года.

Брэм попробовал незаметно вытянуть затекшие ноги.

— Я погрузился в жалость к самому себе, леди Уайльд, и спрашиваю себя: какой черт дернул меня отправиться в эту поездку.

Он посмотрел на нее с кривой ухмылкой. Резкий порыв ветра заставил экипаж немного накрениться, и Брэм услышал, как трясина чавкает под колесами, словно ненасытное животное.

Джейн Уайльд улыбнулась в ответ.

— Если вы можете шутить над ситуацией, значит, вы на пути к выздоровлению. А вообще стыдитесь, мистер Стокер! Вы путешествуете из Лондона и Парижа на юг Италии, но страшитесь поездки по собственной родине, потому что это слишком неудобно?

— Меня страшат не только неудобства, хотя должен признаться, что мне лучше проскакать двадцать миль в седле, чем проехать одну милю в этом экипаже.

— Ну, во время такого дождя не так уж плохо иметь крышу над головой, — возразила леди Уайльд и элегантно качнулась, когда карета, попав в борозду, резко накренилась влево, а потом вправо.

— Вполне возможно, но я чувствую себя здесь словно в клетке. Для меня самое ужасное — не иметь возможности двигаться!

Брэм Стокер почувствовал, как у него пересохло во рту, Он начинал паниковать. Джейн Уайльд несколько растерянно посмотрела на него.

— В раннем детстве я был очень болен, — объяснил он ей. — До восьми лет я не мог ни ходить, ни стоять. Никто не давал ни малейшего шанса больному ребенку, прикованному к кровати. Даже врачи считали мое выздоровление чудом. Тогда я часто казался себе заживо погребенным, навечно заключенным в темное подземелье, в то время как на улице за моим окном проходила жизнь — без меня.

Джейн Уайльд внимательно посмотрела на него.

— Я понимаю. Оскар рассказывал мне о вашем интересе к мертвецам и восставшим после смерти и о том, что вы любите гулять по ночам на кладбище.

— Да, эта тема не отпускает меня. Иногда мне снится, что я лежу в гробу под землей. Но я еще жив и неожиданно слышу, как кто-то тихо скребется, а потом бледная женщина открывает крышку и смотрит на меня. На какое-то мгновение я чувствую облегчение и радость, что меня спасли от верной смерти, но потом она обнажает острые клыки и вонзает их мне в шею, забирая у меня не только кровь, но и душу. Я собирал истории о подобных существах и при этом заметил, что большая часть ирландских легенд о вампирах и другой нечисти сложена на западе.

Леди Уайльд приподняла брови.

— И вы поехали с нами, чтобы найти таких существ?

Брэм отклонился назад.

— Как уже было сказано, эта тема не отпускает меня с самого детства.

— Возможно, нужно посмотреть в глаза своему страху. В детстве вам действительно было нелегко.

Они помолчали немного, после чего Брэм решил сменить тему.

— Я читал некоторые ваши статьи, еще когда был мальчишкой и только научился складывать буквы в слова. Кто-то вырезал их из газеты и сохранил. Особенно меня впечатлила статья «Голодный год».

Леди Уайльд благодарно склонила голову.

— Я чувствовала внутреннюю необходимость написать об этом.

— И вас не пугало, что после этого влиятельные люди станут вашими врагами? Вы же не могли надеяться, что ваш псевдоним Сперанца будет всегда оставаться тайной. Ведь было известно, что после ареста Даффи вы взяли на себя издание «Нэйшн».

— Не знаю, осознавала ли я опасность, которой себя подвергала. О господи, я была такой молодой! Я была преисполнена пламенного энтузиазма и должна была что-нибудь сделать для своей страны, восстав против несправедливости, которая существовала уже несколько столетий! И возможно, опасность как раз и была тем фактором, от которого по телу бегали мурашки. Я чувствовала себя тогда такой деятельной и живой!

Не потому ли она молча терпела трудности пути? Наверное, Сперанце наскучило вести жизнь добропорядочной состоятельной дамы? Или она хотела на какое-то время забыть о возрасте и снова почувствовать себя молодой? Вполне возможно.

Экипаж снова подскочил на камне, и Брэм с трудом подавил стон.

— Вы ошибаетесь, если думаете, будто я не испытываю неудобств, — сказала леди Уайльд. — Я воспринимаю их как необходимое зло. А это большая разница. Дороги убогие, ночлеги жуткие, а еда жалкая. И всю страну покрывает саван спокойствия. Как раз поэтому мы должны были поехать именно таким образом, чтобы наши глаза смотрели, а ум и сердце понимали. Почему никто в Лондоне или Дублине не хочет обратить взор на Донегол, Мейо, Голуэй и Клэр? Или поехать в эти, по их мнению, забытые Богом места? Не только природа обделила эту часть Ирландии при распределении богатств, но и англичане способствовали тому, чтобы эти графства оставались такими бедными. Они забрали у нас плодородный восток, а неугодные им кланы отправили на запад в болота. А когда в сорок пятом году картофель начал гнить, они спокойно смотрели, как люди тысячами умирают от голода или отправляются в Америку на плавающих гробах, как тогда называли корабли с эмигрантами.

Экипаж остановился, и у окна появился Оскар.

— Там на повороте стоит паб. Давайте немного согреемся и выпьем пива? Я промок и промерз до костей, как мертвец!

Он встряхнул шляпой, и капли с нее полетели во все стороны.

Естественно, они согласились с ним, и Брэм неожиданно подумал, что в такую погоду качающаяся камера пыток, возможно, не самый неудачный выбор.

Едва погас последний луч солнца, как Лицана собрали гостей в большом зале. Доннах торопился с отправлением. Сегодня ночью им предстояло пройти почти сорок миль, как сообщил предводитель клана молча слушающим вампирам. Он заверил, что по пути у них еще будет возможность подкрепиться, что успокоило не только Лучиано.

Как и прошлой ночью, наследники разделились на группы и шли под охраной своих слуг и минимум одного Лицана. Только в отличие от прошлой ночи Франц Леопольд снова присоединился к ним. То ли он просто не мог больше выносить общество своих родственников, то ли смирился с Лицана, Алиса не могла этого сказать. Да ей, собственно, было все равно. Главное, чтобы к Лео не вернулось его ужасное настроение, которое могло любого вывести из себя. Пока же Франц Леопольд был удивительно молчалив и держался немного позади. Он даже ни разу не упрекнул Лучиано в том, что тот слишком медлителен.

Группы держались на небольшом расстоянии друг от друга, чтобы не привлекать к себе внимания, но и успеть вовремя прийти другим на помощь в случае необходимости. Ниав и Бриджит превратились в филина и сову и бесшумно парили над головами вампиров, наблюдая за дорогой и пустынным пейзажем, который они оставляли позади. Пока преследователей нигде не было видно. Но Иви была уверена, что те по-прежнему шли по их следу.

— Очевидно, что тот вампир в пещере не покончил с собой, следовательно, остальным удалось уйти. В любом случае это были вампиры, а это значит, что они умеют менять свой облик, раз они смогли в виде маленьких животных или тумана проскользнуть через щель. И, следовательно, я не вижу причин, по которым они должны были бы прекратить преследование. Глупо полагать, что мы сможем сбить их со следа на суше, после того как они смогли найти нас по морю через пол-Ирландии.

Франц Леопольд задумчиво кивнул.

— Мы оставляем слишком много следов. И почему мы сразу не научились превращаться в летучих мышей или сов? Тогда нас никто не смог бы преследовать, и мы продвигались бы быстрее.

— Это так, но ты, наверное, помнишь объяснения Катрионы в первую ночь.

Иви проигнорировала его презрительное фырканье и продолжила:

— Очень трудно превратиться в животных, которые обладают чуждыми нам способностями. А к ним совершенно определенно относится умение летать!

— Трудно, трудно, — передразнил ее Франц Леопольд. — Но вы, Лицана, умеете это делать, по крайней мере, многие из вас. Значит, и для нас это не составит труда.

— Конечно, — согласилась Иви, — но без практики ничего не получится.

— А почему мы тогда не занимаемся, вместо того чтобы бежать по этим полям? Разве нельзя заниматься на ходу?

Иви была удивлена, а Лучиано застонал. Алиса же, напротив, восхищенно захлопала в ладоши.

— Это лучшее предложение, которое я когда-либо слышала из твоих уст, Лео!

Он насмешливо поклонился в ее сторону.

— Благодарю!

Алиса посмотрела на Иви.

— Ты знаешь, как это происходит. Скажи нам, на что обратить внимание! И тогда мы просто попытаемся это сделать.

Иви немного помедлила, но в конце концов кивнула и начала описывать, в чем заключалась разница между превращением в волка, летучую мышь и крошечное насекомое. Трое друзей внимательно выслушали ее, а потом принялись за подготовительные упражнения, которые Иви им посоветовала. Она помогала им, поправляла, и время пролетело очень быстро. Доннах вел их то вдоль каменистого берега, то снова через невысокий холм, на котором днем паслись овцы. Вампиры прошли мимо рыбацких хижин. Вдруг впереди появились огни. Множество огней, что говорило о большом количестве людей.

— Что это там впереди? — спросил Лучиано, вероятно, для того, чтобы немного отвлечься от занятий.

— Это Голуэй, один из самых больших городов здесь, на западе, и тем не менее его нельзя сравнить с Дублином или даже с Римом. Пока в тринадцатом веке его не завоевали норманны, здесь была лишь рыбацкая деревня, которая, однако, стала одним из самых важных укрепленных опорных пунктов англичан.

Хотя юным вампирам было интересно взглянуть на город, расположенный в устье реки Корриб, Лицана повел их в обход на восток. Через некоторое время они приблизились к городу с севера.

— У меня такое ощущение, словно мы бежим по кругу, — сказала Алиса.

— Это не так. Но я предполагаю, что мы собираемся перейти реку Корриб по мосту Если бы мы продолжали идти вдоль нее, то нам пришлось бы воспользоваться паромом или переплыть.

— Что вы и делаете чаще всего, превращаясь в форель или еще во что-нибудь, — предположил Лучиано.

Иви хитро улыбнулась.

— Нет, такого я еще не пробовала. Обычно мы пролетаем над водой.

— Мы снова коснулись интересующей нас темы, — пробормотал Франц Леопольд.

Доннах повел вампиров вдоль берега к городской стене, но потом свернул к каменному мосту. Они перешли на остров, на котором возвышалось большое здание.

— Это тюрьма, которую англичане построили для мятежников, — сказала Иви. — Но я слышала, что Церковь подумывает о том, чтобы возвести здесь собор. Старый норманнский храм недостаточно хорош для них. Они хотят отправиться на болота и добыть зеленый мрамор Коннемары для своей церкви.

Непривычно дикое выражение лица Иви заинтриговало друзей.

— А что плохого в том, что они построят церковь из мрамора?

— Они крадут душу Ирландии.

Заметив, что такой ответ только озадачил их и даже немного развеселил, она попыталась объяснить.

— Вы помните об острове Каррик-а-ред, название которого переводится как «скала на пути»?

— Маленький остров, на который мы в первую ночь попали по подвесному мосту? Ну конечно! — воскликнул Лучиано.

— Я тогда сказала, что это место особенной силы. Повсюду в Ирландии есть такие места, в которых потоки энергии усиливаются и пересекаются. Кельты верили, что в них живут боги. Кое-кто утверждает, что там ты попадаешь ближе всего к земле и ее творцу. Но не важно, как это называют. Я говорю, что там живет душа Ирландии. Мы можем соединиться с ней и в подарок получить силы, благодаря которым можно управлять природой Ирландии. Одним из таких мест, в котором сосредоточены самые мощные силы, является Коннемара. Я имею в виду не горы, озера и болота, хотя горы имеют большое значение, ведь все дело в камне, который лежит под землей от южного до северо-западного берега графства. Люди испокон веков ценили мрамор в сочетании с рудами, которые они использовали для создания инструментов и оружия. — Иви протянула руку и показала друзьям простой браслет из камня в зеленую крапинку — Это мрамор из Коннемары, который дает мне силы и связывает меня с моей землей.

Сеймоур неодобрительно зарычал.

— А если люди добывают его, то земля теряет энергию? — уточнила Алиса.

— Да. Камень еще некоторое время сохраняет силу, но если он не связан с материнским камнем, то не сможет обновляться. Однако и материнский камень слабеет, когда его разбивают кирками и взрывают на куски при помощи черного пороха.

— Ты думаешь, люди чувствуют силу камня и именно поэтому используют его для постройки церкви? — спросила Алиса.

— Мне известно, что эти знания давно утеряны. К тому же Церковь учит, что это суеверие. И все-таки я думаю, что некоторые люди ощущают эту энергию, даже если им и непонятно, что они чувствуют. Возможно, поэтому они стали воспринимать мрамор как что-то ценное, начали добывать его и относить в свои церкви для почитания Господа, который прогнал друидов.

Вампиры прошли по второму мосту и снова повернули на север, все время держась течения реки Корриб, которая впадала в Лох-Корриб.

Они снова занялись упражнениями и бежали некоторое время по берегу озера, пока Иви не прокричала:

— Посмотрите, мы приближаемся к Онанэйру. Осталось не так уж много!

Она ускорила бег, и вскоре между ними образовалась небольшая дистанция. Даже Сеймоур стал бежать быстрее.

Франц Леопольд немного склонил голову набок, задумчиво рассматривая изящную вампиршу в серебристом одеянии.

— Мне показалось или Сеймоур действительно не хотел, чтобы Иви говорила с нами об этом? — прошептала Алиса.

— Он же волк! — возразил Лучиано. — Хоть и очень умный.

— А еще ты, наверное, веришь, что Земля — это диск, вокруг которого вращается Солнце, — кинул ему Франц Леопольд.

— Нет! То, что это не так, Галилей обнаружил еще несколько сотен лет назад! — обиженно сказал Лучиано.

— Это был Николай Коперник! — возразила Алиса. — Галилей сконструировал телескоп и открыл спутники Юпитера, фазы Венеры, а также горы и кратеры на Луне. А Церковь обвинила его в том, что он подтвердил гелиоцентрическую систему мира Коперника. Но хотя он и отрекся от сказанного перед судом инквизиции, все равно остался их пленником до самой смерти.

— Что за источник знаний? — съязвил Франц Леопольд, в то время как Лучиано пробормотал «всезнайка», что, однако, совсем не смутило Алису, потому что она добавила:

— И Сеймоур не обычный волк!

— Ах так? И кто же он? Лицана, который бегает в волчьем обличье?

Алиса немного помолчала.

— Вполне возможно, но я думаю, что скорее всего он…

— Посмотрите, кто летит! — перебила ее Иви, которая остановилась, показывая на небо.

Юные вампиры подняли головы.

— Это снова орлан? — спросил Франц Леопольд. — По крайней мере, похоже на силуэт большого орла.

— Да, это Тапэй.

Иви вытянула руку. Расправив крылья и выставив вперед сильные когти, орлан направился к ней. Иви поддержала свою руку другой рукой, чтобы немного смягчить приземление.

— Должно быть, он очень тяжелый, — предположил Лучиано.

— По крайней мере, когда так стремительно падает вниз, — согласилась с ним Иви. — Ну? Что ты хочешь сообщить? Ты встретил Тару?

Орлан пристально посмотрел на нее желтыми глазами. Франц Леопольд попытался перехватить мысли, которые он посылал ей, но это никак ему не удавалось. Неужели орлан мог защищать свой разум, несмотря на то что был всего лишь птицей? Франц Леопольд попытался еще раз. Орлан резко повернул голову и зафиксировал взгляд на нем.

— Не отвлекай, — попросила венца Иви, в голосе которой прозвучало разочарование.

— Что он сказал? — нетерпеливо спросил Лучиано, который даже не пытался подслушать сообщение.

А вот насчет Алисы Франц Леопольд не был так уверен. Она улыбалась с многозначительным видом.

— Тара еще не приехала в Онанэйр. Я попросила его поискать ее. Надеюсь, она уже недалеко и успеет до восхода солнца, чтобы мы смогли поговорить с ней.

Иви поблагодарила орлана, который издал хриплый крик и снова поднялся в воздух.

— Пойдемте, — торопила Иви друзей. — Скоро мы будем на месте.

Она указала на деревья впереди. Друзья взглянули в ту сторону. Над кронами деревьев они рассмотрели серый венец из каменных зубцов замка.

— Онанэйр, поле тисов — магических деревьев кельтов, — торжественно проговорила Иви. — Идемте. Я познакомлю вас с необыкновенной вампиршей. Ее зовут Ани, и я уверена, что, по крайней мере, Алиса скоро будет завороженно слушать ее истории.

Ани уже в который раз стояла на коленях на влажной земле, пропитанной кровью. Она все еще слышала его запах, пусть с каждой ночью он становился слабее. Но боль не хотела утихать.

Потом вампирша не могла сказать, почему не учуяла их вовремя. Неужели скорбь сделала ее слепой и глухой? Затуманила все ее чувства? Или где-то глубоко внутри она сама хотела быть уничтоженной и поэтому желала конца? Но в любом случае сейчас все ее инстинкты восстали против опасности. Лай и вой раздались очень близко. Слишком близко! Ани вскочила. В волчьем обличье она едва ли будет быстрее собак, да и в человеческом облике они будут неотступно следовать за ней по пятам. Она должна полететь. Ани призвала туман, но ничего не произошло. Вампирша услышала топот лап по земле.

«Сконцентрируйся! Тогда дело пойдет быстрее!»

Ани почувствовала холодные клубы тумана на коже. Только она представила себе образ летучей мыши, как они уже выскочили из-за кустов. Четыре огромных лохматых монстра. Она не справится. Это было слишком тяжело. Превратиться в волка гораздо проще. В волчьем обличье она сможет защищаться и сражаться с ними. Ани отбросила образ летучей мыши и заменила ее волком, в облике которого она бегала с Перегрином по болотам. Каждую ночь. Ей нельзя сейчас думать о Перегрине! Ани почувствовала, как сквозь ее кожу пробилась шерсть, и ее тело стало выкручивать. Лицо вытянулось. Выросли клыки.

В этот момент в ее руку вонзились клыки первого врага. Второй схватил ее за глотку. Ани отшатнулась и почувствовала, что монстр лишь содрал ей кожу. Вампирша бросилась в сторону. Клыки второго чудовища вонзились в ее тело. Хватка была крепкой, но вампирша вырвалась. Ценой тому были две рваные раны — на руке и ноге. Если бы только она успела закончить превращение! Тогда она показала бы им. Но сейчас потеря крови ослабила ее, и ей не удавалось сконцентрироваться, в то время как враги продолжали нападать на нее.

Ани знала, что не сможет уйти от них и не сможет победить. Но она не сдастся так легко! Она укусила монстра и вырвала кусок шерсти, кожи и мяса из его бока. В ответ раздался исполненный боли вой. Ани защищалась с неистовой яростью, которая придавала ей новые силы. Но неожиданно ей на спину рухнуло тяжелое тело. Четыре мощные лапы повалили ее на землю. Ани перекатилась и упала лицом в черную трясину. Но прежде чем вампирше удалось повернуться, монстры снова напали на нее.

Боль заполнила ее тело и лишила разума, но Ани продолжила борьбу. Потом вместе с кровью, которая вытекала в болото, она потеряла сознание. Ее руки опустились, тело обмякло. Четыре монстра отпустили жертву и, облизывая запачканные кровью морды, помчались прочь. А истерзанное тело осталось на поляне, где на него падал бледный свет исчезающего серпика луны.