Кровные драконы. Академия

Глава 7. Назревающая буря

Схватила первую попавшуюся книгу, сжала со всей силы, и мгновенно опомнилась. Книги-то не при чем! Глубоко вздохнула, поглаживая пальцами по шершавой обложке, и уговаривая сердце биться помедленнее. Но оно упрямо отказывалось, бунтовало против разума, воскрешая в голове недавнюю картину: процессия входит в столовую, присутствующие смотрят на них с уважением, восхищением, завистью, благоговением. Лучшие из лучших.

Матвей оглядывает весь зал, скользит взглядом по лицам девушек, и постепенно на его собственном лице отражается разочарование. Он быстро его маскирует, еще раз с надеждой осматривается, и садится рядом с Дартмуром. Хельги точно так же впивается глазами в драконов, но с какой целью? Следит за Матвеем? Или тоже кого-то ищет? В любом случае меня он не видит, и тоже садится за стол, между Скуратовым и своим отцом.

Лестная мысль, что Матвей надеялся увидеть меня, пыталась прорваться в голову, но я отвергала ее, как могла. Даже если так — все равно это ничего не изменит, не сделает меня знатной драконицей, достойной Ясногорова.

Снова поражаюсь, какой оборот приняли мои мечты. От ненавистницы драконов до восторженной дурочки. Позор!

«Ладно, об этом я подумаю завтра, а пока есть время — лучше исследую библиотеку как следует.»

Долго бродила между рядами, читая названия книг. Бесценный клад это место, не поспоришь! Сокровища современной мысли, древние трактаты, и прочее, прочее, прочее. Взяла наиболее заинтересовавшую книгу, положила ее на столе, и склонилась, вглядываясь в текст.

Мертвый язык, не использующийся в речи, но могущественный, старый, как мир, и притягательный. Вот бы узнать, что там написано!

Рядом с моей левой рукой возникла еще одна рука, широкая настолько, что моя ладонь показалась рядом с ней просто детской.

— Астрологический труд ученого из Средиземноморья. Даже в наше время его считают образцом, а тысячелетия назад объемное исследование и вовсе изменило любые представления о Вселенной.

Резко обернулась, и едва не врезалась в плечо мужчины. Около секунды непонимающе смотрела на пуговицы на военной форме, после чего мозг все же заработал, и я додумалась поднять взгляд выше. Внимательный взгляд серых глаз вызвал тревогу.

— Вы не могли бы отойти на пару шагов, пожалуйста.

Произнесено было более резко, чем требовали правила приличия. Хотя с другой стороны, прижимать меня к столу — тоже не верх хорошего тона!

— Разумеется, сударыня.

Когда он выпрямился, мне пришлось еще выше задрать голову, чтобы не потерять из вида его лицо. Вытянутое, пропорциональное, гладко выбритое — прямо образец старых эталонов мужской красоты! Сейчас драконы ценили изящество, стройность, легкость, и подчеркивали это одеждой, прическами, экипажами вместо полетов. Но стоящий передо мной мужчина явно не входил в их число.

— Не хотел оскорбить вас, прошу прощения, — ровным тоном продолжил он. — В столовой так шумно, любящие семьи слишком бурно выражают свои эмоции. Зато в библиотеке всегда можно найти покой и умиротворение.

— Буду иметь в виду!

Он улыбнулся краешками губ, хотя общее выражение не поменялось.

— Раз мы не на официальном приеме, позвольте немного выйти за рамки обычаев, и представиться лично.

Кивнула, раздумывая, где я раньше слышала его голос.

— Ярогнев Беломорский.

Беломорский! Брат Ярославы, тот самый парень, явившийся в кабинет с опозданием! И как же я сразу не додумалась: высокий рост, широкие плечи, коротко постриженные темные волосы, военная форма. Вот глупая!

— Рада знакомству, сударь, — мило улыбнулась, и заметила, что он не стал добавлять традиционную часть, раскрывающую, к какому роду принадлежит. — Элиф Стрелицкая, — тоже не стала разъяснять, что я ученица из людей.

— Сударыня, — резкий кивок заменил обычный поцелуй руки, словно он извинялся за нарушение моих личных границ минуту назад. — Итак, вижу, вы тоже оценили по достоинству библиотеку. Превосходный выбор! Это одна из многочисленных сокровищниц Академии, и, на мой взгляд, наиглавнейшая.

— Соглашусь, сударь. Сегодня я впервые здесь оказалась, и рада тому, что ближайшие годы смогу беспрепятственно здесь находиться!

Некоторое время, мы обсуждали значение библиотеки в историческом и иных аспектах, и я все больше и больше желала сбежать подальше. Матвей в нашу первую встречу вызвал во мне трепетный азарт, а Ярогнев — настоящий страх. Наверное, все дело было в его застывшем лице, вежливом-вежливом выражении, но что творилось в его голове? Почему-то это пугало меня.

— Вы часто посещаете это место?

— Увы, такой возможности я лишен. Мой долг — охранять границу на севере, я горжусь службой, тем, что делаю, но это налагает на меня некоторые ограничения.

— В любом случае, вам действительно есть чем гордиться. Как и вашей семье.

— Вы с ними уже познакомились, верно?

— Да, и вы об этом знали, умолчав о своем роде во время знакомства.

Наконец-то в его улыбке пробилась искренность.

— Конечно, знал. Моя сестра не из тех, кто остается в тени.

— Сударыня Беломорская заслуженно вызвала всеобщее восхищение.

Но Ясногоров все равно выбрал меня!

— Не сомневаюсь. Морской Шторм не любит делиться.

К чему относились его слова? Они касались Матвея? Она не откажется от мысли о браке с ними? Или Беломорские не любят делиться вниманием?

— Книга, которую вы выбрали, — сменил он тему разговора, — вам интересна? Вы владеете мертвым языком?

— Нет, к сожалению, но, надеюсь, здесь у меня появится возможность больше о нем узнать.

— Мы с братом с детства его изучали.

Плавным движением, неожиданным для такого титана, он приблизился к столу, и взял книгу. Меня кинуло в жар, когда он едва не прикоснулся ко мне своим телом, забирая фолиант позади меня. Да как он смеет так нагло плевать на все правила приличия! Это недопустимо!

— Знаете ли вы, сударыня, что это оригинал?

Я так злилась, что не сразу поняла смысл его слов.

— Простите?

— Оригинал, написанный самим ученым. У нас дома есть копия, но здесь хранится бесценная рукопись, причем, заметьте, в свободном доступе. Как бы ни была ценна данная реликвия, ее не прячут за семью замками, наоборот, у всех есть к ней доступ. Как и к другим значимым книгам.

После этих слов я готова была признаться в любви библиотеке, и здесь же поселиться. Оригиналы изысканий виднейших ученых, шедевры поэзии и прозы! Но за удовольствие находиться здесь мне придется платить, и ценой будут насмешки и ненависть драконов.

Беломорский передал мне рукопись, и я постаралась вежливо ответить.

— Благодарю, сударь, я этого не знала. Мне только предстоит изучить Академию с ее тайнами, которых здесь, уверена, обнаружится много.

— О, и не сомневайтесь! Это место само по себе обладает волшебной атмосферой, и притягивает, словно магнит. Каждый день будет наполнен новыми открытиями, и это вдохновляет, не так ли? Я был здесь счастлив. Хоть раз в жизни.

Последние слова открыли больше, чем весь предшествующий разговор, и впервые мне стало не страшно, а интересно знакомство с ним. Грачев тогда сказал, что в столице было скучно без Ярогнева, что он — глава компании. Как должно быть ему скучно на суровом севере, если в нем кипит энергия и жажда жизни! Может ли за этой однообразной вежливой маской скрываться буря чувств? Думаю, что да. Мое лицо тоже не показывает окружающим все, о чем я мечтаю, что причиняет мне боль и страдания.

Матильда никогда не видела моих слез, не знала, как я мучилась, не помня даже лиц своих родителей. Их образы выветрились из головы ребенка, и оставили лишь смутные догадки. Я считала, что они любили меня, но так ли это было в реальности? Было ли это воспоминание, или мое воображение само это дорисовало, а мозг потом поверил?

Никому здесь я не рассказала, с каким отчаянием ехала в Академию. Им кажется, я готова землю под их ногами от благодарности целовать, но с куда большим удовольствием я эту землю в глотки им протолкнула бы, если только смогла.

Никто не догадывается, как тяжело мне дался вчерашний вечер. До сих пор ощущение, что диадема Ясногоровых сдавливает мне лоб, и, боюсь, так просто это не пройдет. На некоторое время я выпала из действительности, и словно смогла поверить, что невозможное возможно, что у меня есть шанс. Которого на самом деле нет и никогда не будет.

Интересно, понимает ли это Ярогнев, когда смотрит на меня? Ведь на его лице совсем не отражается эмоций, а потом он вдруг откровенничает со мной, первой попавшейся девушкой. Неужели это было продуманно? Он что, хотел меня разжалобить? Или я настолько настроила себя против всего их вида, что готова искать двойное дно там, где его нет?

Уф, да я с ума сойду с этими драконами!

— Кстати, забыл сказать, вы потрясающе вчера выглядели, сударыня!

— Вам откуда это знать, вы же только сегодня приехали.

— А откуда вам известно, что я только сегодня приехал?

«Да потому что я это слышала в кабинете!» — раздраженно подумала, но вместо этого сказала следующее:

— Я удостоилась чести быть представленной вашей семье. И среди них я вас не заметила. Да и с вашим ростом вы в буквальном смысле возвышаетесь над всеми драконами в людском обличье, так что не заметить вас было бы сложно, — последнюю вольность я произнесла с милой улыбочкой, чтобы ею компенсировать бестактную шутку.

Однако его мои слова даже позабавили.

— Благодарю, сударыня, за лестное мнение.

— Так, значит, вы вчера присутствовали на празднике?

— И да, и нет.

— В каком смысле?

— В самом туманном.

Припереть к стенке его было трудно, но и я не сдавалась.

— Вы вроде дракон Морских Штормов, а не каких-нибудь туманов.

— Совершенно верно подмечено.

Вот любитель увиливать, и ведь сам завел разговор! Ну ничего, я тоже знаю некоторые женские приемы.

— Хорошо, не буду настаивать. Тем более я действительно была вчера увлечена танцами и новыми знакомствами, так что могла вас и не заметить.

Первое — показать, что он незначителен в моих глазах.

— Завтра в полдень у нас начнутся занятия. Надо признаться, я немного волнуюсь, потому что не знаю, чего ожидать от будущего здесь.

Второе — перевести тему разговора, словно мне плевать на его тайны.

Ярогнев и бровью не повел. Было неясно, понял он, или нет.

— Поверьте, сударыня, этим вопросом задавался каждый ученик и из людей, и из драконов. Я был счастлив оказаться здесь, хотя тоже долгое время сомневался, сможет ли это место принять меня. И оно приняло, как и станет домом для вас, не сомневайтесь.

— Что ж, благодарю вас, сударь Беломорский. Общение с вами пришлось весьма вовремя, вы умеете поддержать.

Он снова улыбнулся краешками губ.

— Действительно, уже поздно, и вам просто необходимо набраться сил.

— Вы правы.

— Позвольте проводить вас, сударыня.

Он шутит что ли? Еще не хватало идти с ним… А с чего я собственно взяла, что он собирается провожать меня до общежития? О, небеса, теперь и у меня в голове творится прах знает что! Конечно же, он имеет в виду проводить до выхода из библиотеки. В крайнем случае — до лестницы.

С невозмутимым лицом он подал мне руку, и мне не оставалось ничего иного, кроме как стараться держаться не менее спокойно. А спокойствие как раз было необходимо, так как нам вслед таращились немногочисленные слуги и посетители. Интересно, как скоро по Академии пронесется новый слух?

Сидя за письменным столом, я невольно потирала руку, и раздумывала, что именно написать опекунше. И не только ей: Никольская отчаянно ждала от меня письма, и для меня было важно отправить им новости прежде, чем они дойдут до них в искаженном виде от кого-то другого.

Если бы я только знала, с чего начать! С моего приезда сюда прошло несколько дней, учеба еще не началась, а я уже обзавелась друзьями, врагами, поклонниками, и стала одной из главных сенсаций представления.

«Моя дорогая госпожа Стрелицкая!

Сегодня состоялось мое представление в Академии, и я рада сообщить, что все прошло замечательно! Дорога сюда изрядно утомила, однако экипаж был вполне сносен, и мы сделали остановку. Помня ваши наставления, я тщательно проверила комнату перед отъездом, и ничего не забыла. Багаж добрался в Академию в целости и сохранности, благодарю за гардероб, в котором мне не стыдно находиться среди учеников-драконов. В моем шкафу уже висит форма, в которой я буду ходить на занятия — белоснежная блуза и темно-синий юбочный костюм. Это стандартный вариант, но благородные семьи могут заказать для своих детей форму другого цвета, который подходит под их родовую стихию.

В Академии меня встретила моя наставница — Аглая Мунтиярова. Она будет сопровождать меня и оказывать любую помощь и поддержку на протяжении первых месяцев моего нахождения здесь. Таких наставников назначают всем первогодкам, даже ученикам из драконов! А еще меня лично поприветствовал сам Артемий Круторогов! Известный правовед, член попечительского совета и близкий друг крола Ольгерда Казимирова!..»

Тут я запнулась, думая, как описать свой наряд на представлении. Стоит ли поделиться с опекуншей всеми подробностями? Ох, нет, признаться в таком я не готова!

«… Для представления дом мод госпожи Ламбер подготовил мне хорошее платье, но по чистой случайности его испортила служанка госпожи Тобольской, урожденной Ясногоровой. Чтобы исправить допущенную ошибку, госпожа Тобольская подарила мне платье из темно-синего бархата, простое, скромное, но удивительно красивое! Поэтому во время пира и бала я выглядела достойно, не хуже дракониц в Академии.

Среди учеников из людей я — единственная девушка, что немного огорчило, так как я надеялась найти подругу среди равных мне. Но юноши оказались вполне приятными, образованными, и мы сумеем показать себя с лучшей стороны, я в этом уверена.

После представления у нас был один свободный день для знакомства с Академией. Сам замок — грандиозный, поразительный, здесь столько всего интересного, что за сутки всего не осмотришь. Весьма впечатлила библиотека…»

Библиотека, в которой произошло столько событий! Чего стоит подслушанный разговор в закрытом кабинете, а потом — знакомство с Беломорским.

Нервно дернулась, выныривая из воспоминаний, и удивленно уставилась на собственную руку. Подорвалась с места, помыла ее в сотый раз, но и это не помогло перебить ощущения.

Ярогнев проводил меня до главной лестницы, и на прощание поцеловал руку, да так, что она до сих пор горела, как и мои щеки. Как у него это выходит, при полном соблюдении правил приличия прикасаться так интимно? Матвей танцевал со мной вчера весь вечер, но одно его касание не произвело эффекта такой же силы. Наверное, именно об этом говорила Беломорская: «На примере брата я видела, как смертные могут вскружить драконам голову».

Если сопоставить подслушанную характеристику от его сестры с моим собственным впечатлением, можно сделать вывод, что Ярогнева интересуют смертные девушки, причем чересчур сильно, и без одобрения его родителей. Господин Грачев сокрушался, что Ярогнев не присутствовал зимой в столице, а Беломорская заявила, что ее брат совершил достаточно ошибок, и ему крупно повезло, что многое не дошло до ушей столичных сплетников. Что же он такое натворил, если ему пришлось остаться дома в зимний сезон, когда его так ждали в столице? Что им пришлось скрывать от благородного общества?

Чудесно, против своей воли я начала вникать в тайны северного рода, косвенно поучаствовала в распрях Ясногоровых и Эрлингов, вызвала зависть и ненависть у всей Академии, и это до начала учебного года! Об этом и напишу Никольской, то-то гордости будет.

Ночью я опять спала плохо, просыпаясь каждые полчаса. Окончательно проснулась около двух ночи, прижимая руки к щекам. Опекунша и прочие достойные сударыни в наших краях очень любили книги, и особое внимание уделяли романам о любви, которые всеми правдами и неправдами скрывали от окружающих. Однако таково свойство секретов: чем тщательней прячешь, тем скорее это выйдет наружу. Так что мы порой находили их, и втихомолку знакомились с «запрещенной» литературой.

Мне роман категорически не понравился, и все же я его прочитала до конца. Героиня показалась отвратительной, невоспитанной невеждой, герой — подонком, которому героиня непозволительно попустительствовала. Сюжет казался банальным и грубым, а второстепенные персонажи — лишними, так как совершенно не влияли на ход повествования. Да и зачем детализировать их, когда все вертелось вокруг любовных похождений главных героев?

Теперь же я впервые подумала, что была не права. Несколько лет назад история казалась мне неестественной и скандальной, зато после знакомства с Матвеем и Ярогневом во мне словно пробудилась моя женственность, которая раньше никого не интересовала. Да и возможно ли чувствовать себя девушкой в пансионате, в окружении десяток так же невзрачных сирот? Здесь я впервые надела роскошное платье, диадему, и сумела обратить на себя внимание, пусть даже и за счет чужой драгоценности.

Совершенно новые для меня мысли и ощущения. С одной стороны, это приятно, а с другой — пугающе. Зарылась в подушках, словно это могло помочь вытеснить из головы сны, в которых Ярогнев с жаром признавался в любви, пока я в шикарном свадебном платье собиралась выходить замуж за Матвея. Какая нелепица! И как приятен был этот сон.

Села на взбитой кровати, не в силах успокоить сердцебиение. Если бы это могло быть правдой…

— Это не может быть правдой!

Едва не вскрикнула, вовремя залепив рукой рот. Голос Ярославы раздался в моей комнате, но здесь же было пусто!

— Я сама видела, как они вдвоем щебетали в библиотеке, — пискляво наябедничала какая-то драконица.

— А я видела, как они прощались у главной лестницы. Он так поцеловал ее руку, что по всей Академии, наверное, прокатились разряды. Вообще, что себе позволяет эта человечишка, если сначала весь вечер танцует с сударем Ясногоровым, а потом крутит хвостом перед вашим братом!

Градус напряженности возрос. Видимо, Ярослава не хотела вспоминать, что на балу Матвей не удостоил ее приглашением.

— В любом случае, сейчас об этом бессмысленно разговаривать. Лучше подумаем о нашей стратегии завтра, — испуганно пролепетала писклявая. — Все равно у нас не получается снять защиту с ее двери.

Они хотят ворваться ко мне!

— Отойдите, — скомандовала Беломорская, и на несколько минут за дверью воцарилась полная тишина.

— Ну вот, решим все завтра, — с долей облегчения заговорила драконица.

Но Ярослава уже завелась.

— Почему эта дверь остается закрытой! Я же использовала одно из мощнейших заклинаний резерва, используемых моим родом в борьбе с морскими тварями!

— Академия неплохо защищена, наверное, попечительский совет решил усилить охранные заклинания в жилых комнатах.

— Этот ублюдок Круторогов! Он большой поклонник смертных, видимо, как следует тут постарался.

— Сударыня, — вдруг резко произнесла Ярослава, — господин Круторогов — известный во всем мире дракон, он пользуется уважением даже у правящей семьи. Не стоит говорить о нем в таком тоне, если не хотите неприятностей.

— Вы правы, сударыня, — залепетала драконица, не получив поддержки.

— Ладно, тогда решим все завтра, — хмуро подытожила Беломорская, и тихие шаги свидетельствовали о временной капитуляции моих недругов.

Некоторое время сидела, прислушиваясь к тишине с такой силой, что начало звенеть в ушах, а потом все же расслабилась, и откинулась на подушки.

Ко мне едва не вломились в комнату драконицы с Ярославой во главе, но для чего? Причинить вред? Просто поговорить? Нет, для светских бесед в два ночи никто не станет взламывать дверь. Они в бешенстве из-за Матвея и Ярогнева, двух кавалеров, которых мне теперь приписывает вся Академия. Сестрица явно не пожелает, чтобы ее брата связывали с моим именем даже в сплетнях, а за Ясногорова вообще готова глотку порвать.

Но как я их вообще услышала? Ведь они говорили очень тихо, и дверь должна была заглушить звуки, но я их слышала так, словно стояла рядом.

«В моменты опасности даже человеку под силу обрести силу дракона,» — вспомнилась смелая цитата из того самого дамского романа.

Неужели мои чувства обострились из-за угрозы? Угроза была реальная, ее нельзя игнорировать, однако это все равно не объясняет сверхъестественно усилившийся слух.

«Даже человеку под силу обрести силу дракона,» — заела в голове мысль, с которой в итоге я и заснула.