Кровь ниори

ГЛАВА 14

Леки растолкали поздно, солнце забралось уже высоко, задорно просвечивая сквозь свежую зелень. Отряд, похоже, никуда не спешил. Леки очумело крутил головой, пытаясь хоть немного размять затекшую шею. Точно кол застрял. Вяло отмахнулся от лепешек, поплелся к лошадям. Ста, уже кем-то оседланный, косился недоверчиво, словно впервые увидал своего хозяина. Леки и сам себя не узнавал. Как будто не ночь прошла, а целая жизнь. Сбрую все-таки проверил, но не так придирчиво, как обычно.

– Готов? – донеслось до него сбоку, как издалека.

Он кивнул, не утруждая себя ответом. Тяжело полез в седло.

– Готов! – крикнул Триго куда-то вперед.

Вздохнув, Леки легонько сдавил бока Ста и, покачиваясь в седле, начал сегодняшний переход. На сердце давила тяжесть, вчерашний разговор не шел из головы. Что на него вчера нашло, точно шилом кололо все время? А ведь Дэйи совсем скоро исчезнет. И, верно, навсегда. Леки бросил взгляд вперед, но видно было только спину в черном плаще и круп Виз. Заломило в надбровье, и он поспешно перевел взгляд снова на холку Ста.

Неужто эти образы уже над ним верх брать начинают? Ночью опять переполох устроил… Да и после, к самому утру, перед пробуждением, навязчивые картинки снова закружились перед глазами. Виденья – не виденья, сны – не сны, а так… обрывки. А запомнился только один, от которого Леки и было не по себе, потому-то он изо всех сил уговаривал себя: это сон, просто сон. Он видел Дэйи в окружении солдат. Так же спокойно, как и всегда, страж шагал по широкому подворью, мощенному серым булыжником, без оружия, даже без привычного черного плаща, со связанными за спиной руками. Леки так много думал вчера о ловушках, воображал их даже, вот они ему во сне и примерещились.

Он и двигался, словно во сне. Триго, взявшийся его опекать, то и дело окликал, чтобы Леки не угодил в очередную яму меж валунов. Лес редел, становился ниже, зато камни теперь торчали тут и там, иногда приходилось выстраиваться гуськом, чтобы преодолеть очередное препятствие. Вскоре и это стало невозможным. Пришлось спешиться и невольно встряхнуться. И тут Леки обмер, наконец-то разглядев получше, кто во главе отряда. Впереди шел не Дэйи! Инхио. В его плаще, на спине Виз… Крикнув об остановке, он ловко начал взбирался на холм, преградивший дорогу, чтобы разведать путь. Леки мигнул, задергался, оглядываясь по сторонам, бросился туда, сюда. Дэйи не было, след простыл.

– А где Иллири Дэйи? – спросил у Лисса, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Уехал. Ночью покинул лагерь, – рассеянно сообщил ниэдэри. Он больше озабочен был тем, как укрепить в седле Нока Барайма. Уж он-то никак не мог идти сам через холмы.

– Почему? – не отставал Леки.

– Не знаю, – отмахнулись у него. – Спрашивай у Инхио.

Внутри все опустилось. Что-то здесь нечисто, он нутром чуял. Ну, чего бы Дэйи сорвался с места? Неужто какой-то новый эффии этой ночью прилетел? Теперь утренняя картинка не казалась таким уж глупым сном. Ловушка, про которую он упредить не успел. Или нет? Сон и вялость как рукой сняло, и Леки бесцельно заметался меж остальных.

– Ищешь что-то? – Триго поймал его за плечо. – Или на стоянке что-то оставил?

– Ты не видал, когда Дэйи уехал? – кинулся к нему Леки, как к спасителю. Триго всегда все слышал и видел. То краем уха, то краем глаза…

– Сразу после того, как все заснули. После твоих криков и стонов. И почему-то на коне Инхио. Мне не спалось, и я видел.

– Сразу? Ты точно помнишь, что сразу? – переспрашивал Леки вновь и вновь. – Он ведь говорил, еще одного стража дожидаться будет. Что нельзя так отряд бросать!

– Да сразу! Сразу, говорю тебе. Я потом сам заснул. Наверное, случилось что-то ночью. – Триго с подозрением вгляделся в него. – А что, ты знаешь что-нибудь?

– Да ничего, то-то и оно! Знал бы, было б спокойнее!

– Я Инхио утром спрашивал, но он только и сказал, что все изменилось и Иллири возвращается обратно немедленно. А для нас все так же: мы у кромки леса будем Тинхэ ждать, как и хотели. Потом в приграничье пойдем. Можно радоваться уже, скоро в Игалоре будем! Там нас ни Истарма не достанет, ни кто-нибудь еще!

– Там небось свои истармы найдутся, – пробормотал Леки.

– Что?

– Ничего… Так ты говоришь, что сразу уехал? И не говорил ни с кем?

– Он Инхио сказал пару слов… и все, кажется. – Триго сосредоточенно прищурился, вспоминая. – Нет, больше ничего не видел и слышал. Да что с тобой? Я ведь вижу, сам не свой! Говори, я же друг тебе, не выдам!

– Триго, а ты слыхал, как я… ну, орал сегодня ночью… или стонал?

– Да все слышали, кто не спал. Ты же всех перебудил.

– А что? Что кричал, припомнить можешь? Ну не мог Дэйи так сорваться, ничего не сказав, не попрощавшись даже!

– Опять ты за свое! – успокоился Триго. – Я же говорил, рассказывал, да только зря, получается. Стражи – особый народ. Приходят, уходят. Не прощаются.

– Особый, это я усвоил, – процедил Леки, – так что я там орал?

– Лисс правду тебе сказал. На языке ниори кричал. Несвязное что-то. А потом одно и то же слово, что-то вроде «всплеска» или «падающей капли». Или летящей. Слова эти очень похожи, а у тебя язык деревянный совсем, разницы не слышно. – И еще вслед добавил: – И так упрашивал, будто звал.

Леки задумался. Ровным счетом ничего. Ну «капля», да еще падающая. Или летящая. И что?

Инхио, спускавшийся с холма, прокричал, чтобы поворачивали обратно. Леки молча выполнил указание. Триго следовал за ним, не отставая. Тревога поневоле передалась и ему.

Снова взобрались в седла, поехали в обход. А Леки все голову ломал. У Инхио справляться бесполезно, гиблое дело. Из стража клещами ничего не вытянешь. И почему же Дэйи ночью ускакал? Не может быть, чтобы он Леки обманывал. К чему это теперь, после того, что он сегодняшней ночью сказать успел?

Леки опять подобрался поближе к Триго.

– А больше ты ничего не разобрал?

– Ничего, – поддаваясь его волнению, Триго вновь сощурился. – Я ведь внимательно прислушивался… чтобы откровения какого-нибудь не пропустить, и ближе всех был. Только это и слышал.

– Да откуда я слова эти взял вообще? – уже вслух думал Леки. – Я же, кроме «итэрэи», ничего не знаю.

– Может, слышал где-то? – предположил Триго. – Вспомнишь?

– Это где? – едко припечатал Леки. – В Кобе? Или в Тигрите на рынке? Или, может, у Дару в мастерской? А как оно звучит-то? Я и не помню даже.

– Иль, илль, иль, – произнес Триго несколько раз на разные лады.

– А как они отличаются? – Это говорило ему даже меньше, чем «капля», а уж летящая или падающая – и подавно.

– Разве не слышишь?

Триго снова повторил, потом еще.

– Ладно, дело гиблое, – решил Леки, и тут его осенило: – А может, если звал кого-то, это имя или вроде того?

– Может, – Триго задумался, – сколько ниори, столько имен.

Они поехали молча. Леки перебирал в голове всех, кого помнил. И похожего ничего. А Дэйи сорвался и уехал. Может, ночной переполох здесь ни при чем? Может, правда эффии шальной прилетел?

– Погоди.

Леки остановился как вкопанный, Триго тоже. Хорошо еще, что в хвосте отряда плелись.

– Погоди. А что значит Иллири Дэйи?

– Почти как «страж водопада», – откликнулся Триго, – похоже очень. Но от водопада до капли…

Вдруг он смолк. В полном молчании они мерили друг друга растерянными взглядами.

– Как же я сразу… – начал ниори, так и не договорив.

Память услужливо развернула нужный свиток. «Леки – так называется водопад, падающий с горы Феэлеки. Мой дом недалеко от подножия Феэлеки».

– Как же я сразу!.. – Леки волосы готов был рвать на себе.

Вот она – ловушка! Дэйи позвали, да как хитроумно, через него, Леки, через видящего. И кто бы сотворить такое мог? Ясно кто, магия – не иначе. И потом, ближе к утру, он видел не сон. Это правдивое виденье. Ловушка сомкнётся, и Леки будет виноват, никто другой. И предупредить не успел. Чего теперь волосы рвать?

– Подожди, чего ты так обеспокоился? – допытывался Триго. – Позвали, и хорошо. Он ведь страж и лучше нас знает, что делать.

– Ты не понимаешь! – Леки шипел и брызгался слюной. – Стражи лучше знают, да! Да только они такие ж люди, как и вы все. Ниори то есть. Тоже ведь попасться могут! Ловушка это! Я сегодня во сне видал, сразу только не поверил. Схватят его там, куда он поехал! Точно тебе говорю!

– Видел?

– Видел! – Леки аж головой тряхнул. Больная шея горестно защемила.

– Почему отстаете? – Вдалеке появился Инхио, окликнул их.

Они и не заметили, как от отряда отбились.

– Надо Инхио сказать, – тронул коня Триго. – Может, удастся предупредить, через эффии или как-нибудь еще?

– Нет. – Леки что есть силы дернул его назад. – Дэйи не поверит, и не сомневайся. Я ведь знаю, кто это все подстроил. Тут это не поможет.

– А кто?..

Он не успел договорить. Подъехавший Инхио без церемоний погнал их вперед, да еще и потом в начало отряда определил. И не увильнешь, и слова не уронишь.

Но Леки времени не терял, обдумывая по дороге различные пути бегства. Теперь ему нет дороги в Игалор, пока свою ошибку не поправит.

Он ведь так и знал. Его судьба, его назначенье – за магом приглядывать, Дэйи остерегать. Он нужен стражу. Для этого они и встретились, за этим его Белая Птица в дорогу звала. И вот, не устерег. Опоздал. И пусть ему нельзя возвращаться в Кромай, ожесточенно думал Леки, направляя Ста след вслед за Инхио, пусть его ищут, но назначенье свое он выполнит. А как выполнит, удастся ли? Сомнений не оставалось, потому что в нем поселилась уверенность, доселе неведомая. Надо догнать стража, надо все рассказать, и тогда пелена упадет. А не поверит… так Леки за ним пойдет, до самого конца. Как догнать? Когда у человека есть назначенье, все вокруг должно ему помогать. И дар ему необыкновенный даден. А иначе зачем он? Глупо давать то, что никому помочь не может, рассудил Леки.

Надоело прятаться по кустам, надоело слушаться каждого слова стражей, как все эти ниори, трепетавшие от каждого вздоха, каждой подвижки королевских солдат. А Леки и в сраженьях бывать приходилось, да хоть бы еще пиявок в Айсине вспомнить; нет, он не струсит, если что, и не отступит, потому что у него теперь есть цель!

Не мог он придумать только того, как вырваться из-под бдительного ока Инхио. Страж, он даже когда один, словно спиной видит. Но если Леки приспичит удрать, не побежит же последний оставшийся хранитель за ним, бросив на произвол судьбы всех остальных? Ясно, отправляться в путь надо было до того, как к отряду присоединится второй страж, а это уже скоро, время дорого. Леки нетерпеливо ерзал в седле, вызывая удивленные взгляды Триго, и не мог ничего путного придумать. Ему помог случай, окончательно уверив в том, что если у человека есть назначенье, весь мир ляжет к его ногам, протягивая руку помощи.

Лес начал редеть слишком быстро. Они подошли к кромке. Инхио объявил большой привал, последний под прикрытием гостеприимного Тэйсина. Облюбовали местечко между двух холмов, вдалеке от троп, звериных и человечьих. Тинхэ так и не объявился поблизости, и страж, твердо приказав ждать здесь и далеко не уходить, что бы ни случилось, удалился поосмотреться.

Леки отвел Ста подальше в лес, проверил сумки. Из съедобных припасов ему досталась мука, а куда ее? Уж лучше в лагере оставить, он-то лепешки по дороге печь не будет. Зато у него нашлись деньжата из тех, что отсыпал тэб Тандоорт за спасенье своей драгоценной жизни, храни его Отцы. Хватит, наверное, чтобы проехать весь Кромай с юга на север. Проверил лук. Отвязал мешок с мукой, раздумывая, как бы его подкинуть понезаметнее, чтобы избежать расспросов.

– Куда-то собираешься?

Триго подкрался тихо, как истинный страж, так, что Леки вздрогнул, заслышав голос за спиной. Он повернулся, готовый к отпору, но сразу проглотил язык. Невдалеке за деревьями мирно общипывал с веток молодые листья его крапчатый, все еще оседланный. А в двух шагах от него стояла Има, сложив руки за спиной.

– Понимаешь, Има, – заторопился Леки, обращаясь почему-то именно к ней, будто оправдываясь в чем-то. – Я только сейчас понял, что должен сделать. Я должен Дэйи спасти, то есть Иллири. Должен, понимаешь? Это ведь я виноват! Если я не нагоню его в дороге, никогда себе не прощу!

– Иллири Дэйи говорил, вас ищут, – грустно посмотрела девушка, – ты можешь погибнуть. И его погубить. Вдруг ты ошибся? Вдруг все не так? Откуда ты знаешь? Великая Мать чаше подкидывает загадки, чем… – Она вздохнула. – Но я не буду отговаривать тебя. И тебя тоже, – посмотрела она уже на Триго.

– Откуда знаю? Не могу сказать, Има. Не скрываю, нет – тебе бы все рассказал, что бы ты ни попросила, – просто я сам еще хорошенько не понимаю. Ведь ты же веришь в свой дар, иначе как бы могла за лечение браться? – Девушка снова кивнула, и снова со вздохом. – И я вот теперь поверил, и лес сразу… как будто по колено опустился. Знаю, что все увижу, что ни захочу, и найду его, где бы ни был. Это моя сила, понимаешь? Только поеду я один, – насупившись, закончил он.

– Ну уж нет. – Триго улыбнулся. – Я не позволю тебе уйти из лагеря одному, позову Лисса, Инхио. Так что сам решай, только прежде думай. Может быть, во сне ты хорошо видишь. А вот то, что под носом, никогда не замечаешь. Одни болота чего стоили! Я тебя не отпущу одного. И разве не интереснее идти за тобой в Кромай, чем следовать за стражем в Игалор? Мне надо что-то делать, иначе я сойду с ума. – В голосе промелькнули тревожные нотки. – Я хочу совершить хоть что-нибудь для своего народа, если не в Идэлиниори, то хотя бы в Кромае. Я верю тебе и твоему дару. Ты будешь моей путеводной звездой!

– Ладно, – теперь уже Леки не мог не согласиться. – Мы поедем вместе.

– Все это похоже на безумие, – отозвалась Има, сделала несколько шагов, подошла к Леки вплотную, – если бы вы оба только слышали со стороны, что говорите! Мне очень хочется позвать кого-нибудь, чтобы вас обоих образумили…

– Ты не сделаешь этого. – Триго порывисто схватил ее за руку.

– Не трогай, не надо… – начал было Леки.

– Остановитесь! – Девушка вырвалась из рук Триго, она что-то крепко сжимала в кулачке. – Да, это похоже на безумие, но звать я никого не буду. Даже напротив, постараюсь, чтобы ваше отсутствие осталось незамеченным как можно дольше. Потому что чувствую, если вас сейчас не отпустить, будет намного хуже. Разве нас не учили, что каждый должен сам решать свою судьбу? Даже если это ведет его к гибели. Разве не так? В своем решении некого будет упрекнуть… так же, как нельзя уберечь от опасности того, кто ищет ее. Если вас удержать – будете мучиться… Может быть, даже всю жизнь. И так – плохо, и так – нехорошо.

– Ты самая… – начал Леки, но девушка подняла вверх свободную руку, показывая, что не все еще сказала.

– Леки, мы так привыкли все время страшиться угроз Большой земли! И привыкли полагаться на стражей! Даже получив неизвестное послание о том, что нам угрожает опасность, мы не ушли из Эгроса сразу, бросив все, как говорилось в письме. Ничто не предвещало беды, и мы спокойно ждали стражей. Если нам действительно что-то грозит, они Должны были появиться, говорил отец. Без них тронуться в путь страшнее, чем ждать… Почти два дня глупого, ненужного ожидания! Мы с Триго просили, уговаривали, ничего не помогло. Стражи все-таки успели вовремя, в самый последний миг. Теперь мой отец всего лишь ранен, а мог бы быть схвачен, мертв, как и все мы. Но если бы отец и мать поверили посланию, не скрепленному никакими доверительными знаками, как сделала это я и Триго тоже, многого удалось бы избежать. Что лучше, верить своему сердцу или опасаться, потому что оно часто заводит в дебри? Ответа нет.

Она разжала кулачок. В ладони притаился маленький амулет, круглый с диковинным рисунком: бело-черные потоки змеились друг около друга, закручиваясь многократно вокруг центра. Знак приковывал к себе взгляд, завораживал.

– Времени немного, долго прощаться не придется, – продолжала снежная девушка с теплой улыбкой. – Как и все ниори, я верю: все, что случается, происходит не зря. Все, что есть, – замысел Великой Матери, которого нам не понять, и если она назначит, мы встретимся снова. А пока… мне бы хотелось подарить тебе свой амулет. Он перешел ко мне от деда, настоящего ниэдэри. Он хранил его, берег, потом отдал моему отцу, отец – мне. Назначение его – защищать и направлять, а большего я не знаю. Защита вам понадобится. – Она улыбнулась. – Я долго берегла его, он очень дорог мне, но сегодня мне захотелось отдать его тебе. Поэтому отдаю без сожаления. – Она протянула ему кругляшок на крепкой цепочке.

– Я тоже, – заторопился Леки, – тоже… тебе подарить хочу. – Он сдернул с шеи листок тави, подаренный Ювит, с которым, как ему казалось, не расстанется никогда. – Для меня это тоже… самая драгоценная вещь была. Теперь ты возьми, так будет правильно.

Подошел, сам надел ей на шею листок. Если бы она не была такой ледяной! Не умея даже сейчас сказать ей всего того, что хотел, смешался, не зная, что делать дальше, потом просто обнял ее, прижал к груди, не в силах сдержать порыв. Резко отстранился.

– Прощай.

– Прощай, Леки. Пусть Великая Мать укажет тебе верный путь.

– Прощай, Триго, и пусть Великая Мать хранит тебя для всех нас.

Она сама приподняла голову, поцеловала Леки, слегка, словно дыханием задела. Потом Триго. Нет, эта необыкновенная девушка, как Белая Птица, улетела от Леки слишком далеко, не догнать. Неуловимая, как его мечты.

Они двинулись прочь, осторожно ведя коней на поводу, чтобы в такой близости от лагеря какая-нибудь ненароком сшибленная ветка или случайный удар копытом о голый камень не наделали переполоха. Триго оглянулся только раз, Леки – многократно. Тоненькая фигурка рядом с забытым мешочком муки провожала их взглядом, пока листва не скрыла ее из виду. Леки навсегда запомнил ее последнюю мягкую, теплую улыбку, и тень тревоги в уголках глаз, и золотистые пряди волос, не собранные лентой у висков будто нарочно, чтобы легкий весенний ветерок растрепал их в последний раз для Леки.

Изрядно отойдя от лагеря, они поскакали настолько быстро, насколько позволял реденький лес и неровная земля, испещренная прорвавшими ее скалами. Кони не так уж устали за утро и шли бодро, охотно.

Леки не представлял себе, как он будет Дэйи выискивать в лесу. Раньше мысли его крутились больше вокруг того, как от стражей улизнуть, и когда он начал углубляться в Тэйсин вместе с Триго, а не с надежным Дэйи, как привык в последнее время, стало не по себе. План пока был прост: как можно дальше от стражей оторваться. Им, конечно, по следам их разыскать, наверное, плевое дело, но далеко они за беглецами не пойдут. Там у них целый отряд, который надо через приграничье перевести, да еще и с раненым. И уж если выбирать, то на кого силы тратить? Кто защиты просит или бежит от нее? Поэтому Леки нахлестывал Ста и досадовал на каждую неровность, из-за которой приходилось спешиваться. Каждая задержка ценнее золота.

Триго же следовал за ним как ни в чем не бывало и не спрашивал ни о чем. Он верил ему, и Леки изо всех сил выказывал уверенность, ведя своего спутника вперед. Эта вера прибавляла Леки сил, лишала сомнений, стоило лишь вспомнить, что теперь он не один. Он уже не простоватый парень, неизвестно зачем сбежавший из родного поселка. За ним идут. Никогда бы Леки не вообразил себя на месте стража, а вот… пришлось побывать. Он улыбнулся.

Они так и не остановились до самого вечера, и когда кони начали изнемогать, они спешились, ведя их за собой на поводу. Никто из них за весь день почти слова не уронил, среди птичьего многоголосия, шелеста ветра и скрипа деревьев слышались порой понукания, да еще окрики, предупреждавшие о вывороченных корнях да не в меру низких ветках.

Наконец совсем стемнело, пришлось остановиться. Место оказалось неудачное, густо заросшее, ни полянки тебе, ни прогалины, чтобы улечься поудобнее. Корни старых и молодых тави, отчаянно цеплявшихся за землю, тонким слоем укрывшую скалы, переплели все вокруг своими узловатыми руками.

– Давай вон туда отойдем…

В темноте не очень-то видно было, куда Триго показывает, и Леки так и не успел ничего ни сказать, ни разглядеть, потому что ниори двинулся вперед, не ожидая ответа.

– Почему туда? – Леки споткнулся о корень и злобно зашипел от боли, въехав лбом то ли в ствол какой-то, то ли в толстую ветку. – А-й-й-ш-ш-шш…

– Что? – тревожно спрашивал Триго из темноты. – Что там?

Леки даже сразу отозваться не смог, так его пронзило болью.

– К-корень… – Леки ругнулся неразборчиво. – Об корень запнулся… Куда ты меня тащишь?

– Еще немного. – Голос Триго отдалился, и Леки заспешил.

Тьма, как нарочно, стояла непроглядная, точно для них эту ночь и приготовили. В такую темень, наверное, никакой страж за ними не сунется. Леки выбрался наконец на небольшую прогалинку, каким-то чудом учуянную Триго в лесной глуши.

– Здесь место получше, – объяснял ниори. – Там, куда мы добрались, деревья слишком сгустились, ни света им нет, ни воздуха. Вот они друг с другом и воюют. Путнику, такому как мы, в том месте ничего хорошего ждать не приходится. А тут смело можно ночевать, никто не обидит.

– Это что, тебе луини сказали? – подозрительно осведомился Леки.

– Говорить с ними трудновато. – Триго, должно быть, усмехнулся. – Но слушать надо всегда. После того как побываешь в Идэлиниори хоть раз, все вокруг становится иным, и мир по-другому видится; и звучит, и пахнет, и движется иначе. Только нужно уметь слушать, уметь видеть. Ты ведь умеешь. Сам рассказывал, как ходил в Айсин, слушал лес, разговаривал с луини. А теперь, кроме своих снов, ты ничего вокруг ни видеть, ни слышать не хочешь.

Он говорил, ползая вокруг по прогалине, словно ощупывая ее.

– С какими же луини? Я ведь тогда думал – с деревьями, со зверями… Да и Айсин мне с детства знаком, я там каждую тропку, как сейчас, помню. А тут лес не тот совсем.

– Это ты думал – с деревьями. – Триго уже разводил костерок.

Это он не ползал, а сушняк на ощупь подбирал, догадался Леки.

– А слышали тебя луини, да и сами с тобою говорили.

Небольшая кучка хвороста весело вспыхнула от первой же искры, пламя взвилось тотчас, жадно пожирая сушняк, выхватывая из темноты тесную прогалинку и стволы деревьев.

– Собирай дальше, пока видно, а то выгорит сразу же! – Триго кинулся прочь.

Леки лениво поплелся в другую сторону, высматривая сухие ветки и еще ленивее наклоняясь за ними. Не это его заботило сейчас. Дать бы ему волю, свалился бы прямо тут да заснул до утра. Зачем костер-то палить? Дичины у них с собою нет, ночь нехолодная, да и надолго этих веток все равно не хватит. И еды никакой с собой не припасли – вот о чем думать нужно. Костерок отдалился, на границе света и тьмы уже было не разглядеть, что там, на земле, корни или ветки, и Леки, в очередной раз нащупав не то, что надо, решил возвращаться.

Триго оказался куда проворнее. Небольшая кучка сухих веток уже высилась рядом с костерком, подпитавшимся и оттого более ярким. Теперь можно было разглядеть сплетение ветвей над ними. Три огромных дерева по краям полянки, казалось бы, вечных, выросших тут еще на заре времен, сплелись над ней ветвями, образовав подобие полога. Триго оказался прав, здесь было уютно, точно в убежище. Мрачный темный Тэйсин сразу стал ближе, гостеприимнее. Все-таки хорошо, что ниори за ним увязался, одному было бы тоскливо до жути. Да еще и постоянная тревога за Дэйи ко всему.

Триго вроде продолжал лучезарно улыбаться, думая о Чем-то своем. Леки показалось, что никогда еще за время их Немалого перехода через Тэйсин ниори не был таким беззаботным и… счастливым, как ни странно. Может, он радовался новой возможности, выпавшей на его долю, а может, просто зажил своей настоящей жизнью, оторвавшись от тяготившей его опеки. Пока Леки возился со Ста, Триго не только успел расседлать своего коня, но и удобно устроиться, распотрошить несколько своих седельных сумок. К удивлению Леки, на чистом полотняном лоскуте, откуда ни возьмись, появились и лепешки, и длинные тягучие нити соленого коровьего сыра, выменянного давеча в поселке.

– Овощи я не брал, тяжесть лишняя, только немного сушеных грибов прихватил, – сказал он, перехватив взгляд Леки. – Немного аскина тоже. Возьми в том мешочке.

Леки пошел, дивясь его запасливости. А вот он ничего не прихватил. Аскина в мешке было, что атай присел на ходу, но пока и это сгодилось. Одной травой коня сейчас не накормишь. Вообще на дорогу надо выбираться, малую или большую, или на тропу торную. Иначе Дэйи не нагнать. По лесу, без пути хорошего, они долго блуждать будут, а страж небось дорогой помчится, ценное время сберегая.

Он вернулся к костерку, весело трещавшему в забытом всеми глухом лесном уголке. Триго вдруг отломил пол-лепешки и бросил в огонь, потом туда же отправилось еще несколько сырных нитей. Костер жадно зашкворчал, пожирая жертву.

– Эй, – крикнул Леки, подойдя ближе, – ты чего? Чего едой швыряешься?

– С луини поделился.

Леки уже опускался на траву рядом с ниори.

– Они что, велели? – с опаской посмотрел по сторонам.

Триго улыбнулся, он сегодня часто улыбался.

– Мы теперь отдельно от всех, ни стражей с нами нет, ни Лисса, никого. Теперь мы сами по себе. А лес кого угодно проглотить может, и человека, и даже ниори, если что-то не так. Сегодня мы первый день с ним один на один. И хоть та ночь на Белой Поляне что-нибудь да значит, не лишним будет с ними разделить свое богатство. А что у нас, кроме еды? Они нам – пристанище, мы им – добычу. Около костра их много собирается, они огонь любят, вот я и бросаю в костер – всем хватит.

– Раз надо… так надо.

Леки отщипнул кусочек от своей лепешки, швырнул в огонь. Неуютно было от тьмы-тьмущей невидимых взглядов здешних луини, что так любят собираться у огня.

– Надолго наших запасов хвороста не хватит, – бросил Триго, – посидим, пока горит.

Они молча принялись жевать лепешки, закусывая сыром. Жаль, все исчезло очень быстро. Сумки у Триго были вместительные, они вряд ли опустели, но ниори поделил так, как поделил, и Леки не стал просить еще.

Он даже отодвинулся, так пылал костерок и без того теплой ночью. Ниори же, наоборот, придвинулся поближе. Он завороженно смотрел в огонь, будто видел там этих самых луини, потом простер к огню руки, и пламя качнулось к нему, несильно, словно ветер подул с той стороны. Триго «потянул» руками пламя за собой, но оно не пошло за ним. Улыбка пропала, ниори сник. Леки только хотел ободрить его, как рот запечатало невидимой рукой, связало на миг. Потом еще одна попытка – и вновь склеило губы. Ничего не надо говорить. Не поможешь. Обитатели леса, далекие от Леки настолько, что он их даже видеть и слышать не мог, понимали ниори, сидящего рядом, куда лучше Леки. «Тогда бы рассказали, где Дэйи искать, раз такие умные», – вспыхнул он, но тут же умерил пыл. Это лес – королевство луини, как бы потом не пожалеть.

Он занялся своими мыслями, предоставив Триго своим. Ясное дело, в Эгрос надо двигаться. Туда Дэйи и пойдет за магом. А что его маг позвал, Леки не сомневался ни на мгновенье. Кто же еще, если страж бросил все – дикое дело – и побежал на зов? Только вот как Дэйи по дороге перехватить? Если он лесами пойдет, где его найдешь? В голове роились сомненья, не станет Дэйи обратно по дебрям пробираться. Раз спешит – дорогами поскачет. Только вот какими?

«Куда он поехал, в какую сторону?» – спросил он у огня. Ветерок, слетев с верхних веток, качнул пламя вдруг резко влево, потом закрутил немного назад, от Леки. Он настороженно взглянул в костер. Тэйсин большой, а раз все они, эти луини, заодно в своих землях, то… Дальше думать он боялся. А что, как это шутка, просто ветер?

Он расслабился, как будто готовился нырнуть в очередное виденье, медленно спросил, смотря в упор на пламя: «Куда уехал Дэйи, в какую сторону?» И снова языки изогнулись так же, точно повторяя заученный танец. Леки до боли смотрел в огонь, пытаясь поймать еще хоть что-нибудь, но языки уже плясали, как раньше, без смысла и направленья. Он прищурился, не отрывая взгляда ни на миг, и скоро ему показалось, что видит он не языки костра, а пятна света, расползающиеся во все стороны и тут же прыгающие друг к другу. Он вновь услышал музыку ветра, ту же, что на поляне, только тише, нежнее. Пятна танцевали, сливаясь в хоровод, вздымая руки в немой мольбе. Тонкие кисти ритмично вздрагивали в такт порывам ветра, длинные светлые волосы до пят неслись вслед за девушками, обвивая их, подобно змеям, и снова развеваясь по ветру; они то сплетались между собой, то распадались, и вокруг летели разноцветные искры. Красивые…

И тут Леки услышал другую музыку, протяжную, тревожную и полную любви одновременно. Девушки услышали тоже, на мгновенье сбились с прежнего ритма, встрепенулись и закружились, раскинув тонкие руки, кто быстрее, кто медленнее, Леки не мог рассмотреть каждую из них, только всех вместе. Как только он пытался присмотреться к какой-то одной, то вездесущие пятна света обволакивали и ее, и тех, кто рядом. Леки переставал таращиться, и опять они кружились перед ним все вместе, изгибая руки и плечи так, будто в них и не было костей.

Вдруг руку у кисти пронзила резкая боль. Девушки исчезли, а Леки от всего сердца прибил кровососа. Лесной пей, первый в этом году – и уже бешеный. Не было больше никаких девушек, лишь угасающие языки пламени плясали перед ним прощальный танец. И музыки не было, только песня. Пел Триго. На языке, уже знакомом Леки, но непонятном, он пел о чем-то далеком и светлом, дорогом его сердцу. И голос у него оказался под стать песне, такой же светлый, чистый и сильный. Леки откинулся на траву под пологом сросшихся ветвей, заботливо созданным тремя лесными великанами, и долго слушал пенье ниори, сливавшееся со слабым гулом и треском умирающего пламени и шелестом ветра.

Во сне он не видел ни Дэйи, ни кого другого, лишь пламя, направлявшее его на северо-восток, и девушек с длинными светлыми волосами, указывавших туда же.

На рассвете они снова сорвались с места, едва подкрепив силы очередной лепешкой и горстью орехов.

– Куда? – спросил Триго.

– Он поехал на северо-восток, обратно в Эгрос, – нечетко ответил Леки, набивая рот. – Если поспешим, мы догоним его, я уверен.

– Северо-восток обширен, и почти все дороги ведут в Эгрос. – Триго выжидающе глядел на него.

– Я знаю, как его найти, – как можно увереннее бросил Леки, ведь пока ему верят, как путеводной звезде, он должен ею быть. Как же иначе? – До ближайшей дороги или тропы доберемся. Он ведь наверняка по дороге поедет для быстроты. Мы – тоже.

– Опасно, – с сомнением отозвался ниори, – может, вдоль дорог? Недалеко от них, чтобы из виду не терять?

– Нет! – Леки тряхнул головой. – Нельзя ни капли времени терять, если хотим вовремя поспеть! Ничего с нами не случится! Да и кто нас тут искать будет? Глушь!

– Глухие места, – согласился Триго, – здесь и троп нет, не то что дорог. Поселок в несколько домов, где мы с Имой еду покупали, – и то удача. Ты думаешь, зачем бы стражи привели нас в это приграничье?

– Мы уже далеко на восток отошли, – стараясь быть уверенным, ответил Леки, – скоро должна тропа показаться или дорога. А там будем держаться пути на север, в Эгрос. Я чувствую, куда нам надо, не ошибусь.

– Хорошо, – легко согласился Триго.

Леки отправил в рот горсточку орехов. Почти залпом торопливо запил водой из фляги и кинулся седлать Ста. Конь ниори стоял уже оседланный, готовый в путь.

– Слушай, – спросил он, суетясь спиною к Триго, – а что это ты вчера за песню пел?

– Просто.

– Ничего не просто, – Леки продолжал старательно прятать лицо. – Я под это «просто» такого навидался!

– Что?

– Ну, девушек видал, ужасно красивых, только тонких, с длинными волосами. Они плясали под твои песни, потом кружились так, что у меня сердце чуть не остановилось. А потом меня пей укусил, и я понял, что это ты пел. И вроде не было девушек никаких…

– Это не песня, это раздумье. – Триго легко поднялся и подошел к своему коню, пристегивая последнюю сумку к седлу. – Ни о чем и обо всем. У нас часто так поют. В Идэлиниори… Поехали! – Взлетел в седло. – А девушек не было. Это ты луини видел, и хорошо, что в образе девушек. Значит, они с тобой хотят быть в дружбе.

– А если бы нет? – Леки тоже взлетел в седло.

– Тогда чудищ увидел бы или что-нибудь еще похуже, – улыбнулся спутник, тронув коня с места.

Уже к середине дня они нашли тропу, узкую и заросшую, но это была хоть какая-то дорога, и они тронулись по ней. После вчерашних знаков, посланных то ли пламенем костра, то ли местными луини, Леки больше не сомневался. Теперь он пристально всматривался в каждое дерево, каждый куст, каждый камень. Знаки замечать очень трудно. Вот дерево, раздвинувшее ветви во все стороны… Как знать, вдруг одна из них и есть та, заветная, что указывает путь? Чтобы не пропустить нужных знаков, он попытался «заснуть» прямо в седле, опустил слегка веки, выронил поводья, предоставив Ста самому себе и Триго, то и дело дергавшему за повод.

Потом ниори и вовсе взялся вести коня Леки, бросавшего вслух лишь указанья: «вправо», «влево взять», «чуточку левее». Так они и набрели на тропинку и последовали ее изгибам, чтобы Леки хоть немного отдохнул. То ли луини просто вывели их на тропу, то ли Дэйи и впрямь проезжал здесь, ясно было лишь одно: дар Леки начал давать плоды, оставалось лишь следовать ему.

Когда он погружался в сон наяву, некрепкий и призрачный, готовый каждый миг очнуться от видений и посмотреть на мир обычными глазами, деревья начинали согласно качать верхушками, склоняться перед ним, нужная ветвь сама привлекала его внимание, стрелой указывая верное направление. И этот новый лес, расступающийся перед ним, дружески кивающий, приветствующий его, нравился Леки намного больше, чем тот, обычный. Поэтому и отдыхал он недолго, ныряя вновь и вновь в тот, другой лес, другой мир. Иногда даже казалось, что он слышит отзвуки музыки ветра, подобно вчерашней, и тогда он приветствовал луини.

– Так нельзя, – скрежетом ворвался в его мир голос Триго. – Очнись! Нам надо остановиться. Хотя бы поешь!

Леки поначалу отмахнулся, не сообразив, с кем имеет дело, потом очнулся.

– Торопиться надо! Я не устал!

– А я устал! – резко бросил ниори. – Ты, Леки, себя не видишь. В глазах блеск, и лицо посинело… Мы сделаем остановку.

Они забрались в лес недалеко от дороги, и Леки, едва коснувшись травы, заснул мертвым сном.

К вечеру тропинка пересекла наезженную торную тропу. Здесь, видать, места больше обжитые. Сначала они держались тропы с опаской, дважды, завидев впереди еще далекую тень, забивались в лес, под прикрытие деревьев и кустов. Оба раза это оказывались такие же путники, как и они, и друзья осмелели. В третий раз, уже в сумерках, они съехались с тремя всадниками. Не понять, кто такие, то ли треи, то ли иные искатели приключений. Встречные подозрительно косились на них, видно, тоже не очень уверенные в своем превосходстве на случай стычки. Они благополучно разминулись, и с тех пор Леки с Триго скрывались в лесу только для ночлега.

На следующий день тропа начала петлять, потом пересеклась другой тропой, по виду не меньше хоженной. Леки опять сделал уверенный поворот, Триго последовал за ним. Уверенность Леки его восхищала, а вот наваждение, понемногу овладевавшее другом, беспокоило. Сегодня он заставлял делать остановки уже трижды, но Леки не считал, ему каждый раз казалось, что это первая. И каждый раз он засыпал, не бросив в рот почти ни крошки, а пробуждался бодрый и полный сил, и чем дальше, тем скорее. Ближе к вечеру Триго снова объявил остановку. Леки, как всегда, упал на траву, но не успел ниори даже съестные припасы разложить, как тот проснулся и вскочил, готовый к новому переходу.

– Мы никуда не пойдем, пока ты что-нибудь не съешь, – твердо заявил Триго.

– Нам надо спешить! – Леки аж не по себе было, так хотелось вновь отправиться в путь и читать знаки леса. Он так сроднился с ними, так привык, что разговоры только мучили его.

– Если ты прав и мы идем по следу, то нагоним его. Но… Леки, послушай, ты не выполнишь того, что хотел, если все время будешь… как во сне! Понимаешь? Если Иллири действительно проехал по этим дорогам, как ты говоришь, то нам достаточно определять направление лишь у развилок и поворотов. Тогда мы сможем двигаться гораздо быстрее!

Леки решительно замотал головой. Ну как же он не понимает? А еще ниори! Ему ведь нужно, очень нужно быть с лесом одним целым, и со всем миром тоже! Только тогда он выполнит свое предназначенье!

– Да послушай! – упрашивал Триго. – Я не закончил еще! Неужели ты думаешь, что, если страж проехал здесь, он тащился так же медленно, как мы? Ты же все время в грезах, мы передвигаемся почти шагом! Ты и конем править не можешь, и из седла то и дело вываливаешься! Мы уже два дня в пути, но прошли совсем немного. Даже по лесу с отрядом, неся за собой раненого, мы шли ненамного медленнее! Страж, должно быть, уже недосягаемо опередил нас…

Леки не мог не признать справедливости ниори. Без быстроты стража не нагнать, уж он-то в дороге застревать не будет, но… Лицо Леки просветлело.

– Значит, что-то и его задержит в пути! Мы ведь выехали не зря. Мы свой выбор сделали, теперь только смерть нам может поперек стать! – напыщенно бросил он спутнику в лицо.

– Хорошо. – Триго не сдавался, но временно отступил перед напором Леки. – Но хотя бы до темноты побудь собой, прошу тебя.

Леки неохотно согласился, и то для того, чтобы Триго успокоить. Все-таки эти ниори уж слишком многого боятся, поэтому сидеть им в своих лесах до скончания времен.

В сумерках лес начал редеть, и они выехали на открытое место. Невдалеке перед ними приветливо светились огоньки, которых беглецы давно не видали.

– Я думаю, лучше переночевать в лесу. – Триго почти просил Леки, по глазам сообразив, что тот задумал.

– Раз дорога нас сюда привела, то нужно идти, – уверенно ответил Леки. – Там, может быть, узнаем что-то о Дэйи.

– Ты что же, расспрашивать будешь? – в ужасе воскликнул Триго. – И его, и нас погубишь!

– Расспрашивать не буду… всех и каждого, так, посмотрю… Глядишь, кто-нибудь нужный подвернется. – Он позвенел золотом в мешочке. – Не бойся, я опасность вижу… Я теперь все вижу!

– Все видеть – это только Великой Матери доступно, – покачал головой Триго, уже съезжая с холма вслед за Леки. – Только… Эй. Леки! – крикнул вслед.

– Ну?

– Ты когда нужного человека будешь разглядывать, старайся в свои сны не погружаться!

– Это почему еще? – Леки даже коня развернул, и Ста, сползая то одним, то другим копытом по рыхлой земле, глядел на ниори с не меньшим неудовольствием, чем его хозяин.

– Ты плохо владеешь своим даром, не можешь обуздать его, когда нужно. Так и внимание привлечь недолго, а для нас это опасно.

– Об этом не заботься, я зазря в пасть аклею лезть и сам не собираюсь! – Леки снова развернул Ста и продолжил путь.

Триго с сомнением покачал головой.

Деревенька оказалась небольшая, довольно убогая. Дома, срубленные давным-давно, уже совсем осели в землю, щели конопачены-переконопачены. Леки с неодобрением глядел на такую нерадивость. Вот отец бы его за такое хозяйство…

Местные недоверчиво косились на проезжих. Однако тропа пролегала прямо через селенье, не обходя стороной, так что путники, да и охотники, должны были захаживать да заезживать сюда, и нередко. Верно, народ тут уж очень недоверчивый или судьбой обиженный, вот и приглядываются с опаской ко всем.

Леки подъехал к плетеной изгороди, из-за которой таращился чумазый мужик, в одеже, заляпанной какой-то серой грязью. Он шел чуть впереди всадников и, аккурат когда Леки нагнал его и собирался спросить, где ночлег можно получить, как раз проворно нырнул за изгородь. Видно, до дому добрался. Леки он все-таки послушал, только уж очень похоже было, что стрекача готов задать, если что.

– Ночлегу вам? И всего-то? – Он почесал макушку, явно подуспокоившись. – И ниче боле?

– Чего ж еще? – Леки пожал плечами. – Мы ж не задаром. С хозяином честно расплатимся.

– Дык, – мужик непонимающе хмыкнул, – а постой чем не глянулся? Али не сгодился?

– Какой такой постой? – Леки нахмурился. – Тут что, постоялый двор есть?

– Ну! – Мужик скривился отчего-то. – Постой, он самый и есть. Там все и стоят. И лошадок пристроить можна!

Говор у него был непривычный. Тягучий, как густое варево, а не плавный, как у Леки, и не легкий, отрывистый, как у жителей Эгроса. Далековато они забрались.

– А где ваш постой-то? – бросил Леки.

– Дык, – мужик махнул рукой вдоль тропы, – в тот край нужна! Первая с того края изба будет! Не спутаетесь!

– Ну, здрав будь, – ответствовал Леки, не желая лишнего вниманья.

Такое благодарствование было в ходу у них в Кобе. Пройдет и тут, наверное.

Они без труда нашли указанный домик. На постоялый двор снаружи не похоже. Такой же покосившийся домишко, как и все остальные, срубленный много циклов назад. За ним красовался домик «поновее», мхом еще не успел обрасти так основательно. Точь-в-точь флигелек Орта для постояльцев, только куда более обветшалый.

Оконца светились и в передней избушке, и во «флигельке».

– Может, не стоит? – в последний раз спросил ниори.

– Чего тут бояться-то? Они нас куда больше страшатся. Видал, какие тут все пуганые?

– Видел, еще как! – Триго покачал головой, то ли сомневаясь, то ли раздумывая. – С чего бы это? Путники здесь бывают, да не так редко, как видно. Даже «постойник» для них есть особый. Тогда почему они так испугались нас?

– Ты, Триго, то в Эгросе сидел, то в Идэлиниори путешествовал, сразу видно, – объяснил Леки. – Жизнь там другая совсем. А у них такая вот… Тяжелая. Ты же сам видал. Того, что тут сеют и жнут, на прокорм им явно не хватает. Должно быть, поля и огороды по ту сторону деревни раскинулись, слева лес стеной стоит. А там, вдалеке, уже опять лес видать. Что отвоевали у Тэйсина – то ихнее и есть. А лес все время наступает, вот они с ним и воюют… с луини с твоими. Небось еще и уголь жгут тайком от Королевских эйгов, да втихаря и продают. Вот и косятся, надо ж сообразить, кто приехал. Или другой какой тайный промысел у них… На охотников не очень они похожи, вот что странно… Как бы там ни было, а от чужих они стерегутся, вот и приглядываются: что за люди, с чем пожаловали. У нас в Кобе был один такой, что с отцовских угодий красную глину украдкой таскал. Уж не знаю зачем. Как идешь мимо его подворья, так он сразу наутек – за каким-то делом. Так и распознали вора.

Он приблизился к небольшой, но тяжелой дверке избы, спешился, уверенно постучал. Триго подъехал тоже, но с коня слезать не торопился.

– Кого там несет? – раздался недружелюбный голос.

Они переглянулись.

– Путники, – ответил Леки. – Мы тут ночлег искали. Нам дом твой указали.

Дверь распахнулась, и на пороге предстал здоровенный мужик со здоровенным же топором. Оглядел гостей подозрительно.

– Откудова будете? – прогудел, но топора не опустил.

– Оттудова. – Леки начал злиться. – Хорошо ж у вас людей привечают!

Жизнь у них, может, и стремная, а постояльцев так встречать все равно не годится. И какая разница, откуда они путь Держат?

– Видать, не нашенские, вот и пытаю, – грозно отозвался мужик с топором. – Мое дело, пущать али нет. Че, не так?

– Из Эгроса мы. – Леки злился все больше, и самое досадное, не мог унять эту злость. – Туда и путь теперь дерзким. Или не слыхал?

– Как не слыхать. – Мужик смерил их взглядом. – Слыхивали, слыхивали… Что ж… – Топор наконец медленно опустился обухом на плечо хозяина. – Люди вы… как люди вроде… Ночлежничайте. По полбара, да за жратву… с двоих четвертак возьму. Да аскину скотине вашенской… ну, там глядеть будем, скока энти сожрут…

– А конюшня есть? – подал сзади голос Триго.

– Какая вам тута конюшня? – удивился, даже обиделся вроде мужик. – В хлеву побудут, небось не облезут! Дык че? Идет али как?

– Идет, – вздохнул Леки.

Ему до оскомины надоели ночи в лесу, то на мокрой траве, то на сухой, а то и вовсе на земле под холодными дождевыми каплями. Хотелось хоть раз заночевать по-человечески. Да и место впрямь глухое: отсюда королевских хором не видать. Никаких тебе стражников.

Мужик затворил дверь. Слышно было, как он там разговаривает с кем-то.

– С кем это он? – насторожился Триго.

«Пугливый, как атай», – в который раз подумал Леки.

– Женский голос, не слышно разве? – бросил устало. – Он насчет еды, верно, распоряжается.

Сказал и сам фыркнул. Уж этот ради проезжих суетиться не будет.

Мужик снова вынырнул из избы, теперь уж без топора.

– Идем! – махнул рукой.

Триго спешился, и они повели лошадей за хозяином.

– Зовут-то тебя как? – спросил Леки вдогонку.

– А за каким тебе? – вдруг развернулся мужик, зло сузив и без того колючие глазки, слишком маленькие для его широкой рожи. – Как кличут, так кличут!

– Да ну тебя, – совсем обозлился Леки. – Мне и не нужно вовсе! Зовись, как хочешь!

– Ну и ладно, – неожиданно подобрел странный мужик, видать, испугался, что постояльцы от ворот сбегут и он денежку свою на том потеряет. – Токо деньгу вперед!

– Заплатим, когда еда будет! – мрачно огрызнулся Леки, но мужик все равно остался доволен, не ожидал, что постояльцы такими покладистыми окажутся, растаял совсем.

Коней определили небыстро. Расседлывать, кормить да поить самим пришлось, да еще под присмотром хозяина.

– А эти чьи? – спросил Триго.

Рядом красовались жеребцы не хуже, чем Ста, отцовская гордость, не то что жилистая крестьянская кобыла, заинтересованно жавшаяся к ним бочком. Но те не радовали вниманием убитую работой лошадь. Зато появленье чужаков приняли как личную обиду.

– Дык, это ж постойная изба. – Хозяин пожал плечами. – Такие ж люди. Другой день сидят, кого-то поджидают. Мне-то че?

– Не нравится мне это, – Триго значительно посмотрел на Леки, – они наших не закусают? Что-то мне особенно этот, крапчатый, не нравится!

– А я почем знаю? – Мужик еще раз дернул огромными плечами. – Коли хочешь, осторонь привяжи, у коновязи. Мне не жалко. А туды, – он показал на перегородку в хлеву, – не пущу, там коровка у меня, кормилица.

– Ладно, снаружи привяжем, – согласился Леки с охотой. Ему тоже новость про людей, что ждут кого-то, не понравилась. Пусть уж кони тут будут, наготове.

Как управились с конями, мужик потащил их в «постойную избу». Леки с опаской перешагнул порог, пригнувшись вслед за хозяином, чтобы пройти в низкую дверь, и сжимая под плащом свой верный охотничий нож на случай, если это ловушка. Не было в его виденьях западни, но все же…

Подозренья его развеялись почти сразу. Постойная изба внутри никакими перегородками не разделялась. Нечистый, давно не метенный сарай с деревянными топчанами возле стен, накрытыми старыми домоткаными одеялами. Из прорех лезла прелая солома. Посередине – грубо сколоченный деревянный стол. Вонь стояла… Ну, что уж говорить. В лесу было бы лучше, у огня, рядом с луини… Теперь бежать отсюда поздно уже, подозрительно: приехали, на ночлег попросились, троих незнакомцев увидали да смотались сразу же. Как не заподозрить?

Незнакомцы азартно кидались камешками в бай-гар прямо на полу, выкрикивая, подскакивая, подзадоривая друг друга. Приход новых постояльцев оторвал их от игры очень ненадолго. Окинули безразличным взглядом, снова заспорили о чем-то. Кто-то вроде слишком по-крупному выигрывал. Леки перестал прислушиваться и заодно беспокоиться, но на всякий случай пригляделся по-особому, по-своему, полузакрыв глаза. Ничего. Люди как люди. Ответил спокойным взглядом на встревоженный немой вопрос ниори: все хорошо, можно оставаться.

– Эй, хозяин, – возопил один из игроков, испустив утробный рев, не хуже аклея, – с голодухи помираем! Когда уже? А то как бы тебя не слопали!

– Вскорости! – как обычно, недовольно отрезал хозяин. – Бона, новых постойников привел! Де приглянулось, там и садись. – Это уже к Леки с Триго. – Будет жратва, тока срок дай!

– Да уж срока немерено, – пробормотал под нос вопрошавший. Пришла как раз его очередь бросать, и он деловито примеривался, забыв обо всем на свете.

Хозяин исчез. Леки походил туда-сюда. Свободных четыре лежанки. Выбрал себе одну подальше от постояльцев, рядом тотчас примостился Триго. Сумки хоть с собой и притащили, но разбирать не стали, только свои одеяла раскатали поверх хозяйских. Леки с досадой отшвырнул пучок травы, приставший к его одеялу, точнее к тому, что ему посчастливилось в домике у Лисса захватить. «Лучше б в лесу, – всплыла мысль. – И про Дэйи тут некого спрашивать».

– Эй, иди, узнай там у хозяина! – один из незнакомцев, видно, старший, наказывал другому. – Все нутро ведь слипнется, пока он почешется!

Леки вновь прислушался. Второй вроде повозмущался, но так, для порядка больше, признавая, верно, право говорившего отдавать наказы.

– Только погодите, чтоб я не пропустил! – Он с сожалением скрылся за дверью, напоследок жахнув ею о косяк.

Они присели, почти сдвинулись лбами.

– Не нравятся мне они. – Триго говорил тихо, но не шептал: и не разберешь со стороны, и не скажешь, что человек таится. – Будем спать сегодня по очереди.

– Хорошо, – согласился Леки, стараясь говорить так же. – Хоть в них ничего страшного и нет…

– И завтра ночевать в лесу будем, – настаивал Триго.

Леки согласился без сожаления. Оставалось только дождаться еды и улечься, делая вид, что очень хочется на боковую, чтобы не знакомиться с соседями по «постою». Те, видно, тоже не прочь были не водить компании с вновь прибывшими. Леки осторожно оглядывал их, будто невзначай. На треев похожи или охотников. Луки у них в порядке, такие же, как и у Леки. Все кромайцы вроде.

Увесисто хлопнула дверь. Леки оглядел третьего. Тот, который к хозяину ходил, тоже на кромайца смахивал. А вот клинков Леки не заметил. То ли спрятаны, то ли нету их. Может, охотники все-таки? А если лиходеи? Леки содрогнулся. Своих тут поджидают? Вот у них и село тут… что все друг на друга косятся. Так и бывает, если людишки лихие рядом ошиваются. Вот они такие и есть: ни охотники, ни треи. Он привалился к мшистой стене, будто засыпая, расслабился, посмотрел на них сквозь сомкнутые ресницы. Ничего не увидал. Спросил: «Что за люди, опасные они или нет?» Ныряя в очередное виденье, ощутил знакомый металлический привкус на языке и мягко отдался волнам забытья.

Увидал он не что иное, как давешнюю пустоту, ту, что отметелила его на Белой Поляне. Наученный прошлым опытом, не рванулся, не начал раскачиваться в ней, пытаясь выбраться, просто собрался с силами и открыл глаза. Ничего не изменилось. Он все еще был там, в пустоте, но его усилия не остались незамеченными. Пустота забеспокоилась, качнулась, мягко сжала Леки, ни живого, ни мертвого. Отпустила. Он подождал, пока волны улягутся, и снова упрямо прикрыл веки и резко открыл глаза. И снова пустота! Не убежать теперь, не скрыться, нет больше никакого исхода, понял он обреченно и закричал от отчаянья. Теперь все равно, пусть слышат.

Триго яростно тряс его.

– Проснись! Леки! Хватит орать! Проснись, я сказал! – Краем глаза он увидел, что игроки удивленно уставились на них, бросив на полу и монеты и камни. Не зная, что еще можно сделать, наотмашь ударил по лицу. – Просыпайся! Ну!

Веки дрогнули, но не раскрылись.

– Я… Я живой… – пробормотал Леки. Он боялся открыть глаза, опасаясь в который раз увидать пустоту.

– Открой немедленно глаза, – зашипел Триго прямо в Ухо, как рассерженный атай. – Или еще ударю! Они же смотрят! Вон, один уже поднялся, к нам идет, – шипел он Леки в ухо.

– Может, помочь? – раздалось поблизости. Несколько шагов, и незнакомец уже рядом.

Леки распахнул наконец глаза, испуганно щурясь от тусклого пламени убогого светильника.

– Благодарю, – Триго благодарно кивнул, – у него такое бывает. Навязали тебя на мою голову! – повернулся он к Леки и опять поднял глаза на непрошеного помощника. – Это брат мой двоюродный. В детстве в речке тонул, еле вытащили, вот с тех пор он часто… Как задремлет – так и сон дурной видит. Только в последний раз, – он сделал вид, что призадумался, – давно это было. Уж такое мое везение, вечно с ним возиться. А за помощь благодарим. Ты, видно, добрый человек.

Он дернул Леки за плечо, и вовремя, потому что того неудержимо влекло снова в сон. Он встрепенулся, открыл глаза. Незнакомец отошел в свой угол, неопределенно покачав головой. Игра возобновилась как ни в чем не бывало, только светильник игроки утащили к себе на пол, а то не видать ничего как следует.

Триго не протестовал. Открыл флягу, плеснул Леки в лицо. Тот только поежился, еще не в силах говорить.

– Не смей больше спать, слышишь! – прошептал ниори, для надежности встряхнув Леки еще раз, как мешок.

– Я видел пустоту, – прошептал Леки наконец, не зная, что еще сказать.

– Вот будем в лесу, и смотри, что хочешь. А я буду рядом сидеть и будить, когда надо, – горячо зашептал ниори в ответ, – но сегодня не надо больше видений, прошу тебя, если можешь! О нас слух пойдет по всему Кромаю, если еще хоть что-то выкинешь! – Он просил, умолял, и Леки согласно качнул головой в ответ, но у самого уверенности не было.

«Главное – не спать больше», – говорил он себе, снова проваливаясь куда-то, будто пустота еще имела над ним власть, еще хотела засосать, раздавить, расчленить. Потому что боялась его. Избавиться хотела. Триго раз за разом брызгал ему в лицо водой из фляги, встряхивал слегка, боясь привлечь внимание соседей. Они, впрочем, опять чрезмерно увлеклись игрой в бай-гар.

Наконец распахнулась дверь, и ввалился хозяин с большим узлом. Бросил его на стол. Его громкое появленье ободрило Леки, словно пустота боялась этого громилы больше всех остальных. Он даже привстал, чтобы рассмотреть, что там на столе. Хозяин извлек большой глиняный горшок. Запах из него разнесся не очень-то… Каша из аскина! Давненько Леки такой не едал, она только у бедняков на столе частый гость. Аскин – конский корм.

Опираясь на плечо Триго, Леки подсел к столу, ловя любопытные взгляды соседей. Что тут еще? Еще горшок поменьше с варевом из корнеплодов, тут даже не разобрать каких, все переварено в вязкую мешанину. Они, верно, для скотины варили и постояльцам тоже немного уделили. Ясно теперь, чего тут так дешево. От кувшина с перебродившим пойлом несло какими-то грибами. Еще бы, хозяин, верно, удавился бы, если б кувшин пела им поставил. И ни плошек никаких, ни мисок глиняных, ни кружек, только грубые деревянные ложки.

– Ну, деньга де? – не дал даже ложкой ковырнуться в неприятно пахнущем вареве хозяин.

Леки, все еще не в себе, хотел было полезть уже за пазуху за золотом, но Триго под столом коленом придавил его руку к лавке, заставив невольно сморщиться. Хозяин истолковал эту гримасу превратно.

– Эй, будем платить-то?

Но Триго уже вынимал из-за пазухи мелкое серебро и медяки. Не густо, несколько баров, горсточка медных эйсэ. Хозяин мигом успокоился, даже подобрел. Один из незнакомцев, старший, тоже сунул серебряный бар. Хозяин, вздыхая и несколько раз пересчитывая, пододвинул ему три медяка, завороженно проследил за тем, как они исчезли за поясом, и ушел, громыхнув хлипкой дверью на прощанье.

Еда на вкус оказалась такой же, как и по запаху. Леки, привычный к простой пище, давился ею, запихивая внутрь насильно, горестно вспоминая о лепешках в сумках Триго. Незнакомцы тоже деловито пихали варево в себя без восторга и видимого аппетита, черпали ложками по очереди. Триго не мог, Леки чувствовал это всем существом, тем боком, который был обращен к ниори. Боясь привлечь внимание, тот храбро зачерпывал вместе со всеми, но жевал так долго, что дважды пропускал свою очередь. Наконец он сдался.

– Что-то не хочется, – с деланым безразличием сказал он Леки, зевнул старательно. – Я спать пойду.

Он улегся, накрылся второй частью одеяла и затих. Скоро дыханье стало размеренным. Леки тоже отвалился от горшка с аскином. Овощи он только попробовал, согласно кивнув, когда один из соседей помянул недобрым словом хозяина и всю эту блевотину. Они поняли друг друга. Леки тоже улегся, прислушиваясь к другим постояльцам. Его заботило, что же они вообразили себе после его криков. Те не спеша доигрывали последний кон. Проигравшие отчаянно ругались, стараясь выторговать лишний бросок, и игра затянулась еще надолго.

Леки разобрал имена. Старшего звали Прату, это он выигрывал, и остальные беспрестанно поминали его самыми разными словами. Второй, самый невезучий, это Кайс или Кайюс, на слух звучало то так, то эдак. Два его спутника говорили по-разному. Третьего вообще никак не величали, обращаясь не иначе как «эй», «да погоди», «послушай, неудачник». Если Триго и вправду заснул, то ему спать никак нельзя, думал Леки, вслушиваясь в незатейливые выкрики игроков. Ему и самому не до сна было. Еще одна пустота на сегодня – и он свихнется.

Соседи наконец закончили игру, и счастливец Прату сгреб все монеты. Они тоже разлеглись на своих топчанах, задули невозможно чадивший светильник. Перебрасываясь в темноте скабрезными шуточками о похождениях Кайса, о каком-то хозяине постоялого двора, вздумавшем надуть их, о малышке, ждущей где-то там Прату с нетерпеньем, они тоже начали затихать, а Леки еще долго лежал без сна, боясь опять подвести их обоих.

Разбудил его Триго. В избушке без окон стояла тьма кромешная.

– Просыпайся, – шептал ниори на ухо, сжав его плечо. – Пора. Вставай, сумки бери свои.

«Надо же, опять провалился», – досадуя на себя, подумал Леки.

– Надо проверить, все ли на месте… – так же, шепотом, ответил он.

– Не надо, – перебил ниори. – Они спали всю ночь. Один из них на двор выходил ближе к утру, а так… ничего.

– Откуда знаешь? Ты что, не спал совсем? – несказанно удивился Леки.

– Не спал, – так же тихо ответил ниори. – Седла я уже вынес. Бери свои сумки – и вперед.

Они вывалились в промозглую предутреннюю серость и вздохнули с облегчением, глотнув воздуха. Тихонько прокрались к коновязи, стараясь не брякнуть ничем ненароком, кое-как оседлали коней.

– Отделаться не могу, – прошептал Триго, – мне все кажется, что за нами кто-то следит.

Леки прислушался к себе. Ничего.

– Разве что хозяин, – предположил он, – боится, что мы, кроме своего, с собой еще и его что-нибудь прихватим. Коровку-кормилицу. – Он громко фыркнул.

– Тише, – зашипел Триго.

Они торопливо вывели лошадей за плетеную калитку, забрались в седла, тронулись в путь, стараясь не шуметь, держась вчерашней тропы.

Только в лесу вздохнули свободно. Леки приободрился. Ночевать в деревне и вправду было ошибкой, ничего не скажешь. Выбрались – и ладно. Теперь в путь.

Он снова расслабился в седле, но не полностью, стараясь не умерять прыть Ста, не отпускать поводьев. Дар креп на глазах. Теперь он мог ловить знаки и так, не засыпая на ходу. Еще не так хорошо, но чем дальше, грела его восторженная мысль, тем лучше он будет чувствовать свой новый мир.

– Леки, – ворвался голос Триго в его грезы, – надо свернуть с тропы. Если кто-то действительно видел нас, следил за нами, он будет искать нас зде…

– Ерунда, – отмахнулся Леки. – Весь лес нам помогает, Целый мир! Нас ведут, разве не видишь? Да, я сглупил с этой Деревенькой, верно, мне просто ночлега человеческого захотелось, вот и потянуло, чтобы не в лесу каком-то, а…

– Хорошо, что понял. – Ниори тоже ждать не хотел, перебил его. – И хорошо, что не поздно. Я чувствую, надо с тропы сходить. После того как мы в деревне показались…

– Да ничего ж не случилось! – Леки снова начинал злиться.

– Откуда знаешь? Ты знаешь, кто те люди? И о чем они с хозяином говорили? И почему хозяин злой такой, почему постояльцев отваживает?

– Как это отваживает?

– А так! Сначала пугал… и все у него с рывка, словно не человек говорит, а зверь рычит… и еще варево это жуткое. Он им, наверное, скот свой кормит, а я есть не мог! Зачем он это постояльцам скармливает, которые осели у него, второй день не съезжают, его обогащая? И еще, – добавил он, – уж очень безразлично эти постояльцы на нас смотрели.

– Так они же в бай-гар перекидывались, – протянул Леки. Триго таки удалось зацепить его своими подозреньями.

– Все равно, – ниори непримиримо качал головой, – тот, что подошел, когда ты никак в себя прийти не мог, тебя с бо-олыпим любопытством разглядывал. И меня тоже. Я это всегда чувствую, и очень хорошо – меня словно холод изнутри пробирает. И вчера он так же смотрел! Точно взглядом ощупывал! И чего тебе вдруг вздумалось в свои виденья нырять в этом сарае? – Он ожесточенно принялся тереть лоб.

– Я их тоже ощупать хотел. Взглядом, – оправдывался Леки, и это все больше не нравилось ему. – Ничего в них нет такого, особенного, – скомканно докончил он.

– На людях больше не используй свой дар! – с нажимом велел ниори. – Это может выдать нас, пока ты не умеешь владеть им…

Леки вспыхнул.

– Да я бы овладел уже давно! Ты же меня сам то и дело сбиваешь! То отдохнем, то поедим, то сядь туда, то сюда!.. Ты мне что, отец? Или, может, вообразил, что пока нет Дэйи, то заменять его будешь? Или уже не помнишь, что сам за мною увязался! Сам! Потому, что верил! А теперь что выходит, вера мне кончилась, вышла совсем?! Я тебя не держу! Хочешь сходить с тропы – будь здоров, хоть прямо, хоть криво по лесу иди!.. Я и сам его догоню, потому что должен, понимаешь, должен!! И я не сойду со своего пути! Я должен!..

Он смолк внезапно, запнувшись о грусть в глазах ниори.

– Прости меня, – сказал Триго, – я ведь обещал идти за тобой, значит, пойду. Я верю в твой дар и твою силу. Если понадобится идти прямо во дворец к Истарме, я пойду, только скажи.

Леки вмиг остыл и смешался. У каждого сомненья бывают. А он, вместо того чтобы ободрить… Эх! Сколькому еще учиться нужно!

– Прости и ты, – неловко ответил он, тщетно пытаясь смотреть Триго в глаза так же просто, – это я, верно, после той злосчастной пустоты сам не свой.

Триго улыбнулся. Тревожно, грустно, светло.

– Вперед, – и тронул коня с места.

Они скакали без перерыва до полудня, свернули еще раз на тропу пошире. Здесь уже повозки ездили, кое-где следы колес вдавились очень глубоко. Во время дождя пробираться тут, видно, нелегко. Сделали торопливый привал, и Леки, вздремнув немного, снова погрузился в свой мир. Выбросил его в старый, привычный лес встревоженный окрик Триго.

– Кто-то впереди!

Леки всмотрелся в даль: у следующего изгиба тропы показались всадники. Сразу четверо.

– Ничего, – ободряюще хлопнул он Триго по плечу, – мы сегодня уже столько повстречали…

– Их четверо! Давай сделаем крюк по лесу! Потом вернемся!

– Ладно, давай, – начал Леки, но Триго дернул его за руку, указывая назад.

Сзади тоже появились всадники. Клубилась пыль, они спешили. Уж не гнались ли за кем?

– Трое! – воскликнул ниори. – Неужели те?

Леки не ответил, он сам только что об этом подумал.

– В лес! – коротко уронил он, и они юркнули в кусты, благословляя про себя зелень, появившуюся недавно, но уже разгоревшуюся на ветках вовсю.

Они скакали настолько быстро, насколько позволяли окрестности. Их кони, уже привычные к таким путешествиям, не выдавали, несли хорошо, быстро. Наконец Леки остановился.

– Мы сбились с дороги, – сказал задумчиво, – теперь ее искать – новая задержка.

– Ничего, найдем, – успокоил ниори. – Нам бы еще подальше отъехать. Чтобы не нашли.

– Да ведь никто за нами не гонится.

Они прислушались. Лес жил своей весенней жизнью, и только. Чужой он все-таки, сразу почуял Леки.

– Может, и ошиблись. – Ниори явно не сожалел о том, что они сбились с пути. – Но это к лучшему. Лучше опасаться больше да попадаться меньше.

Леки не мог разделить его радости. Про себя он уже жалел, что сорвался так далеко. Отъехали бы в лес, переждали бы, опять на дорогу вышли. Теперь ее надо заново искать.

Они тронулись не спеша. Обратно не рискнули, решили напрямик. Леки опять почти отпустил поводья, и Триго взял Ста за повод.

Вечерело, прошли они немало, но на тропу так и не выбрались. Леки досадовал на себя все больше. Лес точно раззнакомиться решил, стал тревожным, злым, чужим. Договорились остановиться, облюбовали полянку.

– Мне надо отдохнуть, – только и успел сказать Леки, сползая из седла, как услышал крик Триго.

Он резко обернулся, увидал их: одного, другого, подальше третьего за деревьями. Все пешие. Лошадей оставили раньше, чтоб не выдали. По следам нашли, не иначе!

Заученным движеньем, которое бы вспомнил даже во сне, Леки выдернул лук, наложил стрелу, уже вскидывая, натянул, целясь в голову. Мишень отличная. Больное плечо вдруг повело в натяге, не удержав, лук вильнул. Немного, но достаточно, чтобы голова скрылась за деревом. Стрела уныло торчала из ствола. Не теряя ни мгновенья, он прицелился снова, но рука снова не выдюжила. Онеменье иглами расползлось по плечу, Леки в сердцах швырнул лук оземь. Зажал в одной руке стрелу, в правой, здоровой, свой верный нож.

«Просто так не дамся! Попробуйте только!» – взревела внутри его ярость.

Сам, сам виноват! Один из тех, в кого Леки не попал, тот, кто за деревом укрылся, был из вчерашних незнакомцев, и это било больнее всего.

Сбоку выскочил еще один, Леки едва успел отшатнуться в сторону, довольно ловко, впрочем. Тот, верно, не ждал, что его заметят. Не встретив в прыжке тела Леки, он не удержался, покачнулся, падая, и нож легко вонзился в открытую шею. Леки яростно выдернул. Как зверя убил, все одно. Разгоряченный победой, огляделся. Никого. Кинулся на помощь Триго. В пылу битвы он и не видал, что творится за спиной.

Ниори, подхватив с земли какую-то сучковатую палку, не без ловкости и с недюжинной силой отмахивался сразу от двоих, наседавших на него, осторожно пятясь к кустам. Почему-то они не схватились ни за луки, ни за клинки. Дубины, похоже, были для них оружием непривычным, вот они и медлили. «Неужто их семеро?» – обреченно успел подумать Леки, когда на голову ему что-то упало. Сеть сразу накрыла его, снизу ее ловко подсекли, не дав выпутаться. Нож выпал и исчез в траве. Катаясь по земле и испуская яростные вопли, Леки нечеловеческим усилием попытался разорвать веревки, позабыв о больном плече. Самое удивительное, ему это удалось. Он надорвал ловчую сеть и собрал силы еще для одного рывка, жадно следя за схваткой на том конце поляны.

Триго, слыша звероподобные вопли Леки, наконец обернулся на долю мгновенья и тут же получил увесистый удар в плечо; охнул, но дубины не выпустил. Они довершили дело в несколько ударов. Рука повисла плетью, его палка отлетела прочь, ударившись о дерево. Из-за куста взвилась ловчая сеть, накрывая ниори.

Леки снова сцепил зубы в отчаянном рывке. Сеть треснула, и он выпростал голову и плечи, видя впереди лишь неподвижное тело Триго, опутанное сетью, и тут же боль расколола голову напополам. Он охнул и обмяк, даже не увидав обидчика, предательски подкравшегося сзади, даже не успев понять, что окончательно пойман.