Кто я?

Глава 1

Первое желание, пришедшее в голову Тимофею, было умыться или просто протереть глаза, проведя влажной салфеткой по лицу. Что он и сделал, прижав ладонь ко лбу и съехав до подбородка, попутно надавив подушечками большого и указательного пальцев на веки.

Не помогло. Кожа оказалась сухой и горячей. Местами даже неприятно шершавой, испещрённой множеством мозолей и заживших порезов, словно он всю жизнь проработал не в офисе, собирая информацию из новостных лент, а где-нибудь в автомастерской, разбирая двигатели и откручивая приржавевшие гайки.

Прикосновение грубой кожи было неприятным только первое мгновение. Потом недоумение сменилось странным чувством, совмещающим в себе равнодушие и апатию. Тимофей открыл глаза и посмотрел на ладонь.

Нет. Сначала он прищурился от яркого света, а уже затем, привыкнув к освещению, изучил кожу собственной ладони. Это была не его рука. Слишком большая и сильная кисть, с грубой, привыкшей к контактной работе внутренней поверхностью. Так, наверное, выглядят руки у землекопов, каждый день роющих траншеи для укладки водопроводных труб или подземные убежища. Тимофей видел таких людей из окна офиса. Целую неделю с десяток мужиков в оранжевых жилетках долбили землю на противоположной стороне улицы, а экскаваторщик постоянно курил, отмахиваясь от их претензий.

Воспоминание испарилось, как дымок вейпа перед вытяжкой и мысли вернулись к руке. Пальцы крепкие, привыкшие сжимать орудие труда, а не ласкать женскую грудь. Ногти варварски обкусаны чем-то механическим и примитивным. Скорее всего обычными ножницами. Тупыми и массивными, которыми кроят ткань в пошивочных мастерских. Их подстригала не маникюрша в салоне, а для эластичности и блеска не обрабатывали пилкой и лаком.

Кожа шершавая, словно никогда не знала перчаток и питательных кремов для увлажнения и размягчения. Мозоли настолько старые, что практически ороговели, сделав участки кожи абсолютно нечувствительными.

Про рытьё подземных бункеров Тимофей подумал из-за неприятных ощущений от яркого света. Его зрачки определённо не любили прямых солнечных лучей, а предпочитали полумрак или искусственное освещение. Закончив изучение кисти, он задрал лицо к небу, желая понять источник столь болезненной яркости, но сильно ударился затылком о что-то плотное и перевёл внимание на окружающую обстановку.

Он сидел, привалившись спиной к дереву, на опушке какого-то леса. Здесь язык чащи высовывался на пологий склон и облизав песчаный скат с холма, замер в нерешительности. Дальше, до самого горизонта пролегала равнина, заполненная островками низкорослого кустарника и пучками многолетней травы, достигавшей местами высоты в полметра. Солнце, то ли приближалось к зениту, то ли едва перевалило за полдень. Чтобы это понять, нужно определить, где юг и север, а, следовательно, запад и восток.

Тимофей опёрся руками в землю, покрытую толстым слоем хвои, многие годы сыпавшейся с ветвей высоченной сосны и попытался подняться. Мышцы онемели от долгого сидения в статичной позе, но постепенно ему это удалось. Он выгнул спину, упираясь ладонями в поясницу, совершил пару вращательных движений, поочерёдно согнул и выпрямил ноги в коленях, поприседал, убедившись, что с ними всё в порядке. Затем развёл руки, стараясь определить их способность не столько совершать движения, а менять ритм, следуя указаниям мозга. Заодно разминая мышцы.

В целом, ничего фатального не определил. С ним такое бывало, когда, перебрав с алкоголем, отключался где-нибудь в подсобке клуба, не сумев добраться до своей квартиры.

Он уже собрался выбираться с опушки куда-нибудь в сторону колеблющегося на краю горизонта марева, отдалённо напоминающего городскую стену, но вздрогнул, услышав сначала сдавленный стон, а затем испуганный крик.

Голос, без всякого сомнения, принадлежал женщине. Вернее, по тембру, скорее девушке, едва отпраздновавшей своё совершеннолетие. Пришедшая в голову мысль вызвала не удивление, а вполне закономерный вопрос: сколько лет ему, Тимофею?

Ответа он не нашёл и двинулся на звук, подобрав с хвойной подстилки старую, высохшую ветку, лишённую иголок, с наполовину отслоившейся корой. Как оружие совершенно бесполезное, но, зажатое в крепкой ладони, она придавала уверенности, избавляя от панического страха.

Девушка стояла на коленях, опершись рукой о ствол и пыталась блевать. Пыталась, потому что желудок отказывался извергать из себя содержимое, несмотря на понуждения хозяйки, которая периодически вставляла два пальца в рот, стараясь вызвать рвотные позывы.

Шаг у Тимофея казался лёгким, хвоя гасила звуки, и он практически подошёл в плотную. Только в конце предательски хрустнула под подошвой сухая ветка и девушка испуганно подскочила, мгновенно укрывшись за широким стволом сосны.

- Ты кто? – взвизгнула она, причём в вопросе звучал скорее страх, чем обычное желание узнать имя.

- Тимофей, - внезапно смутившись, ответил он, неожиданно сообразив, что кроме своего имени ничего не помнит.

Именно этот факт его и смутил. Не вид девушки, не её попытки избавиться от содержимого желудка, не нелепость встречи, а признание в том, что он, Тимофей, не помнит о себе ничего кроме имени.

Чтобы сгладить неловкость момента, задал тот же самый вопрос:

- А ты кто?

- Мария! – нервно выкрикнула девушка и растерялась.

Растерянность хорошо читалась по выражению лица, которое изменилось с испуганного на задумчивое. Словно Мария пыталась вспомнить о себе ещё какие-нибудь подробности, но не могла и это повергло её в новый шок, теперь уже не связанный с появлением Тимофея.

- Просто Мария, - хохотнула она и Тимофей сообразил, что девушка близка к истерике.

Парень не был психологом, но каким-то образом понял, что женская истерика гораздо опаснее и более непредсказуемое явление, чем открытая агрессия. Необходимо срочно сменить тему, иначе придётся долго и безуспешно утешать рыдающую неврастеничку.

- Нам пора идти, Просто Мария, - сказал он и, отбросив бесполезную ветку, поманил за собой.

- Куда идти? – девушка ещё крепче вцепилась в дерево, но отрешённость на лице сменилась чувством опасности и её мысли, сменив направление, устремились в иное русло.

Теперь она боялась Тимофея и предполагала, что он пытается заманить её в своё логово и там… Чего там? Изнасиловать? Съесть? Пытать, чтобы выяснить, кто подослал её к нему? Чтобы разобраться в обилии страхов, Марии пришлось приложить максимум усилий, но мозг не выдержал напряжения и она, закатив зрачки под веки, упала в обморок. Вернее, медленно сползла по стволу, который до этого крепко обнимала.

Тимофей ругнулся, сплюнул и подойдя к девушке, попытался разжать объятия. Не без труда, но это удалось. После, подхватив Марию на руки, перенёс с сосновых иголок на ковёр выгоревшей травы, окружающий колючий куст с засыхающими прошлогодними ягодами и уложил на спину, поддерживая голову на весу. Почему-то он был уверен, что нельзя позволить голове запрокинуться навзничь.

Он бы снял и подложил куртку, но таковой не имелось. На себе он определил только комбинезон со множеством карманов, под которым чувствовалось нижнее бельё, да ботинки с высокими голенищами. На Марии имелся короткий блейзер, столь яркого оттенка алого, что натолкнуло Тимофея на предположение о её профессии. Под ним приталенная маечка на узких бретельках. Можно было снять его, но реакцию внезапно очнувшейся девушки, он не брался предсказать.

Расшнуровывать ботинок и подкладывать его под голову, показалось неразумным. Поэтому он некоторое время просто поддерживал голову ладонью, внимательно изучая лицо.

Крашеная в платиновую блондинку. Волосы ухоженные, до плеч, зачёсанные на прямой пробор. Лицо красивое, но немного глуповатое. Впрочем, такое и должно быть у блондинки. Что-то в её чертах показалось неуловимо знакомым. То ли она походила на известную актрису, то ли на певичку из девчачьей группы, то ли на модель из рекламы. Промучившись минуту, он отбросил идею идентифицировать свою коллегу по несчастью. Вместо воспоминаний в голове стояла стена сплошного тумана, словно в старом мультике про заблудившегося ёжика.

Минут через пять под веками Марии наметилось движение. Значит обморок прошёл и сознание возвращалось. Девушка издала лёгкий вздох, завершившийся детским причмокиванием и она, повернулась на бок, свернулась в клубочек, подогнув коленки к животу и подложив, сложенные лодочкой ладошки, под щёку.

Необходимость сидеть подле девушки отпала. Видимо, какая-то реакция организма на стресс перевела обморок в глубокий сон. Хорошо это или плохо Тимофей не знал. Решил положиться на природу и, поднявшись, принялся изучать содержимое карманов. Ничего примечательного не нашёл. Ни визитки, ни каких иных документов. Честно говоря, именно идентификация себя волновала его больше всего.

Учитывая, что на нём рабочий комбинезон, попытался определить свою специальность, но и здесь потерпел неудачу. Ни бейджика, ни нашивки над накладными карманами на груди, ни шеврона на предплечье, указывающего хотя бы приблизительно на род деятельности не обнаружил.

В карманах нашлись только перочинный нож с четырьмя складными лезвиями, бензиновая не убиваемая зажигалка, да носовой платок. Чистый, но неоднократно подвергавшийся стирке.

Для работяги вполне обычный набор. Основное лезвие ножа острое, много раз затачиваемое вручную на оселке, от чего лезвие изменило первоначальный вид. Остальные вставки как же часто использовались. Это легко определить по насечкам и сколам на металле. Особенно позабавила открывалка. Он несомненно знал, как ею пользоваться, но для крышек пивных бутылок в его время применяли совсем другое приспособление. В виде полукольца с язычком. Кто-то когда-то ему объяснял, что «открывашка» - это для крышек, а «открывалка» - это с острым крючком для вскрытия консервных банок.

«Стоп! Почему я употребил фразу «в моё время»? Что значит «в моё время»? Я не в своём времени? Я попаданец? Куда?» - примерно в таком порядке пронеслись мысли в голове Тимофея и он, неожиданно оценив новую инкарнацию, приуныл, пожалев, что не может подобно Марии грохнуться в обморок.

Через полчаса кое-как примирившись с мыслью о попаданстве, посчитал её даже забавной. Что там полагалось делать в подобной ситуации? Он знал о таком жанре в литературе, даже пробовал что-то читать на сайтах Автортудея и Литреса, но подобное чтиво его не заинтересовало. Глупо, плоско и совершенно неправдоподобно. Хотя многим нравилось. Даже фильмы снимали по этой теме. Кино – это индикатор спроса, если оно не принесёт прибыли, никто снимать не начнёт. Невыгодно.

«Ладно! С этим проехали. Сейчас совершенно не важно, как всё происходило в фантазиях авторов. Главное, что делать мне. Первое, что помню, нужно адаптироваться к миру, в который попал», - подумав так, Тимофей подошёл к колючему кусту, сорвал ягоду и сунул в рот.

Под бардовой мякотью, сухой и терпкой, оказалось большое количество волосатых косточек. Мелких и неприятных для языка. Он поморщился и выплюнул не дожёванную массу. Затем сломав ветку, попробовав шип подушкой большого пальца, размял и понюхал листья. Всё было ему знакомо, только название растения никак не всплывало в мозгу. Почему?

Прошло около часа, когда Мария, наконец, заворочалась и приоткрыв глаз, что-то прощебетала. Затем осеклась, вздрогнула и, попытавшись опереться об куст, укололась о шипы. Отпрянула и, обхватив коленки руками, напряжённо замерла, разглядывая Тимофея из-под бровей.

- Я Тимофей, - напомнил парень, скрестив руки на груди, приготовившись терпеливо выслушать все претензии девушки.

Молчание затягивалось и парень решил ускорить процесс, мягко заметив:

- Ты не помнишь меня?

Девушка ещё несколько секунд молчала. Тимофей уже решил, что дело швах и она совершенно невменяемая, потеряв рассудок от страха, когда та тихо, но твёрдо ответила:

- Тебя помню. Я не помню себя. Я не помню, как здесь оказалась. Я даже не помню из-за чего здесь очутилась. В происходящем нет никакой логики.

Упоминание логики едва не повергло Тимофея в лёгкую стадию эйфории. Это, как выпив с деток стопок крепкого алкоголя, внезапно впадаешь в жёсткую депрессуху, начинаешь сожалеть о сделанном, но тут слышишь любимую мелодию и, совершенно забыв о разочаровании, начинаешь подпевать песне.

Девочка оказалась совсем не блондинкой.

- Рад, что ты знаешь это слово, - улыбнувшись, похвалил Тимофей.

Но Мария почему-то восприняла улыбку и ироничный тон как оскорбление.

- Ты считаешь, что все женщины тупые? Сексист, чёртов! Угораздило меня попасть в зависимость к недоумку, считающему себя сверхчеловеком, а женщин людьми второго сорта!

Буквально выкрикнув эту гневную тираду, Мария уткнулась лбом в колени и до Тимофея донеслись еле сдерживаемые всхлипывания.

- О, господи… - сокрушённо вздохнул он и, обхватив голову руками, уселся неподалёку. Не так страшен чёрт, как его идейные последователи.

Всхлипывания и вздохи продолжались недолго и прекратились так же внезапно, как и начались.

- Что мне нужно делать? – спросила Мария твёрдым голосом, из которого улетучились даже намёки на недавнюю плаксивость.

То ли она действительно известная актриса, а слёзы использовала, чтобы разжалобить Тимофея, то ли перемены её настроения столь стремительны, что молниеносно меняют её темперамент.

- Ты не беременна?

- А надо?

- Надо отвечать на заданный вопрос, а не соревноваться в их количестве.

Девушка подумала и отрицательно помотала головой.

- Нет.

- Просто мне показалось странным – ты только что ревела, а через секунду полна решимости идти куда прикажут. Друг рассказывал о подобных перепадах в настроении у его жены. Удивлялся, насколько порой бывают противоположны её желания.

- Кто твой друг? – спросила Мария, весьма заинтересованно осматривая напарника.

- В том-то и дело, - медленно подбирая слова и опасаясь вновь ненароком спровоцировать слёзы, начал Тимофей, - Его рассказ я помню, а вот образ или имя не всплывают в сознании. Будто кто-то стёр картинку, оставив только субтитры. Тебе это не кажется странным?

- Значит меня не отравили, - сделала свой вывод Мария и замолчала.

- Ты поэтому старалась проблеваться?

- От клофелина часто напрочь вырубает память. Она, как правило, возвращается через несколько дней. А иногда нет. Кусок воспоминаний стирается начисто.

- Ты сказала кусок, - напомнил Тимофей, - Допускаю, что какое-нибудь средство, наркотик, например, или яд, могут убрать из воспоминаний небольшой эпизод, но насколько мне помнится, ни один препарат не способен стереть всю декларативную память. Это невозможно.

- Ты психиатр?

- Нет… Скорее всего нет. С чего такой вывод?

- А сколько людей знают о существовании декларативной памяти?

- Думаю многие, - пожал плечами Тимофей, - Ты же знаешь этот термин. Уверен, что и значение помнишь.

- Смутно… - согласилась Мария, - Только, уверяю тебя, опроси ещё сотню человек, и они затруднятся с ответом.

Сказано это было с такой уверенностью, что Тимофей сразу поверил.

- Странно это всё, - только и смог выдавить он.

- Согласна с тем, что человек не может полностью лишиться памяти. Идиотом стать может. Но идиотия – это врождённая патология. Она не возникает на ровном месте у взрослого человека. Ею нельзя заразить ни воздушно-капельным, ни половым путями. К тому же при такой степени умственной отсталости отсутствуют речь и мышление. А мы сидим и ведём научную беседу, пытаясь определить положение, в котором оказались.

- Ты точно врач! – утвердительно заявил Тимофей, - Я основную мысль понял, но повторить не смогу. Значит не специалист в этом вопросе.

- Это вряд ли, - задумчиво сказала Мария, - Судя по прикиду – я проститутка. Особенно сексуальные шортики намекают именно на эту профессию.

- На внешний вид не смотри, - отмахнулся Тимофей, - Мы явно находимся не в своём облике и, скорее всего, наша матрица попала в чужое тело, перенесясь во времени… или пространстве… или и в том и другом одновременно.

- Что за бред?

- Это точно не моё тело! – запальчиво воскликнул Тимофей, вскакивая с места, - Взгляни на мои руки! Это же лапы работяги, всю жизнь, сызмальства привыкшего к ручному труду. Взгляни на ладони, на пальцы! Ногти, в конце концов, зацени. Сплошные заусенцы и въевшаяся грязь.

- Можно подумать, ты часто посещал маникюрные салоны, - прыснула Мария, насмехаясь над тем, с каким жаром доказывал парень непричастность к своей неряшливости.

- Можно подумать… - вздохнул Тимофей и сел рядом, спрятав руки за спину, - Первая мысли, пришедшая в голову, когда увидел руки, что для аналитика из офиса это нонсенс.

- Вот теперь похоже на правду, - заметила Мария, разглядывая свои ухоженные кисти и хорошо обработанные ногти, - Первое впечатление всегда важно. Оно, скорее всего, правильное, потому что интуитивное. Я вот ничего не ощущаю. Что это значит? Это моё тело или просто не вижу большого контраста.

- Не знаю, - выдохнул Тимофей.

- Но версии у тебя какие-то есть?

- Одна. Я попаданец.

- Кто? – на этот раз Мария не засмеялась, а с сожалением уставилась на компаньона, как психиатр на пациента.

- Есть такой жанр в литературе. Я читал кое-что, но не любитель.

- Это фантастика что ли?

- Да. Один из поджанров. Сознание героя переносился в тело обитателя прошлого, будущего, сказочного мира или альтернативной вселенной. Такое любят читать те, кого зае… задолбала повседневность. Дом, работа, рутина, а тут удивительное превращение и головокружительные приключения.

- Ясно. Однако, если ты не любитель этого жанра, то откуда о нём так хорошо осведомлён? Я вот сейчас точно поняла, что предпочитаю любовные мелодрамы и комедии, а о попаданцах даже не слышала.

- Ну-у-у… - Тимофей задумался, - Мне не нравится сетература, а классика очень даже по душе. У Марка Твена есть история про соотечественника, попавшего в прошлое, ко двору короля Артура. Опять же Стругацкие частенько прибегали к подобному приёму. «Полдень», например, или «Попытка к бегству». Чёрт! Откуда я это знаю?!

- Что-то не так?

- Я начинаю сомневаться, что это мои мысли. Возможно, я действительно слесарь из автомастерской, а в голове у меня заселились чужие воспоминания!

- Прекрасно! – всплеснула руками Мария, - Версия номер два!

- А у тебя есть какое-нибудь объяснение? – спросил Тимофей после долгого молчания.

- Если отбросить твои предположения и основываться на теории интуитивного мышления, то первое, что пришло мне в голову – это отравление.

- Ну, да, помню. Клофелином. Судя по одежде и названию препарата ты действительно проститутка. Травила клиентов и обирала. Логично, что при пробуждении решила, будто перепутала стаканы и передознулась сама.

Девушка никак не отреагировала на выдвинутые обвинения, а, улыбнувшись, сказала:

- В эту версию не вписываешься ты. Допустим, я действительно травила клиентов и случайно перепутала стаканы. Почему я чёрт знает где, а не в гостиничном номере?

- Клиент прочухал подставу и решив, что всё равно помрёшь, вывез за город и бросил на опушке леса. Не хотел иметь дело с полицией.

- А тебя кто и за что сюда доставил? Обманутый автовладелец? Обещал починить машину, а сам снял с неё новые, дорогие запчасти и поменял на старые? Ты видишь здесь табличку «Кладбище обманщиков»? Или график работы и правила сброса тел? А может ты сам стриптизёр или бэдээсэмщик?