Квест для демиурга (СИ)

Глава 18

Геместос наблюдал, как сын дерется сегодня, и был крайне недоволен: сегодня Элион дрался с особенной яростью и решимостью в глазах. Преподаватель искусства боя был им доволен, хотя со стороны это выглядело, как целый ряд дополнительных ударов и даже запрещенных приемов.

Элион стремительно отражал удары, наносимые двумя мечами с помощью лишь одного. Он черной тенью скользил над пространством бойцовской площади, и человеческий взгляд даже не увидел бы этого боя. Впрочем, возможно и увидел бы, но это было бы последнее, что он видел в жизни.

Геместос уже видел сына таким свирепым, и не раз, но сейчас ему очень не нравилось то, что он видел. Такая слепая ярость опасна в бою, и его сын, уже опытный признанный воин, и сам должен был бы понимать это. Но Элион бесновался в прямом смысле этого слова: он возжелал новую игрушку, на которую заведомо не имел прав, и Геместоса беспокоило это.

Он сердился на сына, у которого свадьба через несколько дней, и понимал его. Человеческая девчонка, обладающая сильнейшим магическим потенциалом, которую, к тому же, приняло Сердце Асуров, могла бы стать достойной партией для любого из его воинов. Не для Элиона, конечно: в вопросах соблюдения древних законов Геместос был непреклонен. Но кто знает, может быть, благодаря ее магическому дару в роду асуров опять появились бы проводники? Но Сердце Асуров отпустило ее. Так она сказала. А если она все же соврала? Увидев приближающего к нему сына, Геместос нахмурил брови:

— Ты пропустил несколько ударов, сын.

— Ерунда, отец. Царапины.

— Это не ерунда! Ты не имеешь права на ошибку! Ты — лучший из моих воинов! Хочешь превратиться в раба своей похоти, как люди? Даже у табунщиков–орков больше разума, чем у тебя, сын!

— Табунщики–орки не упустили бы случая разбавить свою кровь магической, отец!

— Ты не кровь хочешь разбавить! Как будто я не видел, как ты смотрел на эту полуголую человечку! Если бы ты ратовал за возвращение магии в кровь крылатого народа, ты бы просил ее в жены одному из своих достойных асуров, но ты возжелал ее себе, в качестве наложницы! Ты подумал о Нелее?

Глаза Элиона яростно вспыхнули и засветились ярче обычного:

— Женщина должна принять волю мужа.

— Скажи это своей матери, — усмехнулся Геместос, — И я могу поспорить, что в тот же день на одного сына у меня станет меньше.

— Моя мать — воин!

— Твоя мать — великий воин, Элион, и ты не имеешь права позорить ни ее, ни мое имя. Сердце Асуров уже отпустило новую жрицу. Она покинет парящую долину после ночи равноденствия. И твою свадьбу с Нелеей благословит сама Принцесса Феникс.

— Сердце Асуров сказало, что она может продолжить свой путь. Почему ее путь — не место в моем гареме?

— Даже если бы Сердце Асуров оставило ее здесь, она вошла бы в дом другого воина, как жена, а не как наложница. Женщина, способная подарить наследника с магическим даром, не должна занимать униженное положение. Но этого не будет. Разговор окончен, сын. Пойдем, лучше я потренирую тебя.

Пальцы Элиона судорожно сжали рукоять меча. Взгляд, который он направил вслед отцу, пылал непреклонной решимостью.

Дайра с интересом рассматривала отведенные ей покои. Поселили ее в том же острове, где жила правящая чета, недалеко от храма, видимо, таким образом, показывая ей особое расположение. Она отметила, что мужчины–асуры все, как один, чернокрылые, а у женщин белые крылья.

Удобно расположившись на низком удобном диване, поставив чашку с настоящим крепким кофе, который оказался маленькой слабостью царственной Лейлы, она спросила об этом у правительницы.

— Да, наши женщины в основном белокрылые, даже воины, — ответила Лейла. Отличать женщин–воинов Дайра тоже уже научилась — все они носили удобные доспехи, состоящие из наголенников, нарукавников, и пластин на груди, с кожаными вставками, и узкие бриджи, с короткими разлетающимися юбками на бедрах. Вообще брюки носили здесь все женщины поголовно. В отличие от женщин–воинов, остальное женское население носило длинные платья из плотной ткани, с рукавом и одним разрезом — там, где начинался ремень брюк. На ногах — сапоги или сандалии из множества ремешков. Дайре очень понравился ее наряд, нежно–голубого цвета, выделенный ей в числе прочих вещей, которые уже ожидали девушку в ее комнате. Глядя на сдержанные линии строгого одеяния асурских женщин, Дайра в который раз вспомнила добрым словом Ираста и всю эту нелепую ситуацию, благодаря которой она оказалась под взглядами множества асуров в одежде, видимо более откровенной, чем их белье. С удовольствием переобувшись в удобные сандалии после ставших уже невыносимо неудобными туфель, и голубое платье с брюками, она испытывала настоящее блаженство.

А когда оказалось, что женщины асуров еще великолепно варят кофе и обожают сладости, Дайра почувствовала себя на седьмом небе. Впрочем, практически так оно и было.

Они проводили время с Лейлой за непринужденной беседой, все‑таки женщины всегда остаются женщинами, неважно, кто они — отважный воин–асур или юный строптивый демиург, им было что обсудить.

Поахав над медиагассскими чулками, и туфлями на тончайших шпильках, Лейла тотчас решила заказать себе такие же, а Дайра не могла оторваться от многочисленных браслетов и жидкого огня татуировок, покрывающих плечи верховной правительницы. Она уже знала, что украшать свое тело татуировками у асуров имеют право только воины, и по их количеству можно определить количество их побед. Дайра вспомнила могучие плечи Элиона, сплошь пылающие синим пламенем, и Лейла удовлетворенно улыбнулась — да, ее старший сын прослыл настоящим героем. — Нашим женщинам правящей династии наносятся узоры белого цвета, а если женщина становится воином, она имеет право на татуировки воинов, а также на щиты и мечи, изображаемые на ее бедрах.

— Белые крылья у нас от прародительницы женщин–асуров, Атини. Согласно преданиям, она изображается в белых одеждах и с белыми крыльями за спиной. В одной руке ее огненный цветок жизни, а в другой — кувшин с мудростью, потому что женщина дарит мужчине жизнь и делает его мудрым.

— Ты сказала (после нескольких попыток назвать правительницу на 'вы', и каждый раз слыша, что ей до одури надоели все эти церемонии, и Дайра — гость их народа, Дайра начала говорить Лейле 'ты'), что Атини — прародительница женщин–асуров. У мужчин–асуров другой прародитель?

— Отцом мужчин крылатого народа был Абигор — первый асур, демон–всадник, искусный воин. Мятежный герой, он изображается на черном крылатом коне, в одной руке его копье, несущее смерть врагам, а другой — молния, потому что он умел управлять стихиями.

— А Атини — получается, она не была асуром, раз первым асуром был Абигор?

— Атини тоже принадлежала к крылатом племени, но асуром не была, — улыбнулась Лейла, — Она была из мира ангелов. Атини была ангелицей.

— Какая, должно быть, красивая легенда их связывает! — Воскликнула восхищенная Дайра.

— О да! Об их любви у нас до сих пор поют и слагают песни. Абигор увидел Атини только один раз, и никогда больше не усомнился в своей любви к ней. Остальные демоны хотели проклясть его, но, согласись — странно демону быть проклятым демонами. А ангелам вообще не к лицу кого‑либо проклинать. Они только прятали Атини, кстати, прятали в тысяче миров, и в каждом из тысячи миров он находил ее.

— А она?

— Она ждала его, но никогда не знала о том, что он близко. Каждый раз, когда он был готов предстать перед ней, ее переносили в другой мир, и там она опять продолжала ждать. О каждом из пройденных ими миров в Летописях асуров, в храме, есть две написанные книги.

— Две?

— Две, потому что в каждом из этих миров у каждого из них был свой путь. И путь этот подходил к концу, когда они вот–вот готовы были встретиться.

— Как это жестоко!

— Это любовь, Дайра. По сути, любовь — единственное, что движет нами.

Сидя рядом с женщиной–асуром, и слушая рассуждения о любви, веденные демоном, Дайре начало казаться, что она потихоньку сходит с ума.

— Как это может быть любовью? Ей не давали встретиться с возлюбленным, а ему — найти ее!

— Но это делалось именно потому, что ее любили. В момент этих действий ангелы свято верили, а верить по–другому они не умеют, что это делалось ради ее же блага.

Дайра вспомнила всех своих десятерых родителей, мечтавших отправить ее в Лаэлирт. Создавших ее для последующего развоплощения! Им нужен был только ее Дар Десяти Сил, огромный дар, творящей миры, и где здесь любовь? Любовь к ней, к их дочери? Она видела в этом только любовь к ее Дару, которым наделили ее опять они же, мудрейшие из всей высшей расы, Мудрейшие Совета демиургов. А кто сказал, что это не правильно? — впервые подумала она, — Почему они не должны любить то, что создали с таким трудом? Дар, объединивший все их Силы и многократно увеличивший их? Почему они не должны любить свой народ, высшую расу, демиургов, почему не должны были искать пути, ведущие к процветанию их мира? Разве не стоит для благоденствия всего народа пожертвовать одним его представителем, развоплотив его?. Дайра ощутила, как слезы катятся по ее щекам и разозлилась на себя за эту слабость. Она понятия не имела, что означает это страшное слово - 'развоплощение', об этом не говорилось ни в одной книге, и ни один из демиургов не говорил с ней об этом. Перед глазами промелькнула череда лиц. 'Мамы, папы, — подумала Дайра, — простите меня, — я просто пока не хочу. Черт меня побери, я вообще не хочу умирать! И я выиграю этот Квест, и докажу вам свое право на жизнь и свободу! И не дам для развоплощения этих девчонок, моих соперниц в этом Квесте! Или я не Дайирия Анавеорт, дочь десяти Мудрейших Совета демиургов!'.

Лейла протянула руку и погладила Дайру по щеке, вытирая слезы. Ее глаза сейчас источали особенный свет, не такие красные вспышки, как это периодически случалось у всех асуров, свет, исходящий из глаз золотоволосой женщины в сверкающем золотом обруче, был мягкий и теплый, и Дайра поняла, что даже асуру не чуждо сострадание.

— Две тысячи одна книга, повествующая о любви Атини и Абигора, хранится в нашем храме Познающих Ветер. И, читая эти книги, асур формирует представление о том, что значит любить.

— Две тысячи одна — потому что он нашел ее? И поэтому последняя книга — одна на двоих?

— Да. Нашел, после того, как искал и не находил в тысяче миров, а она ждала его тысячу жизней, не зная, о том, что он придет, и не надеясь на это.

— Но… Как? А что они делали в ожидании встречи?

— Он, сама понимаешь, был всадником, воином, правителем и командующим флотом, великим мыслителем, исследователем и наставником, — всего не перечислишь за раз, — улыбнулась Лейла.

— А она? Атини? Она же даже не знала, не могла знать, что он придет? Она не надеялась на встречу?

— Она всегда знала, что он придет, и никогда не надеялась на встречу, — опять улыбнулась Лейла, — Атини тоже была занята, поверь. Она опускалась в самую бездну отчаяния, и тогда путь ее становился настоящим адом в том мире. Она ныряла в глубину страха и сомнений, неверия и малодушия, она изучала многие искусства, училась любить и училась принимать любовь, она прошла множество путей, и даже была известной женщиной–философом.

— И они соединились, пронеся свою любовь через тысячу миров… — восхищенно прошептала Дайра, направляя очарованный, немигающий взгляд куда‑то, в неведомое и невиданное.

Лейла засмеялась низким, грудным смехом. Эта человеческая девчонка, несомненно, нравилась ей, и она чувствовала, что та не так проста, как хотела показаться. Она многого не договаривала, но на то имела свое право. Сердце Асуров приняло ее, и быть может, именно в эту ночь равноденствия, которая случалась раз в сотню лет, им удастся вернуть Принцессу Феникс.

— Мне пора, Дайра. А тебе не помешает отдохнуть, — сказала Лейла, — Могу только представить, чего тебе стоило путешествие на такой большой высоте.

— Благодарю, Лейла. Я и в самом деле устала, — с удивлением отметила Дайра, и удивление это не укрылось от правительницы.

Изящной, но в то же время уверенной походкой, Лейла покинула покои Дайры, и та уже откинулась на мягкие подушки, подтягивая к подбородку пышный уютный плед, как прямо перед ней засверкал портал.

Сон как рукой сняло с девушки, и она от радости захлопала в ладоши, успев соскучиться по подругам, а также пребывая в нетерпении поделиться новыми впечатлениями.

Через портал она увидела знакомую комнату в далеком доме дяди Виениса и тети Ликерии, одну из спален близняшек, ту, что в розовом цвете, и две довольные ухмыляющиеся мордашки.

— Поздравляем, Дайра! Ты в Квесте!