Квест для демиурга (СИ)

Глава 13

Потянулись спокойные, похожие один на другой, дни. Ая практически не общалась с капитаном, если не считать дежурных приветствий, и старалась как можно реже пересекаться с командой. На палубу она поднималась в основном по вечерам, когда большая часть присутствующих на судне пиратов собиралась в кают–компании. Раньше, читая книжки о корсарах, она думала, что все они как один дебоширы и пьяницы, поглощающие по вечерам в промышленных масштабах ром и горланящие свои пиратские песни после. Действительность оказалась совершенно другой: здесь царила атмосфера абсолютного порядка и трезвости, управляемая железной рукой желтоглазого капитана.

Судя по разговорам матросов, обсуждавших, как и все мужчины за тяжелой физической работой, женщин и выпивку, Ая узнала, что режим воздержания и трезвости снимается только в порту, и тогда мужчины отрываются на полную катушку. Судя по добротности и величине Портовой Шлюхи, и по тому, что здесь действительно не было недостатка в дорогостоящих магических наворотах, а также по сытому и спокойному виду команды, Ая заключила, что капитан не экономит ни на корабле, ни на оплате работы своих людей.

Она часто слышала жалобы на тяжесть воздержания, тролль задери такую жизнь, но никогда не слышала даже намека на жалобу на капитана, его управление или оплату за работу. Здесь не восхвалялась на каждом шагу его щедрость и удобство условий труда, да это было бы и не возможно, учитывая, что команда сплошь состояла из отъявленных преступников, грубых и жестоких как внешне, так и в своих мыслях, но это было и ни к чему.

Общее умонастроение людей было спокойным, и это невозможно было не отметить. Сначала Аю поразило то, что после памятного дня ее похищения, когда, столкнувшись лицом к лицу с некоторыми людьми команды и ощутив на себе их неприязненное отношение к ней, она не услышала в свой адрес больше ни одного ругательно слова. Ая вскоре даже перестала вздрагивать от ненавидящих взглядов, которые бросал на нее Вэрэгес — первый из команды, с кем ей пришлось встретиться. Несмотря на злобные молнии, метаемые на нее из‑под косматых бровей, Ая каким‑то женским чутьем понимала, что он ничего ей не сделает — здесь слово капитана было нерушимо.

Неприязненно смотрел на нее и Дэос, чернокожий матрос с сильной склонностью к мистификации происходящего, однако и он после внушения капитана не осмеливался высказывать свое мнение вслух по поводу того, что возможно, на корабле появилась ведьма.

Старпом, Роб, казалось, и вовсе ее не замечал — он была для него не больше, чем томящиеся в трюме курицы и овцы, предназначенные в пищу. Просто по разрешению капитана одна такая курица или овца гуляет по палубе и дышит воздухом, не более того. Возможно, он и проявил бы к ней интерес, если бы, как товару, ей угрожала опасность, но этого не происходило, и Ая отметила, что он смотрит на нее как бы вскользь, взглядом управляющего, осматривающего все ли в порядке с собственностью хозяина.

Остальная команда, немногочисленная для корабля данных масштабов, активно старалась не замечать ее, и мало чего особенного произошло с девушкой за три недели плавания. Но однажды, во время ее прогулки по палубе, в первый день четвертой неделю пути, один молодой матрос, уроженец южного побережья, о чем говорили его темные кудри, смуглая кожа, карие глаза и нос с характерной горбинкой, выкрикнул ей вслед какие‑то слова, смысла которых Ая не поняла, осознав потом, что наверняка это была какая‑то скабрезность.

Этот матрос не заметил капитана, который стоял на верхней палубе, незаметно подойдя к перилам, со свойственной ему бесшумной кошачьей грацией. Матрос, что‑то выкрикивающий в адрес Аи и отчаянно жестикулирующий руками, совершая в воздухе поступательные движения, осекся на полуслове, оборвав сам себя, поймав желтый взгляд капитана, направленный на него. Инстинктивно обернувшись на восклицание, Ая впервые в жизни увидела, как в считанные секунды смуглая загорелая кожа приобретает землистый цвет, а глаза стремительно светлеют. Южанин замер с открытым ртом, не договорив того, что начал, а в посветлевших глазах его плескался совершенно первобытный ужас. Тоненькая струйка крови потекла из носа, по подбородку, обогнув пухлые губы, и закапала на палубу. В следующий момент матрос упал на колени, с руками–плетьми, безвольно болтающимися по сторонам, даже не делая попыток поднять их в защите или сложить в мольбе.

Ая стремительно обернулась на капитана, до смерти напуганная увиденным. Она ожидала увидеть, что капитан использует какой‑то магический атрибут для наказания своего человека, но не увидела ничего. Руки его были спокойно сложены на груди, и во взгляде не было даже тени негодования. Казалось, он совершенно не воздействовал на сознание так испугавшегося его южанина.

Не зная что делать, как помочь человеку всего лишь сказавшему в ее адрес два слова, и теперь так жестоко наказываемому, Ая с мольбой уставилась на капитана. Она понимала, что стоит ей попросить его помиловать этого человека — и того можно считать покойником, слишком трепетно относился капитан Льер к собственному авторитету в глазах команды. Можно было бы и не гадать о закономерном результате, если капитан услышит совет о том, что ему следует делать, причем совет от женщины и от своей пленницы. Ая не сомневалась, что он не преминул бы продемонстрировать своим людям, сколь высокого мнения он о любых советах и просьбах, обращенных к нему на его корабле.

Капитан перевел взгляд на полные мольбы глаза Аи, и некое подобие усмешки показалось в одном уголке его твердой складки губ. Никак не отреагировав ни на ужас, стоящего перед ним на коленях, бледного как смерть и истекающего кровью человека, ни на полный мольбы, взгляд своей пленницы, он развернулся на каблуках и удалился ровным, спокойным шагом.

Ая инстинктивно рванулась к молодому южанину, чтобы как‑то ему помочь, но он отскочил в сторону как ошпаренный, и, даже не подняв на нее взгляд, устремился прочь практически бегом.

— Доктор! Ему нужен доктор! — воскликнула Ая, сама не понимая к кому обращается — все матросы, находившиеся на палубе, занимались своим привычными делами, опустив глаза и не глядя на нее.

— Вагак не нуждается в услугах доктора, лерра Ая, — раздался голос у нее за спиной, — И девушка вздохнула с облегчением: из всей команды с ней разговаривал только доктор Лиен, единственный, кроме нее самой и капитана, образованный человек на борту Портовой Шлюхи. Казалось, что приказ капитана не проявлять к ней никакого интереса на него совершенно не распространялся. Впрочем, это было объяснимо: почтенный возраст, особенное положение на корабле — доктор был одновременно как бы внутри команды, и казался не имеющим к ней отношения. Невооруженным глазом было видно, что с капитаном его связывают особенные отношения, и Ая даже предполагала, что это могут быть некие родственные связи, настолько лерр Лиен чувствовал себя свободно и уверенно в общении с желтоглазым хищником.

Они могли подолгу беседовать, играть в шахматы и в нарды в кают–компании, доктор был практически единственным, кто был вхож в каюту капитана, и от которого тот мог услышать какой‑то совет и сразу же воспользоваться им на глазах у всей команды.

— Но он, он же истекает кровью, что с ним произошло, это какое‑то магическое вмешательство в разум? Браслет подчинения? — спросила Ая.

— Лерра, наш капитан не использует инструменты вмешательства в психику своих людей, предпочитая искреннюю преданность безвольному подчинению. Он умеет добиться повиновения своим авторитетом.

— Я видела это повиновение, доктор! Я, своими глазами, видела его только что! Этот несчастный до ужаса, до одури боится этого вашего авторитетного капитана, не прибегающего к пыткам!

— Этот несчастный испугался справедливых последствий собственному неповиновению воле капитана, только и всего. Он, как и остальные члены команды, осведомлен о вашем особом положении на корабле. Вас запрещено беспокоить и проявлять к вам непочтительность, принцесса. Оскорбив вас сейчас и сделав вам непристойное предложение, — Ая покраснела, она могла только попытаться предположить, что сказал ей матрос, — Он проявил непочтение к распоряжению вышестоящего. А любое неповиновение карается смертью. Это морской закон.

— Это варварский закон!

— Это справедливый закон, дитя. Мы в море. Здесь капитан — царь и бог для всех нас. И любое слово его должно выполняться раньше, чем он его произнесет. Морская дисциплина — гарантия успеха любого предприятия и безопасности наших жизней. Если не согласен слепо верить капитану — никто не держит. Люди здесь не в рабстве, они трудятся добровольно, и пусть им бывает очень тяжело, но за это они получают очень хорошие деньги.

Ая понимала, что доктор совершенно прав и говорит логичные и разумные вещи, но ужасная сцена того, что страх способен сделать с человеком, все еще стояла у нее перед глазами.

— Так не применялось никакое воздействие, доктор? И кровь пошла из носа у этого человека от его собственного страха?

— Этот человек умирал от своего страха, лерра. И умер бы, если бы капитан его не пожалел.

— Пожалел?

— Да, и это очевидно не только мне, лерра, но и всем, кто это видел, как очевидна и причина его жалости. Сейчас прошу меня извинить, у меня дела.

— Лерр доктор, один только вопрос: вы не придумали, как проверить мой магический потенциал?

— Не сейчас лерра, поговорим об этом вечером, — и доктор, кивнув на прощание, удалился, оставив Аю в раздумьях по поводу увиденного. С одной стороны, он была шокирована, и ей было жалко пострадавшего за свою глупость человека, с другой, она не могла не радоваться тому, что все обошлось. Единственное, во что она не верила из всего, что сказал доктор — это в то, что капитан пожалел этого матроса. У этого странного человека с желтыми глазами тигра каждый его шаг был просчитан на несколько ходов вперед, поэтому девушке и не верилось в его спонтанные порывы.

— Каспаша хочет пойти свою каюту? Еда? Тайра? — раздался мягкий мелодичный женский голос, и вслед за ним показалась его обладательница, выходящая с нижней палубы — очень высокая чернокожая Миила, с круглой шапкой мелко вьющихся кудрей, чересчур стройная, даже худая и невероятно грациозная.

— Каспаша думать как убить капитана и попасть домой, — зло буркнула в ответ Ая, и развернулась к Мииле спиной.

— Капитан нельзя убит, — раздалась ей в ответ ставшая за три недели пути привычной фраза.

О том, что она не единственная женщина на корабле, Ая узнала на второй день своего путешествия на борту Портовой Шлюхи. Очнувшись от крепкого сна после предложенного доктором порошка гравихоры, окрепшая и прекрасно отдохнувшая, первой, кого увидела Ая, была очень высокая тонкая чернокожая женщина, которая зашла к ней в каюту с подносом с едой и молча поставила его на столик у койки.

— Каспаша еда, — сказала она, чем изумила Аю до крайности. Как и все дети, еще в младенчестве Ая прошла инициацию по распознаванию наречия всех рас своего мира, стандартный ритуал, помогающий ей говорить с любым представителем любого народа, Ая знала, что это обычный, само собой разумеющийся ритуал для всех, и его проходят дети всех рас и сословий. В итоге население мира Аи говорило на всеобщем языке, который понимали абсолютно все расы, различавшимся только наречиями, небольшими различиями в произношении и особенностью построения слов в предложениях. Эльфы и альфары тяготели к витиеватости речевых оборотов, орочья манера говорить отличалась грубостью и прямолинейностью, малышки феи часто проявляли несдержанность в эмоциях, за которой скрывался их острый расчетливый ум, гномы отличались крайней подозрительностью, а люди не выделялись ничем особенным.

Стоящая сейчас перед Аей человеческая женщина в розовом хитоне, с кожей, черной как ночь, на которой особенно выделялись белки глаз и полоска зубов, когда она говорила, хоть и обладала природной склонностью смягчать выговариваемые буквы, как и любой из представителей ее народа, все же совершенно сознательно выстроила совершенно примитивную фразу.

— Кто ты? Как тебя зовут? — удивленно спросила Ая, вставая и ощущая мощнейшее чувство голода.

— Каспаша звать мою сторону Миила.

— Что ты здесь делаешь? Ты пленница? Или ты в команде лерра капитана?

— Каспаша задавать вопросы, Миила не отвечает.

— Почему ты так странно говоришь?

— Миила говорить понятно, каспаша понимает.

— Вот же троллево недоразумение! — в несвойственной ей манере выругалась Ая и подумала о том, как быстро она опустилась в новой среде, впрочем, вполне располагающей к моральному разложению, но эта чернокожая девица прямо‑таки взбесила ее! Ая хорошо видела, что та сознательно над ней издевается, и просто не хочет говорить по–человечески. Что ж, королевская дочь привыкла никому и никогда не навязываться, и, справившись с собой, произнесла:

— Каспаша остаться одна.

Улыбнувшись и кивнув на прощание, Миила покинула ее комнату. В последний момент Ая увидела на обнаженной лодыжке Миилы несколько золотых браслетов, и ей показалось, что даже сквозь хлопнувшую дверь ее маленькой каюты, она слышит их мелодичный перезвон во время ходьбы странной девушки.

Она не пыталась впоследствии разговорить Миилу, для этого королевская дочь, пусть и внебрачная, была слишком горда, но движимая извечным женским любопытством, в этот же вечер попыталась расспросить об этой девушке доктора, но это оказалась одна из тем, которые уважаемый лерр Лиен не собирался обсуждать с Аей. На ее прямой вопрос — имеют ли браслеты на ноге Миилы какое‑то отношение к магическим девайсам, изготовленным для рабов или пленников, доктор только улыбнулся и еще раз подчеркнуто вежливо предложил ей сменить тему.

Миила появлялась на борту Портовой Шлюхи то тут, то там, она сама относила Ае еду и забирала поднос с посудой, но Ая ни разу не видела, чтобы она заходила в кают–компанию или делала хоть какую‑нибудь работу. И если Аю капитанская команда старательно не замечала, то от Миилы все откровенно шарахались, как от прокаженной. Всегда в неизменно ярких длинных платьях с открытыми руками и спиной с торчащими острыми лопатками, ниспадающих нежными складками и очерчивающих ее изящную, как будто выточенную из камня, тонкую фигурку, Миила казалось не замечает или просто не удивляется подобной реакции, которую вызывало появление молодой и очень привлекательной женщины у сильных молодых мужчин. Она казалось, никого на корабле не замечала, кроме капитана. Впрочем, увидев его, она чаще всего уходила, и только один или два раза Ая видела, поднявшись ночью на палубу, как капитан с Миилой что‑то увлечено обсуждают. При этом он, вопреки своему обыкновению, улыбался, и не одним концом губ, как когда разговаривал с Аей, а показывая все свои зубы, а Миила же, запрокинув голову, заливисто хохотала чему‑то ужасно смешному, что ей рассказывал желтоглазый корсар.

Завидев такую сцену, Ая спешно разворачивалась и быстро удалялась, понимая, что стала свидетельницей чего‑то, не предназначенного ни для ее глаз, ни для ушей.

В тот день, когда из‑за своего несдержанного языка чуть было не погиб Вагак, глубоким вечером, Ая стояла на корабле и вглядывалась в звездное небо, угадывая изменившиеся по отношению к ее привычному ракурсу, соцветия звезд. Она вспомнила, что вначале пути, еще не будучи осведомленной об особенных отношениях, связывающих таинственную Миилу и не менее таинственного капитана, она горела негодованием, впервые заметив, как девушка, оглянувшись по сторонам, скользнула в его каюту.

Ая ожидала доктора, который сказал, что можно попробовать попытаться определить ее магический потенциал с помощью одного индикатора, который окрашивается в синий цвет при любом магическом воздействии. Чтобы определить, есть ли в ней магия, Ае следовало всего лишь попытаться мысленно коснуться поверхности жидкости, налитой в колбу из специально сверхпрочного стекла. Рецепт жидкости–индикатора оказался несложным, но длительным в приготовлении, но доктор обещал, что сегодня ночью тот будет готов.

Ожидая доктора, Ая увлеченно разглядывала множественные звездные соцветия, усеивавшие черный небесный свод, и вздрогнула, когда услышала знакомый глубокий голос с бархатной хрипотцой:

— Прелестная лерра любуется звездами?

— Прелестная лерра ждет лерра Лиена и не настроена на беседу с уважаемым капитаном.

Капитан совершенно не обратил внимания на ее хамство, а может, просто привык к нему за три недели их пути, и невозмутимо продолжил:

— Вы сильно испугались из‑за сегодняшнего происшествия с Вагаком?

— Меня сильнее пугает человек, способный внушить подобный страх, Льер Капитан.

— Обычная морская дисциплина. Ваш друг лерр Лиен должен был вам все объяснить. Капитан должен внушать страх.

— А еще капитан должен применять браслеты рабства и подчинения к женщине?

— Рабства и подчинения? О чем вы?

— Не притворяйтесь, я еще в первый день заметила браслеты на ее ноге.

— Вы говорите о Мииле?

— У вас в трюме припрятан целый гарем из лишенных воли девушек, греющих вашу постель?

— Удивительно, а еще говорят, что мужчины обеспокоены плотскими утехами. Юную лерру интересует, кто греет мою постель?

— Юная лерра считает, что браслеты рабства одевает на женщину только тот, кто ничего из себя не представляет как мужчина!

— У юной лерры, безусловно, большой опыт в амурных делах, — усмехнулся капитан, — Она желает сама убедиться в моей состоятельности?

— Перестаньте! Или вас перестали устраивать женщины, магически принужденные к исполнению ваших грязных желаний?

— Да что вы заладили об этом магическом принуждении!

— Скажите, что я не права!

— Дура, — сквозь зубы, отвернувшись, выругался капитан.

— Мерзкий садист и извращенец!

— Я не буду спрашивать, как вы оказались в курсе существования извращений в принципе на островах Цветущего Архипелага! Никогда не питал иллюзий в отношении развращенности эльфов!

Ая беспомощно захлопала глазами, не зная, что ответить на такое несправедливое обвинение, и, капитан продолжил:

— Я всего лишь хотел сообщить вам, что ваши мучения подходят к концу. Завтра я, наконец, избавлюсь от вашего присутствия на своем корабле и вздохну спокойно!

— Конечно, я с радостью избавлю вас от необходимости волноваться за сохранность вашего товара и буду первая, кто поздравит вас с получением выкупа за меня!

Они были так увлечены вспыхнувшей ссорой, что совершенно не заметили подошедшего лерра Лиена.

— Капитан, лерра, вас ли я слышу? — спросил почтенный лерр с укоризненными нотками в голосе, как будто разговаривал с провинившимися детьми. А впрочем, таковыми они для него и были, подумала Ая, сожалея, что дала волю эмоциям. Какая ей в действительности разница, как завоевывает своих женщин капитан пиратского корабля, и под магическим принуждением ли находится его странная высокомерная Миила, или она спит с капитаном на добровольных началах — ее не должно волновать ни то, ни другое, ее вообще ничего не должно волновать, кроме собственной судьбы.

— Извините, доктор, — потупив глаза, ответила Ая, но сил извиниться перед капитаном в себе не нашла.

— Лиен, а что это за снадобье ты принес? — решил сменить тему капитан, глядя на колбу с бесцветной жидкостью в руке доктора.

— Мы с леррой затеяли провести маленький эксперимент — определить, обладает ли она магической силой. Рецепт индикатора оказался простой, но некоторым ингредиентам требовалось время, чтобы настояться, поэтому готов он оказался только сегодня. Кстати, я не ослышался, ты сказал, что завтра лерра принцесса покинет наш корабль?

— Не ослышался, оставленные колдуном магические усилители скорости оказались еще эффективнее, чем я ожидал. Завтра, мой друг, лерра принцесса наконец навсегда избавится от нашего присутствия, а мы лишимся удовольствия лицезреть ее вечно недовольную мордашку.

Заметив негодующий взгляд Аи, капитан усмехнулся и сделал примирительный жест рукой.

— А зачем тебе знать о ее магических способностях, док?

— Это я попросила, капитан, я хочу знать.

— Видишь ли, Льер, если лерра обладает магическими способностями, это может обеспечить ей прекрасное будущее.

— А ты уверен, что покупающие ее с ее предполагаемыми магическими способностями жрецы храма Молчащих Пряностей захотят, чтобы у нее было это самое будущее?

— Перестаньте говорить так, словно меня здесь нет!

— Я полагаю, капитан, что если мои догадки окажутся справедливы, лерра займет довольно почитаемое место в обществе.

— Ладно, к чему догадки. Приступай к своему эксперименту, док!

— Лерра, попробуйте подумать о чем‑то крайне неприятном для вас, и прикоснитесь мысленно к поверхности жидкости в этой колбе. Если у вас есть какой‑либо магический потенциал, жидкость окрасится в голубой цвет.

Ая метнула взгляд на капитана, красноречиво демонстрируя, что ходить за неприятными эмоциями ей далеко не надо и, что было мочи, сосредоточилась на колбе в руке доктора.

Все трое затаили дыхание, но ничего не происходило. Ая, привыкшая уже к мысли о собственном магическом даре в отчаянии посмотрела на доктора.

— Дитя, постарайтесь подумать о том, что вам действительно неприятно.

Перед мысленным взором Аи предстала узкая точеная лодыжка черного, как смоль, цвета и несколько золотых браслетов, позвякивающих на ней. Она содрогнулась от ощущения чего‑то крайне противного ее природе, и не обратила внимания, как жидкость в колбе, которую она старательно пыталась ощупать силой мысли, вдруг принялась темнеть, начиная от поверхности и окрашиваясь все ниже в глубокий синий цвет. Захваченная врасплох собственным негодованием, она не замечая изумленных восклицаний доктора и капитана, вспомнила, как та самая стройная ножка мелькает в закрывающейся двери капитанской каюты, звеня браслетами. В эту же самую минуту жидкость в колбе приобрела глубокий черный цвет, вскипела, и оказавшееся неожиданно хрупким, сверхпрочное стекло, не выдержав, лопнуло, выпуская целый вихрь черных брызг, разлетающихся во все стороны.

— Мать моя шлюха, — раздался рассеянный возглас капитана.

— Дитя! Я был прав! Я был прав! — только и мог повторить абсолютно счастливый доктор.

— Эта черная гадость не повредит моему кораблю? — спросил капитан, судорожно пытаясь оттереть черные брызги со своей белой рубахи.

К слову, Ая занималась тем же самым, понимая, что попытки оттереть черную густую гадость абсолютно тщетны, и она только что лишилась солидной части своего итак немногочисленного гардероба.

— Лерр доктор, это что значит? Есть у меня дар или нет? Я не поняла?

— Ах, Льер, это всего лишь краска, и ничего более!

— Милая лерра, магический дар лишь окрасил бы жидкость в голубой цвет, а вы сгустили и вскипятили частицы, отвечающие за магическое воздействие! У вас не просто дар, это нечто большее! И жрицы Молчащих Пряностей наверняка ознакомят вас с вашей природой гораздо компетентней меня!

Взгляд капитана опять успел обрести привычное бесстрастие:

— Будьте готовы, лерра. На рассвете мы войдем в порт Лонга.

— Благодарю вас, капитан, я буду готова, — ответила Ая, как будто она была не пленницей на пиратском корабле, а знатной дамой, путешествующей в свое удовольствие.

Когда шум от шагов морских сапог капитана стих, Ая повернулась к доктору:

— А не может ли быть ошибки, лерр доктор? Я не помню, чтобы замечала за собой способности к чему‑то сверхъестественному…

— Вы просто не знали, на что обращать внимание, лерра, но моих знаний целителя недостаточно, чтобы помочь вам в этом. Но завтра в это же время, вы будете куда как более осведомлены о своих скрытых способностях…

— Мне страшно, доктор, — неожиданно для себя сказала Ая, — мне очень страшно. Меня, дочь короля и верховного правителя продают в какую‑то незнакомую страну, и я не знаю, что нужно от меня тем людям, которые меня покупают.

Злые слезы навернулись на глаза девушки, и бессильная в своем отчаянии, она не стала их скрывать.

— Дитя. Поверьте старому человеку, повидавшему многое: не все то, что в настоящий момент, с этого ракурса, кажется ужасным, таковым является. Люди, наделенные магическими способностями, всегда пользовались уважением в нашем мире. Не думаю, что вам есть, чего опасаться.

— А может, меня просто покупают для опытов?

— За вас не платили бы такую высокую цену.

— Откуда вы это знаете?

— Это неважно, дитя. Главное, попав на сушу, пусть и на земли Лонга, вы будете там в большей безопасности, чем на этом корабле.

И с этим Ае сложно было поспорить.

— Пойдемте спать. Завтра у вас знаменательный день.

В это же самое время, в другой части корабля тоже беседовали мужчина и женщина, и злые слезы, слезы бессилия тоже катились по щекам, но только не по тем, что были цвета черного дерева, а совсем по другим, бронзовым, изборожденным ранними морщинами от палящих солнечных лучей.

— Моя госпожа.

— Нет, милый. Посмотри на меня — что же ты делаешь со мной.

— Я умру, если ты покинешь меня.

— Ты умрешь, если я останусь.

— Я смогу подарить тебе все, что нужно.

— Я не могу принять твой дар такой ценой. Ты такой бледный, мой лунный, мой ночной свет. Ты слабеешь от моей любви. Ты не должен показаться слабым своим людям. Океан — вот твоя жизнь.

— Моя жизнь — это твоя близость.

— Чем дальше я буду — тем громче будет петь твое сердце.

— Завтра остановка в порту. Новая работа. У тебя будет все. Все, что нужно!

— Мне не место в море, мой лунный господин. Команда чувствует беду, идущую от меня. Страх мешает людям мыслить ясно.

— Мы будем часто заходить в землю.

— Ты не можешь знать это наверняка. А делать тише пение твоего сердца я больше не могу. Ты знал, когда брал меня на борт, что это только маленькое время. И это маленькое время сейчас. Юная лерра — отличный повод для всех.

— Юная лерра, оказывается, магиня. Док сегодня смог проверить это.

— Мой господин мог бы спросить у меня.

— Ты знала?

— Я не зря сама следила за ней. Ценная для моего лунного господина.

— Твоему господину не нужен никто, кроме тебя.

— И мой лунный господин ценный для юной лерры.

— Я не хочу говорить ни о ком сейчас. Дай еще раз ощутить вкус ночной тишины. Твой вкус.

Черное лицо Миилы медленно склонилось к капитану.