Кто я?

Глава 22

Что хотел сделать Мельников, направляя карабин на Ломова, неизвестно. Как зарождались мысли в голове панка и какими тоннелями блуждали в лабиринтах извилин, загадка, похлеще кода да Винчи. Мозг присутствовал, что подтверждалось многочисленными снимками МРТ, а вот какие процессы протекали в его глубинах, тайна, покрытая ликвором.

Во всяком случае, мы этого никогда не узнаем. В два прыжка Черов оказался рядом с товарищем и отвесил такой звонкий подзатыльник, что примостившаяся на краю крыши серая мухоловка, испуганно упорхнула прочь.

— Ты чего творишь, Мельник, — угрожающе прорычал Денис, опуская ствол «Вепря» к земле.

— А чё он обзывается? К вооружённому человеку нужно обращаться со всем почтением! Я в интернете читал!

— Вы позволите, милостивый сударь, — показав средний палец, прохрипел отставник через динамик и направился к порталу лифта, — Отойдите подальше и закройте чем-нибудь нос. Похоже, бункер деактивирован после нападения. Либо покинут, либо обитатели заблокированы внутри. В первом случае, возможно, введён протокол охраны объекта. Я попытаюсь открыть кабину, но, допускаю, применение газа.

— А если там мина? — спросил Черов.

— Не думаю. Взрыв полностью перекроет доступ к бункеру. Это невыгодно никому. Обитатели отрежут себе путь наверх, а нападавшие создадут себе лишние проблемы, если когда-нибудь решат проникнуть внутрь.

— А может, вернёмся? — дал заднюю Мельников, — Что мы там забыли? Деня доложит начальству и пусть оно решает.

— Верно! — согласился Ломов, остановив палец в сантиметре от кнопки, — Вы бегом возвращайтесь к мотоциклу. Включайте телефон и вызывайте подкрепление. Объясните ситуацию Хлуцевичу и покажете дорогу наряду.

— А ты? — то ли обрадовался, то ли ошалел от такого поворота Гизмо.

— Тебе не понять. Вход запечатан не менее трёх дней. Если внизу остались люди, то они заблокированы. Возможно, там мои коллеги и им требуется помощь.

— Дмитрий Дмитриевич, — подал голос разума Черов, — Это бункер. Он рассчитан на годы пребывания в изоляции. Там есть все необходимые ресурсы. Зачем рисковать?

— А если там раненые и их заблокировали нападавшие? Вероятно, потери понесли обе стороны и те, кто атаковал, запер находящихся в бункере. А сами удалились за подкреплением. В любом случае, у меня есть знания и опыт, чтобы спуститься вниз. Вызов специально подготовленных людей, согласования, перестраховка, всё это займёт неделю. Дуйте на трассу и зовите подмогу.

— Я могу с вашего мобильника позвонить.

— Нет. Он зарегистрирован на человека, имя которого не следует знать ментам.

— Вы у него спрятали Марию?

— Хорош трепаться! Ноги в руки и бегом отседова!

— Нет, Дмитрий Дмитриевич, — упёрся Черов, — Я не оставлю вас. В конце концов, именно я действующий сотрудник правоохранительных органов, а вы пенсионер. Мой долг сопроводить вас и оказывать посильную помощь. Сделаем так! Мельник, беги на трассу. Пароль от моего смартфона… ээээ… год, когда князь Ярослав Всеволодович, разгромив орденское войско, взял Юрьев.

— Ты ебаквакнулся? — офигел Гизмо, водя пальцем у виска, — Откуда мне знать, в каком году какой-то князь, взял город, название которого я уже забыл!

— Тысяча двести тридцать четвёртый год.

— У тебя код: один, два, три, четыре? Ты лох?

— Сам ты лох! Нужно голосом добавить: битва при Юрьеве. В меню забит номер Хлуцевича. Звони Роману Аркадьевичу. На единый или в дежурку даже не пытайся. Засношают вопросами, а в итоге, всё равно, перенаправят к старшему группы. Понял? И винтарь оставь.

— Я вхожу, — устав выслушивать перебранку парней, предупредил Ломов.

— Погоди! — выкрикнул Денис, — Возьми «Вепрь».

— Нафиг он нужен, — отмахнулся отставник, — В ограниченном пространстве длинноствол мешает. Лишает мобильности и манёвра. У меня старый испытанный «Стечкин». Тебе тоже, рекомендую оставить дробовик и использовать «Чеглок».

— Точно, — облегчённо вздохнул Мельников, возвращая себе карабин, — Я через лес безоружный не попрусь. Мало ли. МЧС предупреждало о нашествии бешеных ёжиков.

После нажатия кнопки, раздалось шипение и из образовавшейся щели повалила струя концентрированного пара. Гизмо, петляя, бросился к лесу, а Денис, закрыл нос воротником куртки.

— Пневматика, — успокоил Ломов, — Кабина оказывается герметична. Сейчас выровняется давление и зайдём.

Створки сложились и, по направляющим, отъехали по торцам портала. Конструкция действительно оказалась необычной, а главное, поразила своей изоляцией. В гражданских объектах такие не применялись.

— По объёму, что-то среднее между пассажирским и грузовым, — сообщил отставник, заходя в кабину первым, — Идёшь?

На изучение панели управления ушло больше минуты. Кроме обычных кнопок с арабскими числами, имелись странные символы, похожие то ли на смайлики, то ли на древнеегипетские иероглифы.

— Не будем ломать голову, — решился Ломов и ткнул кнопку с цифрой один, — В любом случае, это промежуточный уровень и начинать нужно с него. Другие, скорее всего, требуют допуск, которого у нас нет.

Спуск занял примерно две минуты.

— Учитывая скорость и время, можно предположить, что мы на глубине около трёхсот метров, — просипел динамик респиратора, когда дверные панели открыли небольшое помещение, похожее на смотровую площадку между станциями метро, — «Чеглок» держи наготове, но убери палец с курка. Не дай боже стрельнешь! Оглохнем.

Ломов выбрался первым, провернув планку турникета. За ним, удивлённо озираясь, шагнул на бетонный пол Черов. Фотоэлементы сенсорной панели среагировали на выход пассажиров и, после пятисекундной задержки, створки лифта сошлись.

— Он не уедет без нас? — спросил Денис, привыкая, после лесного воздуха, к спёртому привкусу помещения.

— Не должен, — успокоил ветеран, подходя к схеме, показывающий порядок эвакуации при аварийной ситуации.

— Мы на каком этаже? — снова задал вопрос Черов.

Парень, несомненно, испытывал волнение, которое пытался унять расспросами. Ломов, понимая состояние лейтенанта, не возражал. Лучше поддерживать эту игру, чем давить на психику и ожидать первые признаки истерики.

— В подобных строениях применяется термин уровень. Думаю, мы на первом. Хотя, исходя из моей практики, выше могут быть технические коридоры, в виде штреков или тоннелей.

— То есть, ты… вы были в бункерах раньше?

— Давай здесь без формализма. На «ты». Это не панибратство, а обусловленная необходимость. Для простоты общения. Теперь к вопросу. Да.

— Что да? — растерялся Денис, — Делать-то что? Куда идти?

— Видишь, я изучаю схему уровня? Хочешь знать где мы? Присоединяйся.

Черов безмолвно выругался, но подошёл к стенду со схемой и правилами поведения в «распределительном отсеке первого уровня».

Освещение, после дневного солнца, казалось тусклым, но глаза быстро привыкали. Отсек перпендикулярно пересекался двумя шахтами лифтов и замыкался двумя гермозатворами, после которых располагались некие помещения, условно обозначенные штрих-пунктирными линиями.

— Секретность, да? — вздохнул Денис, тыча стволом в пространство за стальными плитами перегородок.

— А как ты хотел? Чтобы здесь появился проводник, как в компьютерной игре, и принялся бодро рассказывать об устройстве бункера, объясняя, где находятся нычки с лутом и бонусами?

— Нет, но… расскажи о тех, где довелось побывать. Чтобы я знал, к чему готовиться. Я же бункеры только в кино видел.

Ломов отвернулся от стенда и снял респиратор, расстегнув застёжки ремней. Затем достал из карманов плотные тактические перчатки.

— Тебе тоже нужно, чем-то защитить руки, — дал совет ветеран и направился к одному из распределительных щитов, висящих на стене. Все они размещались на разной высоте и Черов предположил, что тот, который попробовал открыть бывший прапорщик, регулировал системы водоснабжения.

— Мне особо нечего рассказывать, — неожиданно вернулся к вопросу Черова отставник, — В подобных бывать не приходилось. Под Саранском и недалеко от Вельска расположены американские бункеры. Компании Сёрвайв лимитед. Из программы противодействия ядерному апокалипсису. Наши спёрли чертежи и решили воссоздать два образца в натуральную величину, со всей инфраструктурой, на случай конфликта со штатами. Уверен, что пиндосы сделали то же самое с чертежами наших убежищ.

— И что? — с нетерпением подстегнул Денис, присев рядом на корточки.

— Ничего, — усмехнулся Ломов, — Мы отрабатывали способы проникновения и захвата. В общем, ничего сложного. Аналогичные тесты, кстати, проводили и при штурме отечественных убежищ. Только задачи ставились другие. Взлом систем охраны периметра, блокировка подачи воды, кислорода и электроэнергии. Пытались, лишив всех ресурсов, вызвать сбой программы жизнеобеспечения. По мнению нашего руководства, это должно было вынудить ИИ капитулировать и открыть проходы в жилые отсеки.

— Удачно?

— При мне не получилось. Видишь ли, Искину плевать на людей. Как учёные не стараются, но он больше программа с заданным алгоритмом поведения, чем человек, способный искать компромиссы. В нашем случае, ИИ решил пожертвовать всеми, кто укрывался в бункере, но не допустить проникновения противника.

— Молодец! — похвалил Черов, — Наши не сдаются! Как защитники Брестской крепости, как гарнизон Аджимушкая!

— У тебя пятёрка по истории? Это хорошо. Только, ведь, предназначение противорадиационных убежищ несколько иное. Миссия заключается в сохранении человеческого генофонда и возрождении цивилизации, когда опасность заражения минует. Ущербным алгоритмам Искина не хватило здравомыслия понять, что, уничтожив, вверенный ему контингент, он убивает надежду на возрождение жизни. Стойкость хороша, когда тебе поставлена задача, любой ценой оборонять позицию, укрепрайон или крепость, как в случае Белоруссии. Здесь, нужно было максимально сохранить людей, находящихся в укрытии. Простая логика. Если убежище атакуют, значит обстановка на поверхности пригодна к жизни. Нужно, не героически сражаться, а налаживать контакт с нападающими и пытаться договориться.

— А если Искин решил, что атакуют зомби? Или мутанты какие-то?

— Дурак ты, лейтенант Черов! — неожиданно заявил отставник, и, с помощью пальчикового фонарика, приступил к более детальному изучению вентилей и муфт, — Какая разница, кто атакует? Пусть даже роботизированные автономные устройства. У Искина имелись все приборы для анализа структурных и биологических функций нападавших, вплоть до измерения температуры тела и напряжения, подаваемого на контакты датчиков. А он проявлял упёртость, достойную лучшего применения.

— Ты возмущаешься, потому что, в отличие от американских убежищ, отечественный ИИ прогнуть не удалось и проникновение провалилось?

— Я, вообще, о другом. Тот эксперимент, что проводился при мне, посчитали неудачным. Но попытки, уверен, продолжились. Нашу группу перекинули на армянско-азербайджанскую границу и, чем всё закончилось, не знаю.

— А без стрельбы и взрывов бывать доводилось?

— Один раз. С ознакомительной экскурсией. Две недели учились обслуживать системы жизнеобеспечения и распределять обязанности гражданских. Весьма поверхностно. Для ознакомления с общим пониманием структурной организации объекта. Ты пойми, бункеры строятся для гражданских, таких как ты. Туда будут прятаться мирные люди, когда мы, военные, потерпим сокрушительное поражение. Нам делать в них нечего. Мы, к тому времени, уже сдохнем в первой линии окопов.

— Не сгущай краски, Дмитрий Дмитриевич, — подумав, заявил Черов, — Будь ты хоть трижды спецназовцем, а ракету банкой огурцов не собьёшь. Пока ты в окопе сидеть будешь, пиндосы весь тыл проутюжат своими Минитменами и Трайдентами.

— Сколько раз я спрашивал о твоём IQ?

— Забыл… Раз восемь.

— Какие, нахрен, ракеты? Это в двадцатом веке ходили под себя при звуках воздушной тревоги. Где сейчас ВВС и РВСН? Мы можем только над своей территорией летать, благо страна огромная. А сунься за границу, даже в нейтральное воздушное пространство, сразу загасят при помощи РЭБ и не поймёшь, от чьей жопы яйца. Даже подводные лодки из космоса глушат так, что они на дно опускаются и всплыть не могут. Средства доставки ядерных зарядов давно изменились. А ты всё дроны банками солений сбиваешь.

— В СМИ об этом не говорят. Я помню, в рамках занятий НВП, играл на симуляторе за сборную школы. Мы тогда представляли армию юга при начале ядерного конфликта.

— Выиграл?

— Куда там! В одной восьмой встретились с Воронежским колледжем. Там геймеры профи. Мы супротив них любители. Продули, как весной «Красный аграрий» в кубке России по футболу. С разгромным счётом.

— С тобой понятно, — уверенно заявил Ломов, гася фонарик и вставая с колен, — А вот с бункером одни непонятки.

— Говори, — потребовал Черов, — Мы же в одной команде.

— Не ссы. Темнить не собираюсь, — заверил отставник, — Только подумать надо. Там на запорном вентиле маркировка стоит и дата изготовления.

— Не тяни кота за хвост!

— Восемнадцатый год.

— Не может быть! Если бункер рыли десять лет назад, то весь Отрадный должен жужжать сплетнями об этой стройке. Как опер говорю, слухи распространяются быстрее скорости звука.

— В том-то и дело. Восемнадцатый год прошлого века.

— Вон оно как! — Черов почесал затылок и прислонился спиной к шершавой стене. — Значит, Тимофей не попаданец? Он сто лет находился в бункере, а три дня назад его извлекли как огурец из банки и перенесли на опушку леса!

— Ты… — Ломов постучал кулаком по голове, но от оскорбительных эпитетов отказался, — Получше подумай. Я не опер и мне, мягко говоря, смешно слушать твой бред. Золотарёв в розыске как потеряшка с января сего года. Так?

Черов неохотно кивнул.

— Марию я готовил для РСВР, к работе в городских условиях. Исходя из этого, разумно предположить, что её внедрили в Пегас-Сити, с целью разобраться, каким образом в городе пропадают наёмные рабочие из регионов. На то, что болтает Тимофей можно не обращать внимания. Побочный эффект от нейростимуляторов или седативных препаратов. Похоже, мы выяснили, кто организовал нападение.

— Федералы?

— Ты всё-таки тупой! — не сдержался Ломов, — Бункер строился в прошлом веке. В то время, не было деления на городские автономии и региональные центры. В то время, всё было совсем по-другому. Скорее всего, это старая лаборатория по исследованиям в области нейробиологии. Лет шестьдесят назад, когда полностью провалились попытки пересадить голову на здоровое тело, начали строить гипотезы о перемещении сознания умирающего человека в мозг здорового, но имеющего психические отклонения. С определённой долей вероятности, скажу, что здесь проводились подобные опыты.

— В лифте двенадцать кнопок, — заявил Черов, желая вернуть образ умного человека, — Значит, уровней, как минимум, шесть. Про символы промолчу. Возможно, это подтверждение допуска сотрудников.

— Это к чему?

— Пытаюсь размышлять своей тупой башкой, — съязвил Черов.

— Возможно, ты прав, — неожиданно согласился Ломов, — Такой комплекс для одной лаборатории не строят. Тут несколько организаций. Физики, химики, вирусологи, сейсмологи… да, мало ли, филиал какого научно-исследовательского института мог здесь размещаться. Это не наша забота. Выбираемся на поверхность и ждём прихода основных сил УВД. Пусть твоё начальство решает, что со всем этим делать.

— А твои принципы? Я должен помочь запертым в убежище, потому что УВД будет неделю согласовывать! — Черов неумело спародировал интонацию ветерана, стараясь уязвить его самолюбие.

— Кого ты здесь видишь? — недоумевая развёл руки Ломов, — Я предполагал, что здесь полно трёхсотых и трупов. Думал, что хаос и открытые щиты шлюзовых тамбуров. Никого! Гермозапоры закрыты, значит, моя помощь не требуется!

— А заглянуть во внутрь? Вдруг трупы там?

— Искин не откроет дверь, — махнул рукой Ломов и направился к лифту.

— Какой Искин? — воскликнул Черов, — В прошлом веке не было искусственного интеллекта такой ступени развития. Что там было? Кандинский, Джипити, Рудел-Е, способные генерировать картинки по запросам. И все ржали над кривыми ногами и шестью пальцами. Тут, наверняка, гидравлика или электродвигатель. Давай! Одним глазком!

Не дожидаясь согласия, Денис рванул к гермозатвору и всем телом надавал на штурвал запорного колеса.

— Не в ту сторону, дебил! Открывается влево.

Черов перенёс угол нажима и штурвал дрогнул. Отставник приблизился к расположенной сбоку панели дистанционного управления, щёлкнул парой тумблеров, и, набрав код, вдавил кнопку ввода.

Сначала раздалось шипение сжатого воздуха, потом тихо заурчал электродвигатель. Проворачивать штурвал стало значительно легче и, наконец, поочерёдно щёлкнули ригели четырёх запоров. Дверь, с чмоканьем губчатых уплотнителей, отошла от комингса и электропривод петель заставил её распахнуться.

— Ты знал код? — задыхаясь от напряжения и злости на партнёра, проорал Черов.

— Сам сказал, что здесь технология двадцать первого века, — удивлённо дёрнул плечами Ломов, — Я ввёл единый код МЧС для подобных сооружений. Видишь ли, раньше, в случае аварии на промышленных объектах, имеющих повышенный уровень госзащиты, допускалось применение единого кода. Сам посуди, бывают ситуации, когда спецохрана погибла, на объекте пожар или угроза взрыва. Кому-то требуется незамедлительно войти и приступить к тушению, а также спасению раненых. Я же говорил, что имею необходимые знания и опыт. Говорил?

— Блин! — выдохнул Черов, утирая со лба пот, — Это выглядело, как в плохом кино про майора Грома.

Ломов нытьё попутчика уже не слушал. Он с опаской смотрел внутрь тамбура, пол которого оказался засыпан струйками ядовито-жёлтого песка, заносимого в помещение дезактивации лёгким ветерком из щели второго гермощита. Внутренняя дверь оказалась частично приоткрыта и в проёме виднелась бескрайняя пустыня, опалённая безжалостным Солнцем.

В этот момент включилась система жизнеобеспечения и механический голос с женским тембром категорически произнёс.

— Угроза радиоактивного заражения! Немедленно покинуть помещение!

Голос вновь и вновь повторял предупреждение, но Ломов уже не слушал. Он схватил обомлевшего Черова за шиворот и потащил к лифту.