Кровные драконы. Академия

Глава 13. Грезы

ЭЛИФ

Последние дни превратились для меня в сущий кошмар: в Академии вновь собралось большое общество, к ученикам приехали семьи, так что нигде не было спокойного места чтобы отдохнуть от учебы и творящегося хаоса. К людям гостей даже не приглашали, что стало поводом для грубых насмешек со стороны драконов. Обычно присутствие Олега и Клеверова ограждало от любых нападок, только вот сейчас они все время проводили с семьей, а меня сопровождал шепот и гнусные смешки, когда я осмеливалась выходить из комнаты. Поэтому я обрекла себя на затворничество, читая книги, рисуя одно и то же лицо, которое являлось мне во снах и наяву.

А потом начался этот дурацкий турнир, и я была вынуждена сидеть со всеми на трибуне, наблюдая, как драконы тешат свое тщеславие. Искренне аплодировала Олегу и Демьяну, глядя на их сосредоточенные лица, но, когда последней вышла Ярослава, у меня едва челюсть не отвисла. Я давно заметила, что хоть она и старается вести себя как все драконицы, но у нее совершенно иной внутренний стержень. Однако это не меняло того факта, что она на дух меня не выносила, симпатизировала Матвею, подчинила своему влиянию всех девушек в нашей группе, и блистала высокомерием по поводу и без него.

Во второй группе внимание привлек Хельги Эрлинг, остальных же я не знала. Зато, когда пришла очередь последней группы, у меня усиленно забилось сердце, и я почувствовала, как мучительно краснеет лицо. Ярогнев был прекрасен, и его холодная сдержанность создавала отменный контраст с огненной внешностью. Я помнила, как он приблизился тогда в библиотеке, а потом — поцеловал мою руку, и теперь, когда я могла в полной мере оценить великолепие его тела, меня кинуло в жар от несвоевременных воспоминаний.

— Какой он… — с придыханием прошептала рядом драконица, на что ее подружка залились краской и глупым хихиканьем.

Сейчас среди драконов ценилось изящество фигуры, утонченность, стройность, узкие плечи, миниатюрность в истинном облике. Они старались соответствовать принятым канонам, и щеголяли модными нарядами, чудными стрижками. Даже Матвей и тот считался красавчиком по нынешним меркам. В отличие от них всех Ярогнев был исполином, драконом из древних легенд о старом материке, покинутом давным-давно. Размах его плеч навевал мысли о силе севера, и мне стало интересно, чем он занимается в этих суровых землях. Благодаря росту он возвышался над остальными участниками турнира, и глаза невольно обращались к нему раз за разом. Я мазнула взглядом по его коротким темным волосам, высоким скулам, рукам с отчетливо проступающими венами, вспоминая, как близко он когда-то был ко мне.

Стоило об этом подумать, как он повернул голову в мою сторону, и мы встретились глазами. Я нервно вздрогнула, отчетливо видя каждую черточку его лица, снова чувствуя на себе его взгляд. Лишь когда начался турнир, я смогла прийти в себя, и осознать, что мое зрение обострилось.

В последнее время это случается все чаще и чаще, мои глаза обретают соколиную четкость, как и слух иногда обостряется до предела. Для человека это ненормально, но я не знаю, с кем можно обсудить странности, кому можно довериться. Когда обычное зрение восстанавливается, у меня страшно болит голова, я теряю сознание, либо изо всех сил сдерживаю крики, катаясь по полу. Однако мне совсем не хотелось, чтобы вся Академия увидела такой припадок, и я начала продумывать план отступления.

Тем временем драконы зааплодировали Олегу, которому выпала честь открыть турнир. Я четко рассмотрела его плотно сжатые губы и блестящие от возбуждения глаза. Удар в гонг, и он взлетел. У меня захватило дух от полета, скорости, лавирования между препятствиями, но когда он трансформировался частично, я впервые увидела как выглядит дракон в человеческом обличье с крыльями.

— Олег Скуратов из рода Гиблых Болот! — с торжеством произнес Яркан.

После того разбирательства, когда отец Ольги заставил попечителей оставить нас в покое, почти весь совет решил предать историю забвению, но не дракон из рода Пустынных Миражей. Как я узнала, его родина — Сахра Ульмовти, королевство на дальнем востоке. Это край бесконечных песков, расплавляющей жары и убийственных песчаных бурь, настолько опасных, что только драконы могут жить там, люди же и дня не протянут.

В глазах господина Яркана я видела суровость и темпераментность его родины, поэтому он долго не хотел мириться с необходимостью оставить нас без наказания, а потом пронизывал такими взглядами, что хотелось под землю провалиться, лишь бы уйти из его поля зрения.

— Итоговые результаты: время — ровно двенадцать минут. Оценка навыков — тридцать пять баллов!

Эти слова уже относились к Демьяну, который неплохо показал себя, но сделал несколько ошибок. За ним вышло еще семь драконов, которые так и не побили рекорда Скуратова. Я радовалась победе друга, но настала ее очередь, и от нее я ожидала любых сюрпризов.

— Последний участник первой группы — Ярослава Беломорская из рода Морских Штормов!

Девушка шла уверенно, и на мгновение я ощутила жгучую зависть. Но отчего? Неужели ее возможности трансформироваться и летать? И это говорю я, всегда презиравшая драконов?! Отвесила себе мысленную оплеуху, надеясь прийти в себя. «Не хватало еще, чтобы они украли мою самодостаточность, гордость и уважение к себе. Я человек, и никогда не стану другой сущностью, мне это и не нужно».

Пока читала себе нотации, последовал удар в гонг, и Ярослава кометой взмыла вверх, красиво перевернулась, помчалась к полосе препятствий. Тут же я выкинула предыдущие мысли из головы, сжимая кулаки от напряжения, глядя, как ловко она лавирует. Но самым запоминающимся моментам стало прохождение через кольцо. Драконы выбирали то, что шире, но девушка явно не собиралась довольствоваться чем-то простым. Нет, она нацелилась на узкое кольцо, и неслась к нему на полной скорости. Я ощутила, как сердце забилось в горле, но тут она приняла человеческий облик, оставив крылья, выставила ноги вперед, и легко прошла через препятствие, раскрыла роскошные крылья, зависнув на секунду в небе, и помчалась дальше, словно ничего особенного не произошло.

— Аплодисменты, наша храбрая участница их заслужила! — господин Яркан посмотрел на нее так, словно сейчас же готов был предложить руку и сердце. — Итоговые результаты: время — восемь минут двадцать семь секунд, оценка навыков — пятьдесят баллов!

Все-таки она победила Олега, показав лучшие результаты в группе.

— Победитель первого этапа соревнований первой группы — Ярослава Беломорская из рода Морских Штормов! Поздравляем, это было потрясающе, невероятно профессионально!

Она действительно была великолепна, и заслуживала обрушившийся на нее поток аплодисментов, но когда я посмотрела в сторону Матвея, то увидела, как они с Глебом увлеченно хлопают, и смотрят на нее совершенно другими глазами. До этого момента Матвей избегал ее общества, стараясь соблюдать светские условности по минимуму, теперь же я читала в них восторг и интерес. Эта мысль принесла боль, такую сильную, что слезы выступили на глазах, и дальнейшие соревнования совершенно не остались в моей памяти.

Господин Яркан продолжал комментировать турнир, называя имена, оглашая результаты, но я смотрела в одну точку, и если аплодировала — то только услышав, как аплодируют драконы вокруг. Что там происходило, кто участвовал, кто победил — все прошло мимо моего сознания.

— Настало время заключительных полетов сегодняшнего этапа! Десять участников, десять храбрецов, но кто станет победителем? С такими драконами сложно предугадать, поэтому давайте увидим все своими глазами! Итак, приветствуем первого участника — Ярогнева Беломорского из рода Морских Штормов!

Полностью проигнорировав первую половину тирады Яркана, невольно встрепенулась, услышав имя Беломорского. Вот он идет, средоточие взглядов, и от вида его уверенной походки мне становится легче. Одолевает вдруг такая мысль: если я заглядываюсь на Ярогнева, хотя люблю Матвея, почему самому Матвею нельзя заинтересоваться другой девушкой? Это ведь не значит, что он разлюбит меня, просто она драконица, во всем равна ему, и способна делать то, что недоступно мне.

Забавно, как иногда приходит откровение — в самый неподходящий миг, в самом неподходящем месте. Лишь теперь я осознала истинное положение вещей: дело не только в мнении общества и обязанностях главы рода. Матвей не был бы счастлив со мной, даже если нам удалось бы пожениться, ведь мы принадлежим к разным биологическим видам, я не могу принимать иной облик, не могу летать, не смогу сохранить молодость так долго, как это делают драконицы в силу особенности своего организма. Я умру лет через семьдесят, а драконы живут на двести лет дольше. Я не владею властью над какой-нибудь стихией, и не смогу вызвать уважение за счет своих навыков. Как же раньше это не пришло мне в голову!

Очередной удар гонга, и Ярогнев за две минуты преодолел препятствия, продемонстрировав непревзойденный уровень. Трибуны подскочили, все до единого аплодировали с исступлением, я же стала пробиваться к выходу. Зрение утратило четкость, волны боли накатывали, как в бушующем море, но не из-за этого из глаз текли слезы, а из-за развеявшихся иллюзий, которыми я тешила себя слишком долго. Наши поцелуи на пляже ничего не значили, то красивое стихотворение — лишь плод воображения поэта, но не олицетворение истинных чувств. Несбыточность надежд и усиливающаяся головная боль исторгали из меня конвульсивные рыдания, которые я с трудом подавляла. Увы, драконов было слишком много, и они совсем не замечали моих попыток покинуть трибуну, а у меня не хватало сил сдвинуть их с места или привлечь к себе внимание.

Когда наконец удалось спуститься по лестнице после окончания турнира, и выйти за пределы тренировочного поля, мне стало совсем дурно. Голова будто раскалывалась, зигзаги неслись перед глазами, и я упала на колени, не в силах сделать больше ни шагу. Закусила губу так сильно, что по подбородку потекла кровь, и крик вырвался наружу.

— Элиф, — мягко произнес голос, заглушая пульсирующий шум в ушах.

Я хотела подняться, или хотя бы рассмотреть говорящего, но новая волна боли еще ниже пригнула меня к земле. Мне казалось, я умираю, меня будто подхватила неведомая сила, чтобы унести в новый мир, куда уходят те, чей час уже пробил. Стало страшно, а потом — радостно, ведь если жизнь после жизни существует, я увижу своих родителей. Если нет — у меня все равно никого не осталось на этом свете.

Но смерть действовала как-то странно, и руки ее были слишком теплыми и сильными. Она несла меня бережно, я оперлась головой о ее плечо, и готова была воссоединиться с семьей, жаждала этого. Боль медленно отступала, свет больше не ранил глаза. Мы словно оказались в прохладе подземелий, а потом меня бережно положили на мягкую постель, и влажной тканью протерли лоб.

Нежный запах порадовал обоняние, я улыбнулась, осознав, что в этом загробном мире растут такие же цветы, как и в том, который я покинула. На столе в моей комнате стоял маленький букетик, подаренный Матвеем, и цветы источали такой же дивный аромат.

Букет, цветы от Матвея, в моей комнате. В моей комнате!

Эта мысль помогла разлепить веки, отчего сначала стало очень больно, а потом, когда вспышка прошла, я увидела привычный потолок, подушки, колыхающиеся от ветра занавески, и поняла, что не умерла: просто кто-то перенес меня в мою комнату. И этот кто-то обнаружился по левую сторону.

— Ярогнев, — тихо просипела, но он услышал, и ответил улыбкой.

— Все в порядке, сударыня. Сейчас все пройдет.

Я попыталась подняться, но даже пальцем не смогла пошевелить.

— Не шевелитесь, я использовал свою силу, преобразовав ее в заклинание исцеления. Настоящие целители делают это лучше и проще, но времени на их поиск не было, так что я просто заблокировал энергию вашего тела, чтобы боль не влияла на деятельность внутренних органов.

Он снова провел холодной материей по моему лицу, а потом ласково повторил движение ладонью.

— Потерпите еще немного, долго этот эффект не продлится.

Через пять минут я и правда почувствовала, что власть над моим телом возвращается ко мне, но этот недолгий срок показался мне вечностью.

— Как вы сюда попали сударь? — задала вопрос, едва обрела голос.

Он смотрел, не отрывая взгляда от моего лица, и меня снова невольно кинуло в жар. Да чтоб он провалился!

— Открыл дверь, и вошел.

— Это невозможно, на общежитии стоит дополнительная защита. Ваша сестрица пыталась сюда пробраться, но потерпела поражение.

— Глупышка, — Ярогнев весело рассмеялся, — совсем еще ничего не умеет.

— Сударь, ответьте на мой вопрос.

— Для меня не составило труда вскрыть защиту, учитывая, что мои руки были заняты вами.

Точно, это он принес меня сюда! Это на его плечо я положила голову, его руки обнимали меня! Если бы не Ярогнев, я продолжила бы валяться там, у трибун, и страшно представить, что последовало бы дальше. Вряд ли кто-то из благородной расы помог бы мне, наоборот, в голове вспыхивает картинка, как они окружают меня, тычут пальцами, брезгливо перешептываются, лица их принимают самые злорадные выражения, и среди безжалостной толпы ясно выделяются Вадим Хрусталев и Ярослава.

— Сударь, благодарю за помощь, — несмотря на старания в голосе звенят слезы, — я многим вам обязана. Но, прошу, пусть это происшествие останется между нами.

Он долго смотрит, после чего берет мою ладонь, и ободряюще сжимает.

— Как пожелаете, сударыня, но, если не хотите обращаться к целителям, позвольте мне помочь. У наших драконов случаются подобные недомогания, когда слишком долго проходится удерживать стихию, поэтому ученые разработали отличное снадобье, воздействующее прямо на очаг боли. Если вы опять почувствуете нечто подобное — размешайте ложку снадобья с водой, половины стакана будет достаточно.

Я снова искренне поблагодарила его, чувствуя, что хоть один камень с моих плеч теперь снят. На Ярогневе по-прежнему была форма для полетов, и, заметив мой взгляд, он пояснил:

— Да, не успел переодеться. Я сразу заметил, что вы шли к выходу, и были весьма бледны, поэтому я поспешил за вами, едва Яркан объявил об окончании первого этапа турнира.

Снова смутилась, представляя, как он торопливо покидает поле, друзей, поклонников, отмахивается от восторженных поздравлений, чтобы найти меня и помочь. Хотя Матвей, обещавший любить меня вечно, даже ни разу в мою сторону не посмотрел.

— Возможно, вы сочтете меня назойливым, однако я искренне хочу быть вам полезным. Если вы расскажете о природе ваших недомоганий, симптомах, я смогу сделать для вас больше.

Ну и что же мне делать? С одной стороны, об этом действительно пора с кем-нибудь поговорить, но с другой — я боюсь, инстинктивно опасаюсь, хоть и сама не понимаю причину этого страха.

Но в его глазах я видела живейшее участие. Не знаю, почему, но я тонула в его взгляде, одно присутствие этого мужчины одновременно и успокаивало, и будоражило. Я не хотела говорить, но слова вырывались помимо воли:

— Порой мои глаза обретают удивительную четкость зрения, а когда это проходит, я ощущаю сильную боль, как вот сегодня, — он слега прищурился, и я не смогла сдержать волнения. — Вы о таком уже слышали? Насколько я знаю, у моих родителей не было проблем со зрением, это явно ненаследственное.

Пару минут он обдумывал ответ, так же пронзительно смотря на меня.

— Это не частое явление, но, думаю, вам не стоит сильно волноваться. Перестройка зрения порой происходит в более позднем возрасте, но таких случаев один на миллион. Если только раньше оно было подавлено.

— О чем вы, сударь?

Мое озадаченное лицо в свою очередь сильно озадачило его, привычное вежливо-проницательное выражение сменилось недоверием.

— Вы пробовали это обсудить с… кем-нибудь из попечителей?

— С кем? — переспросила изумленно. — Зачем?

Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, после чего его лоб вдруг разгладился, и на губах заиграла хищная улыбка.

— Значит, он не решился, — пробормотал Ярогнев, и уже громко сказал. — Прошу прощения, сударыня, я изъяснялся загадками, так как перепутал кое-что, но теперь все совершенно очевидно. Наверняка эти изменения и головные боли вызваны сильным переутомлением, нервным напряжением. Я передам вам необходимые снадобья, и они будут поддерживать вас лучше, чем то, что вы сможете найти у местных целителей. Поверьте, на севере ценятся толковые лекари, они у нас — лучшие на всем континенте! Все пройдет, обязательно, но вы всегда можете обратиться ко мне. По любому поводу!

Он снова взял мои руки в свои, и от его прикосновения, заботливого голоса и искренности в глазах я почувствовала приятную дрожь во всем теле.

— Если не сочтете это грубостью, позвольте вам писать, когда я отправлюсь домой, чтобы удостовериться в вашем отличном самочувствии.

— Конечно, сударь, — произнесла, заикаясь на каждом слоге.

— А теперь мне пора откланяться. Берегите себя!

Когда он ушел, я почувствовала одиночество и опустошение. Ольга еще в первый учебный день рассказала много неприятного о нем, но пока что его поведение свидетельствовало в его пользу. Хотя, глядя на его тело в костюме, облегающем на грани приличия, я могла допустить, что доля правды в слухах все же имеется. В среде драконов не было ничего неестественного и слишком уж предосудительного в наличии любовниц. Матильда, моя опекунша, потому и жаждала отдать меня в Академию, чтобы я получила образование, и была защищена именем сего учебного заведения. Сама опекунша не раз говорила, что достигла успеха с большим трудом. Я не расспрашивала, но понимала, что только связь с влиятельным драконом помогла сделать из нее обеспеченную даму с собственным пансионатом для девушек.

Вадим Хрусталев в тот вечер сделал оскорбительный намек, но вряд ли кого-нибудь удивит, если наши с Матвеем отношения действительно выйдут на новый уровень, связанный, увы, не с почетным замужеством. Возможно, именно этого от нас ожидают. Какой кошмар, я ведь никогда не задумывалась, как наши отношения выглядят со стороны!

А Ярогнев, чего он хочет от меня, почему так внимательно относится, стремится помочь, наладить общение? Я ведь не подхожу ему не меньше, чем Матвею, но и за этот час я ни разу не почувствовала, чтобы он относился ко мне как к игрушке, мимолетной прихоти. Что же ему тогда нужно?

Всю ночь мне виделись смутные сновидения, в которых главным героем фигурировал Беломорский. То он спасал меня от морских тварей, которых я не видела, но о которых была наслышана. То мы оба обращались в драконов, и летали над суровыми, но величественными песками дальнего востока. То мы танцевали на балу, где на мне красовалась диадема Ясногоровых, а на нем — корона Казимировых.

Но самые яркие и пугающие грезы навестили в глухой ночной час, когда мне стоило бы мирно спать. В них я узнала сюжет из дамского романа, когда-то обнаруженного у Матильды, и все происходило так реалистично, словно его пальцы действительно касались моего тела. Несколько раз я просыпалась, и чувствовала тепло его рук, само присутствие, но потом — проваливалась вновь в жаркие сны, и, просыпаясь снова, никого рядом не замечала. Мучительные образы преследовали до самого утра, и окончательно пробудилась я более уставшей и взвинченной, чем вчера вечером. Разумеется, во всем был обвинен Ярогнев, и я постаралась убедить себя, что, если бы не он — подобные мысли мне и в голову не пришли бы. С Матвеем же было совсем иначе!

От деликатного стука в дверь каждый мой нерв заныл от напряжения. Слух мгновенно обрел неестественную четкость, и я уловила тихое дыхание, которое уже могла узнать без подсказок.

— Входите!

Аглая удивила своим непривычно вычурном нарядом, но один вид ее вернул мне утраченную безмятежность.

— Элиф! — воскликнула она своим мягким приятным голосом. — Ты еще в постели? Я нигде вчера не могла тебя найти, а сейчас у тебя такой лихорадочный румянец на щеках, ты хорошо себя чувствуешь?

— Ну конечно, просто вместо приятных снов всю ночь меня преследовали кошмары, — соврала, надеюсь, хоть сколько-нибудь убедительно.

— О, как жаль. Но ночь позади, так что долой, уныние! Пора собираться, сегодня нас ожидает второй день турнира.

Еще чего мне хватало… Слух обострился, значит, впереди ожидает новая порция боли, и пережить вчерашний ужас, оказаться на трибуне среди массы увлеченных драконов — не самая лучшая мысль в моем состоянии.

— Скажи, Аглая, а должна ли я присутствовать сегодня?

Ее красивые брови сурово нахмурились.

— Что случилось? — спросила она. — И не увиливай, — добавила, заметив мое смущение.

— Я плохо себя чувствовала вчера, а там собралось столько народу, что мне едва удалось вырваться из толчеи.

— Ну и что тебе сказать, милая, — она вздохнула. — Если ты не в состоянии идти, то, конечно, лучше остаться сегодня в спокойной обстановке.

— Отлично! Все равно мое отсутствие никто не заметит. Тогда, если тебя это не затруднит…

— Не волнуйся, сейчас распоряжусь подать тебе завтрак в комнату.

Она оставила меня одну, и я надела мягкий халат, подошла к окну, глядя на красивый вид и прогуливающиеся компании. Однако спустя минуту до меня дошло, что на столе появился предмет, которого раньше там не было. Как такое могло случиться? Я взяла в руки изящную стеклянную бутылку с темной жидкостью, недоумевая, откуда она взялась. И тут меня бросило в жар, когда я поняла, что это такое, откуда она здесь взялась, кто и когда ее принес.