Крытый фургон

Глава 3. ВСТРЕЧА

До того момента, когда огромный караван должен был наконец тронуться с места, действительно оставалось совсем немного времени. Терпение людей, прибывших сюда за многие тысячи миль и ждавших отъезда порой уже несколько недель, с каждым часов всё больше истощалось. Трава уже взошла, и переселенцы из Иллинойса, Индианы, Айовы, Миссури, Кентукки и Арканзаса всё сильнее рвались вперёд. Путешественники то и дело опробовали ружья, паля вверх, кричали и громко пели. Кто-то, кто вернулся с мексиканской войны, прихватив с собой горн, периодически играл в него «Подъём», кто-то бил в барабан.

Индейцы из дружественных племён отос, кроу и осагов приходили для торговли и обмена товарами и с удивлением наблюдали за тем, как ведут себя бледнолицые. Скромное пространство было усеяно фургонами, которые были готовы сорваться с места в любой момент. Однако прежде чем трогаться в путь, необходимо было провести совещание, чтобы выработать основные принципы, согласно которым во всё время пути будут поддерживаться закон и порядок. Несколько самых нетерпеливых человек уже снялись и уехали вперёд в одиночку, желая первыми добраться до вожделенных новых земель. Такие же чувства владели и всеми остальными: никто не желал прибыть на новые земли вторым, после того, как их уже захватят и поделят.

Собрав в одиннадцать часов утра участников совещания, Джесси Уингейт изложил им свой план. Он объяснил, что желает придерживаться той же схемы передвижения, согласно которой двигались фургоны с переселенцами в направлении Санта-Фе в штат Нью-Мексико. В соответствии с этой схемой фургоны должны были двигаться в едином штатом строю, четырьмя главными колоннами. Ночью, во время отдыха, фургоны надо было ставить так, чтобы они образовывали одну непрерывную линию, превращаясь в своего рода крепостную стену. В этой стене должны были оставаться лишь небольшие узкие отверстия, сквозь которые волов должны были выводить на пастбище для кормёжки. В случае неожиданного нападения индейцев фургоны должны были превратиться в одну неприступную крепость.

Па ночь всех тягловых животных следовало стреножить Во время стоянки каждую ночь должна была выставляться охрана. Обязанность охранять стоянку фургонов возлагалась на каждого мужчину и на каждого юношу старше четырнадцати лет без исключения. При этом единственным уважительным основанием для того, чтобы отказаться от обязанностей по охране стоянки могло служить лишь такое состояние здоровья человека, когда он уже фактически не мог ходить. Запрещено было и подыскивать себе замену, даже за деньги. Ночью также должны были выставляться наблюдатели, которые чередовались бы друг с другом так, чтобы у каждого было достаточно времени выспаться.

Каждую из четырёх колонн должен был возглавить заместитель старшего группы переселенцев. В составе группы надо было выделить восемь сержантов охраны, каждый из которых следил бы за графиком дежурств добровольных охранников, подбирал и контролировал их. Во время движения фургоны должны были следовать друг за другом в раз и навсегда установленном порядке. Нельзя было менять место фургона в колонне, несмотря ни на какую запылённость трассы.

Когда Уингейт закончил изложение своих мыслей и оглядел собравшихся, стало ясно, что многое из того, что он только что сказал, не понравилось остальным с самого начала.

— Да к чему все эти сложности... вся эта суета... мы же не в чёртовой армии, — послышались недовольные голоса.

Тогда Джесси поднялся снова.

— Я объяснил вам свой план действий. Те переселенцы, которые на протяжении десятилетий двигались в направлении Санта-Фе и заселяли штат Нью-Мексико, всегда успешно пользовались им. Если среди нас есть кто-то, кто знает, как всё это можно сделать лучше, то пусть он поднимется и расскажет об этом.

На мгновение, среди собравшихся воцарилась тишина. Те люди, которые давно знали Джесси Уингейта и являлись его сторонниками, молчали, ощущая некоторую неловкость. Затем со своего места поднялся Сэм Вудхалл.

— То, о чём только что рассказал Уингейт, кажется мне вполне приемлемым, — сказал он. — Я лишь недавно познакомился с ним лично — с того момента прошло не больше двух-трёх часов, но я уже давно был наслышан о нём. Переселенцы, направляющиеся в Санта-Фе, передвигаются именно так, как он нам только что объяснил. Я точно это знаю. Ведь я воевал в Арканзасе под началом Донифана. Если люди передвигаются в крытых фургонах, то это обязательно нужно делать организованно. Иначе будет один лишь бардак. То, о чём мы говорим сейчас, очень похоже на сбор добровольцев, которые собираются на войну. В таких случаях всегда необходимо выбрать офицеров и старших, притереться и приспособиться друг к другу. Я не присутствовал здесь, когда старшим группы переселенцев выбирали Уингейта, ведь наши фургоны прибыли позже. Но от имени всех наших людей я хочу сказать, что мы одобряем выбор Джесси в качестве старшего. А это означает, что мы согласны следовать всем правилам, которые он решил установить. Полагаю, — улыбнулся он, — что за это я заслуживаю того, чтобы стать его заместителем.

Некоторые из сидевших рядом с ним мужчин недовольно переглянулись и посмотрели на майора Бэниона, которого они считали своим вожаком и которому Вудхалл не дал высказаться, вскочив первым. Судя по всему, многие из них подозревали, что при этом Сэмом двигало чувство соперничества из-за женщины.

Уильям Бэнион прекрасно понимал, что это и было основной причиной. Всё упиралось в Молли. Они действительно были соперниками, соперниками во всём. Однако майор хранил молчание. Наконец один из прибывших на совещание уважаемых отцов семейства сказал:

— Думаю, что наш собственный предводитель, которого мы с самого начала выбрали старшим, ещё не зная, что поедем в Орегон вместе с вашими людьми, Джесси, должен высказаться по поводу того, что вы сейчас нам рассказали.

Уильям Бэнион встал и слегка поклонился Джесси.

— Я с удовольствием поддерживаю предложение Сэма Вудхалла присоединиться к каравану под руководством Джесси Уингейта. Мы одобряем кандидатуру Джесси в качестве старшего, не так ли?

Все согласно закивали. Теперь Уингейт мог не сомневаться насчёт того, что его кандидатура поддержана всеми без исключения.

— В целом я одобряю план, который обрисовал Джесси. Но вы позволите мне выдвинуть некоторые предложения?

— Конечно, — кивнул Уингейт.

— Прежде всего, я хочу отмстить, что нам придётся проехать расстояние, которое в два раза больше, чем обычный путь до Санта-Фе. К тому же наш путь будет пролегать через местность, которая является более опасной, менее известной, через которую труднее передвигаться. В составе нашего каравана гораздо больше фургонов, чем в любой из колонн, которая когда-либо добиралась до Санта-Фе, и у нас с собой значительно больше скота. Это означает, что наш скот и наши тягловые животные будут объедать всю траву на пути следования. А если будет недостаточно травы, то всем придётся остановиться. Мы не сможем тогда двигаться дальше. — Он нахмурился. — Но всё дело в том, что в Орегон уже двинулись пять тысяч мормонов. Они только что пересекли Миссури и направились туда. Представьте, сколько травы они оставят нам после себя. Её будет совсем немного. В общем, я считаю, что ввиду всех этих обстоятельств мы не сможем всё время двигаться одной большой колонной. Нам придётся время от времени разбиваться на более мелкие группы.

— Но тогда мы можем стать лёгкой добычей индейцев! — прервал его Сэм Вудхалл.

— Да, время от времени нам, видимо, придётся вступать в стычки с ними, — кивнул Бэнион, — но лишь время от времени! А скот нам придётся кормить всё время. Ведь только так мы сможем двигаться дальше. Поэтому главным условием нашей безопасности является именно наличие достаточного количества травы.

Он сделал паузу, а затем, улыбнувшись, сказал:

— Я тоже воевал под началом Донифана, джентльмены. И я по опыту знаю: гораздо лучше привязать ночью лошадь на длинную верёвку, чем стреножить её. Это гораздо более верный способ сохранить лошадей. Я заметил также, что примерно у четверти людей имеются лошади и мулы, и не имеется волов. Это касается, кстати, и самого Джесси Уингейта. Думаю, что перед тем, как двинуться в путь, им следует обменять своих лошадей и мулов на волов. Волы более выносливы и способны покрывать гораздо большие расстояния. Их легче пасти. А в первый год жизни в Орегоне, который может быть очень трудным и суровым, волов можно будет пустить на убой для питания. К тому же индейцы не крадут волов — они предпочитают мясо бизонов, но вот что касается лошадей и мулов, они никогда не могут устоять перед соблазном угнать их. А если они сделают это, то нашим женщинам и детям придётся передвигаться пешком. Вы все, наверное, слышали о караване под началом Доннера, который погиб два года назад, застряв в снегу. Они не могли двигаться дальше, и все погибли, и смерть их была ужасной.

Люди, прибывшие из Айовы, из Иллинойса, Огайо и Индианы согласно закивали.

— Он говорит дело, — бросил один из переселенцев.

— Я знаю, что и так уже говорю очень долго, — сказал Уильям Бэнион, — но как раз сейчас и в этом самом месте мы и можем обсудить все вопросы. Как я уже сказал, я согласен двигаться в Орегон в составе колонны под началом Джесси Уингейта. Разрешите мне сказать ещё несколько слов? Считаю, что мы должны составить список всех отъезжающих. Нам надо знать их имена и место рождения. Далее. Мы должны убедиться, что каждый фургон исправен, что в нём есть запасные оси, колёса, шкворни, запасная упряжь и дуги. Каждый фургон должен иметь кожаный тент, и в нём должны находиться все необходимые фермерские орудия и инструменты, а также оружие и запас патронов. Я думаю, что мы должны проследить за тем, чтобы в путь отправлялись лишь те повозки, в которых имеется не меньше ста фунтов муки на одного едока. А ещё лучше — двести фунтов. И по пятьдесят фунтов бекона, по двадцать фунтов кофе и пятьдесят фунтов сахара. Тот, кто может нагрузить больше припасов, должен погрузить больше, чтобы в пути помогать остальным. Ведь никто не может точно сказать, сколько продлится весь наш путь и сколько нам всего потребуется.

Уингейт одобрительно кивнул, и, воодушевлённый этим, Бэнион продолжал:

— Скажу ещё одну вещь, джентльмены — раз уж мы можем здесь высказываться свободно. Мы — не охотники. Мы собрались зуда, чтобы осесть на этих новых землях и жить там. Полагаю, что у каждой семьи есть с собой плуг и зерна для того, чтобы их посеять. Надо также, чтобы среди нас были кузнецы, ведь их услуги нам обязательно понадобятся. У нас должно быть с собой как минимум полдюжины горнов и наковален и все остальные кузнечные инструменты. Полагаю, что с нами должны отправиться туда также врачи и священники. Лично я хочу иметь возможность посещать по воскресеньям богослужения. Мы везём туда с собой закон и порядок, церковь и все наши традиции. Ведь мы — не бродяги и не авантюристы. Эпоха свободных охотников уже закончилась, джентльмены. Полагаю, мы должны также подумать о том, чтобы взять с собой туда музыкантов. Вечером, когда все устали и измучились, всегда хорошо послушать музыку, которая всех ободряет.

Внимательно слушавшие его мужчины вновь кивнули в знак согласия.

— И, наконец, я хочу сказать пару слов о школьных занятиях. У всех караванов с переселенцами, которые отправлялись на Запад — у каравана Эпплгейтов в 1843 году, у каравана Доннера в 1846 году были с собой школьные учителя. И они проводили во время пути регулярные занятия. Как вы думаете, я прав, говоря обо всех этих необходимых нам вещах? Говоря об этом, я не хочу никак подрывать авторитет Джесси Уингейта. Я не пытаюсь умалять его власть, наоборот, я хочу укрепить её.

Вудхалл вскочил было с презрительной усмешкой на лице, но чья-то сильная рука заставила его сесть. Перед ним вырос огромный мужчина из Миссури.

— Ты совершенно прав, Уилли! У тебя есть опыт, и мы тебе доверяем. И если бы Уингейт не был намного старше тебя, и если бы его уже не выбрали главным, то я бы проголосовал за то, чтобы выбрать главным именно тебя. Я считаю, что мы должны одобрить всё то, о чём сейчас говорил нам майор Бэнион. И я считаю, что нам нужен ещё один день для того, чтобы хорошенько подготовиться и обменять всех наших лошадей и мулов на волов. Тогда мы могли бы отправить в путь послезавтра на рассвете, с первым звуком горна. Ура, вперёд, в Орегон!

Все встали, обмениваясь радостными криками. Обсуждение было закончено. Уингейт чувствовал себя при этом немного неуютно. Он был неприятно удивлён излишней напористостью Бэниона, которого он впервые узнал лишь совсем недавно. Уингейт быстро провёл формальное голосование по поводу своего выбора старшим колонны и потребовал от остальных принести ему обычную клятву в верности и преданности. Командирами четырёх колонн он решил назначить Вудхалла из штага Миссури, Калеба Прайса, богатого джентльмена из Огайо, состоятельного торговца из Индианы Саймона Холла и Келси, фермера из Кентукки. Бэниону же он поручил самое сложно и неблагодарное дело — следить за стадом. Это означало, что майор Бэнион стал старшим над скотогонами.

Прибывшие вместе с Бэнионом из Либерти мужчины недовольно перешёптывались по этому поводу. Они заявляли, что не будут слушаться Сэма Вудхалла. Что же касается самого Бэниона, то он лишь улыбнулся и пожал руки Вудхаллу и его заместителям и заявил о том, что он и его люди будут подчиняться их распоряжениям. Затем он направил в Ларами полудюжину своих фургонов, чтобы закупить там муку, бекон и сахар.

Участники совещания разошлись по своим фургонам и рассказали всем остальным о решениях, которые там были приняты. Атмосфера в лагере переселенцев сразу же стала гораздо серьёзней. Беспорядочная стрельба из ружей тут же прекратилась. Люди уже больше не веселились, готовясь к отъезду, хотя раньше веселье и ликование всегда сопровождали караваны переселенцев, отправлявшихся в новые земли. Они уходили туда с песнями, паля из ружей в воздух. Так уходили на Запад охотники, отправлявшиеся туда в поисках меха, да и веселье и смех, всегда сопровождавшие караваны переселенцев, отправлявшихся в Санта-Фе, тоже давно уже вошли в поговорку. Но сейчас, когда готовился отправиться в путь караван в Орегон, всё было совсем иначе. Ведь здесь были не одни только мужчины — их сопровождали жёны с детьми. Никто не смеялся, все были теперь очень серьёзны. Когда над прерией сгустилась ночная тьма, люди невольно почувствовали тревогу и страх. Казалось, они только теперь осознали, какой трудный путь им предстоял впереди.

К тому же среди них непрерывно циркулировали разные страшные слухи, которые шёпотом передавались из уст в уста. Рассказывали про вооружённых ружьями мормонов, которые поджидали их караван где-то впереди, желая отомстить за те преследования, которыми они подверглись в штатах Миссури и Иллинойс. Говорили о том, что индейцы из племени кроу, которые считались дружественными, теперь сбились в шайки для грабежа проезжавших путешественников. Шептались о том, что англичане, недовольные уступкой Орегона Соединённым Штатам, подстрекали индейцев к нападению на американских переселенцев. Поговаривали и о том, что все рассказы о богатствах и благоприятных условиях для жизни в Орегоне — сплошной обман и что в действительности это жуткое место, непригодное для человеческого проживания.

Масла в огонь подливали те, кто когда-то побывал на далёком Западе, а теперь, стоя у костров, разведённых переселенцами, делился с ними своим горьким опытом.

— Если вам удастся добраться до Орегона, — говорили эти люди, — вы точно постареете на десять лет. Ваши волосы поседеют — но не от возраста, а от всех испытаний, которые вам придётся встретить на своём пути.

В ту ночь Большая Медведица была ясно видна в тёмном небе. Казалось, до звёзд можно было дотянуться рукой. На земле пылали сотни костров. Ветра почта не чувствовалось — он был тихий и тёплый. Ночь в прерии всегда кажется какой-то особенно торжественной. Сегодня же чувства меланхолии и напряжённого ожидания, которые ощущали люди на земле, передались, кажется, даже самим звёздам.

Какая-то собака жутко завыла. Заслышав этот вой, многие матери в тревоге потянулись к своим детям, проверяя, в порядке ли они. Где-то в глубине прерии завыл в ответ койот. Его вой, протяжный и отчаянный, и был голосом Дикого Запада.