Кровные драконы. Академия

Глава 9. Ненависть и предубеждение

Мой любимый дворик был пуст, там что мы с Ольгой расположились под навесом вполне уютно: плед, хрустящая выпечка, походные емкости с горячим напитком, свежие ягоды — настоящий девичий рай. Можно было не опасаться, что нас кто-нибудь побеспокоит. Глеб пригласил на свидание свою любимую, его брат с Александром и остальными парнями что-то задумали, о чем мне говорить не хотели, а у Матвея были дополнительные занятия.

— Красиво здесь, — улыбнулась Ольга, — а я почему-то всегда забываю об этом месте.

— Мне тоже понравилось. Хотя вчера я встретила здесь Эрлингов, и наше знакомство сложно назвать приятным.

— Не удивлюсь. Они очень гордые, особенно господин Одд, и вся семья Ясногоровых ему как напоминание об унижении, несбывшихся планах. Они не из тех, кто прощает и забывает. Ха, ты бы видела, как Хельги смотрел на диадему! Будто ему напиток колом в горле встал!

Пока она хихикала, я вдруг поняла, насколько дела обстоят серьезно. Хельги? Да ладно! Вот на кого бы не подумала, тем более, я его после первого знакомства и не видела весь вечер.

А вот он за мной вполне мог наблюдать.

— Одним словом, ты украла всеобщее внимание, ворвалась в их мысли, и на словах это выглядит круто, но в действительности… Тебе этого не простят. Но я обещала рассказать о Ярогневе, — улыбка стерлась с ее лица. — Только не пойми меня неправильно, я не просто распускаю сплетни, или хочу тебя обидеть или запугать. Просто ты должна знать больше, чтобы тебе было здесь комфортно, безопасно, и чтобы ты понимала, что вообще происходит, о чем идет речь, что стоит на кону.

— Разумеется, мне необходимо это знать! Я уже устала от того, что все обмениваются намеками, сплетничают, пока я не понимаю, в чем дело.

Драконица тяжело вздохнула.

— Я знакома с Беломорскими с самого детства. Наши родители между собой дружны, а вот мы с сестрой так и не сумели завязать хороших связей с отпрысками северного рода. Их наследник Всеслав намного старше нас, ему сейчас тридцать один год, так что уже тогда ему было неинтересно возиться с «детишками». Почти все время мы проводили с Ярославой, хотя настоящей дружеской близости никак не возникало. Зато я стала заглядываться на Ярогнева, и это вполне естественно: уже тогда он был красавцем.

Я старалась не таращить глаза, хотя представить хрупкую лучезарную Ольгу с сударем Беломорским мне совсем не удавалось.

— Поэтому я и терпела несносную Ярославу, с трепетом ждала, когда мы поедем к ним в гости, или они прибудут к нам. Он ведь тоже старше, но не критично, так что в моих глазах выглядел женихом хоть куда. Родители, ясное дело, сразу заметили мой интерес, и у них возникла идея объединить наши семьи не только с помощью дружбы, но и посредством родственных связей. Не буду говорить, в каких грезах я пребывала, представляя себя в свадебном платье в недалеком будущем. Конечно, оправданием может послужить то, что я тогда была маленькой и глупой, но многие с детства имеют женихов, та же госпожа Тобольская, и я завидовала ей, ее красоте, счастью.

Судя по тому, с каким чувством она это рассказывала, я была первой, кому тайна была доверена. Но почему я? В первый же день знакомства!

— Так я и мечтала, мечтала, мечтала, пока немного не подросла, и не узнала правду о своем «избраннике». Пока он был совсем молод, к нему особо не приглядывались, но со временем стала очевидна его любвеобильность. И чаще всего его выбор падал на смертных девушек.

То, о чем говорила Ярослава!

— Однажды я подслушала разговор родителей. Мама была против того, чтобы намекать Беломорским на возможный союз наших семей. Слухи о Ярогневе вызвали у нее возмущение, и она была против такой партии для меня. Отец ответил, что иногда молодые драконы ведут себя глупо, а потом найдут себе пару, заведут семью, остепенятся и наберутся ответственности. Что в целом его поведение соответствует его возрасту и постоянному напряжению, ведь он дракон Морского Шторма, и вынужден подвергать свою жизнь риску ради блага родины. Маму это не убедило, и после долгих споров они отказались от мысли породниться.

— Представляю, как тебе было больно.

— Еще как! Я не могла игнорировать слухи, что он постоянно встречается со смертными, предпочитая им достойный брак с драконицей, и всеми силами пыталась излечить свое сердце от наваждения. Но рано или поздно все заканчивается, и я научилась держать себя в руках, потом постепенно отошла от разочарования, хотя капелька чувства осталась. Это ведь всегда врезается в память, что тебя отвергли, не обратили внимания. Такое помнится лучше, чем даже самые достойные отношения.

Какую любопытную мысль она только что высказала.

— Однако я все равно за долгие годы неразделенной любви научилась быть внимательной, извлекать факты даже из пустых разговоров. Зимой его не было в столице, для всех это была лишь игра обстоятельств, но мне-то ясно, что лишь серьезнейшие неприятности могли удержать его вдали от столицы и зимних развлечений! Помимо доводов разума любопытство одолело меня, я узнала через доверенных лиц, что в Рибере одна девушка покончила с собой. Смертная, но из уважаемой семьи, ее отец приближен к местному воеводе. А Рибер, к твоему сведению, находится всего в нескольких часах езды от родового замка Беломорских Сколлкаструм.

Моя фантазия заработала так, что половина напитка оказалась на пледе. Поведение Ярогнева вчера показалось мне небезупречным, несколько раз он действительно позволил себе лишнего, но представить его злодеем…

— Но ведь ты точно не знаешь, что случилось, верно? Вдруг это всего лишь совпадение.

— Поверь, его отсутствие, когда остальное общество собирается вместе, совпадает лишь с теми проблемами, в которые он вляпывается. Мне известно, что Беломорским пришлось приложить много усилий, чтобы события в Рибере не стали достоянием общественности. Конечно, если кто-нибудь захотел бы разузнать — сделал бы это, но никому нет дела до мертвой девушки, никто об этом и не знает. Лишь я связала два события, но ходить, всюду сплетничать я не собираюсь. Ты — первая, кому я рассказала об этом, и то, чтобы защитить. Если он посчитал тебя симпатичной — тебе лучше держаться от него подальше.

Оставшейся напиток я проглотила одним залпом.

Теперь слова Ярославы, поведение Беломорского в библиотеке и то, как он поцеловал мою руку на прощание, сошлись в одну картину. Да, слишком он был хорош, чтобы видеть в нем монстра, но, с другой стороны, даже самые родовитые драконы могут вести себя омерзительно с теми, кто стоит ниже их.

Острая игла разочарования застряла в сердце, да так, что стало трудно дышать. Хотелось убежать, мчаться до изнеможения, чтобы физическая усталость выжгла тяжелые мысли из головы.

Неужели он подумал, что я похожа на тех, с кем он раньше имел дело? Что мою жизнь можно втоптать в грязь, и не поморщиться. Хотя даже если девушка из уважаемой семьи совершила такую ошибку, я — безродная сирота — вообще должна была на колени перед ним рухнуть, моля о внимании. Так он себе это, наверное, и представлял.

Теперь стало понятно, почему Матвей взревновал столь явно.

— Матвей, — вдруг тихо произнесла Ольга.

Я встрепенулась, увидев, что дракон действительно направляется в нашу сторону.

— Спасибо, — поблагодарила я Ольгу, — я не забуду того, что услышала. Мне действительно стоило знать об этом.

Она ободряюще улыбнулась, и я поняла, что среди драконов у меня есть хотя бы одна подруга.

— Сударыни! — воскликнул Матвей. — Вам не холодно? Сегодня погода такая ветреная, что совсем несвойственно Академии.

— У нас был горячий ча.

— Жаль, что мы не прихватили больше!

— Жаль, что среди нас нет огненных, чтобы разогреть оставшийся ча.

Матвей дернулся от слов драконицы, но ничего не сказал.

Зато в разговор вступили новые лица, сделав наше с Ольгой уединение еще менее уединенным.

— Сударь Ясногоров, ваши дополнительные занятия уже закончились?

Компания из пяти парней с Хельги во главе вызвала неприятные впечатления, хотя я не могла понять, отчего именно.

— Как видите, сударь Хрусталев.

— Должно быть, это утомительно, заниматься, когда остальные уже давно отдыхают, но учиться быть главой рода не так-то просто. Особенно, когда такая ноша сваливается на плечи так преждевременно, и так трагично!

Я не видела лица Матвея, но из-за возникшей между нами связи ощутила его гнев так, будто сама его испытывала.

— Долг — превыше всего, — ответил он ровно.

— Сударыня Кривич! — дракон переключился на Ольгу. — Простите, что не сразу выразил вам свое почтение!

— Все в порядке, сударь Хрусталев, я как раз вела приятную беседу.

Дальше, я так полагаю, она хотела представить нас друг другу, но он со смешком вскинул руку.

— Увольте, сударыня, неужели вы действительно хотели представить мне смертную? Умоляю, не позорьте меня такой низостью! Я же не вы, чтобы так мараться!

Внутри все сжалось от боли и ярости, но, прежде чем я что-то сказала, Матвей бросился на него. Будто и не со мной все происходило, словно сон, плохой сон. Хрусталев отлетел на пару метров, упал на спину, но тут же вскочил на ноги, отнял окровавленную руку от носа, и с дикими глазами кинулся к Матвею. Хельги и другие драконы его удержали.

— Вадим, опомнись! — прорычал Эрлинг, и я поняла, где слышала его голос раньше.

В первый день прибытия в Академию, после знакомства с Матвеем я заблудилась в запутанных коридорах, и едва не наткнулась на компанию парней. Среди них вкрадчивый голос, вещавший о ненависти к смертным. Ему оппонировал жесткий властный парень. Как оказалось, Хельги.

— Возомнил себя здесь главным? — не помня себя от ярости вопил Вадим. — Думаешь, раз ты наследник древнего рода, да еще получаешь подачки от Казимировых, то ты лучше остальных?

— Воздержись от дальнейшего, — гневно процедил Матвей.

Мы с Ольгой вцепились в его плечи, и даже несмотря на напряженность ситуации я невольно отметила, какие сильные у него руки.

— Правда глаза колет? — надрывался Хрусталев. — Ну конечно, привык, что все перед тобой на задних лапках пляшут: бедный сударь Ясногоров, вся семья погибла, на него свалилась такая ноша! Тьфу! Противно слушать! Я-то знаю, что ты высокомерный кретин, считающий себя центром мира. На глазах у всей Академии якшаешься со смертной, нацепил на ее убогую голову свою родовую диадему, и никто и пискнуть не посмел. А когда женишься на какой-нибудь достойной драконице, эту грязь у себя приютишь?

Меня затрясло так, что Ольга была вынуждена меня поддержать, а не сдерживаемого больше Матвея пытались удержать другие парни, пришедшие с Хельги. Сам Эрлинг за шкирку встряхивал Вадима:

— Немедленно прекрати! Что вообще на тебя нашло? Извинись перед сударем Ясногоровым и сударыней!

Лицо Вадима перекосило знатно. Вот бы это выражение осталось у него навсегда.

— Извиниться? Перед ними? Ты же сам его терпеть не можешь, после того, что учудила его сестра! Зато понятно, что у них это семейное. Творят, что хотят, и никого не стесняются. Она ведь сама дала смертной свою диадему, диадему Ясногоровых! В которой должна была выйти замуж за твоего брата, а в итоге решила поменять одну постель на другую.

Сила Матвея полыхнула невыносимо ярким светом, и парни в прямом смысле разлетелись в стороны. Даже нас с Ольгой отбросило, но он не обратил внимания. Однако прежде чем он добрался до Вадима, сам Хельги врезал Хрусталеву в живот, а потом добавил коленом в нос.

— Немедленно прекратите!

К нам мчалась охрана, уловившая нарушение порядка на территории Академии, и несколько преподавателей.

Господин Мщеров круглыми глазами обвел присутствующих, и не терпящим возражений тоном приказал следовать в ректорат.

Первый день в Академии закончился грандиозным разбирательством.

— Как могло такое случиться, что шестеро учеников из уважаемых семей устроили самую настоящую драку во дворе Академии?

Попечительский совет собрался в полном составе, и ранее спокойный и дружелюбный господин Круторогов выглядел разъяренным драконом даже в своем людском обличии.

Никто не ответил, и попечители снова задали тот же вопрос.

— Сударь Ясногоров, объяснитесь!

Матвей стоял прямо, гордо, твердо глядя им в лица, но нахмуренный лоб и упрямо сомкнутые губы свидетельствовали о решении молчать до конца.

— Сударь Эрлинг! По какому праву вы ударили сударя Хрусталева?

Бросила взгляд на Хельги, и на долю секунды мы встретились глазами. Я быстро отвела свои, но ощущала, что он по-прежнему смотрит на меня.

— Вам нечего сказать? — леденящим тоном произнес Круторогов. — А вы?

Остальные хмурились и опускали глаза, но также хранили молчание.

— Сударь Хрусталев?

Вадим мрачно сверлил глазами Матвея с Хельги. Целители хорошо над ним поработали (здесь работали лучшие исцеляющие драконы), но лицо парня все равно вызывало во мне злорадное упоение.

— Сударь, на вас напали, может, вы расскажете, по какой причине?

Его опять перекосило, но и он не сказал ни слова.

— Сударыни, — голос попечителя немного потеплел. — Вы находились рядом, и знаете, что произошло. Поделитесь с нами.

Лучше бы он накричал на нас: грубость легче отражать, чем вежливую просьбу. Попечители внимательно вцепились взглядами в наши лица, Ольга побледнела, но даже рта не раскрыла. Я смотрела на Круторогова, теряясь в его добрых глазах. Когда он смотрел на остальных, его лицо было жестким и гневным, но со мной он словно преображался.

— Не молчите. Это серьезное происшествие, и в ваших же интересах, чтобы мы во всем разобрались, — произнес другой попечитель, господин Яркан из рода Пустынных Миражей.

Ольга тихо покашляла, привлекая к себе внимание.

— Простите, но мы с сударыней Стрелицкой не участвовали ни в чем. Мы мирно проводили время после занятий, беседуя о первом дне в Академии, как и положено девушкам.

Ее милая улыбка пришлась как нельзя кстати. Думаю, она специально пыталась создать такое впечатление. А почему бы и нет: мы всего лишь две наивные девочки, ничего не знаем, ничего не видели.

— А потом произошло то, что произошло. Но не можете же вы обвинять нас и угрожать наказанием, если наша вина заключается лишь в том, что мы оказались не в том месте и не в то время!

— Хотите сказать, что вы, находясь рядом с сударями, не поняли, что между ними произошло? — сухо поинтересовался Яркан.

— Я хочу сказать, что наше дальнейшее нахождение здесь больше не целесообразно. У вас перед глазами все участники происшествия, а мы в этом не участвовали.

Попечители мрачно переглянулись, и один из них хмуро кивнул:

— Хорошо, пока вы можете идти. Но учтите, вас все равно еще пригласят для беседы.

— Благодарим.

Мы сделали книксены на подгибающихся ногах, и покинули ректорат. Вовремя, так как я слишком долго сдерживалась, и как только за нами закрыли дверь, отчаянно зарыдала. Пока что беззвучно, давясь слезами, но истерика грозила перейти в более острую форму.

— Элиф, милая, что случилось?

У окна стояла Аглая, белая, как мел. Увидев нас, она подбежала, вместе с Ольгой поддержала меня за руки, и отволокла в общежитие.

Не помню дорогу, как мы вообще дошли, но стоило увидеть постель, как я рухнула плашмя.

Тем временем Ольга пересказывала случившееся, и Аглая без конца сыпала проклятиями на голову Вадима.

— И тогда Эрлинг сам избил Хрусталева. Сначала мощно ударил в живот, а потом вмазал в нос.

— Правильно сделал!

— Но зачем? Не понимаю, ему-то какая разница, Вадим скорее оскорбил госпожу Тобольскую, чем его брата.

— Омерзительный ублюдок!

От такого ругательства даже я немного пришла в себя.

— Простите, девочки, — Аглая покраснела, — не сдержалась.

— Ну, в целом я согласна. Но странно это все. Вадим всегда отличался стойкой ненавистью к людям. У него даже был инцидент, когда он напал на ученика года два назад, и едва не убил. С тех пор его приструнили, ходил как шелковый, а тут не сдержался.

Аглая вздохнула.

— Ты права, не сдержался. Он же ненавидит сударя Ясногорова лютой ненавистью не просто так, а из зависти. Когда-то он хотел с ним дружить, но сударь Матвей отказался от такой дружбы, и Хрусталев переметнулся к тому, у кого были причины недолюбливать Матвея.

— Хельги!

— Да, но сударь Эрлинг, несмотря на все случившееся, не настолько пылал злобой, чтобы в открытую поливать Матвея грязью за его спиной. Так что он, осмелюсь предположить, сдерживал свою компанию, до сегодняшнего дня.

— Когда-то они были лучшими друзьями, — вздохнула Ольга. — А еще, мне тогда показалось, Хельги немного нравилась госпожа Тобольская.

Новость оказалась настолько неожиданной, что я затаила дыхание.

— Это так, — теперь уже вздыхала Аглая. — А кому она не нравилась? Все мечтали о сударыне Ясногоровой, и, хоть она была невестой старшего сына, младший не забывал кидать на нее тоскливые взгляды.

— В любом случае, он защитил ее честь, меня это поразило и обрадовало. Вдруг они с Матвеем преодолеют раздор, и снова станут друзьями?

— Вряд ли, господин Одд по-прежнему ненавидит их семью.

В дверь постучали, и служанки внесли огромный поднос с едой.

— Элиф, тебе нужно поесть.

Меня еще не отпустило до конца, но я наша силы сесть, и поужинать. Если еда все время вставала комом в горле, то горячий кофе с медом взбодрил тело и мысли. Сладкая жидкость пьянила ароматом, и, к удовольствию Ольги, мои щеки расцвели румянцем.

— Ты такая красивая, — вдруг неожиданно сказала она, смутилась, но продолжила. — Некоторые драконы имеют предубеждение, основанное на их эгоизме, невежественности, глупости и избалованности. Но не все здесь такие, как Вадим. Помни это, и не позволяй разочарованию от его слов отравить твою жизнь здесь. Ты имеешь такое же право находиться в Академии, как и все мы.

До сих пор мне встречались только дружелюбно настроенные драконы: Матвей, Катерина, Круторогов, братья Скуратовы, Ольга и остальные. Они были вежливы со мной, я чувствовала себя почти как дома, но вот наступил момент, которого я изначально ждала: ненависть со стороны чистокровных. Я могу закрыться в себе, либо же продолжить жить дальше, учиться, радоваться, дружить с Ольгой, общаться с Матвеем.

Матвей, который не раздумывая кинулся на Вадима, несмотря на свой статус, проблемы, которые этот поступок мог повлечь! Матвей, который никому не даст меня в обиду, заставит молчать, заступится, несмотря ни на что! Матвей, который не стал оправдываться перед попечителями, но не чтобы защитить свою шкуру, как это делали остальные, нет: чтобы не привлекать внимание к моему имени, чтобы драка не была связана со мной!

Эти мысли взбодрили меня лучше, чем кофе, и только я собралась мчаться искать Матвея, еще смутно осознавая, что ему скажу, как в дверь постучали. Сердце забилось, причиняя боль, я покраснела до корней волос, но, когда Аглая сказала «войдите», в комнату вошла Мирослава Кривич.

Острое разочарование волной нахлынуло, но все же отступило от вида ее взволнованного лица.

— Я оббегала всю Академию, разыскивая вас! Все в порядке?

Она крепко обняла свою сестру, потом участливо сжала мои руки.

— Что произошло?

— А уже известно, что что-то произошло? — сама не знаю, откуда у меня нашлись силы шутить.

— Вся Академия гудит как улей.

Этого еще не хватало!

— Кто-то увидел, как избитого Вадима Хрусталева вели к целителям, кто-то заметил суетящихся охранников и преподавателей, кто-то — процессию из учеников, направляющуюся в ректорат. Все эти разрозненные сплетни быстро сошлись воедино, и теперь какие только слухи не разносятся по Академии!

Мы тревожно переглянулись.

— И что говорят?

Мирослава невесело усмехнулась:

— Ничего особенного. Например, что Эрлинг подрался из-за сударыни Ольги с Ясногоровым, Хрусталев пытался их разнять, вот и пострадал. Или что Вадим как-то оскорбил сударыню Стрелицкую, и Матвей из-за этого его атаковал. Или что вы обе подрались между собой из-за Ясногорова, а каким боком приплели остальных парней — я не знаю. Не стала дослушивать эту нелепую теорию, а посоветовала сплетникам заткнуться, и отправилась вас искать. Ну, теперь расскажите, как обстояло дело? И лучше сделать это до того, как сюда прибудет наш отец.

— Отец? — испуганно переспросила Ольга. — Но зачем?

— Затем, что драка в Академии — это серьезный проступок, и твое имя оказалось замешанным. Так что выкладывайте всю правду, и поживее!

Скрывать от нее что-либо не было смысла, и мы изложили историю предельно подробно, с многочисленными отступлениями. Странно, но теперь говорить об этом было легче, я чувствовала себя гораздо лучше, чем час назад. Наверное, потому что лицо Мирославы наливалось гневом и возмущением, она с эпитетами, неподобающими ее положению в обществе, обложила Вадима, и вчетвером мы вдоволь обругали его по всем фронтам. А еще одна порция кофе с медом окончательно вернула мне силы. Как и укрепившаяся вера в любовь Матвея.

— Драконье дерьмо, — разорялась Мирослава, пока раскрасневшаяся Ольга хохотала. — Ублюдок! Да как он посмел так себя вести! Говорить так о сударыне, да еще и в ее присутствии! И в присутствии драконицы! Отец его на куски за такое порвет! Из-за него имя Ольги поминает каждый сплетник, придумывая такие небылицы, что волосы встают дыбом!

— Что будет дальше? — спросила я, когда эмоции немного улеглись.

— Полагаю, нас всех ждет не самый простой день завтра. Никто еще ничего не знает, поэтому донимать будут почем зря. Советую держаться ближе к друзьям, особо не отсвечивать, не выходить из себя и никому не говорить о случившемся. Даже если будут провоцировать. Тем более если они будут провоцировать! К тому же завтра попечители снова вызовут вас для беседы, и будут уже более настойчивыми, чем сегодня. Знать бы, что там наплели им остальные… Но вы ни в чем не участвовали, так что не бойтесь. Ничего вам не сделают! Главное — чтобы ваше доброе имя не пострадало. Да и отец не просто же так сюда прибудет, он уладит проблему, не сомневайтесь.

Так за разговорами мы и провели остаток вечера, пока девушки не распрощались, и отправились к себе. Напоследок они заверили меня в своей поддержке, приказали не переживать из-за слов Вадима, а Аглая и вовсе едва не задушила в объятьях.

После их ухода я приняла ванную, и собралась уже лечь, но тело вдруг объявило забастовку, требуя движения и энергии. Во мне словно разбушевался огненный вал, вызывая дрожь, но не от слез, а от гнева. Последние несколько дней пронеслись перед глазами, я снова и снова прокручивала в голове бал, танцы, первое занятие, разговор в библиотеке, беседу с Ольгой, драку, и в итоге едва не взвыла от нахлынувших эмоций. А потом вдруг поняла, что нужно сделать.

Резко поднялась, оделась, и выскользнула из комнаты. Это было очень рискованно, очень-очень, но образ гавани манил меня сверхъестественным образом. Я вспоминала ее башни, охватывавший меня восторг, и стремилась снова ощутить те мгновения, когда я была безгранично счастлива.

Коридоры остались позади, никто не встретился, и это было как-то подозрительно удачно, но я и не сомневалась в успехе задуманного. Вот дверь, я тихонько прошмыгнула, едва касаясь земли побежала к пляжу, слыша стук собственного сердца. Но стоило увидеть темнеющие вдалеке башни, и все напряжение как рукой сняло.

Как и в первый раз, волшебный вид выбил воздух из легких. На глаза навернулись слезы, я ощутила такую радость, будто мне подарили весь мир. Но почему гавань так действовала на меня? Это же обычное место, не такое роскошное, как Академия. Что меня так влекло туда?

И, как оказалось, не одну меня: когда глаза привыкли к темноте, и заметила впереди одинокую фигуру.