Кровные драконы. Академия

Глава 6. Избранные

Даже оставшись в одиночестве, я не могла успокоиться, прокручивая в голове все, что случилось за последние сутки. Час шел за часом, а я ворочалась в постели, не в силах избавиться от роя ненужных мыслей. Звездный свет лился в окошко, будто специально бередя напряженные мысли. Хоровод лиц проносился перед глазами, вспоминались детали туалетов, бесед, взглядов и, разумеется, танцев. Как же хотелось забыть обо всем этом хоть на несколько часов, и просто поспать, беззаботно и спокойно!

Молитвы мои были услышаны поздно, ибо не успела я задремать, как в дверь постучали, и комнату наводнили служанки с Аглаей во главе.

— Доброе утро, сударыня! — бодро воскликнула она. — Сегодня вас ждет настоящее знакомство с Академией, и его принято начинать пораньше.

Едва удержала рвущиеся наружу стоны, и вежливо поприветствовала наставницу. Сейчас мне меньше всего хотелось отправляться гулять по замку, после насыщенного праздника и бессонной ночи, но Аглая была неумолима: традиции нужно соблюдать!

Самое время вспомнить с теплотой воспитание Матильды: хоть иногда и бывало тяжеловато, но она привила мне хорошие манеры и умение держать свой нрав в руках. Я выглядела безукоризненно вежливой и веселой, пока служанки помогали мне с утренним туалетом, хотя вместо умываний и переодеваний я желала лишь покоя и отдыха. Да и куча прислуги раздражала, надо будет попросить, чтобы при мне оставили только одну девушку.

Усилиями той же Матильды и наших состоятельных соседей, в моем гардеробе пополнился запас нарядов и других необходимых вещей, так что для прогулки по Академии у меня нашлось подходящее платье, в меру скромное и приличное. Модная прическа отлично дополнила наряд, открывая лебединую шею, которую я, по словам опекунши, унаследовала от красавицы-матери.

Хотя еще было не время для завтрака, но Аглая добыла для меня немного еды, чтобы я подкрепилась, и мне не пришлось завтракать вместе со всеми в роскошной столовой. Учеников там будут окружать не в меру заботливые многочисленные родственники, и мне не хотелось сидеть в одиночестве в углу, под прицелом цепких глаз.

Когда служанки нас оставили, я достала из коробки угощения от Матвея, и убедилась, что это вкуснейший десерт на свете. Угостила наставницу, чтобы хоть как-нибудь отблагодарить за все, что она для меня сделала.

— Спасибо, Элиф! А теперь, думаю, пора отправиться на экскурсию.

— Разумеется! — после завтрака я чувствовала себя куда бодрее. — Сударь Ясногоров предложил посетить библиотеку вместе с госпожой Тобольской. Надо их найти, и мы все вместе отлично проведем время!

Наставница смутилась.

— Видишь ли, милая, я видела сударя Матвея час назад. Он бодрствует с самого раннего утра: его застали врасплох некоторые важные господа, и он будет вынужден провести с ними день, чтобы отдать должное уважение. Так принято, они будут обсуждать все на свете, заводить знакомства. В конце концов, это его долг, как старшего мужчины в роду.

Услышав эту новость, во мне вступили в противоборство два сильных чувства. Первое из них — облегчение. Да, я была рада немного отстраниться от него после нашего вчерашнего вечера, чтобы избежать сплетен и вернуть себе самообладание. Вторым чувством была ревность, ведь его наверняка окружит целая толпа дракониц, среди которых первой будет Беломорская.

— У светского общества свои правила, — с грустной улыбкой сказала Аглая. — Они любят собираться вместе, и было бы дурным тоном уклониться от приглашения. Тем более, он — Ясногоров, и его род всегда был первым в списке желанных гостей. Вчера сударь поступил весьма смело, не уделив положенного внимания друзьям, соседям и врагам, но это не уронило его в их глазах, наоборот, все заинтригованы, и жаждут его общества. Порой, хоть это звучит странно, пренебрежение красит светского дракона в представлении его окружения больше, чем вежливость и предупредительность.

В целом мне было наплевать на причуды их распрекрасного общества, я их не одобряла, и они меня никоим образом не касались, но теперь, мало того, что пребывание в Академии вынуждало жить по строгим правилам, так еще и из-за этого этикета всякие личности посягали на Матвея! Видите ли, они все из одного круга! Глеб сказал, Матвей считается изгоем, но только потому, что сам не хочет состоять в группах Академии. Однако это не означает, что остальные безразличны к нему: теперь очевидно, общество претендует на него, как и на любого другого знатного дракона, и даже больше, так как он последний в своем роду. Сможем ли мы оставаться друзьями?

И тут я поняла, что слишком увлеклась. Пару дней назад я считала всех драконов ничтожествами, а сейчас уже ревновала самого лучшего парня из их числа ко всем драконицам, не имея ни малейшего основания и права делать это. Что же со мной происходит!

«Ну ладно, увлеклась и увлеклась! Я же девушка, все девушки иногда находят себе объект для страданий. Главное — дальше вести себя сдержано, не глупить, и сосредоточиться на обучении, я ведь за этим сюда прибыла» — мысленно наставляла себя на путь истинный.

— Вы готовы, сударыня?

Постаралась улыбнуться как можно беззаботнее, кивнула, и мы наконец отправились исследовать легендарную Академию.

Только теперь осознала, что раньше я смотрела, но ничего не видела. Сейчас я трепетала перед монументальным замком посреди озера, в котором мне суждено жить и учиться. Роскошная архитектура, которой не было равных во всем мире, создавалась усилиями лучших специалистов, и даже я не могла не признать, что усилиями людей такого не создать.

Всюду зеленели красивые парки, вид которых свидетельствовал о хорошем вкусе. Так, я не заметила идеальной симметрии, не было неприятного чувства искусственности, наоборот, природа казалась естественной, живой, буйной, однако без чрезмерности или заброшенности. Зато разные аллейки радовали глаз ухоженностью, продуманностью.

Внутренний дворик раз и навсегда покорил меня, как и гавань, поэтому в будущем я не раз коротала здесь время, глядя на меланхоличный осенний дождь или робкие признаки весны, сидя на изящной скамеечке под навесом. Сюда я приходила одна, чтобы вдоволь погрустить, или собраться с мыслями, или просто поддавшись зову сердца. Здесь всегда было малолюдно, драконы предпочитали парки и аллеи, но в этот самый день там находилась одна весьма странная семья. «Это сударь Хельги Эрлинг из северных драконов Горных Ветров» — в голове зазвучал голос Матвея.

Да, это был тот самый парень, который вчера не удосужился произнести даже слова при знакомстве. Его каштановые волосы больше не были зачесаны назад, что гораздо больше ему шло, зато глаза смотрели так же колюче. Рядом стоял мужчина, очевидно его отец, и что-то тихо говорил с хмурым лицом. Мальчик трех лет сидел на скамейке, пытаясь призвать ветряной поток, пока что безуспешно.

Сударь Эрлинг мне с первого взгляда не понравился, и меньше всего мне хотелось с ним здороваться, однако просто пройти мимо без малейшего знака внимания тоже было немыслимо, нас ведь вчера представили друг другу. Так что, когда он заметил нас, мы с Аглаей лишь вежливо кивнули. Вполне такой приемлемый компромисс, учитывая степень нашего знакомства и вчерашнюю заносчивость.

Но я ошиблась с расчетами: они с отцом в несколько шагов преодолели разделяющее нас расстояние, и произошла следующая церемония знакомства.

— Доброе утро, сударыня! Надеюсь, вы остались довольны праздником в честь новых учеников?

— Благодарю вас, сударь, более чем! Оказанный нам прием невозможно забыть, — не смогла удержаться от этой колкости, одновременно пытаясь понять, где я раньше слышала этот жесткий голос.

— Позвольте представить вам моего отца, господина Одда Эрлинга. Сударыня Стрелицкая, избранная в ученики из людей, — добавил он, глядя на отца.

Мы обменялись любезностями, которые звучали не так уж любезно, несмотря на идеальную вежливость. Старший Эрлинг смотрел на меня с таким выражением, будто я украла у него что-то, и голос его звучал безжалостно даже при произнесении комплиментов. Понятно, в кого пошел сын.

— Я слышал о вас, хотя обычно благородному обществу и в голову не приходит говорить о представлении людей, — заявил Одд, после чего лицо его сына побледнело. — Но, полагаю, в вас есть что-то особенное, раз сама госпожа Тобольская, — ее имя он произнес с особой интонацией, — предоставила вам бесценную драгоценность своего рода.

— Госпожа Тобольская всегда отличалась благородным сердцем, в ее поступке нет ничего удивительного, — поспешил вмешаться Хельги.

Видимо, грубость его отца даже по драконьим меркам выходила за все возможные границы.

— Ну разумеется, достоинства бывшей сударыни Ясногоровой ни у кого не хватит смелости оспаривать! Доброта, честность, умение держать слово — за это их род всегда и уважали.

Все это было сказано с тонкой иронией, и я сразу вспомнила слова Грачева. Катерина должна была выйти замуж за наследника рода Эрлингов, наверное, старшего сына Одда, но потом передумала, и стала Тобольской. Да, очевидно, несостоявшийся свекор до самой смерти не сумеет ее простить!

— Все это так, господин Эрлинг! — сказала я, желая поскорее уйти от них.

Но дракон явно не высказался до конца.

— Какого это было, надеть ее диадему? — жестко спросил он, подойдя ко мне почти вплотную.

— Отец, своей решительностью вы пугаете сударыню!

Кажется, господин Грачев говорил что-то и об украшении.

«Хоть милая Катерина и не пошла под венец в своей родовой тиаре с наследником Горных Ветров…»

Вот еще в чем дело! Для драконов важны их регалии, фамильные знаки отличия. Эта диадема — одна из самых знаменитых драгоценностей драконьих родов, поэтому Эрлингу так хотелось увидеть ее на голове своей невестки. Но в итоге семья Тобольских получила эту удивительную девушку, еще и с бесценной диадемой в придачу!

Он спросил, какого было надеть «Звездопад». Хм, что же ответить?

— Тяжело, — сказала я с самой невинной улыбкой, стараясь не допустить ни тени сарказма. — Вес у диадемы просто убийственный.

Одд поменялся в лице, и его заминкой воспользовалась Аглая, заявив, что нам пора на запланированную встречу (которой, разумеется, не было). Хельги галантно склонил голову, поспешно пожелав хорошего дня, и его отцу ничего не оставалось, кроме как повторить церемонию.

На прощание он ледяным тоном заметил:

— Удачи, сударыня. Таким как вы она здесь пригодится.

Как только мы удалились на достаточное расстояние, я не сдержалась:

— Теперь понятно, почему госпожа Тобольская не пожелала стать частью рода Эрлингов! Если старший сын похож на своего отца — худшего супруга и вообразить трудно!

Мои слова прорвали плотину сведений: возмущенная и разозленная поведением Одда, Аглая поведала мне все о прошлом двух семейств.

— На протяжении десятилетий Ясногоровы и Эрлинги состояли в дружеских отношениях, чему способствовала древность их родов и желание скрепить дружбу браками. Катерину с младенчества просватали за старшего сына господина Одда, а за сударя Матвея желали выдать одну из возможных дочерей, но у Эрлингов рождались только сыновья. Зато с сударем Хельги они стали по-настоящему близки, почти как братья.

В юные годы Катерину привлекала мысль о предстоящей свадьбе, тем более, что бывший жених сам был восхищен своей невестой. Но однажды во время бала в дворце крола она повстречала господина Петра Тобольского, и лишь тогда поняла, что такое любовь, и что значит любить! Нашу любезную царицу заинтересовала такая ситуация, и она лично замолвила слово за Петра перед семейством Ясногоровых. Они были добрыми родителями, и не хотели вынуждать свою дочь выходить замуж без любви, чтобы удовлетворить тщеславные чаяния своих родственников.

Эрлингов эти доводы не убедили. Страшно даже вспоминать, какая буря разразилась, когда Ясногоровы разорвали помолвку, и вскоре Катерина вышла замуж за господина Тобольского! До ваших мест эти слухи не дошли?

— Не припомню такого, возможно, они обсуждались не при мне.

Аглая понимающе кивнула.

— Наверное, так оно и было. Ты тогда была еще совсем юна, вряд ли тебя могли заинтересовать такие разговоры, либо же госпожа Стрелицкая нарочно ограждала тебя от подобных сведений из-за нежного возраста.

— Это был тяжелый выбор, — произнесла я, пытаясь вернуть Аглаю к сути дела. — Я имею в виду расторжение помолвки. Учитывая их дружбу и понятия о долге, для родителей госпожи Катерины это был беспрецедентный шаг. Они должны были сильно любить ее, раз отважились благословить брак с чужаком.

— О, ты и не представляешь, как сильно они любили своих детей! — слеза скатилась по щеке девушки, и она поспешила вытереть ее ладонью. — Даже ко мне они обращались с добротой и нежностью, я часто гостила у них дома, хотя мои собственные родители за мной не посылали. Не хотели видеть в своем доме «недодраконицу», — добавила она с горечью. — А Ясногоровы стали для меня друзьями, близкими, словно родственники, и мне до сих пор не верится, что их больше нет.

— Мне очень жаль.

— Спасибо, милая Элиф. Ну так, на чем мы остановились, — Аглая сумела взять себя в руки, и вовремя, так как нам стали встречаться прохожие. — А, да, Ясногоровы любили Катерину, и не хотели принуждать ее к браку. Они мягко пытались объяснить Одду, что эта помолвка — выбор родителей, но не детей, и у них вполне за эти годы могли появиться собственные предпочтения. Но ты видела Одда, он не из тех, кто с пониманием относится к желаниям других, и особенно когда дело касается его выгоды. Уж очень ему хотелось породниться с одной из самых древних семей, и заполучить диадему, хоть и не навсегда.

— А как его сын воспринял новость?

— Как и отец. Был в ярости.

— Так сильно любил ее?

— Здесь не все так однозначно. Конечно, он был без ума от нее, как и все вокруг. Сейчас она расцвела, превратилась в прекрасную молодую девушку, но тогда она была юна, и поражала своей хрупкой прелестью, нежностью, легкостью. Знаю, многим приписывают все эти качества, но никто не мог с ней сравниться, и это правда. Поэтому все о ней мечтали, и сударь Эрлинг немало этим гордился. Ну а какому мужчине не хотелось бы обладать лучшей на свете девушкой? Так что к любви можно смело добавить гордость, уверенность в своих правах.

— А потом в их жизни появился господин Тобольский.

— Верно. Он из дальних земель на северо-востоке, тоже древний род, прославившийся в войнах. Тобольский был старше Катерины, ему тогда было двадцать восемь лет, а ей всего девятнадцать, но они с первого взгляда прикипели друг к другу, и на протяжении всего бала не могли перестать искать друг друга глазами. Бедная Катерина, — добавила Аглая со вздохом, — она так отчаянно рыдала по ночам, и едва не парила над землей, когда днем они могли увидеться в обществе! Им не суждено было быть вместе, но, как видишь, они смогли преодолеть обстоятельства, и соединились, хоть их счастье и длилось всего четыре года.

Слова Аглаи зазвенели в моей голове: семья Катерины сделала для нее почти невозможное, одобрила брак, который обществу казался невероятным. Неужели наставница намекает на то, что теперь Катерина может согласиться принять меня в семью, если нам с Матвеем предстоит полюбить друг друга? Ведь зачем-то она мне помогла, отнеслась с необъяснимой добротой, надела на мою голову фамильную диадему, которую могут надевать лишь кровные Ясногоровы, или те, кто стал частью их рода после брака!

Пришлось отгонять эти нелепые мысли силой. Тобольский происходил из старой и очень уважаемой семьи, породниться с ними это честь, причем не меньшая, чем с Эрлингами. Так что в этом плане Ясногоровы особо ничего не потеряли, только лишились дружбы с Оддом, что на мой взгляд не такая уж и трагедия. Да и драконье общество, хоть и было удивлено, но приняло брак между двумя старинными родами. А вот я — совсем другое дело. Безродная чужачка, человек, из милости принятый в Академии. Такое уже невозможно, и даже если Катерина захотела бы одобрить подобный союз, то остановилась бы во имя своих предков и чести семьи Ясногоровых.

Нервно хихикнула, вспомнив слова сударя Скуратова. Он говорил, что правитель лично оказал поддержку Матвею, последнему дракону из древнего рода, потребовав от попечителей, чтобы они правильно его воспитали. А что бы он сказал, если узнал, что супругой сударя Ясногорова стала смертная?!

— О нет, Беломорские, — ворвалась в мои мысли Аглая.

Я напряглась, не будучи готовой к встрече с ними, но Ярослава со своей семьей были достаточно далеко, чтобы не заметить нас.

— Не переживай, Аглая, они идут в другую сторону.

— Мне-то все равно, а вот тебе ее лучше остерегаться.

Наставница абсолютно права: Беломорская непременно станет кумиром среди дракониц, и любимицей у учителей. В угоду ей (если я ей хоть чем-то помешаю) мою жизнь могут превратить в кошмар, а с учетом проявленного ко мне внимания Матвея этот вариант кажется наиболее вероятным. Но одна мысль о том, что я должна бояться ее, наполняет меня гневом и жаждой войны.

«Я знала, что так и будет в Академии, но я не могу позволять унижать себя, я не могу молчать!» — пульсировало в голове, пока я провожала глазами стройную фигурку, окруженную кучей любящих родственников.

Следующим пунктом нашего маршрута была библиотека. Я думала, что довольно насмотрелась на величие Академии, и ничто меня не удивит. Однако я ошибалась, и была рада собственному заблуждению: эту библиотеку не зря называли величайшей в мире, и оказаться здесь было мечтой многих драконов.

— Элиф, дорогая, прикрой рот, это неприлично, — прошептала Аглая.

Она понимала мои чувства, но не могла удержаться от тихого смешка.

— Просто невероятно!

Стеллажи терялись так высоко, что у меня кружилась голова, и длинные полки были заставлены книгами, книгами, книгами… О, небо, неужели правда я буду здесь учиться несколько лет, сидеть в великой библиотеке, изучая и готовясь к занятиям?!

— Элиф, а ты знала, что у всех драконов есть доступ в библиотеку, не только у учеников Академии?

— Нет. Это как?

— Здесь собрано величайшее собрание в мире, и именно по этой причине здесь часто бывают ученые, законники, да и просто посетители. Однако попечительский совет добился многих ограничений, чтобы обеспечить вашу безопасность.

— Будь у меня возможность, я все свободное время здесь проводила бы.

— Так и будет, как только начнется учеба — ты взвоешь от нагрузок, не вылезая из библиотеки, отчаянно разыскивая нужную информацию!

Усмехнулась, но ничего не ответила. В пансионате Матильды я о таком даже и не мечтала. Хотя ее библиотека и считалась одной из крупнейших в округе, уже к пятнадцати годам я сто раз перечитала наиболее значимые книги (кроме дамских романов, спрятанных опекуншей более надежно).

Тут к Аглае подошла прислужница, и наставнице пришлось оставить меня «на несколько минут». Она попросила «никуда не уходить, постоять и полюбоваться книгами на соседней полке», и быстрым шагом удалилась.

— Вы выглядите непревзойденно, сударыня! — раздалось в соседнем ряду.

Я не придала бы значения воркованиям по поводу «непревзойденности» очередной драконицы, но в следующую секунду услышала голос Ярославы, заставивший вздрогнуть от неожиданности.

— Я и вчера выглядела отменно, но «Звездопад» и приглашение на танец достались смертной, — с хорошо скрытым, но прорывающимся раздражением возразила Беломорская. — Не знаю, в чем тут дело, но сейчас меня наконец-то представят Матвею, и я должна всецело приковать его внимание к себе!

— Эта человечишка — бледная мышь, серость, примитивная, как и все они, — с чувством откликнулся третий голос. — А ты такая яркая, и достойная, как только он тебя увидит, тут же всех позабудет!

Голоса отдалялись, и я неосознанно пошла за ними, едва дыша, чтобы не выдать себя. Странно, но их оскорбления как-то… не оскорбляли. Наоборот, раз меня так интенсивно поливают грязью, значит, видят конкурентку!

— На примере брата я видела, как смертные могут вскружить драконам голову, — хмуро произнесла Ярослава, — но Матвей не такой, как Ярогнев.

— Ваш брат…

— Мы не на светском приеме, и можем называть его выходки своими именами! Он совершил достаточно ошибок, и ему крупно повезло, что многое не дошло до ушей столичных сплетников. Однако у Матвея нет темперамента Морских Штормов, наоборот, от него исходит мир, уверенность, мягкая сила, которая, однако, могущественнее любых бурь, ведь звезды вечны, и его сила исходит от вечности.

Голос драконицы смягчился, и я с острым приливом ревности осознала глубину ее чувств к нему. Это Матвей избегал их семью и не думал о свадьбе, но сама Ярослава очень даже присматривалась к лакомому дракону.

— Мы почти пришли, сударыня, сейчас вы и покорите его сердце!

Осторожно выглянула из-за полки: процессия из трех дракониц (самой гадины и двух наставниц) поднималась по элегантной лестнице, которая вела куда-то наверх. Мне было страшно идти за ними, но и забыть о сказанном тоже не могла.

— Это сударыня Беломорская! — прошептали рядом, и я вытащила первую попавшуюся книгу, делая вид, что не интересуюсь ничем иным.

— Какая красавица! — со смесью восторга и зависти спросила драконица, слишком юная для ученицы Академии. — Пойдем за ней, может, удастся как бы невзначай познакомиться.

— Ты что, — нахмурилась вторая девушка, постарше. — Эта лестница ведет в отдельный кабинет для самых почетных гостей Академии! Там наверняка собрались ее родители, лорд Дартмур, Горчаковы, Ясногоровы, Тобольские, Грачевы, Эрлинги и прочие!

— Ясногоровы… Сударь Матвей! — мечтательно закатила глаза девчонка. — Они наверняка будут вместе с Ярославой! Самая красивая пара Академии!

— Наверное, именно так и будет. Но туда все равно нельзя, пойдем к родителям.

Драконицы удалились, и я собиралась последовать их примеру, но в следующую секунду неожиданно для себя поднималась по лестнице, слушая рваный ритм собственного сердца.

Что я творю?!

Смех прекратился словно по щелчку, когда в кабинет вплыла Ярослава.

Явление королевы, картина маслом.

Именно так это увидела я, наблюдая из-за полок на верхнем ярусе, густо заставленных книгами.

Все взгляды прикипели к ней, высокой стройной брюнетке в дорогущем платье цвета морской лазури. Я видела только ее спину, но гордая осанка и плавная походка вызывали восторг и зависть даже у меня. О драконах внизу и говорить было нечего.

Мужчины поднялись, повинуясь правилам приличия, и Кристофер Беломорский взял хрупкие пальчики дочери в свою широкую руку.

— Сударь Ясногоров, позвольте представить мою дочь, сударыню Ярославу Беломорскую.

Идеальный книксен, идеальный поклон.

— С этого года она начнет свое обучение в Академии.

— Рад знакомству, сударыня, — вежливо произнес Матвей, целуя ее руку. — Я много о вас слышал от вашего отца, и рад познакомиться с вами лично.

Мое зрение никогда не отличалась драконьей четкостью, но сейчас ни один сокол не сумел бы соревноваться со мной в остроте. Поэтому сердце екнуло болью, когда во взгляде парня я заметила интерес.

— Взаимно, сударь Ясногоров, — голос драконицы стал более глубоким и приятным, чем несколько минут назад, в библиотеке.

— Ваша дочь — непревзойденная красавица! — воскликнул незнакомый пожилой дракон. — Почему вы скрывали ее от столицы!

— Долг нашего рода — оберегать северные границы, и у нас не остается времени на развлечения, господин Вершинин.

— Да, но самой красивой девушке-то что там делать!

Пока похвалы лились на нее без меры, Ярослава скромно улыбалась, подарив несколько взглядов Матвею. Вроде бы и не вызывающе, ненавязчиво, но так, что он разглядывал ее в ответ. Украдкой, но внимательно.

Постепенно разговоры приняли прежнее русло: политика, заботы родов, новости с приграничных поселений. Все это было глубоко неинтересно мне, но я была уверена, но рано или поздно присутствующие снова насядут на Матвея. И была права.

— Сударь, — елейным голосом начал Грачев, — а почему ваша драгоценная сестрица не привезла с собой сына, наследника Тобольских?

Вроде бы простой вопрос, но Одд Эрлинг мгновенно превратился в натянутую тетиву.

— Мой племянник еще мал для подобных мероприятий.

— Но сюда привозят драконят с младенчества, это не просто какое-то заведение, это легендарная Академия! Источник немалой силы, оставшейся с первобытных времен!

Что он имел в виду?

— Право слово, господин Грачев, такие слова я услышал от госпожи Тобольской, и мне в голову не пришло перечить ей. Ведь она является матерью и опекуном будущего наследника рода Тобольских, и лучше знает, что делает.

Хельги Эрлинг тонко улыбнулся. Может, они больше и не дружили, но к Грачеву он тем более теплых чувств не испытывал.

— Разумеется, сударь, я бы тоже не усомнился в решениях вашей милой сестры. Уж что-то, а принимать решения она умеет, и всегда знает, что лучше.

Вроде бы не грубо, а в кабинете повисла такая напряженная тишина, что я забыла, как дышать. Хельги больше не улыбался, и на лице его отца застыла такая же маска. Матвей и лорд Дартмур сохранили невозмутимость, но, остро его чувствуя, я понимала, что он не промолчит, не простит такого выпада. Я с отчаянием видела, как он набирает воздух в грудь, и тут дверь резко распахнулась, отчего все присутствующие дружно вздрогнули.

— Снова пропустил все интересное!

Справа зазвучал мужской голос, и я взмолилась, чтобы он спустился к остальным, и не заметил меня.

И он не заметил. Спустился вниз, легко преодолевая ступени. Лица не видела, но заметила высокий даже для дракона рост, безумный размах плеч и короткую военную стрижку.

— Ярогнев! — воскликнул отец Ярославы, и все вздохнули с облегчением.

— Прошу прощения, что опоздал, и пропустил вчерашнее представление новых учеников.

Его сестра сдержанно поздоровалась, но явно была рада брату.

— Служба на границе всегда диктует свои условия, — Дартмур пожал ему руку.

За несколько минут дракон поздоровался со всеми присутствующими, отпустил несколько шуток, и атмосфера в кабинете вернулась в норму. Хотя Грачев явно не собирался сдаваться.

— Вы очень многое упустили, сударь Беломорский, вчерашний праздник принес много неожиданностей.

— Неужели?

— Именно так! Но хотя бы сегодня вы сможете провести с нами день, а то давно вас не видно в столице. Нынешней зимой без вас было скучно, если честно, многие пытались присвоить себе статус главы компании, но никому и близко не удалось приблизиться!

— Охотно верю, — с моего места его не было видно, но я чувствовала в красивом мужском голосе насмешку. — Однако в столице дали много балов, даже больше, чем в позапрошлогодний сезон, так что, думаю, особо скучать не пришлось.

— Балов-то было много, но его главным украшением являются драконы! В вашем присутствии и танцы приносят больше удовольствия. Вот, например, сударь Матвей, — дружелюбным тоном вернулся к любимой теме Грачев, отчего захотелось выскочить из-за полки, и задушить его. — Вчера за весь вечер он танцевал всего с четырьмя дамами, представьте себе, с четырьмя!

— Полно вам! — удивился Ярогнев с уже открытой издевкой.

— Присутствующие не позволят солгать, сударь. И, заметьте, ни ваша милейшая сестра, ни другая не менее достойная драконица не удостоили нас счастьем лицезреть их с сударем Ясногоровым в центре зала.

Снова мертвая тишина. Лицо Ярославы было белее снега от унижения и гнева. Беломорский и Матвей одновременно вскинулись, но их снова перебил Ярогнев.

— Это вызывает сожаления, но не может же сударь разорваться на сотни частей, и осчастливить танцем каждую достойную девушку! Зато, я уверен, вам выпала радость лицезреть танец сударя Ясногорова с вашей драгоценной дочерью, не так ли?

Теперь уже господин Грачев нахмурился и помрачнел, отрицательно отвечая на вопрос молодого дракона.

— А вот сейчас вы меня удивили, — с чувством произнес Ярогнев. — Ваши семьи дружат много лет, всем об этом известно! Хотя, как я уже и сказал, дам на балах всегда бывает очень много, как и кавалеров, и молодые люди успели насладиться праздником, танцуя с не менее достойными партнерами!

Грачев выдавил несколько слов, и надолго умолк, получив неожиданно мощный отпор.

Теперь мне безумно хотелось увидеть брата Ярославы, так как он был и впрямь необычной личностью: так заткнуть за пояс несносного наглеца, при этом никого не оскорбив, но изящно поиздевавшись — филигранная работа!

Разговоры возобновились, и больше не возвращались к неприятным темам. Беломорская пришла в себя, мило болтая с родовитыми сверстницами, главы семей обсуждали дела государственной важности, зато парни старались и в девичьих беседах поучаствовать, и между собой пообщаться.

Идиллия.

В которой мне не было места.

Матвей занимал почетное место между Дартмуром и Беломорским, так как он единственный наследник своего рода, и должен был скоро возглавить его. С ним беседовали на равных, и, надо признаться, слушать его было одно удовольствие: образованный, благородный, достойный. Иногда Одд кидал на него быстрые взгляды, в которых не было агрессии, но, учитывая историю их семей, мужчина по-прежнему питал к Ясногоровым жгучую неприязнь.

Сзади снова раскрылась дверь, и в кабинет прошла огромная делегация прислужниц с закусками. Благородное общество оживилось, увлеклось, и я понадеялась, что смогу наконец-то выскользнуть без излишнего внимания. Вполне успешно, кстати: прислужницы отправились к выходу, я мгновенно метнулась в их ряды, и, прикрытая многочисленными спинами, успела незаметно ретироваться.

Ужин был великолепен, как и экскурсия, но я все равно вяло ковыряла содержимое тарелки, вспоминая, какой восторг вызвала Ярослава, как Матвей серьезно обсуждал серьезные темы с наиболее знатными драконами во всем мире. Он был своим в благородном обществе, хоть и считал себя в Академии изгоем. Наверное, по этой причине он и пытался отдалиться от учеников, так как ему хватало внимания и ответственности и без юношеских интриг. Даже Хельги мог в этом участвовать, так как не был наследником, и пытался хоть где-то собрать себе свою личную свиту. Матвей же с рождения был первенцем и будущем рода, ему не за чем было кому-то что-то доказывать.

Однако для меня это ровным счетом ничего не меняло, и на этом я с трудом пыталась сконцентрироваться, прислушиваясь к беседе учеников из людей и наших наставников. Аглая еще сердилась: она долго не могла меня найти, и искала по всему замку. Не говорить же ей, что я нарушила все правила приличия, и заявилась туда, куда и не всех драконов пускали, только лучших из лучших.

«Да и плевать, я же приехала сюда, презирая драконов! Мне нет дела до их общества, тайн, интриг и прочего! Получу образование в Академии — стану независимой и неприкосновенной. Мне откроются все дороги, и я еще буду счастлива!» Мысленно поздравила себя с принятым решением, и тут же снова стала размышлять об увиденном.

В общей столовой прибывало и прибывало драконов, так как ужинали не спеша, и после не торопились расходиться. Им хочется продлить этот день, понимаю, только мне здесь оставаться больше не хотелось. Все равно лучше не станет.

Спустя минут пятнадцать мы поднялись из-за стола, вежливо друг друга поблагодарили за компанию, и простились до завтра. Парни отправились по своим делам, а я захотела снова посетить библиотеку. Аглая была вызвана по делам, и я отправилась туда одна.

На выходе из столовой остановилась, и обернулась.

Как раз чтобы увидеть, как туда заходит большая компания.