Глава 15

— Хватит меня лапать! — простонал Денис, убирая с груди чьи-то руки.

— Лежите спокойно, товарищ лейтенант, я только куртку расстегну, — строго сказал капитан Дядьков, продолжая возиться с молнией, — Вам лучше не шевелиться. Скорее всего, сотрясение мозга. Щас скорая подскочит.

— Купился как пацан, — кусая нижнюю губу взвыл Черов, внезапно понимая, что произошло, — Вот сука! Сказал, что твои ребята во дворе копаются. Я поверил... оглянулся за окно, и он меня вырубил.

— Хочешь перейти на «ты»? Ну, что ж, момент подходящий, — по-своему расценил вопль Черова капитан, — Спокойно, лейтенант, посмотри на меня. Сколько пальцев видишь?

— Один, мля! С головой всё в порядке. Шея болит. Этот Ломов не гопник, чтобы трубой по темечку лупить. Профи. Как ты здесь оказался?

— Моё начальство согласовало вопрос с твоим и приказали везти вас в шестое отделение. К тому же Отрадненский СОБР прибудет только к вечеру. Какие-то проблемы в пути. Вот, зашёл сообщить, а тут ты в отключке. Вздрючит меня шериф, что не выполнил задание. И подопечных не вывез, и подозреваемых упустил.

— Шериф-то здесь причём. Операцией руководит подполковник Хлуцевич, а ехать на Железку отказался я.

— Все в агрохолдинге подчиняются шерифу. Ваша операция меня не касается. Вот ты в рапорте это и изложи, — потребовал Дядьков, присаживаясь на край дивана, — Подробно обрисуй. И, то, что всю ответственность берёшь на себя, и, что приказал на улице дожидаться. И что ко мне претензий не имеешь.

— Не боись, капитан, — скривился Денис.

Он понимал, что формально командир двадцать восьмого экипажа прав. Однако, чисто по-человечески, тот вёл себя как мелочный и трусливый чинуша, пытающийся прикрыть свою задницу и свалить вину на другого. От этого, Денису стало неприятно, и он испытал ощущение неловкости, когда-то именуемое испанский стыд. Чтобы закрыть тему, принялся искать телефон.

Трубка, как он помнил, находилась в руке. Привстал, заглядывая за подлокотник кресла, и едва снова не лишился сознания. Всё-таки здоровяк шандарахнул его от души. В глазах темнело от резкого движения.

— Полегче, лейтенант, — заволновался Дядьков, заметив гримасу боли на лице Черова, — Ты мне живой нужен. Хочешь воды?

Капитан поднялся, заглянул в пустую кружку. Затем подхватил бокал с коньяком, но, понюхав, оказался от идеи предлагать спиртное. Как-никак алкоголь служит отягощающим обстоятельством при проведении служебной проверки. А то, что она последует, Дядьков не сомневался. Произошедшее, не просто оплошность при выполнении задания, а реальный прокол. Тут не только из органов турнуть могут, но под статью подвести. Шутка ли, провалить задание.

Все опасения Дядьков озвучил в слух и подхватив кружку, заверил:

— Сейчас с кухни принесу, а ты головой не мотай без необходимости.

Денис не стал противиться и, откинувшись на спинку кресла, безмятежно уставился в потолок. Волноваться, с его точки зрения, причин не наблюдалось. Заглянув за кресло, он увидел главное: телефон лежал на полу, а рядом валялся пистолет. Вот за утерю табельного оружия действительно светило служебное расследование, а так, он сможет объяснить начальству свою невиновность. В конце концов, отказавшись ехать с нарядом ДПС, выполнял приказ Хлуцевича.

— Твою мать! — донеслось с кухни и Денис сообразил, что капитан обнаружил Мельникова.

— Жив? — крикнул Черов и снова поморщился, потому что в висках застучало, а голос дрогнул, сорвавшись до фальцета.

— Пульс есть, — успокоил капитан, — Где эта скорая, блин? Долгов!

Фамилию патрульного, Дядьков проорал, видимо, в открытую форточку. Через пару секунд хлопнула входная дверь и удивлённый голос рядового, мешая цензурные слова и идиоматические обороты, высказал своё отношение к происходящему.

— Свяжись со своим участком, — распорядился капитан, — Доложи, что подозреваемые сбежали. Ранены два сотрудника, пусть присылают следственную группу. Скорую я уже вызвал.

Черов прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и проанализировать произошедшее. Ситуация вырисовывалась довольно странная. Допустим, учитель танцев настолько прикипел к своей ученице, что легко решился пойти против закона и взялся помочь девушке бежать вместе с подельником. Нет! В такой бред никто не поверит! Никакой он не тренер полдансинга. Если только это не боевая акробатика, которую преподают в армейском спортинтернате. Денис внимательно слушал беседу Ломова и Марии, чтобы догадаться об этом. Ни к какому чемпионату России он не готовил ученицу. Тогда к чему все эти рассуждения про спецзадание, мерков и вмешательстве третьих лиц? Это явный сговор и попытка запутать его, представителя правоохранительных органов!

Обидно только, что главного, чего ждал Денис, они не сказали. Он так и не узнал, что же случилось в Пегас-Сити, почему исчез Золотарёв и где полгода скрывался?

Пытаясь это скрыть, Ломов с Сафоновой несли полную чушь, чтобы отвлечь и притупить бдительность. Подгадали удачный момент и реализовали задуманное. Получается, что Золотарёв у них в заложниках. Именно это упустили и Хлуцевич, и он, Черов.

Остальное Дениса не особо волновало. Какие-то сказки про потерю воспоминаний, попаданцев и игру на выживание он относил к последствиям посттравматического синдрома. Ну, правда, кому, в здравом уме и твёрдой памяти, придёт в голову поверить в этот бред?

Подспудно беспокоило и то, как отнесётся к произошедшему в доме Ломова начальство. Сам-то он был твёрдо уверен, что делал всё правильно. Нужно набросать основные тезисы, чтобы, не сбиваясь и не петляя, чётко обосновать свои позицию. Жаль, что планшет нельзя включать...

Хлуцевич опять будет отчитывать за неумение реализовать простенькое задание по поиску подзащитных и обеспечению их защиты перед возвращением в Отрадный.

" А тут я, хоба, и козырь из рукава достаю«, — улыбнулся через силу Черов.

Данилыч снова начнёт тактично намекать на смену профессии. Здесь несколько хуже. Куда он пойдёт с таким послужным списком? Что ни поручат, всё через задницу.

Донеслось отдалённое завывание сирены. По звуку Черов легко определил, что прибыли медики.

— Как ты, лейтенант? -заботливо спросил Дядьков, заглядывая в комнату.

— Нормально, — ответил Денис, пытаясь вложить в голос больше уверенности, — Подай с пола телефон и ствол.

Капитан передал трубку, а пистолет положил в висевшую на боку сумку.

— Удостоверение и планшет тоже давай, — распорядился он, — Протокол сам знаешь.

Возражать не было ни сил, ни смысла. Врачи, наверняка, будут настаивать на госпитализации, а значит оружие и документы, во избежание эксцессов, следует передать старшему офицеру в группе.

— Как они ушли? — спросил напоследок Денис.

— Точно не через дверь, — пожал плечами Дядьков, — Мои люди контролировали все выходы. В прихожей лаз в подвал. Створка приоткрыта. Полагаю, там у Ломова есть подкоп на соседнюю улицу. Но я туда не совался. Мужик он ушлый, сам говорил профи, мог и заминировать всё. Пусть сапёры разбираются.

— Правильно, — одобрил Черов, — А чердак?

— Тебе реально мозги отбили! По-твоему, Ломов, оглушив двух сотрудников, подхватил девчонку с раненым и спрятался на чердаке?

— Чёрт его знает, — вздохнул Черов, — Я тут послушал, что меж собой они затирали и не удивлюсь, если на чердаке у него китайский аппарат для телепортации припрятан.

— Всё равно не полезу! — отказался Дядьков, — Там тоже ловушки стоять могут. Моё дело сопровождать и охранять. А разные ребусы пусть специально обученные люди разгадывают.

Лёжа на больничной койке, Черов не мог отделаться от ощущения, что его знатно поимели во все дыхательные и выделительные органы. Это даже изнасилованием не назовёшь. Изящно развели и заставили самого принять наиболее удобную позу. Суки!

Напротив сопел Родион Мельников, недовольно отводя глаза каждый раз, когда Денис встречался с ним взглядом. Панкера переполняла злость и обида, но виновником своего состояния он считал Черова, втянувшего его во все эти разборки. Вот только высказывать претензии то ли опасался, то ли травма мешала ему говорить.

И за это Денис был благодарен. Зудящего над ухом товарища он бы не выдержал. Либо придушил подушкой, либо устроил скандал и потребовал от врачей отдельную палату.

Ещё один пациент лежал у окна и тихонько хихикал, наблюдая за чем-то с планшета. Чёрные затычки беспроводной гарнитуры исключали его из компании, намекая, что вопросов и сострадания с этой стороны ждать не следует.

Часы под потолком высветили 13.27, когда дверь открылась и в палату, рассерженным гоблином, вошёл подполковник Хлуцевич. Выглядел он всклокоченным, несмотря на аккуратно причёсанные волосы. Остальные эмоции трудно было разглядеть за солнцезащитным покрытием очков и медицинской маской. Вот только небрежно накинутый на плечи халат, напоминал готовые распрямиться крылья.

— Черов на месте, остальным покинуть помещение! — распорядился подполковник и слова прозвучали, как нетерпящий возражения приказ.

Вот только следующая за ним медсестра категорически с этим не согласилась.

— Послушайте, подполковник! Здесь лечебное учреждение, а не строевая часть! Даже в армии разрешается не отдавать честь в госпиталях. Я два года санинструктором отслужила.

Хлуцевич развернулся и, словно найдя объект на котором можно сорвать злость, рявкнул:

— Ты, что? Кино насмотрелась, деточка, где смелая и заботливая медсестра запрещает зарвавшемуся оперу опрашивать свидетеля? Тогда выдели нам для общения отдельную палату, обеспечь в неё доставку этого раненого в голову бойца и полную конфиденциальность. Вы здесь, вообще, в курсе, что в области происходит? Завтра администрация намерена ввести режим контртеррористической операции, а вы тут сопли жуёте со своим гуманизмом!

Девушка всплеснула руками и бросилась тормошить не обращающего внимания на окружающих мужика в наушниках. Мельников обречённо вздохнул, взглянул на капельницу, игла от которой торчала из сгиба здоровой руки. Затем, пробурчав что-то нелицеприятное, подхватил штатив раненой рукой. Шмыгая тапочками по линолеуму он всеми силами пытался показать, как ему тяжело и как он негодует против насилия.

Когда посторонние покинули помещение, подполковник достал из сумки стандартную глушилку, настроил параметры и положил прибор под камерой видеонаблюдения.

— Рассказывай! — потребовал Хлуцевич, убедившись, что секретность соблюдена.

— Да, что рассказывать?! — не выдержал Денис, — Я всё уже по телефону доложил и больше добавить нечего.

— То, что нёс по телефону, прекрасно сойдёт для официального рапорта. Меня интересуют подробности и то, что в протокол включать не следует. А также твои соображения по делу. Ты хочешь стать опером или желание отбили вместе с мозгами?

— Нет у меня никаких соображений! Сафонова была в сговоре с Ломовым, а атака террористов просто отвлекающий манёвр, чтобы ускользнуть от меня и встретиться со своим агентом.

— Агентом кого? — язвительно поинтересовался Хлуцевич, — Масонов? Мирового правительства? Беглых олигархов? Может ЦРУ или МИ-6? Мне тиопенталом тебя уколоть, чтобы язык развязался?

Услышав знакомое название препарата, Денис напрягся. Попытался принять сидячее положение, поправляя под спиной подушку.

— Сафонова тоже об этом говорила, — признался он.

— О чём? Меня там не было!

— Упоминала тиопентал.

— В каком контексте?

— Не понимала, зачем её оставили в живых. Вроде как, смысла в этом не видела. Говорила, что проще накачать тиопенталом и выбросить на обочину.

— Да, что ж мне всё клещами из тебя тянуть приходится?! — взревел Хлуцевич, и Денис почувствовал дурноту в области желудка.

— Роман Аркадьевич, — взмолился он, — Мне плохо! У меня сотрясение мозга!

— Нет у тебя сотрясения! — продолжил допрос подполковник, — Тебе сделали МРТ, и я видел заключение врача. Жаловаться мамочке будешь, когда тебя с позором выпрут из органов! Быстро взял себя в руки и прекратил канючить! Что ещё говорила Сафонова?

За следующий час Черов приготовился не только попрощаться с рассудком, но и с жизнью, после того, как Хлуцевич разъяснил, что тиопентал, это производное для препаратов, именуемых в народе сывороткой правды.

Подполковник заставил несколько раз повторить беседу Ломова с Сафоновой. Требовал воспроизвести диалог чуть ли не по ролям как театральную пьесу. Настаивал, чтобы Черов копировал не только тембр голоса, но и интонацию. На взгляд Дениса получилась вполне сносная радиопостановка. Удивлял только тот факт, что Хлуцевич отнёсся к этому бреду абсолютно серьёзно.

Как? Как мог адекватный человек, прослуживший двадцать лет, дослужившийся до должности начальника криминальной милиции, поверить в какие-то эксперименты с сознанием, попаданцев и игры секретных структур страны, с привлечением иностранных наёмников? И где? На территории агрохолдинга? Здесь даже научные каналы не смотрят, потому что скучно. Где местные агрономы опыты с памятью проводятся? В теплицах для выращивания помидоров?

Наконец, Хлуцевич сжалился и прекратив допрос, примирительно сказал:

— Главное жив, сынок! Остальное притрётся и забудется.

Затем достал свой планшет, открыл нужную папку и протянул гаджет Черову.

— Я набросал рапорт от твоего имени. Прочти и распишись.

— Верю, — буркнул Денис, вынимая из чехла стилус.

— Прочти и запомни! — вновь повысил голос подполковник, — Чтобы потом расхождений не было. Тебя ещё федералы и служба внутренней безопасности опрашивать будет. Не дай бог, ляпнешь что-нибудь, чего им знать не следует.

— А что им знать не следует?

— По-хорошему, ничего. Но тут я бессилен. Что-то им скормить придётся. Поэтому читай и запоминай.

После ухода подполковника легче не стало. Перспектива вылететь из милиции по статье, замаячила в полный рост. Самое обидно в том, что и мама, и Настя давно уговаривали написать заявление по собственному желанию и устроится на менее опасную работу. Настя советовала попробовать себя в адвокатуре, а мама, как и Данилыч, заманивали большими перспективами в работе юрисконсульта, где-нибудь на птицефабрике.

Но не так Денис представлял своё будущее. Он со второго класса мечтал походить на отца, раскрывавшего в Отрадном самые запутанные преступления.

Батя постоянно твердил, что не следует верить киношным постановкам, где герои вечно гоняются за преступниками, прыгая как кенгуру и размахивая пистолетом словно кавалерист шашкой. Прежде всего, нужно думать, подмечать мелочи и сопоставлять факты. Без умения анализировать, элементарную бытовую кражу раскрыть не получится.

Слушая советы отца, Денис, по-своему воображал профессию сыщика. Сейчас он понимал, что слишком всё романтизировал, но тогда, даже книги подбирал исходя из этих параметров. Конан Дойл, Агата Кристи, Сименон, Честертон... В какой-то момент переключился на российских авторов и понял, что герои Воронина, Кивинова и Корецкого ему ближе и понятнее. Они не сильно напрягали голову, зато метко стреляли и отличались сильно развитой интуицией. Хотя, чего греха таить, больше всего понравились истории про лейтенанта Никиту Ивашова, попавшего в сказочный город Лукошкино, во времена царя Гороха. Были моменты, когда реально представлял себя в каком-нибудь фэнтезийном мире, где его талант сыщика непременно раскрывался во всей красе.

К счастью, бдительная мама не позволила долго витать в облаках и мечтать о несбыточном. Быстро вернула к реальности и продвигала собственные идеи, воспитывая культурного и образованного гражданина. Она не скрывала, что мечтает вырвать его из провинциальной среды и отправить покорять один из городских конгломератов.

Пристально следила за окружением сына, стараясь избавить от тлетворного влияния улицы и подростковых компаний. Выбирала кружки и секции, где подросток мог получить дополнительное образование, сообразно её представлении о формировании личности.

Вместо футбола и бокса, его водили сначала на танцы, а когда в девятом классе начали проходить «Евгения Онегина», Лидия Максимовна, за ручку отвела в театральный кружок, где ему досталась эпизодическая роль гусара на балу, а позже секунданта Онегина.

Трудно сказать, как желание походить на отца и стремление не перечить матери, уживались в душе у Дениса. Наверное, так же как идеи дизайнерского минимализма, выраженные в архитектурном перфекционизме, сочетались с любовью к панк-музыке в голове Гизмо.

Загрузка...