«Находясь по условиям времени в провинции...»: практики выживания российских ученых в годы Гражданской войны

Глава 7. «Печатание в момент разрухи типографской и книгоиздательской»

На исходе Гражданской войны знаменитый писатель-сатирик Аркадий Аверченко опубликовал в севастопольской газете фельетон, иллюстрировавший этапы стремительно наступавшего книжного голода. Герой фельетона — читатель — сначала ограничивается в выборе книг с точки зрения их качества, затем количества, потом рад почитать и магазинную вывеску, и, наконец, «пищей для ума» становится разглядывание виселиц, похожих на буквы[448]. Ситуация, разумеется, показана гипертрофированно, как того требовали законы жанра, однако тенденция была отмечена правильно.

Исследователи истории книжного дела солидарны в том, что тотальный кризис, разразившийся в России в связи с Первой мировой войной и революцией, негативно воздействовал на книгоиздание. С началом военных действий сократилось производство бумаги, многие предприятия оказались на захваченной врагом территории, прекратился экспорт полиграфического оборудования из-за границы. Склады и магазины ряда издательств (в том числе Вольфа, Кнебеля, Маркса) были разгромлены на волне германофобии.

По данным историка А. Л. Посадскова, в среднем цена книги за 1914—1917 гг. возросла в 5-6 раз[449]. Современница событий М. С. Шагинян сообщала, что в Ростове-на-Дону в 1917 г. Кнебелевское издание стоило 48 рублей, в то время как раньше — 6, детские книги — более 7-ми рублей, а раньше — шестьдесят пять копеек[450]. Ее тревогу разделял муж — историк, переводчик, искусствовед Я. С. Хачатрянц, писавший, что «книжные полки в провинции опустели; продаются учебники кулинарного искусства, да брошюры по счетоводству, случайно уцелевшие на полках и безжизненно зимовавшие на них, как мухи»[451].

Повсеместно нарушились книготорговля и книгообмен с зарубежными странами, а в годы Гражданской войны и внутри страны.

Одновременно с сокращением книг на окраинах России лавинообразно возрастало количество журналов и газет. Оказавшиеся там столичные литераторы, как и их провинциальные коллеги, в трудной ситуации и условиях гражданской обострившейся конкуренции работали достаточно напряженно. М. С. Шагинян в автобиографической повести «Перемена» написала об одном донском парадоксе весны 1918 г., когда советские войска готовились к отступлению, а им на смену шли немцы: «Ночью спали одетыми, вздрагивали, чуть сосед шевельнется, ждали обысков, а при стуке крестились... А в Ростове неведомым юношей, именовавшим себя “старым литератором”, как ни в чем не бывало собран, проредактирован, прорекламирован, отпечатан и пущен в продажу журнальчик “Искусство”»[452].

Несмотря на тяжелейшие условия Гражданской войны, редакторы периодики пытались привлечь к участию в своих изданиях коллег непосредственно из Москвы и Петрограда — носителей последней информации о положении дел в столицах. Столичные корреспонденты большей частью не могли рассчитывать на оплату (по крайней мере, скорую), однако случалось и обратное. В июне 1919 г. литературовед и критик А. Г. Горнфельд писал из Петрограда: «Я здоров и сыт, последнему способствуют посылки, которые я получаю из Харькова от... руководимого И. М. Рабиновичем журнала “Творчество”. Там я печатаюсь и получаю гонорар натурой. Правда, хлеб не раз приходил заплесневелый, но сало, и колбаса, и сухая зелень сохранялись»[453].

Децентрализация учета печатной продукции не давала возможности объективно оценить ситуацию на книжном и журнальном рынке. В советской России Книжная палата (основана постановлением Временного правительства 27 апреля 1917 г.) по возможности выполняла свои функции, организовывала провинциальные отделения, однако издания, выходившие на несоветских территориях, практически не учитывались.

Библиографы-энтузиасты на местах, понимая большое историко-культурное значение сбора и регистрации всех изданий, независимо от политических взглядов авторов, составляли списки литературы и отсылали в палату. Деникинское отделение печати в августе 1919 г. (когда казалось, что занятие Добровольческой армией Москвы — дело нескольких месяцев) разрабатывало вопрос о собирании разного рода изданий для комплекта в Книжную палату и намеревалось разослать соответствующие циркуляры губернским властям[454].

В «белой» Сибири летом 1918 г. началась регистрация и собирание печатной продукции. Большую организаторскую работу в этом отношении сыграл филолог, библиограф Книжной палаты Н. В. Яковлев, привлекший к деятельности по регистрации и сохранению документальных памятников местные научные общества[455].

На Украине с конца 1917 г. предпринимались попытки создания независимого от России учета книжной продукции. На рубеже 1917—1918 гг. на утверждение Центральной Рады был вынесен закон об обязательном экземпляре. Однако провести его не удалось. Закон приняли уже при Гетмане, а в жизнь он начал претворяться при Директории. Украинская Книжная палата возникла в период «второй советской власти» в 1919 г. Стараниями ее сотрудников книги, вышедшие на Украине с конца 1917 г. до середины 1919 г., были доставлены в Книжную палату российской столицы; им специально посвящен № 28/30 за 1919 год «Книжной летописи»[456].

Частью печатной продукции «белой» России (в которой безусловно доминировали пропагандистские материалы) являются вузовские учебники, монографии, научно-популярные издания, научные журналы.

Наиболее востребованной, особенно в новых вузовских центрах, оказалась учебная литература. Катастрофическое положение с обеспечением учебниками было популярной темой в прессе, на заседаниях советов вузов, факультетов. Причем эксперты не только констатировали факты, но и предлагали различные, порой экзотические пути выхода из создавшейся ситуации. Например, профессор Донского университета химик К. В. Харичков в письме в редакцию «Приазовского края» предлагал в условиях, когда «многие руководства стали археологической редкостью, многие отсутствуют совсем», по крайней мере школьным учителям обойтись без учебников вообще в преподавании математики, физики, космографии, используя только логарифмические таблицы. Заменить учебники должно было объяснение педагога[457]. Правда, сам К. В. Харичков, не поднимая головы, работал над вполне традиционными, печатными учебниками. В 1918 г. вышел его «Краткий учебник по микрохимии», в 1919 г. учебные пособия «Горючие и смазочные материалы» и «Лекции по коллоидной химии с начальными сведениями по физической химии».

Историк И. А. Линниченко, сменивший в годы Гражданской войны Новороссийский университет на «новорожденный» Таврический[458], был сторонником подготовки литографированных копий сохранившихся печатных учебников; в учебных заведениях ему представлялось эффективным устраивать чтения вслух, группами, приобретая для этой цели граммофоны[459].

Профессора и все заинтересованные лица активно включились в процесс написания и публикации учебников. Буквально «на ходу» вырабатывались механизмы защиты авторского права. Издатели посредством прямых контактов договаривались с авторами об условиях публикации. Сложнее было вести переговоры с авторами (или их правопреемниками), находившимися за линией фронта.

В преддверии нового 1918—1919 учебного года тревогу забило издательство «Единение». Возглавлявший его известный юрист, профессор Донского университета И. А. Малиновский в июне 1918 г. писал в отдел народного просвещения ВВД: «Ввиду невозможности в столь короткий срок, оставшийся для выпуска учебников, вступить с авторами и издателями в договорные отношения, тов-во “Единение” настоящим ходатайствует перед Временным правительством ВВД об издании в срочном порядке сепаратного закона, который дал бы возможность переиздавать необходимые учебники без разрешения авторов и их правопреемников»[460]. Проект постановления прилагался.

19 июля 1918 г. было подписано постановление совета управляющих отделами правительства ВВД № 519: «Временно, впредь до восстановления нормальных условий общественной жизни на территориях Государства Российского, переиздание в пределах ВВД учебников и других школьных пособий при отсутствии таковых на книжном рынке допускается и без согласия их авторов, но не иначе, как с предварительного разрешения управляющего отдела народного просвещения на утвержденных им условиях в количестве не свыше 12 тыс. экземпляров»[461].

В удостоверении, выдаваемом на право переиздания учебников и школьных пособий, должно было указываться количество экземпляров, разрешенных к переизданию, и предельная продажная цена. На каждом экземпляре книги указывалось имя автора, время выдачи и номер удостоверения на право переиздания, количество воспроизведенных экземпляров, цена, имя издателя и название издательства. В течение трех дней со времени выхода книги пять экземпляров должны были быть переданы в отдел народного просвещения ВВД. Запрещалась продажа книг по цене, превышающей разрешенную. Автор и правопреемники вправе требовать вознаграждения 15% продажной стоимости издания в течение 10-ти лет. Если в указанный период деньги не будут востребованы, они должны поступить в фонд ВВД[462].

В мае 1919-го, в преддверии уже следующего, 1919—1920 учебного года «Временные правила о порядке и условиях переиздания учебников и иных школьных пособий без согласия их авторов» были приняты деникинским Особым совещанием[463]. Они распространялись на местности, находившиеся под верховным управлением Главнокомандующего ВСЮР[464].

Ф. А. Щербина «Статистика». Екатеринодар — Армавир, 1919 г. (Краснодарская краевая научная библиотека им. А С. Пушкина)

Документы, защищавшие финансовые и интеллектуальные права авторов, принятые антисоветскими правительствами в 1918—1919 гг., опирались, в целом, на закон от 20 марта 1911 г. «Положение об авторском праве». Декреты, действовавшие в то время на советской территории («О государственном издательстве», «О признании научных, литературных, музыкальных и художественных произведений», «О прекращении силы договоров на приобретение в полную собственность произведений литературы и искусства») в расчет не принимались.

Издательский цикл, ввиду экстремальных условий, максимально сокращался. Учебники печатались на бумаге плохого качества. Редакторская и корректорская правки стали почти «роскошью» (при этом списки опечаток исправно вклеивались). Как отмечал И. А. Малиновский в предисловии к своим 488-страничным «Лекциям по истории русского права», «печатание настоящих “Лекций” происходило при условиях весьма неблагоприятных, в момент всеобщей разрухи, в т. ч. и разрухи типографской и книгоиздательской. Это отразилось невыгодным образом на внешней стороне издания: пришлось довольствоваться плохой бумагой, мелким набитым шрифтом, пришлось терпимо отнестись к опечаткам, ибо при более строгих требованиях приходилось бы совершенно отказаться от издания “Лекций”»[465].

«Настоящее издание вызвано исключительными обстоятельствами и писалось в исключительных условиях», — отмечал в предисловии к «Статистике» профессор Кубанского политехнического института Ф. А. Щербина и перечислял несовершенства книги («не учебника, а пособия к лекциям»): ограниченное количество литературы, на которую опирался автор, необеспеченность первоисточниками и пр.[466]

Тем не менее труд почти в двести страниц воспринимается как цельное изложение основ статистики, с экскурсом в историю науки и ее учреждений за рубежом и в России, в т. ч. на Кубани.

На «условия, мало благоприятствовавшие нормальной научной работе», сетовал и Н. Н. Алексеев — автор курса лекций «Общее учение о праве» для студентов Таврического университета. По сути это была переработка его популярной книги «Введение в изучение права». «Я не говорю уже о необычности общей политической конъюнктуры, я хочу сказать об отсутствии мало-мальски сносных технических средств, необходимых для научных занятий: под руками не было библиотеки и только величайшими трудностями, пользуясь услугами добрых людей, удалось достать кое-какие нужные книги. Очень повезло то, что случайно мне удалось вывезти из Германии некоторые новинки по философии права...» — писал ученый в предисловии[467].

Из-за политической нестабильности, частой смены режимов, авторы учебников (в том числе правоведческих) предпочитали избегать каких-либо политических оценок. Однако вообще не упоминать о недавних событиях получалось не всегда. Так, в «Лекциях по истории русского права» И. А. Малиновского давался краткий анализ правотворчества Временного правительства и констатировалось наступление «диктатуры пролетариата». Ф. А. Щербина в «Статистке» отмечал позитивную роль Февральской революции в развитии кооперативного движения.

На качество учебной литературы негативно влияла многолетняя оторванность их авторов от столичных и зарубежных библиотек. Блестящий медиевист П. М. Бицилли, подготовивший и издавший в одесском книгоиздательстве А. А. Ивасенко в серии «Наука. Культура. Жизнь» университетский курс лекций «Падение Римской империи», самокритично замечал: «Автор должен, однако, признать, что сводки всей литературы по изучаемому вопросу, что должно быть во всяком университетском курсе, его книга не дает: она подготавливалась и писалась в условиях нашей оторванности от цивилизованного мира»[468].

«Оторванность от цивилизованного мира» означала нарушение книгообмена с европейскими странами, которое в 1918 г. достигло своего апогея. Описывая крымские научные реалии, академик В. И. Вернадский констатировал в своем дневнике: «Знание литературы среди ученых ограничивается 1914 годом; дальше здесь на юге попадает случайная книга и случайный журнал»[469].

Несмотря на информационные и иные препоны, содержательно отдельные учебники соответствовали самым высоким стандартам. Например, изданный в Херсоне учебник профессора только что открытого Политехнического института И. К. Пачоского «Морфология растений» (курс лекций в двух выпусках, 1919—1920 гг., тираж 150 экз.) получил высокую оценку известного ботаника Н. И. Кузнецова. Он отмечал, что «оригинальный, легко читаемый курс морфологии растений» является «прекрасной идейной книгой», что автору удалось донести до читателя идею постоянной эволюции организмов[470]. В 1920 г. в Симферополе под названием «Основания учения о лесе» были изданы лекции безвременно ушедшего из жизни профессора Таврического университета Г. Ф. Морозова. Академик В. И. Вернадский назвал книгу «первым университетским курсом науки о лесе»[471]. Труд Г. Ф. Морозова был переиздан в 2011 г. в МГУ.

Н. Ефимов «Своеобразие русской литературы». 1919 г. (Одесская национальная научная библиотека им. М. Горького)

Список книг серии «Наука. Культура. Жизнь» одесского книгоиздательства А. А. Ивасенко. (Одесская национальная научная библиотека им. М. Горького)

Как и раньше, в издании учебников участвовали студенты, предоставляя в типографию записанные собственноручно аккуратным почерком или напечатанные лекции своих же преподавателей. Такие инициативы предпринимались даже в только что созданных вузах. Так, в 1919 г. студенческий совет 1-го курса экономического факультета Тифлисского политехнического института опубликовал «Курс лекций по теории статистики» С. С. Кона. Профессор Грузинского университета, известный минералог А. А. Твалчрелидзе в письме В. И. Вернадскому писал: «Посылаю Вам курьеза ради лекции по геометрической кристаллографии, изданные нашими студентами. Я ведь читаю по-русски. Они перевели на грузинский и так издали. Но прочесть и понять то, что выпущено в свет под моей фамилией, я не могу. Я еще не знаю грузинского языка, несмотря на свою ультра-грузинскую фамилию»[472].

А. Гроссман «Библиотека Достоевского». Одесса, 1919 г. (РНБ)

С. С. Кон «Курс лекций по теории статистики». Тифлис, 1919 г. (РНБ)

Особую активность проявляли ростовские студенты. В 1918 г. Студенческое медицинское общество в Ростове-на-Дону издало «Курс патологической анатомии» И. Ф. Пожарского, «Краткий учебник физиологической химии» С. М. Максимовича, «Болезни кожи» П. В. Никольского, «Скрытый и начальный туберкулез легких» А. И. Игнатовского и др.

Корреспондент газеты «Приазовский край» в ноябре 1918 г. констатировал: «Благодаря развиваемой различными студенческими обществами самодеятельности и большому сочувствию их начинаниям со стороны местной профессуры, на всех факультетах, особенно медицинском, книжный кризис постепенно ослабевает и только дает о себе чувствовать некоторая дороговизна книг, объясняемая дороговизной материала и печатания. Некоторые профессора в целях удешевления книг отказываются даже от издательского гонорара. ... Несмотря на это, до сих пор в витринах появляются объявления о продаже учебников, стоящих 2 рубля, за 40—50 рублей»[473].

Сами вузы пытались в новых условиях выработать нормативную базу для издания учебной литературы. Сохранился проект «Правил для издания курсов и руководств Донского политехнического института имени Войскового атамана Каледина», отправленный для утверждения в правительство ВВД 25 ноября 1918 г. (дальнейшая судьба документа неизвестна). В соответствие с проектом, если ходатайство автора о публикации труда со сметой расходов будет одобрено советом института, то издание могло быть реализовано одним из трех способов. Первый: на средства института. При этом 3 экземпляра передаются в библиотеку, 50% из оставшихся книг — автору, а остальные 50% на книжный склад института для продажи. Второй: автор получает безвозмездное пособие, покрывающее 50% издержек на издание труда. На обложке указывается, что издание напечатано «с пособием ДПИ». Продажная цена определяется автором, он же сдает 3 экземпляра бесплатно в библиотеку института. Третий: автор печатает свой труд в виде приложения к «Известиям» ДПИ. Он получает 50 отдельных оттисков своего труда и может заказать за свой счет большее число экземпляров. Продажная цена устанавливается автором. При любом способе публикации студенты ДПИ могли приобрести книгу с 25% скидкой[474]. Подобные схемы, как свидетельствуют протоколы заседаний различных вузов, использовались практически повсеместно.

Галопирующая инфляция приводила к тому, что смета в течение короткого времени переделывалась, для издания запрашивались дополнительные средства.

Изданием учебников для вузов, научной и научно-популярной литературы занимались региональные книгоиздательства — как старые, так и новые. Среди последних — «Омфалос», «Гносис», «Русское книгоиздательство в Крыму», «Аралэзы», «Единение» и др.

«Омфалос» основали молодые поэты В. С. Бабаджан и М. И. Лопатто в Петрограде в 1916 г. С их отъездом в Одессу туда «перекочевало» и издательство, ставшее одним из центров сосредоточения литературных сил города[475]. В «Омфалосе» публиковались в основном стихи, переводы современной поэзии, а также труды о литературе и искусстве, в т. ч. и основателей издательства: книга М. И. Лопатто «Опыт введения в теорию прозы. (Повести Пушкина)» (1918 г.), сочинения В. С. Бабаджана «Врубель» и «Сезанн. Творчество, жизнь, письма» (1919 г.). Юрист, профессор Новороссийского университета, а позже — доктор искусствоведения, профессор Московской консерватории К. А. Кузнецов опубликовал в издательстве сборник статей «Этюды о музыке» (1919 г.). Античному театру посвящены две книги историка русского театра профессора Новороссийского университета Б. В. Варнеке[476]. Вышли в «Омфалосе» и две работы известного литературоведа Л. П. Гроссмана[477]. В одной из них воссоздается картина литературной жизни Москвы 1840-х гг. Вторая представляет собою исследование истоков творчества И. С. Тургенева.

К. Кузнецов «Идея современного общества и государства». Гносис, 1919 г. (Одесская национальная научная библиотека им. М. Горького)

Одесское издательство «Гносис» (имена его основателей пока установить не удалось) позиционировало себя как исключительно интеллектуальное. «В самом имени книгоиздательства... заключены его цели: объективно и, по возможности, всестороннее проникновение в сущность человеческой культуры, изучение ее строения и роста, поиски ее “идеальных” устремлений. Книгоиздательство “Гносис”... предполагает издавать оригинальные и переводные сочинения по всем вопросам гуманитарного знания»; — сообщалось в рекламе, размещавшейся на обложках книг. Одним из самых весомых в научном отношении издательских проектов «Гносиса» стала монография П. М. Бицилли «Элементы средневековой культуры» (1919 г.), посвященная анализу средневекового сознания, ментальности, тому, что позже будет признано главной заслугой школы «Анналов». Как отмечает исследователь творчества Бицилли М. А. Бирман, урожай откликов на книгу был сравнительно невелик — небольшая рецензия академика Н. П. Кондакова в газете «Одесский листок»; два отзыва в научных изданиях[478], однако сам факт их наличия в столь специфических условиях красноречив. Книга была переиздана уже в постсоветской России, когда творчество эмигрантов (а Бицилли в 1920 г. покинул Россию) вышло из-под запрета.

О «Русском книгоиздательстве в Крыму» известно немного, хотя с ним сотрудничали такие известные литераторы, как К. А. Тренев, С. Н. Сергеев-Ценский; И. С. Шмелев. В мае 1919 г. литератор А. Б. Дерман (скорее всего, центральная фигура в издательстве) из Симферополя писал в Петроград критику А. Г. Горнфельду: «Осенью и зимой усердно работал в организовавшемся здесь книгоиздательстве, выпустил целый ряд хороших книг, в т. ч. литературный сборник «Отчизна»»[479]. «Русское книгоиздательство в Крыму» откликалось на нужды молодого Таврического университета, о чем свидетельствует внушительный список опубликованных учебных пособий[480].

П. Бицилли «Элементы средневековой культуры». Гносис, 1919 г. (Одесская национальная научная библиотека им. М. Горького)

Реклама книгоиздательства «Гносис». (Одесская национальная научная библиотека им. М. Горького)

Книгоиздательство «Аралэзы» основал в Ростове-на-Дону Я. С. Хачатрянц. «Аралэзы» в армянской мифологии — это духи, происходящие от собаки. Они спускаются с неба, чтобы зализать раны убитых и воскресить их. Вероятно, название символизировало непрерывность, вечное обновление. «Аралэзы» выпускали в основном литературу по искусству. Был опубликован и лекционный курс М. С. Шагинян «Введение в эстетику», читавшийся ею в ростовской консерватории.

Упомянутое ранее издательство «Единение» под руководством профессора И. А. Малиновского возникло в Ростове-на-Дону в июле 1918 г. и выпускало в основном школьную и вузовскую учебную литературу, в т. ч. «Краткий курс геологии» А. М. Зайцева (1919 г.) и неоднократно впоследствии переиздававшееся учебное пособие А. Ф. Лебедева «Передвижение воды в почвах и грунтах» (1919 г.).

Книги ростовского книгоиздательства «Единение»: А. Ф. Лебедев «Передвижение воды в почвах и грунтах», А. М. Зайцев «Краткий курс геологии». 1919 г. (Донская государственная публичная библиотека)

Своеобразная ситуация в области научного и научно-педагогического книгоиздания сложилась на Украине. Как вспоминал академик В. И. Вернадский, «Киев и Украина стали тогда мощным центром свободной и безцензурной печати на русском и украинском языках. Вышло много интересных и важных книг»[481].

Академик А. Е. Ферсман в журнале «Природа» дал анализ наиболее интересных новинок. «Нельзя не отметить ряда разнообразных изданий, вышедших в это время как в Киеве, так и в Екатеринославе, Харькове и других центрах юга. До мая условия печатания трудны, но цены все же составляли 2/3 или даже половину петроградских. В мае начался серьезный бумажный кризис... Очень значительна литература в области популяризации сведений о природе Украины и ее природных богатствах: в этом отношении сделано и делается очень много», — писал А. Е. Ферсман[482]. Автор удостоил высокой оценки брошюры академика УАН, члена комиссии по изучению природных богатств Украины (аналог петроградской КЕПС) П. А. Тутковского, «очень интересно и легко трактующих о янтаре, подземных водах Украины и составе земной коры», книгу академика УАН К. Г. Воблого «Экономическая география Украины» («глубоко объективная по своему содержанию», «представляющая большой интерес для серьезного читателя»), сборник под редакцией В. И. Талиева «Природа и население Слободской Украины» и др. Своеобразно прокомментировал А. Е. Ферсман труд на украинском языке директора департамента промышленности в правительстве Центральной Рады, а затем министра промышленности и торговли УНР И. А. Фещенко-Чопивского «Минеральные богатства и крупная промышленность Украины» из серии «Природные богатства Украины»[483]: «Книжка, рассчитанная на среднего читателя, не чуждая ряда политических и шовинистических замечаний, при всей спешности, с которой она была составлена, и даже легкомыслии отдельных глав, все же полезна и дает ряд данных, которые нам раньше не были известны. Помимо описаний главнейших полезных ископаемых и строительных камней, в нее включены краткие главы о белом и сером угле и промышленности — глиняной, химической, текстильной и лесной»[484].

Востребованными оказались в молодой независимой державе и труды национально-ориентированных гуманитариев. В 1918 г. в Киеве вышло переиздание объемной (552 страницы) «Иллюстрированной истории Украины» М. С. Грушевского на украинском языке. Всего 5 лет назад, в 1913 г., книга была опубликована сразу несколькими издательствами в Санкт-Петербурге, но в русскоязычном варианте (перевод сделал сам М. С. Грушевский). Значительное внимание автор уделил опыту украинской государственности, казачеству и казацкой республике, украинской конституции 1710 г., созданной гетманом П. Орликом. Интересно, что именно эту книгу, наряду с «Кобзарем» Т. Г. Шевченко, вручили С. В. Петлюре в качестве подарка кооперативные организации на торжественной церемонии после въезда Директории в Киев[485].

Украинские историки видели свою миссию в обосновании исторической закономерности обретения независимости. Профессор Харьковского университета, академик УАН Д. И. Багалей представил к публикации в 1918 г. «Историю Слободской Украины» на украинском языке, притом, что все его предыдущие научные труды написаны по-русски. В предисловии Багалей подчеркнул коренное отличие исторического пути украинцев от соседних народов (прежде всего русских, повиновавшихся самодержцу): украинский народ сам творил свою историю[486].

Более или менее полное представление о научных и научно-популярных трудах в области социальных и гуманитарных наук давали рецензии и обзоры журнала истории, литературы и культуры «Наше минуле», издававшегося в Киеве в 1918—1919 гг. товариществом «Друкарь» и книговедческий журнал «Книгарь», выходивший в Киеве с 25 августа 1917 г. по март 1920 г. в издательстве «Час», названный одним из его исследователей «журналом эпохи революций и контрреволюций»[487].

В целом ситуация на рынке книгоиздания Украины была следствием активных процессов национального строительства. Даже в период «деникинщины», когда все проявления украинского подавлялись, издательские инициативы не были полностью «заморожены».

Как выживали в годы Гражданской войны априори убыточные научные периодические издания? Трудности, как уже отмечалось, начались еще в годы Первой мировой войны из-за повышения цен. Запрашивались дополнительные дотации, сокращался листаж. При этом основывались новые естественнонаучные и технические издания на русском языке как ответ на оторванность от заграницы и государственный курс на мобилизацию собственных возможностей.

Николаевская главная физическая обсерватория 5 февраля 1917 г. разослала своим традиционным партнерам по книгообмену уведомление о том, что «вследствие дороговизны бумаги и затруднений печатания во время войны» принуждена ограничить количество экземпляров издаваемого ею “Ежедневного Метеорологического Бюллетеня” и прекратить бесплатную его высылку»[488].

3 июня 1917 г. под председательством В. И. Вернадского состоялось экстренное заседание комиссии по ученым учреждениям МНП для обсуждения вопроса о возможности продолжения печатания научных периодических изданий в связи с переживаемым типографским кризисом. После продолжительных прений было принято следующие решение: «признать прекращение печатания научных трудов хотя бы на короткое время безусловно гибельным для развития русской культуры; признать необходимой для поддержки научно-издательского дела в России, наряду со всеми другими мерами, широкую государственную помощь»[489].

Ровно через год — 23 июня 1918 г. — В. И. Вернадский, переехавший к тому времени в Киев, председательствовал на заседании подкомиссии по ученым обществам Комиссии по высшим учебным заведениям и ученым учреждениям Украины с аналогичной повесткой дня. По предложению Д. И. Багалея было «принято постановление о желательности сговора между различными обществами по поводу совместного ведения дел, касающихся печатания трудов» и «о желательности соблюдения всеми научными обществами возможно большей бережливости в расходовании бумаг».

Подорожание бумаги и типографских услуг приводили к тому, что издание невыгодных в коммерческом отношении материалов становилось непосильным бременем. Смены правительств и политических курсов тоже не шли на пользу делу. В. И. Вернадский характеризовал крымские реалии так: «Печатание научных работ несколько раз налаживалось, хотя постоянно разбивалось сменою правительств разной партийной окраски и не могло настоящим образом наладиться»[490].

Местные научные общества с налаженным десятилетиями издательским циклом искали пути адаптации к новой ситуации. Новороссийское общество естествоиспытателей, извиняясь перед читателями за «необычно тощий вид» 42-го тома «Записок» — «скромного памятника» деятельности научного объединения в эпоху перемен, объясняли, что «виною тому год издания, исключительно тяжелый 1918 г., второй год общей разрухи, год сокращения, а частью полной приостановки культурной деятельности в стране»[491]. «Записки Одесского общества истории и древностей», обычно публиковавшиеся ежегодно или один раз в два года, после 1915 г. вышли только в 1919 г. и то в сильно урезанном виде.

Некоторые продолжающиеся издания с длинной «биографией» вообще были временно приостановлены. В фонде Западно-Сибирского отделения РГО сохранился рукописный «макет» обложки 39-го тома «Записок». 1916 год издания исправлен на 1917 г.; место производства обозначено как типография штаба Омского военного округа. По замыслу издателей том должен был включать Токраунский сборник (Токраунская волость находилась в Каркаралинском уезде Семипалатинской области. — Авт.) — собранные молодым ученым А. А. Ермековым киргизские сказки с примечаниями знаменитого фольклориста Г. Н. Потанина[492]. Однако проект не осуществился ни вовремя, ни позже. 14 июня 1918 г. типография уведомила, что не может принять заказ на печатание сказок «ввиду того, что весь текстовый шрифт занят на журналы и отчеты»[493]. В итоге 39-ый том «Записок» вышел только в 1927 г.; содержание его не имело ничего общего с первоначальным планом. При этом заметим, что «Записки» «дочернего» учреждения ЗСО РГО — его Семипалатинского подотдела — выходили и в 1918 (№ 12) и в 1919 (№ 13) гг. В Архангельске продолжали выходить «Известия Архангельского общества изучения Русского Севера».

На другом конце бывшей Российской империи — в Тифлисе, столице независимой Грузии, издательская деятельность филиалов общероссийских учреждений развивалась по разным сценариям. После 1917 г. перестали выходить «Известия» и «Записки Кавказского отделения РГО». «Известия Кавказского отделения МАО» сократили листаж, но продолжали издаваться (вышли №5 и №6). Кавказский музей, переименованный в Грузинский, ранее выпускавший «Известия» и «Записки», в 1918 и 1919 г. издал полноценные выпуски «Известий» (11 (№ 3-4) и 12 тт.). Наряду с издававшимся с 1895 г. «Трудам Тифлисского ботанического сада» в 1919 г. стали выходить «Записки научно-прикладных отделов Тифлисского ботанического сада», роскошно для того времени выполненные с точки зрения полиграфии.

Среди наиболее стабильных продолжающихся научных изданий времен Гражданской войны — «Известия ТУАК». А. Л. Бертье-Делагард 17 июля 1918 г. писал И. А. Линниченко: «Просидел более трех месяцев неотступно и кончил перевод Палласа и сообщил об этом Маркевичу (председатель ТУАК — авт.), просил у него награды за прилежание, в виде чего-либо археологического. Он мне прислал оттиски статей из близкого к выходу 54 номера Известий. Это для меня было сущим праздником. А когда я увидел Вашу статью о Пушкине, то набросился на нее не только с жадностью, но и с сердечным трепетом...»[494]

Всего за годы революции и Гражданской войны вышло четыре номера «Известий ТУАК» (№ 54-57). В них печаталась статьи давнишних и новых членов комиссии. И те, и другие представляли труды, тематика которых касалась Крыма. Вот названия некоторых из них: «К истории русского сентиментализма (Путешествие в Крым П. И. Сумарокова)» Н. К. Гудзия (№56), «Записки о необходимости присоединения Крыма к России (Из Тавельскаго архива В. С. Попова)» Г. В. Вернадского (№56), «История древнерусского искусства. Киев — Царьград — Херсонес» Д. В. Айналова (№57). «Культурным подвигом» назвал А. И. Маркевич издание очередного выпуска[495].

Документы позволяют частично реконструировать источники финансирования «Известий ТУАК» в условиях частных смен власти: пожертвования первых лиц представителей различных конфессий, членов ТУАК, субсидия правительства Врангеля.

Старые вузы продолжали выпускать свои издания, однако условия их производства и распространения изменились. Из протоколов заседаний кафедр и факультетов вузов в рамках обсуждения издательских дел практически исчезли упоминания о гонорарах за научные статьи, как это было принято до революции.

Общество естествоиспытателей при Донском университете, печатавшее в «Протоколах заседаний общества...» как отчеты о заседаниях, так и доклады выступавших на них, обсуждало в январе 1919 г. вопрос о возможности бесплатной выдачи оттисков докладов авторам. В итоге оттиски было решено выдавать, но количество экземпляров «устанавливать в зависимости от цены за печатание и от состояния средств общества». Средства (на исследования и издательские нужды) рекомендовалось просить у лиц и учреждений, «сочувствующих деятельности общества»[496].

Редколлегия первого тома «Известий Донского университета» (1918 г.) непосредственно на обложке информировала читателей, что издание «вплоть до улучшения условий печатания будет выходить отдельными выпусками, без точного определения заранее как числа этих выпусков, так и времени появления их в свет». Подписка временно не принималась. Вузам, ученым обществам и учреждениям «Известия» высылались бесплатно или в обмен на выпускаемые ими издания. Выпуски можно было приобретать в библиотеке университета «по цене, которая будет обозначена каждый раз особо». Тревожные уведомления диссонировали с вполне мирным содержанием: выпуск открывался статьей И. П. Керенского «К познанию фауны перепончатокрылых России».

Председатель редакционной комиссии этого же издания известный в России вирусолог Д. И. Ивановский уведомлял о «невероятной дороговизне бумаги, набора, самого печатанья», «неустойчивых ценах». При этом определялся стабильный объем (10 п. л.) и тираж каждой книги (400 экземпляров). Дополнительное, с учетом галопирующей инфляции, финансирование «испрашивалось» в Ведомстве народного просвещения[497].

Совет Донского политехнического института в декабре 1918 г. постановил увеличить продажную цену своих «Известий» в 10 раз[498].

Практически все новые вузы, несмотря на неблагоприятные условия, пытались наладить выпуск научных изданий. Ассигнование из специальных средств университета и скромные членские взносы сделали возможным издание в 1918 г. сборника Общества исторических, философских и социальных наук при Пермском университете объемом 11 п. л. в количестве 400 экземпляров. Редактором его был Г. В. Вернадский (вскоре покинувший Пермь и переехавший в Симферополь). В дальнейшем предполагалось издавать «Сборник» ежегодно в количестве двух выпусков приблизительно по 25 п. л. каждый, однако следующий вышел только в 1927 г.[499] Вероятно, руководство сочло более важным издание «Записок Пермского университета». Его первый том (1919 г.) открывается статьей ученика И. М. Гревса — Н. П. Оттокара (впоследствии профессора Флорентийского университета) «Опыты по истории французских городов в средние века».

Молодой историко-филологический факультет во Владивостоке (в 1920 г. ставший частью Дальневосточного университета) заявил о себе изданием «Ученых записок». Редактором первых выпусков и автором ряда публикаций в них был талантливый антрополог, этнограф, лингвист С. М. Широкогоров. Из его работ особое значение имеет «Опыт исследования основ шаманства у тунгусов»[500]. Как отмечает биограф Широкогорова А. М. Кузнецов, «в изоляции от коллег и солидных научных библиотек Сергей Михайлович подготовил во Владивостоке оригинальное обобщающее исследование по проблеме шаманизма. Собранные за время научных экспедиций 1912—1917 гг. уникальные полевые материалы позволили ему вступить в полемику с виднейшими научными светилами этого времени по оценке роли и места шаманов в жизни развивающихся обществ»[501].

Переговоры с колчаковским МНП по поводу журнала Иркутского университета вел его ректор М. М. Рубинштейн[502], однако первый выпуск был издан уже при советской власти.

В 1919 и 1920 г. вышли два тома «Известий Таврического университета». В первый вошли материалы, связанные с историей молодого вуза и труды профессоров, в т. ч. Б. Д. Грекова («Назревший пересмотр некоторых общих понятий в исторической науке»).

Процесс издания «Известий Донского ветеринарного института», первый номер которого вышел в 1919 г., воссоздан в неопубликованных воспоминаниях академика К. И. Скрябина: «Издание этого журнала было сопряжено с рядом чрезвычайных трудностей. Бумаги мало, крупные типографии загружены работой. Мне удалось войти в соглашение с миниатюрной типографией Общества донских народных учителей, в которой было всего 3 наборщика, из числа которых 1 был метранпажем. Чтобы набор этого журнала не останавливался, я не реже как через день заходил в типографию и убеждал метранпажа набрать мне хотя бы 1-2 страницы. Как правило, мне это удавалось.

Бывали, однако, и такие случаи, когда для стимулирования я лично подходил к т. н. “кассе” (вместилище отдельных букв) и принимался лично за набор нашего журнала. Делал я это конечно чрезвычайно кустарно. ... Такая моя настойчивость обычно вызывала психологическое воздействие на моего приятеля — метранпажа: он брал из моих рук соответствующий прибор и при мне набирал 20-30 строчек, чем я был премного доволен. ... За 2 года редакторской работы было издано 4 выпуска “Известий Донского ветеринарного института”»[503].

Несколько новых журналов было инициировано региональными научными обществами, в том числе харьковскими медицинскими. На смену издававшемуся в городе в 1906—1917 гг. ежеквартальному «Международному медицинскому журналу» по инициативе Харьковского научного медицинского общества пришло еженедельное «Врачебное дело» (данный журнал издается по сей день).

О создании своего журнала «Неврология», посвященного вопросам психиатрии и невропатологии, заявило Харьковское общество невропатологов и психиатров. Однако это издание, как и многие другие, стало «однодневкой».

Издательскую деятельность развернули новые региональные научно-исследовательские центры. Члены геолкома Дальнего Востока в 1920 г. анонсировали первый выпуск «Материалов по геологии и полезным ископаемым Дальнего Востока». В сопроводительном письме директор комитета Э. Э. Анерт, в частности, отметил: «Начиная с января месяца текущего года, желая сохранить приоритет русских в деле изучения страны, в особенности в открытиях прикладной геологии, Геологический комитет Дальнего Востока предпринял издание научных трудов своих членов, каковые еще не появились в прессе ни в России, ни за границей. К сожалению, наше издание совсем не содержит иллюстраций и грешит многими опечатками, допущенными в тексте вследствие неблагоприятных условий издательской работы. Мы надеемся тем не менее, что Вы будете снисходительны и примите благосклонно наш труд и дадите ему справедливую оценку»[504].

В архивном фонде Э. Э. Анерта содержится оглавление первого и следующих двух (находившихся в печати, но вскоре изданных) выпусков. В письме одного из организаторов Комитета А. Н. Криштофовича Э. Э. Анерту от 20 февраля 1921 сообщается о подготовленных к печати 20-ти выпусках[505]. Данное издание выходило до конца 1920-х гг.; вышло не менее 55-ти выпусков.

Екатеринодарский СОИКК, возникший в декабре 1917 г., уже в следующем году издал семь выпусков «Известий». Параллельно публиковались «Труды». В. И. Вернадский отмечал большое количество печатных изданий совета — «больше, может быть, всех других за это страшное время»[506]. По данным ученого секретаря СОИКК Е. М. Юшкина, «получая урывками ассигнования» в 1918—1919 гг. совет издал 80 печатных листов в 23-х выпусках «Трудов» и 30 — в 3-х выпусках «Известий»[507].

Одной из первых и значительных и многотиражных публикаций ИИС стали «Труды съезда по организации института исследования Сибири» (Томск, 1919 г.) с докладами делегатов о перспективах изучения региона. По решению совета института 500 экземпляров должно было роздано членам съезда, 20 — передано в библиотеку ИИС, 100 — оставлено в распоряжении совета, а остальные пущены в продажу по 60 р. за экземпляр[508]. 25 декабря 1919 г. было принято решение об издании одного печатного органа института, «присвоив ему название “Известий Института исследования Сибири”, с подзаголовком, если данный выпуск содержит лишь научные работы: “Труды с... отдела”; нумерацию иметь двоякую: для всех выпусков “Известий” и для “Трудов” каждого из отделов»[509]. Подготовленные к печати материалы вышли в 1920—1921 гг.

Украинская академия наук публиковала материалы комиссии для выработки законопроекта об основании УАН, протоколы заседаний отделов. В 1919 г. вышла первая книга «Записок историко-филологического отделения УАН» под редакцией А. Е. Крымского[510]. В неофициальную часть вошли научные статьи, заметки, рецензии, а официальная — с учредительными документами, жизнеописаниями и обзором работ академиков — стала своеобразной презентацией историко-филологического отделения. «Записки» (всего — 26 книг) издавались до начала 1930-х гг.

Площадкой для научных публикаций (в основном в области социальных и гуманитарных наук) стали журналы ведомств народного просвещения. Например, ученые Новочеркасска и Ростова-на-Дону активно печатались в «Педагогической мысли», издаваемой Отделом народного просвещения ВВД в 1918—1919 гг. годах под редакцией профессора А. Ф. Лебедева. В донском правительственном «Вестнике путей сообщения и промышленности» не только публиковались профильные научные статьи, но и существовала рубрика «В местных ученых обществах».

В Сибири колчаковским МНП была предпринята попытка воссоздания общероссийского «Журнала Министерства народного просвещения», последняя книжка которого вышла в Петрограде в октябре 1917 г. В информационном письме, разосланном в «белые» регионы, сообщалось о выходе первого номера. Журнал предполагалось выпускать «в прежнем объеме, но по значительно расширенной программе». Формулировались следующие задачи: «давать полные сведения о правительственных мероприятиях в деле просвещения и образования; давать общенаучные статьи, не носящие специального характера; давать руководящие статьи по вопросам образования и воспитания во всех его видах и формах; следить за состоянием педагогической мысли и практики в России и за границей; давать возможно полную картину жизни не только всех видов школы, но и всевозможных культурно-просветительных организаций, научных и педагогических обществ; содействовать установлению единства в работе деятелей на ниве просвещения, образования и воспитания»[511]. К тексту письма прилагалось примерное содержание двух первых номеров журнала.

Неофициальный отдел первого номера журнала (1919 г., июль—август) по факту включал статьи профессоров университетов Урала и Сибири («Проблема смысла жизни у Вл. Соловьева» М. М. Рубинштейна, «Очерки философской педагогики» С. И. Гессена и др.), рецензии. О выходе последующих номеров информацию обнаружить не удалось.

Живший в Одессе литературовед Л. П. Гроссман на рубеже 1918—1919 гг. писал: «Будущий исследователь в далеком поколении грядущих столетий с благоговением прикоснется к какой-нибудь тоненькой книжице... с переизданной пушкинской поэмой или новых ахматовских стихов. ... И будущий библиограф улыбнется, задумается или, может быть, прослезится над нашей сегодняшней книжечкой с тем смешанным чувством благоговения, и ужаса, и восхищения, с каким мы перелистываем “Трагические поэмы” Агриппы д’Обинье, написанные в самый разгар кровопролитных гражданских войн»[512]. Данное «предсказание» справедливо и для научных изданий. Однако некоторые из них стали чрезвычайно востребованными и сделали авторам имя в научном мире.

Из трудов эпохи Гражданской войны, изданных вне российских столиц, наиболее известна книга «Электрокапиллярные явления и электродные потенциалы» будущего академика, лауреата отечественных и зарубежных премий, создателя советской электрохимической научной школы, а тогда юного сотрудника Новороссийского университета А. Н. Фрумкина. Автор в предисловии выразил благодарность заведующему лабораторией профессору А. Н. Саханову, который способствовал доведению работы до конца, «несмотря на чрезвычайно тяжелые условия военного и революционного времени» и «физико-математическому факультету за разрешение напечатать этот труд в “Записках Новороссийского университета”»[513]. В ближайшие несколько лет разделы книги опубликовали престижные научные журналы Великобритании и Германии.

Данный пример — свидетельство понимания современниками ценности науки и важности публикации результатов научных исследований, невзирая на кажущуюся несвоевременность.

А. Н. Фрумкин «Электрокапиллярные явления и электродные потенциалы». Одесса, 1919 г. Книга с дарственной надписью профессору Е. С. Бурксеру из фондов Одесской национальной научной библиотеки им. М. Горького