«О» - значит омут

9

Уокер Макнэлли провел свой черный «мерседес» через въезд в Хоротон Рэвин, как делал каждый день по пути с работы домой. Иногда он выбирал путь с другой стороны, но особенно не задумывался. Была вторая половина дня в четверг. Каролин с детьми уехали утром в Сан-Франциско, где они собирались провести длинные выходные с ее матерью и вернуться в понедельник днем. Четырехлетний Флетчер и двухлетняя Линни еще не ходили в школу, так что увезти их на пять дней к бабушке не было проблемой. Хотя он скучал по ним, ему не терпелось вернуться в пустой дом, сознавая, что он один, и может делать все, что захочет.

Они с Каролин вернулись в Калифорнию десять лет назад, когда он получил работу вице-президента по отношениям с клиентами в Банке Монтебелло. Он начал свою финансовую карьеру в банке Чейз Манхеттен в Нью-Йорке, а потом перешел в Веллс Фарго, как специалист по планированию. Работа в Санта-Терезе была благословением, потому что Уокер вырос в этом городе, закончив местный колледж в 1971 году.

Он обладал приятной внешностью, представительный, обаятельный, с хорошо подвешенным языком. Значительную часть дня он проводил на телефоне, организуя встречи и обеды, устраивая выпивки и ужины с перспективными клиентами. Он работал в правлении двух некоммерческих организаций и состоял в нескольких комитетах. В течение своей службы он привел в банк хорошее количество клиентов и был соответственно вознагражден.

Каролин первой подняла вопрос о том, что она называла его «проблемой с выпивкой». Она, видимо, следила за ним, считала количество пивных, винных и прочих бутылок, которые попадали в мусор. Уокер не был уверен, как долго это продолжалось, но, в конце концов, Каролин решила все это прекратить.

Уокер был шотландского происхождения, светловолосый, голубоглазый, с красноватой кожей. Алкоголь добавил румянца его щекам и легкую припухлость всему лицу. Он знал, что прибавил несколько килограммов за последние пару лет. В свои тридцать восемь он находился на верхнем пределе рекомендуемого соответствия между ростом и весом. Он бросил курить, и это добавило обязательные семь килограммов. Он хотел заняться спортом, но в течение недели было не очень много возможностей. По его мнению, Каролин беспокоилась не о том. Даже заложив слегка за воротник, он не был буйным. Его речь оставалась внятной. Он никогда не становился дурашливым, или слезливым, или небрежным, или агрессивным. Пьяный он выглядел и вел себя точно так же, как трезвый, по крайней мере, так ему казалось. Несмотря на это, он обещал жене, что будет себя контролировать.

Каролин уговаривала его присоединиться к анонимным алкоголикам, но он отказался. Ему не нужна была посторонняя помощь. Он совершенно не собирался вставать на публичном сборище, где бог знает кто присутствовал, каяться в своих грехах и ждать одобрения.

Уокер всегда воспринимал спиртное хорошо, и его массивность позволяла ему перерабатывать алкоголь более эффективно, чем многие мужчины его возраста.

Он признавал, что, после пары часов в клубе, если его остановит дорожный патруль, он, возможно, прошел бы полевой тест на трезвость, но уровень алкоголя в крови отправил бы его в тюрьму.

К счастью, Уокеру удалось значительно уменьшить употребление алкоголя в последние восемь месяцев. Он выпивал бутылку-другую пива после работы во дворе, или иногда — бокал шампанского, празднуя день рождения или юбилей. Он убеждался, что Каролин знает и одобряет эти исключения, потому что они подчеркивали его состояние обновления.

Она никогда бы не поверила, что он бросил сразу и совсем. Она знала его лучше.

Теперь на деловых обедах Уокер вместо крепких напитков пил белое вино, что едва регистрировалось на его внутреннем счетчике. Оставаться сухим было просто. Он пил холодный чай или газировку с лаймом. Он спал лучше и энергии было больше, но он часто стал замечать, что ему скучно. Друзья и знакомые, которые казались такими веселыми, когда он был пьян, начинали действовать ему на нервы. Он не чувствовал себя таким свободным и расслабленным, как раньше, и замечал, что некоторые друзья от него отшатнулись.

И почему бы им этого не сделать?

Он знал, что трезвенники — скучная компания и жалел, что попал в их число. Также было правдой, что соблазн выпить был с ним каждую минуту каждого дня, как постоянная головная боль, от которой он не знал, как избавиться.

В отсутствие Каролин, Уокер ехал по Виа Джулиана, с удовольствием фантазируя, какой хайболл он себе сделает, когда приедет домой. Он планировал расположиться на заднем дворике, который Каролин недавно обновила искусственной плетеной мебелью с водонепроницаемыми подушками.

Вид с задней террасы до сих пор восхищал Уокера, он простирался через холмы и вершины деревьев до самого океана. Воздух будет неподвижным, с запахом шалфея и лавра.

Он не будет спешить, наслаждаясь коктейлем перед ужином. Потом он закажет пиццу и съест ее перед телевизором, может быть, посмотрит матч по гольфу или фильм для мужчин, из тех, что Каролин находит скучными. Может быть, позволит себе крошечную порцию на ночь, но подождет и посмотрит, в каком он будет настроении, когда придет время.

Он не чувствовал таких позывов выпить, как раньше. Это будет только для удовольствия.

По дороге домой Уокер заехал в магазин и купил поллитровую бутылку бурбона, литровую- водки и упаковку с шестью бутылками эля, которые собирался употребить за четыре вечера, пока его семья будет отсутствовать. Все, что ему надо будет сделать, это избавиться от пустой тары, прежде, чем Каролин окажется дома.

Узнает ли она когда-нибудь? Он думал, что нет. Он будет пить свои напитки — виски с водой, водку со льдом, и избавится от всех улик с утра пораньше в понедельник. Никаких следов в баре, никаких пробок в мусоре, никаких нарезанных лаймов в холодильнике и никаких подозрительных круглых отпечатков на стеклянном столике, за которым он будет сидеть на закате.

Впереди него, на повороте, машины притормозили, и Уокер подумал, не случилась ли авария. Может быть, кто-то сбил оленя. Он надеялся, что это не был ребенок на велосипеде.

Флетчер только что научился кататься на двухколесном. Линни ездит на трехколесном и только в парке. Он не был уверен, что когда-нибудь разрешит им кататься по дороге.

В Хоротон Рэвин было не очень интенсивное движение, но в конце рабочего дня, когда люди возвращались домой, они нередко превышали разрешенную скорость.

Подъехав поближе, он увидел две полицейские машины и передвижную лабораторию, припаркованные на обочине, что говорило о более серьезном событии. Уокер притормозил.

Вдоль дороги с нерешительным видом стояли люди. Толпа была скромной, и было ясно, что они не знают толком, что им делать. Повинуясь импульсу, Уокер остановился на гравиевой площадке, где уже стояло несколько машин. Выключил двигатель и вышел. Он понятия не имел, что происходит. Привлекательная рыжеволосая женщина в свитере и слаксах стояла, облокотившись на ограду. Она повернулась, взглянула и помахала ему рукой. Эвис Джент.

Они были знакомы по загородному клубу, хотя она исчезла из вида после своего развода.

Она протянула руку.

— Привет, Уокер. Рада тебя видеть.

Он улыбнулся и взял ее руку, наклонившись, чтобы небрежно чмокнуть ее в щеку.

— Эвис. Сколько лет, сколько зим. Как дела?

— Только что вернулась после второго этапа реабилитации. Какая тоска.

— Ну и ну.

— Не говори. Как Каролин и дети?

— Спасибо, хорошо. Что здесь случилось? Авария?

— Полиция получила информацию, что в лесу закопано тело.

Его улыбка погасла.

— Ты шутишь.

— Боюсь, что нет. Кто-то сказал, что это ребенок, но это все, что я знаю. Копы ничего не говорят.

Она достала из сумочки сигарету.

— Не думаю, что у тебя есть спички.

Уокер похлопал себя по карманам.

— Нет, извини.

Эвис махнула рукой.

— Ничего. Я и так слишком много курю. Ты можешь себе представить? Хортон Рэвин, и копы откапывают труп.

— Невероятно. Никто ничего не говорил, что произошло?

— Нет. Они привезли специально обученную собаку, и когда нашли место, начали копать. Они начали пару часов назад, и никто из них не выглядит счастливым. А ты как здесь оказался? Живешь недалеко?

— Километра полтора в том направлении. Я проезжал мимо, увидел полицейские машины, и мне стало любопытно. А ты?

— На Алита Лэйн. Они перегородили улицу, так что я застряла. Черт, как раз час коктейлей.

— Это случилось сегодня?

Эвис помотала головой.

— Это что-то старое. Они прислали неустрашимую девицу-репортера, так что мы, наверное, обо всем прочтем завтра утром.

Внимание Уокера привлекло движение — два или три полицейских в форме шли под предводительством мужчины, который, должно быть, был детективом по расследованию убийств.

— Кажется, что-то происходит.

— Ну, наконец.

Уокер видел, как детектив что-то сказал женщине в джинсах. Он положил ей в руку какой-то предмет, однако его невозможно было разглядеть. На смену ей подоспела другая женщина, явно осыпая детектива вопросами, пока он шел к своей машине.

Кто-то постучал Уокера по плечу.

— Сэр?

Он обернулся и увидел мужчину средних лет с обеспокоенным лицом.

— Извините, что отрываю, но я бы не советовал парковаться здесь. Полицейсие просили людей очистить территорию. Они сказали, что будут штрафовать тех, кто не послушается.

— Спасибо, но, похоже, что они закончили. Не хочется уезжать, не узнав, нашли ли они что-нибудь.

Мужчина суетливо оглянулся.

— Да. Я думаю, вы правы.

Уокер видел, как информация распространяется среди толпы, стоявшие впереди передают то, что они слышали.

Эвис сказала: «Подожди». Она двинулась вперед среди зевак. Тронула за плечо женщину и начала расспрашивать. Они кратко переговорили. Эвис кивнула, поблагодарила и вернулась к Уокеру.

— Ну, слава богу. Оказалось, ложная тревога. Им удалось откопать всего лишь собаку.

— Собаку?

— Ну да, собаку, домашнего любимца. Весь шум был не из-за чего, но, по крайней мере, я могу поехать домой и принять немного на грудь, для настроения.

Уокер полез в карман за ключами от машины и понял, что забыл их в зажигании.

— Думаю, я тоже поеду. Приятно было тебя увидеть.

Эвис ответила:

— Да, мне тоже. Веди себя хорошо.

Он вернулся к машине и заметил, что она с интересом за ним наблюдает. Он улыбнулся, сел в машину и поехал.

По дороге домой Уокер держал свои мысли на коротком поводке. Он заехал в гараж и подождал, пока его дверь полностью закрылась. Достал из багажника пакет с напитками и держал его, прижав к груди, пока открывал дверь, ведущую из гаража в кухню. Там поставил пакет на стол, бутылки с бурбоном и водкой приятно звякнули.

Каролин оставила записку, которую он не озаботился прочитать. Она всегда напоминала ему о вещах, которые надо было сделать или которые нельзя было пропустить в ее отсутствие.

«Выключи сигнализацию в пятницу утром, чтобы Элла могла прийти и прибраться. Она закончит до полудня. Только проверь, не оставила ли она наружные окна незапертыми. Мусор нужно вынести, чтобы его увезли…». Это всегда было так, его жена управляет событиями издалека.

Он прошелся по дому, отмечая обычные знаки и запахи. Каролин пыталась убрать за минуту до отъезда, но это до сих пор был дом, где жили неуправляемые дети. Ковбойские сапожки Флетчера на ступеньках, жакет Линни на перилах, туфли, кукольная одежда и альбом для раскрашивания на полу. Каролин оставила свое вязанье на столике у дивана, все тот же уродливый шерстяной платок, над которым она трудится годами. Он прошел через гостиную, где она задернула шторы, оставив комнату в золотистом полумраке. Пересек столовую с круглым столом из красного дерева и чиппендейловскими стульями, которые Каролин унаследовала от тетки.

Уокер открыл шкафчик и достал хрустальный стакан из набора Сваровски, который он подарил Каролин на их десятую годовщину. Прошел в гостиную к бару-холодильнику и достал лед. Положил кубики в стакан пластмассовой ложечкой. Это были звуки, которые он любил, прелюдия к облегчению, прекращение беспокойства, которое он знал, скоро наступит. Это было вроде стимуляции перед сексом. Он подготавливал сцену для максимального удовольствия. Если б он увлекался порнографией, он не мог бы достичь большей заботы или самоконтроля, дразня себя приготовлениями, наращивая свое ожидание.

Со стаканом в руке он вернулся на кухню, открыл бутылку с бурбоном и налил себе порцию.

К этому времени проявилась отложенная реакция. Передвижная лаборатория, полиция на холме. Его правая рука начала дрожать так сильно, что бутылка застучала о край стакана.

Он осторожно поставил бутылку и стакан на стол и наклонился над раковиной. Страх хлынул вверх, как желчь, и на минуту он подумал, что его стошнит. Уокер сделал глубокий вдох, пытаясь отбрость тревогу.

Он подошел к телефону и набрал номер Джона.

Джон снял трубку.

— Да.

— Это я.

Короткое настороженное молчание, потом Джон сказал:

— Так, Уокер. Это неожиданно. Что я могу для тебя сделать?

— Ты слышал, что происходит?

— Что бы это могло быть?

Уокер мог сказать, что Джон перебирает бумаги у себя на столе, напоминая ему о том, что все сказанное Уокером будет менее интересным, чем работа перед ним.

— Они раскапывают холм на Алита Лэйн. Копы, собака, лаборатория, техники.

Шуршание бумаг прекратилось.

— Правда? Когда это было?

— Я видел их только что, по дороге с работы домой. Я остановился и поболтал со знакомой девушкой. Она говорит, они думали, что там зарыт ребенок. Они откопали собаку.

— Я удивляюсь, что этого не сделали раньше. Так или иначе, что-то всплывает на поверхность. Всегда существует этот риск.

— Да, но почему сейчас? Откуда взялось это дерьмо?

— Понятия не имею. Уверен, что мы узнаем, когда придет время. Ты в порядке?

— Пока что. Это как ждать, когда кирпич упадет на голову.

— Не паникуй. Ничего не случится.

— Так ты говорил, но уже случается, все равно.

— Успокойся. Можешь это сделать? Нас это не заденет. Гарантирую.

— Почему вдруг, через столько лет?

— Понятия не имею. Копы со мной не советовались.

— Но что могло случиться?

— Уокер, это неважно. Это тупик, так что прекрати. Где Каролин?

— На севере. У матери. Она взяла детей.

— До каких пор?

— До понедельника.

— Хорошо. Дает тебе время остыть и освежить голову.

— Освежись, прими таблетку, — сказал Уокер, отзываясь на замечание Джона фразой из их подростковой жизни.

— Вот именно.

— Извини, но я должен был позвонить.

— Хорошо, что позвонил. Дай знать, если услышишь что-нибудь еще.

Джон повесил трубку, не дожидаясь ответа.

Уокер взял стакан, проглотил виски одним мягким глотком и сказал: «Ух-х».

Что-то расслабилось в его груди, старое знакомое ощущение, которого он жаждал. Он потряс головой. Все будет в порядке. Все хорошо.

Уокер оставил стакан на столе и вышел к почтовому ящику. Принес почту и бросил на стол в прихожей. Убедился, что входная дверь заперта. Потом вернулся на кухню и наполнил свой стакан, на два пальца бурбон, остальное вода. Осторожней, подумал он.

Снял пиджак и повесил на спинку стула. Открыл стеклянные двери и вышел на патио. Уселся на стул и поставил стакан рядом, так, как представлял себе.

Он снял галстук и расстегнул воротничок рубашки, чувствуя, что может дышать, впервые за сегодняшний день. Он любил свою жизнь. Он был везунчик и знал это.

Неспокойный, он встал, взял свой стакан и пошел по траве. Обошел двор, выглядывая за ограду. Вдалеке был виден проход к пятой лузе на поле для гольфа в загородном клубе.

Они с Каролин записались туда вскоре после приезда в город. Членские взносы были непомерно высокими: восемьдесят тысяч — вступительный взнос, а потом — пятьсот в месяц.

Также они должны были вкладывать деньги в любые значительные обновления.

Но Уокер не возражал. Он втайне гордился, что их приняли, потому что его родителей в свое время отвергли. Уокер сумел подняться выше.

Он оглянулся и посмотрел на дом, который был очарователен, построенный в стиле Кэйп Код, покрытый белым сайдингом, с крутой крышей. Большая центральная труба соединялась с двумя каминами, на первом и втором этажах. Каролин настояла на большом ремонте, пока не появились дети.

Для ремонта оказалось больше времени, чем любой из них мог предполагать. У Каролин не было проблемы забеременеть, но у нее случилось четыре выкидыша, и они потеряли еще одного ребенка в возрасте шестнадцать недель. Столкнувшись с запредельными затратами на дальнейшее лечение бесплодия, после пяти неудачных попыток искусственного осеменения, они решили пойти на усыновление.

Каролин взяла на себя руководство процессом и целеустремленно прошла через все: проверку прошлого, снятие отпечатков пальцев, длинные заявления с прилагающимися справками, рекомендательные письма и домашние визиты, включающие совместные и раздельные допросы. Получение одобрения заняло три месяца, и они должны были ждать еще год. Флетчер, чудо-мальчик, упал к ним на колени через шесть недель, после того, как его предполагаемая усыновительница узнала, что беременна двойней.

Когда Флетчеру исполнилось два, Каролин вернулась к прежней активности. На этот раз процесс был проще. Линни попала к ним через местного адвоката по усыновлению, с которым Каролин беседовала на рождественской вечеринке. Биологическая мама, незамужняя и беременная на девятом месяце, пришла к нему на неделю раньше. Отец ребенка отказался жениться, она потеряла работу и родители выгнали ее из дома. Может, это заинтересует супругов Макнэлли? Они не колебались. Мамаша переехала к ним в гостевую комнату.

Каролин и Уокер оба присутствовали при родах.

Когда второй стакан закончился, Уокер вернулся на кухню и налил себе еще немножко.

Его напряжение ослабло и узел тревоги в желудке рассосался. Он заметил, что восемь месяцев хорошего поведения, увеличили эффект алкоголя. Ему нравилось ощущение.

Алкоголь давал ему доступ к его чувствам. Он испытывал огромную любовь к своей жене, своим детям и к жизни, которой он жил. Обычно он контролировал свои эмоции. Он жил в состоянии обособленности, позиция, которую он выработал много лет назад, чтобы сохранить себя. Он жил головой, редко отпуская поводья своей сентиментальной стороне.

Только в тихие моменты, как этот.

У Уокера иногда наворачивались слезы, когда он смотрел на своих малышей, которые были достаточно похожи на Каролин, чтобы принять их за «настоящих» детей, вместо чудесного благословения, которым они были. В то время как его любовь к жене была постоянной, его преданность детям перевешивала все. Они делали его уязвимым. Его сердце открывалось им всеми неожиданными путями. Он удивлялся глубине и нежности своих чувств, потому что эта его слабость не проявлялась больше нигде. Потеря любого из детей стала бы ударом, от которого он никогда бы не оправился. Его единственной молитвой, в тех редких случаях, когда он молился, чтобы Флетчер и Линни были защищены от зла и насилия, ран, болезней и смерти. Никто лучше него не знал, как хрупка жизнь.

В семь часов Уокер позвонил и заказал большую пиццу с луком, острым перцем и анчоусами, комбинация, которая заставила бы Каролин содрогнуться. Ему сказали, что это займет тридцать минут, что вполне подходило. Он переоделся в спортивный костюм и тапочки и пошел в маленькую комнату, где разложил перед телевизором столик и выложил бумажную салфетку, тарелку и прибор. Когда принесли пиццу, он приготовил себе подходящий напиток, который употребил за едой. Он представлял себе, как почитает в постели, перед тем, как выключит свет. Все, что ему надо было делать, это держаться и вести себя так, как будто все в порядке.